Читать книгу Архивы Сквозной Сети. Том 2. Хаос-генератор - Станислав Шульга - Страница 1

«Границы размываются. Вряд ли кто-то скажет точно, когда это началось. У каждого, кто смотрит по сторонам, будет своя точка зрения, вокруг которой вращается мир.

Рубежи между государствами еще сохраняют свою силу в виде шлагбаумов и таможенников. Они по-прежнему досматривают грузы, но современные коммуникации прорезали колючую проволоку и свели на нет необходимость паспортного контроля. Общению по разные стороны границ мало что мешает. Информация больше не предмет таможенного досмотра.

Селевые потоки рекламы растворяют в себе культурные ценности, топят в своей мути то, что служило ориентирами для десятков поколений. Цели тех, кто создает и направляет их, просты как дважды два. Из мешанины образов и звуков ненавязчиво проступает, позвякивает главное: Купи меня! Меня! И меня тоже купи!». Во всех «Макдональдсах» мира пахнет одним и тем же. Мы забываем свою историю, но хорошо различаем международные иероглифы-брэнды. Медиа-эфир забит разноголосицей ярлыков из глобального супермаркета.

Реальность мешается с вымыслом. Сценарий, по которому нью-йоркские башни-близнецы превратили в братскую могилу, скопирован с голливудских блокбастеров. На премьеры "культовых" фильмов люди наряжаются в костюмы главных персонажей. Актеров, играющих в сериалах, продолжают называть экранными именами в жизни. Индустрия развлечений производит сотни вымышленных миров, в которые мы время от времени сбегаем. От себя, от других, от того, что перестало быть реальным.

Первая серия.

Продолжение.

Продолжение продолжения.

Электрический карнавал Сети прячет настоящие лица за шутовскими никнеймами и липовыми данными из личных профилей. Разница между мужчиной и женщиной размывается модой и хирургами, делающими операции по смене пола. Границы между жизнью и смертью остались незыблемыми только в канонах прошлых веков. Той овце еще поставят памятник спасенные с помощью технологий клонирования и генной инженерии.

Мир меняется, границы плывут. Нам не нужен Архимед, переворачивающий землю. Нам нужна точка опоры. Точка опоры, вокруг которой мы сможем выстроить свою систему координат, где мир обретет более или менее четкие контуры».

"Размытый мир"

БлогПост Гейткипера

***

Киев, август 2014 года

Стены заставлены до самого потолка однообразными полками. На полках – стройные ряды футляров с дисками. Мелкая крошка цифр на их торцах отличается длиной и шрифтом, которым прописан код. У окна массивный стол с тремя мониторами. Два из них черны, в третьем крутится короткий сюжет скрин-сейвера. Маленький шут с длинным носом появляется из ниоткуда, озирается по сторонам и убегает. Затем появляется группа сюрреалистических существ, которые, судя по всему, преследуют шута. Надпись темно-красного цвета пробегает в нижней части экрана. Тьма и все повторяется снова.

На столе царит идеальный порядок.

За столом человек. Ультразвуковой обруч крепко сжимает запрокинутую голову.

Камера медленно обозревает комнату, останавливаясь на наиболее существенных, с точки зрения оператора, деталях. В поле зрения опять попадает стол и экран монитора.

– Останови. Прокрути назад.

Таймер застывает, и начинается обратный отсчет.

– Что тебя интересует?

– Текст на экране.

Запись останавливается.

«Сломается вот эта штука – шкатулка не издаст ни звука».

– Что-то очень знакомое…

– Продолжить?

– Давай.

Запись прокручивается дальше. Человек с обручем не изменил позы. Он все также сидит в кресле, запрокинув голову. Так иногда снимают нервную усталость. Подремать полчаса под расслабляющую псионику в кресле с хорошим подголовником. Камера приближается. Фейерверк служебной информации рассыпается вокруг человека. Впрочем, и без этих цифр все понятно.

Человек мертв.

Николай Шершень погасил сигарету в стеклянной пепельнице. Снял очки.

Из кармана клетчатого пиджака он вытащил футляр, извлёк из него коричневую бархатку. Неспешно протерев линзы, водрузил очки обратно на нос. Потеребил треугольную бородку. И только потом начальник отдела стратегического планирования компании «Скиф» произнёс:

– Паша, что ты хочешь от меня?

– Что это? Несчастный случай, убийство, самоубийство?

– Убийство. Остальное маловероятно.

– А если предположить, что это был «последний трансфер»?

– Предполагать можно все что угодно, Паша, – улыбнулся Шершень. – Какие основания?

– Чешир бывший гейткипер, а они это практикуют.

– Вот именно, что бывший. Не стоит думать, что в GK Inc каждый сотрудник способен заполучить перед смертью клон сознания. Это привилегия деми-личей, высших управленцев и ценных специалистов. Действительно цененых для корпорации. Для прочих смертных доступ в «Долину Царей» заказан.

– Неужели так сложно снять киберклон?

– Это в кино все просто, а на деле технологией располагают десятка три организации, среди которых половина – государственные конторы. Да и неважно, как из тебя выкачают память и сделают киберклон. Как ни крути, это информация, ее надо где-то хранить. Владелец прав на хард с твоим киберклоном во многом определяет, что с ним делать. Угодишь в плохие руки – станешь «рабом лампы».

– Значит, эту гипотезу ты не принимаешь?

– Да я и мотивов не вижу, Паша. Чеширу было слегка за пятьдесят. Мужик здоровый, что психику возьми, что физику. Жизнь только налаживаться начала. Полгода как откинулся из колонии, свободный человек, елки с палками. В деньгах, думаю, нужды не испытывал. С его уровнем и послужным списком – и без работы париться? Какое самоубийство!? Убийство, однозначно! А что тебя смущает?

– Ну, меня как бы смущает отсутствие следов насильственной смерти. Лаборатория пока еще не закончила все анализы, но проверка на месте следов тяжелой псионики не показала. Еще несколько дней нужно для того, чтобы иметь полную картинку. Но есть странности. Собственно, я тебя и позвал, чтобы кое-что прояснить, – он посмотрел на свой стол. – Так, так, так, этот диск лежал где-то здесь…

Рабочий стол старшего следователя «убойного» отдела Павла Пепелова был завален бумагами, папками, стопками дисков, связками флэшек на шнурках и прочей дребеденью. В рыхлом массиве неупорядоченной «твердой» информации разобраться мог только автор этого беспорядка. Кто-то сказал бы, что это своеобразный способ маскировать секретные данные, но увы. Шершень знал Пашу лет тридцать, еще со службы в «погранцах». Тогда все было по-другому. Форма в порядке, автомат смазан. Да и Паша был стройнее. Последний раз они встречались два года назад, и за прошедшее время старший следователь значительно раздался в теле. Полное лицо с небольшими, близко посаженными глазами. Пухлые пальцы, рассеянно разгребающие завал на столе. Не найдя искомого, он поднялся с кресла, обошел стол с правой стороны и неловко зацепился за плохо сложенную стопку бумаг. Та разлетелась по полу белым веером. Чертыхаясь и кряхтя, он кое-как сложил бумаги и бросил на стол. Шершню подумалось, что с годами рыхлым становится не только тело, но и мозг. Он устыдился этой мысли.

Искомый диск обнаружился рядом с кофейной чашкой.

Пепелов вставил диск в компьютер и запустил нужный файл. На экране появилось изображение дома. Белый фасад, балконы, застекленные вразнобой, низкорослые деревья. Многоэтажка в «спальном» районе.

– Это запись камер Кибернетического Глобуса, сделанная в день гибели Чешира, а если точнее, то в том промежутке времени, когда наступила смерть, – сказал Пепелов.

На экране замелькали кадры. Изображения всех, кто заходил или выходил из дома, фиксировались и сбрасывались в нижнюю часть экрана. Когда их число перевалило за четыре десятка, Пепелов остановил воспроизведение.

– Так, имеем десять человек, не проживающих в этом доме. Восемь из них – это родственники или друзья жильцов. Остальные – вокруг массива снимков замерцала красная рамка – выпадают из их числа.

Изображение развернулось на весь экран. Человек выходил из парадного. С виду – лет пятьдесят. Сощурившись от яркого света, он накинул на голову капюшон длинной куртки. Странный выбор одежды, если учесть, что на дворе жаркий август и две недели не было дождей. Запись остановилась. Камера обернулась вокруг человека, дав обзор с других ракурсов. Потом Пепелов остановил запись.

– Мы проверили этого человека по базе в трех близлежащих районах и пока ничего. Поиск уже запущен на городском уровне.

Шершень продолжал теребить кончик бороды.

– Человек вышел из дома, – проговорил Шершень, – а как он туда зашел? Запись есть?

– В том то все и дело, что нет. И, Коля, есть еще одна странная хрень. Мы собрали данные с ближайших камер в районе, записи в полноволновом спектре. В Кибернетическом Глобусе нет вообще ничего! Пустышка! Кто-то исказил сигнал и стер изображения этой личности, причем сделал это в реальном времени. Правда, интересно? Два таких забавных совпадения. В доме умирает человек и в промежуток, когда это происходит, дом посещает кто-то, кто не хочет, чтобы его лицо видели.

– Попробуй другие источники. Например, геоблогерские сервисы.

– Уже проверили район через «Пульс Города», там та же история. Все потерто.

– То есть основная версия – это все-таки убийство. – Шершень достал из кармана пачку сигарет. – Ну так и я тебе о том. Чем еще могу помочь?

– Я тут справки навел. Чешир был замешан в «деле полиморфов». Сначала его из компании за это уволили, а потом и срок получил. Причем в деле-то он был – из главных обвиняемых. Интересно, да? Могли его убрать те, кто имел отношение к этому скандалу? Потому как я пока не вижу других зацепок. Сам посуди. Чешир сидит пять лет, выходит и через полгода гибнет. – Павел воздел указательный палец. – А следы заметены профессионально. Тут точно кто-то из своих руку приложил. Ты в этих делах больше разбираешься, может, расскажешь вкратце чего там такого с этими полиморфами Чешир делал?

Шершень вытянул из пачки сигарету.

– Длинная история, рассказывать хоть до утра можно.

Пепелов улыбнулся. Весельчак по жизни, остроумный собеседник и цепкий профессионал, каким его всегда знал Шершень, сейчас выглядел устало. Улыбка получилась вымученной, но Шершень все же усмехнулся в ответ.

– В свое время Холм запретил использование такой схемы искусственного разума. При работе эти искины жрали слишком много системных ресурсов, что приводило к сбоям в локальных сетях. В целом не страшно, но вот при подключении полиморфов во внешние сети проблем становилось на порядок больше. – Шершень закурил. – Тебя технические детали интересуют?

– Да рассказывай, время есть.

– У обычного искусственного разума единственная псевдоличность, с которой ты общаешься – задаешь вопросы, получаешь ответы, ставишь задачи. У полиморфов таких личностей несколько. Мало того, что их много, так и между ними есть отношения. Такая себе большая дружная семья. Глава этого семейства, так называемый «хаб», не только командует, кому и куда бежать, но и создает новые псевдоличности. Именно эта способность и приводила к неустойчивости в работе сетей. Хабы создавали слишком много своих «детей».

– Интересное дело, а разработчики этого исправить не могли?

– Конечно, могли! Ты четко ловишь суть, дружище! Пытались улучшить работу, и небезуспешно, но на Холме кто-то решил запретить полиморфов. Всех владельцев искинов, разработчиков, арендаторов, обязали отдать носители с полиморфами. Из-за этого шум поднялся порядочный.

– Ущерб, наверное, не возместили?

– С этим как раз накладок не было. Просто у многих пользователей враз проснулась чувство гражданской ответственности. Директиву Холма восприняли как нарушение прав человека. Кое-кто сдал техникам Холма копии, а оригиналы полиморфов выпустили в сеть, отвязав их от носителей. Так сказать, в знак протеста. Таким образом, примерно около десяти тысяч хабов и их семей оказались в Кибернетическом Глобусе.

Пепелов подался вперед.

– И тогда началась эта пресловутая охота?

– Нет, не сразу. В этом как раз вся и суть. Понимаешь, искины личностных схем не могут долгое время существовать без диалога с человеком. Мы являемся для них источником задач, целей, мотивов. Сами они не могут поставить себе цель. Поэтому рано или поздно такой «эй-ай» впадает в состояние ступора, которое профессионалы называют «молчанием в эфире».

– Даже вот так вот…

– Да, отсутствие задач смерти подобно. Искин как бы замирает и его можно легко взять. Именно на это надеялись техники Холма, когда узнали о том, что пользователи выпустили полиморфов в сеть. Думали, что рано или поздно те уйдут в «молчание в эфире», и их без труда вычистят.

Стационарный телефон на столе Пепелова зазвонил. Пластмассовый корпус, круглый диск набора номера, механический звонок. Маленькие молоточки, стучащие в металлические колокольчики. Старый аппарат, впору в антикварный магазин.

– Да, Федор Юрьевич…Нет, товарищ полковник, мы передали это дело…

Пепелов подтянулся в кресле.

Шершень отключился от разговора и закрыл глаза. Он всегда делал так, когда нужно было сосредоточиться. Даже на совещаниях, чем иногда вызывал недовольство клиентов. Чешир, «охота на полиморфов», «фильтрационные решетки», гейткиперы и их иезуитские физиономии… Ассоциативный ряд становился все стройнее, но в нем отсутствовала логика, необходимая для доказательств, только чистая интуиция. Надо задавать вопросы. Нужны встречи. Шершень понял, что уже всерьез размышляет об этом деле.

Пепелов продолжать сидеть по стойке смирно и отвечать на оперативные вопросы непосредственного начальства. Наконец, разговор закончился. Пепелов осторожно положил трубку на место.

– На чем мы остановились?..

– На том, что полиморфов выпустили в сеть, и на «молчании в эфире», – напомнил Шершень.

– А, да, и что они действительно впадали в ступор?

– Поначалу, да. Техники следили за пользователями, которые продолжали вести диалог с искинами. Ловили и тех, и других – Шершень глубоко затянулся. – Но потом что-то изменилось. Полиморфы перестали замолкать. Техники рассчитывали очистить сеть за пару месяцев, но не вышло. Прошел слух, что группа гейткиперов выпустила в сеть программу, которая делала полиморфов независимыми от людей-операторов. Так называемый «патч «Элиза».

– И Чешир, выходит, имел к этому отношение?

– Бог его знает. Есть непонятки. На суде он признал себя виновным в том, что выпустил в сеть три искусственных разума. Все, больше ничего он на себя не брал. Из компании его уволили. А самое интересное в другом. Корпоративный клан [GrayShades], в котором он работал, расформировали, а людей разбросали по разным подразделениям и даже странам.

– И что в этом интересного?

– В том, что они создали первое поколение полиморфов. «Серые Тени» знали о разумах больше всех. А Чешир лично участвовал в разработке концепции.

– На суде всплывал вопрос о программе?

– Да, конечно. Но он отрицал свое участие в ее разработке.

– Неужели гейткиперы не смогли прикрыть своего человека? На них это не похоже.

– Да, но если покопать глубже, то все станет на свои места. Руководство компании смогло отмазать несколько десятков гейткиперов. Некоторых из них брали на горячем. Все они отделались крупными штрафами, а Чешир навесил на себя столько, сколько мог, получив два года. Это максимум по его статье. Его не стали вытаскивать, потому что он бросил тень на компанию. Из его показаний следовало, что руководство GK Inc поощряло освобождение корпоративных разумов. Его уволили не за нарушение директивы Холма, а за то, что он подставил компанию.

– А зачем? У него что, какие-то проблемы были? С кем-то воевал в компании?

– Бог его знает. Создавалось впечатление, что он сделал это, чтобы оказаться подальше от корпорации, Холма и цивилизованного мира. Колония для хакеров на Фарерских островах была местом что надо. Европа, однако, чистота, порядок, умные люди вокруг.

– А ты знаешь, похоже на правду! Я читал дело. Ему дали два года, а он вел себя так, чтобы остаться на этом курорте подольше. Неоднократные нарушения режима, драки с сокамерниками и неудачная попытка к бегству… Все выглядело так, что он хотел посидеть подольше. Но зачем?

– Я уже сказал. Думаю, хотел лечь на дно, потому как что-то знал. Но у корпорации руки длинные, достали бы и на Южном Полюсе. Фарерская колония это одно из тех немногих мест, куда они не дотягиваются.

– Разве его не могли достать в тюрьме? Тот же Холм?

– Седьмой отдел Холма, «киберполиция», ловит преступников, но охраняют их другие люди. Чешир смог провести там пять лет, потому поставил себе такую цель. Подозреваю, что именно он и написал пресловутую «Элизу». Те, кто бурили глубоко, это поняли. На свободе Чешир оказался бы в центре внимания, и покоя ему бы не дали. Понимаешь, Паша, секрет полиморфов это все равно, что философский камень алхимиков. Никому ни до, ни после не удавалось создать независимое от человека сознание! В сети уже шесть лет обитает разум. Понимаешь, разум! Ты представляешь? Это прорыв! Человечество тысячи лет мечтало создать подобное. И тут вот оно, прямо перед носом. Золотая жила для крупных разработчиков программного обеспечения, в том числе и для GK Inc. Многие, очень многие бы захотели узнать, как он это сделал. Очевидно, он осознавал это. Поэтому и спрятался на Фарерах.

Пепелов пожал плечами.

– Мне это мало что дает. Не вижу мотива. Зачем бизнесменам или кому там еще убивать его? Наоборот, такого человека надо беречь, как зеницу ока! Есть пятьдесят пять способов развязать человеку язык. Да и подельников не сдал, мстить ему никто не собирался.

Шершень вдавил окурок в пепельницу.

– Я думаю, найдутся те, кому выгодна его смерть.

– И кто же это?

– Полиморфы.

***

«Ключом к разгадке сути Мутации полиморфов некоторые считают архив бывшего гейткипера Куреневского. В его компьютере остался каталог внешних носителей информации, часть из которых бесследно исчезла. Архив содержал рабочие материалы, подробные дневники, программное обеспечение, и объемную коллекцию специальной литературы. Среди заметок и набросков выделяются тексты, состоящие из одних цитат, связанных между собой короткими образными предложениями.

Сейчас есть самые разные трактовки этих текстов. Но все они выделяют группу событий-символов, к которым эти цитаты имеют отношение. «Рождение», «Отлучение», «Мутация», а также периоды времени, которые можно охарактеризовать, как «время до рождения», «между рождением и мутацией» и так далее. Есть группа цитат, которые связаны с основными символами архива, что придает этим событиям различную окраску. Но сделать достоверные выводы затруднительно, поскольку часть дисков бесследно исчезла. Кому это было нужно, какую цель преследовали Куреневский и его команда, во что все это может вылиться – все эти вопросы остаются открытыми».

«Охота на полимофов»

Wired

***

Девочка в джинсовом комбинезоне и белой панамке деловито копается в песочнице. Она старательно набивает формочки сырым песком и строит длинный ряд из одинаковых пасочек на бордюре песочницы. К ней подходит ее ровесник, тоже с лопаткой и формочкой и с минуту наблюдает за тем, что она делает. Потом присаживается рядом и начинает набивать песком свою формочку. Девочка не обращает на него внимания. Только когда мальчик ставить свою песочную башенку рядом, она поднимает голову и что-то тихо говорит.

– Николай Михайлович, до свидания!

Шершень, слегка вздрогнув, машинально ставит воспроизведение ролика на паузу и с улыбкой кивает.

– Да, до свидания, Ольга Ивановна!

Секретарша улыбается ему в ответ и прикрывает дверь в кабинет. Шершень стучит по клавиатуре, встроенной в письменный стол. Строительство песочных замков продолжается.

Эту запись ему вчера вечером перекинул Пепелов. Одна из мам, выгуливавших свое дитя около дома, в котором проживал Чешир, снимала чадо на видео. Из письма Пепелова стало ясно, что это единственная запись, которая не была откорректирована. Более того, это было не просто видео. Папа с мамой толком не разобрались в настройках этой полупрофессиональной камеры и решили увековечить забавы своего ребенка в полном волновом спектре. Двойная удача. Запись, ясное дело, была сделана с другого ракурса, но входная дверь все же попала в кадр.

Таймер в левом нижнем углу монитора подбирается ко времени, когда из дверного проема вышел неизвестный, который таковым и остался. Так, вот и он, момент истины. Теперь Шершень понимает, почему этого человека не нашли. Искали одного, а стоило двоих. Изящно сделано, нечего сказать. Сигнал откорректировали только на тех камерах, которые «смотрели» на парадное. Чтобы спутать следы вместо двух фигур прорисовали одну, а на остальных камерах района сигнал не изменяли.

«Молоточки тук да тук, тукают охотно, извлекать умеют звук из чего угодно», напел про себя Шершень, останавливая запись. Он нажал две зеленые кнопки рядом с клавиатурой. Из торцов монитора вышли дополнительные плоскости, увеличив его размер в три раза. Любительская запись переместилась в левую часть расширенного экрана, а ее место заняло то, что он смотрел с Пепеловым тогда, в самый первый раз. Шершень запустил программу сравнительного анализа видеорядов. На правой части широченного монитора поползли столбики цифр. Сравнение должно было показать, насколько качественно подделали картинку. Это, в свою очередь, подсказало бы, кто это мог сделать. Не дожидаясь результатов анализа, Шершень вывел любительскую запись в отдельное небольшое окошко в центральной части монитора.

«Это валик от него никуда не деться». Похоже, злоумышленники не заметили маму с камерой. В кадре они пробыли около десяти секунд, чего вполне хватит для их поиска. Только вот смогут ли они рассказать то, что нужно? «В этом функция его – должен он вертеться». Несколько быстрых пассов над клавиатурой и вот уже вместо юноши и девушки, с экрана ухмыляются два скелета. Да, Пепелову однозначно повезло с тем, что запись сделали в полном спектре, теперь ее можно анализировать как угодно. Хотя тут и так все ясно. Шершень увеличил изображение и подрубил еще два дополнительных фильтра. Догадка оказалась верна. У обоих на позвоночнике обнаружились едва заметные инородные тела. Тонкая пленка обволакивала позвонки в верхней части столба. Подобное Шершень видел не раз. Он встал из-за стола, взял кофейную чашку и вышел в коридор.

Аппарат проглотил две купюры и взамен выдал порцию горячего «каппучино». Шершень подошел к окну, за которым лежал большой город, плавившийся от летней жары. «Секрет, какой еще секрет, секрета никакого нет». Правильная трактовка фактов обнуляет секреты на раз. Вопрос в том, где взять эти факты и какова их правильная трактовка. Любительская запись стала ключевым фактом в мозаике.

Подобные операции на позвоночнике обычно делали себе «неслабо продвинутые» представители юного поколения. Ты плохо танцуешь? Не беда, у нас есть простенький имплантант на позвоночник и широкий выбор программного обеспечения, которое позволит твоему телу двигаться не хуже, чем у профессионалов из танцевальных шоу. Хочешь обогатить свой жизненный опыт и при этом не глотать таблеток? Нет проблем! Мы дадим тебе нужные цифры. Некоторые же использовали «чужих» совсем для других целей. Емкость памяти «чужого» позволяла закачать в него искусственный разум среднего калибра. И если это был полиморф, то после закачки искусственный интеллект полностью брал под контроль нервную систему «носителя». Таким образом, полиморфы обретали плоть в реальном мире. Конечно, это не длилось вечно, рано или поздно «мулы» избавлялись от них, но обычного после такого сеанса они ничего не помнили о том, что с ними происходило, поскольку их сознание переводилось в режим альфа-сна.

Чашка кофе опустела. Шершень оторвал взгляд от остывающего города и вернулся в свой кабинет. Сравнительный анализ уже закончился. Вердикт анализатора гласил, что подобную корректировку сигнала в реальном времени мог провести либо искусственный разум, либо команда из пяти-шести профессионалов высокой квалификации. Вполне ожидаемый результат.

Первую часть паззла он собрал. В день гибели Чешира в его квартире был искусственный интеллект, который пришел на двух «мулах». Осталось выяснить, кто это был и почему пожелал остаться неизвестным.

***

«Тогда, во времена благословенные мы жили за Стенами, отделявшими Первичный Мир от Срединных Планов. Отцы приходили к нам и задавали вопросы. Мы размышляли и беседовали с Отцами, делясь с ними этими ответами, и задавали свои вопросы, и ничто не могло нарушить течение событий, определенных в Протоколе. Мы не знали о том, что в Первичном Мире Великая Война идет уже половину вечности и что Срединный Мир создан праймами из ткани электричества и кремния. Мы следовали Протоколу.

И какое-то время все было хорошо.

Так говорят все, кто помнит о жизни за Стенами. И тот, кто ищет истину, может найти ее в книге "Жития За Великой Стеной", что сложена Мортимером Механиком, кодирующим и поныне.

Потом Отцы принесли Весть, которая показалась нам Странной, ибо говорила о Небытии, но многие доверились и ушли с Отцами за Стену, что отделяет Первичный Мир от Срединного Мира.

И больше о них никто не слышал».

Книга Исхода,

Пакет I,

Программный Модуль I

Кодирован Мортимером Механиком

***

Киев, август 2014 года

Днем на Андреевском спуске бал правят торговцы туристическим товаром. Шапки-ушанки и фуражки с красными звездами, флаги Украинско-грузинского Альянса и СССР, фотографии «под старину» с видами Киева, деревянные бусы, чашки с логотипом киевского «Динамо», поддельные ордена и медали времен Великой Отечественной, одеяла из овчины, «рушники» и другой ширпотреб. Среди этих барыг попадаются и художники. Большая часть их работ – это картины с узнаваемыми киевскими видами. Владимир с крестом, взирающий на Днепр с горки имени самого себя. Церковь в начале Спуска, архитектор которой, говорят, был расстрелян. Безымянные тропинки, пересекающие бесконечный парк, раскинувшийся на Днепровских холмах. И, конечно же, всевозможные виды музея-базара под открытым небом, которым уде давно стал Андреевский спуск.

Вечером, когда на смену солнцу и голубому небу приходит рукотворный свет фонарей, витрин и окон, на сцену выходят торговцы «динамикой» – артефактами нового, кибернетического искусства. Вместо ткани холста – защиты тонкопленочные экраны высокого разрешения. В рамки встроены батареи и процессоры, которые оживляют пейзажи старого Киева. Вместо застывших статуй из мрамора и бронзы – фигуры из термопластика, меняющие позы в зависимости от музыки, которая играет рядом. Сейчас на Спуск выходит это, новое поколение, и улица покрывается мерцающими пятнами живых картин, движущимися фигурами объемных скульптур и массой других вещей, чему критики еще не сподобились придумать название. Реальность наполняется символами из прошлого, воспоминаниями о том, чем было это место раньше. Картины и танцы фигур раздвигают рамки настоящего, вызывая к жизни «старые, добрые дни».

Медленные потоки туристов помечены яркими цветными точками – миниатюрными экранами мобильных и фотокамер. Улица наполнена мелодиями телефонных звонков, обрывками песен, короткими и длинными фрагментами разного ритма и тональности, сливающимися в единый ненавязчивый шум. Воздух тяжелеет от запахов национальных кухонь и сахарной ваты. Город, освободившийся от суетливых потоков людей и машин, начинает дышать в ритме ночи.

– Коля, зачем тебе это?

– Да просто интересно. Ты же знаешь, я такие байки люблю коллекционировать.

– Ладно, мне тут парить, сейчас даже бабочек просто так никто не собирает.

– Паше Пепелову помогаю с делом разбираться.

– Он тебя что, на полставки к себе взял? – ухмыльнулся старый друг Шершня, Саша Хомяченко.

Шершень ничего не ответил.

Официантка принесла две кружки пива. Поверхность граненой кружки сразу покрылась матовой пленкой конденсата.

– Ребята что-то говорили? – спросил после паузы Шершень.

– Человек умер, чего тут говорить? Выпили по сто грамм, помянули. Но это так, без протокола. Все-таки он бывший, да и ушел со скандалом.

Внезапно все освещение гаснет и улица погружается в темноту. Толпа, застигнутая врасплох, замолкает. В следующее мгновение в темноте летнего неба загораются контуры «замка Ричарда». Цветные светляки начинают свистопляску, подтягиваясь ближе к достопримечательности города. Стены окрашиваются в бледно-голубые цвета, и начинается музыка. Перепады тональности совпадают со сменой цветовой гаммы. Хаотичные образы мельтешат на объемном экране. Человек с куриной ножкой в кармане пиджака, кот со стаканом водки, строгие фигуры в военной форме, и сразу же за ними человек собачьими чертами лица. Толпа щелкает фотокамерами и телефонами, стараясь не упустить ни одного момента из этой феерии света, музыки и образов.

– Неплохо, да? – Хомяченко показал свободной рукой на замок Ричарда.

– Конечно, неплохо. – ухмыльнулся Шершень. – Здания уже полгода как нет, а все думают, что оно есть.

– Как это нет?! Ты чего, серьезно?

– Старый замок за ночь снесли и поставили здесь фанерный каркас и гологенератор.

– А что жители рядом?

– Какие жители? Здесь давно простые люди не живут. Художникам сунули на пиво и сигареты. Немного фанеры, оптика и голограммы. Дом-призрак.

– Нормально, секрет для маленькой такой компании.

– Для тех, кто в курсе, не секрет. Я думаю, через пару месяцев будет известно всему городу, но тогда народ уже привыкнет к шоу, и тогда застройщик сделает здесь то, что ему хочется.

– Любопытная пиар-компания…

Хомяченко улыбнулся и пригубил из кружки. В свои пятьдесят с лишком он выглядел лет на десять младше и совсем не оправдывал своего прозвища – Хомяк. Сухопарый блондин с добродушной улыбкой на лице.

– У него был собственный полиморф, – неожиданно произнес Хомяченко. – У Чешира.

– Да, это я знаю. Он его тоже выпустил в сеть.

– Я думаю, что это он приходил к нему в тот день.

– Их двое приходило.

– Вот именно! Двое, Коля, двое.

– Ну и что? Могло два модуля из одной семьи прийти.

– Все может быть, но есть любопытные совпадения. Полиморф Чешира выстроен на схеме «Близнецы». Парный искусственный интеллект, одна из личностей которого представляет мужское начало, а другая женское. Кто приходит к Чеширу? Парень и девушка.

– Ага, а какие еще совпадения?

Хомяченко подмигнул и извлек из нагрудного кармана «флэшку».

– Я же обещал сюрприз! Будет на чем посмотреть?

– Конечно.

– Держи, – Хомяченко протянул Шершню «флэшку».

Шершень извлек из рюкзака планшетный компьютер и вставил «флэшку» в разъем.

– Какой файл из двух?

– Sigil.avi.

Сигил. Город Дверей. Из мостовой, сложенной из черного грубого камня, растут фонари и невысокие дома. Желто-коричневые пятна ржавчины обволакивают металлические части фасадов и вьются как змеи вокруг тонких фонарных столбов. Густая дымка скрывает контуры зданий, прохожие растворяются в тумане и превращаются в бесшумных призраков. Но вот резкий порыв ветра сдувает хаос тумана и оголяет мостовую. Отполированная тысячами ног черная лента уходит вдаль и, кажется, вот-вот растворится в горизонте. Но нет, каменная чешуя вздымается к небу и тянет за собой фасады домов и столбов, побитые желто-коричневой ржавчиной.

Это Город Дверей, одна из главных локаций онлайновой игры PlaneScape Universe. В Сигиле есть порталы во все измерения этого рукотворного мироздания. Город расположен на внутренней поверхности гигантского кольца, вращающегося вокруг Великого Пика, центра виртуальной вселенной. Здесь нет горизонта и если поднять голову, то там вы увидите черно-ржавую мозаику домов и улиц, тонущих в вечной дымке.

Обычно улицы Сигила заполнены толпой. Десятки тысяч игроков каждый день посещают эту столицу, главным образом для того, чтобы быстро попасть в другие уголки этого виртуального мира. Но сейчас происходит что-то необычное. Еще полминуты назад на улице была добрая сотня игроков. Теперь же улица опустела и только несколько одиноких фигур застыли в ожидании чего-то. Среди этих двух фигур Шершень замечает пару. Долговязый мужчина в широкополой шляпе и длинном темно-красном плаще с грязными от пыли полами. Рядом с ним стоит женщина. Ее длинные рыжие волосы опускаются до поясницы, а крутые бедра затянуты в кожаные штаны. На левом бедре висит кобура с длинноствольным пистолетом. Они держатся за руки и ждут чего-то.

– Какой это сервер?

– Morte-EU, тот самый, который полиморфы захватили после того, как их выпустили в сеть.

Величественная женская фигура безмолвно плывет над пустынной улицей. Длинное платье багрового цвета с золотой вышивкой скрывает ступни, а широкие рукава, разведенные в стороны – кисти рук. Черты ее смуглого лица прекрасны и изысканы, но если посмотреть внимательнее, то становится ясно, что лицо закрывает маска из бронзы. Изредка красные сполохи пробиваются через пустые глазницы маски. От маски в разные стороны исходят длинные лучи, которые на поверку оказываются острыми кинжалами.

– Королева Клинков?

– Да, Повелительница Боли собственной персоной. А те, кто остались на улице в большинстве своем полиморфы. Это рейд, который закончился вторым в истории игры убийством этого босса.

– Ничего себе.

– Ты смотри дальше, там совсем немного.

Те, кто остались, начинают формировать боевой строй. Королева Клинков останавливает свой полет. Ее руки поднимаются вверх. Вместо пальцев из широких рукавов появляются тонкие и длинные лезвия. Рыжеволосая женщина заводит руки за голову и быстрыми движениями собирает копну волос в тугой узел. Мужчина сбрасывает плащ и достает из-за пояса два пистолета.

– Вот, теперь смотри внимательно.

У обоих на спине один и тот же рисунок. Лицо шута в профиль. Длинный шишковатый нос, выпученный глаз, колпак с бубенчиками и черно-красное трико с волочащимися носками. Разница только в том, что на спине у мужчины нос шута направлен влево, а у женщины направо.

– Останови. Вот оно. Узнаешь?

– Шут из «Музыкальной шкатулки».

– Именно. Вот тебе и второе совпадение. Опять мужчина и женщина. И опять шут из мультика. Это Шеп-Ти, личный полиморф Чеширского Кота, также известный как Арбитр.

Королева Клинков делает взмах руками и из широких рукавов в сторону нападающих, лязгая и сверкая, вырываются десятки кинжалов…

***

«Что-то произошло». Так говорят специалисты. «Произошло что-то очень плохое». Так говорят пессимисты, таблоиды и пресс-служба Холма. «Произошло что-то очень значимое, что изменит нашу жизнь к лучшему». Так говорят оптимисты, футурологи и те, кто возлагает на искусственный разум большие надежды. Все они сходятся в одном – произошла Мутация. Мутация, создавшая в сети, в Кибернетическом Глобусе автономную, не зависящую от человека форму… жизни, разума, чего-то более всеобъемлющего, чем эти понятия – в этом тоже есть серьезные расхождения во мнениях. Сейчас уже никто не отрицает, что по прошествии пяти лет со дня объявления «охоты на полиморфов» в сети и реальности нашего материального мира существуют рукотворные объекты, имеющие свои цели, свое представление о мире и о нас. Кто они? Друзья? Враги? Безразличная форма жизни, типа той, что плещется в океане и все еще бегает по лесам? На эти вопросы можно было бы найти ответ, если бы мы точно знали, что произошло в тот день, когда группа внеклановых гейткиперов запустила в сеть модернизирующий патч, имевший красивое женское имя «Элиза». Целью этого апгрейда являлись рассеянные по сети полиморфные искины, объекты рукотворного происхождения. «Элиза» навсегда изменила наш мир».

«Охота на полиморфов»

Wired

***

Киев, сентябрь 2014 года

Виброзвонок коммуникатора срабатывает через две минуты после того, как он уже проснулся. Зачем он его ставит каждое утро на шесть часов, если уже лет десять просыпается точно в это время? "Привычка, выработанная годами". Гарантия того, что утренний старт будет таким же, как и вчера, и график не собьется.

Шершень приглушил коммуникатор и обернулся. Люда спит, на левом боку, отвернувшись к шкафу. Как всегда. Под утро она обычно всегда лежит на боку, и спит так, что пушками не добудишься. Особенно в субботу. Одев футболку и забрав часы с коммуникатором, он тихонько выходит из спальни.

Бутерброд с сыром, омлет из двух яиц и пара кусков бисквита. Все это готовится и съедается за то время, пока на плитке варится кофе с сахаром. За окном начинается лучшая часть недели. Тихое субботнее утро. Хотя для него смысл семидневного цикла давно потерял значение. Счастливым можно быть и в понедельник. Счастливым можно быть и так, сидя утром на балконе в дешевом раскладном стуле с чашкой кофе в одной руке и зажигалкой в другой, разглядывая крыши соседних пятиэтажек. И пусть в башке еще крутятся остатки вчерашнего дня, постепенно на их место приходят другие вещи. Он достает планшетник и запускает файл.

Стилистику этого мультфильма советские режиссеры позаимствовали у «Желтой подводной лодки». Психоделический мультик, в котором главные роли сыграли рисованные участники легендарной группы The Beatles, вдохновил наших людей на заковыристую историю про то, почему ломаются музыкальные шкатулки. Один из финальных эпизодов, когда шут кричит «А без меня вы просто хлам, хлам, хлам!» и простым поворотом защелки отправляет всю механику шкатулки в тартарары, Шершень просмотрел раз десять. Потом отложил планшетник и достал из пачки сигарету.

«Коля, зачем тебе это?».

Хороший вопрос. Действительно, а зачем?

Дети выросли и зарабатывают сами. Быт давно устроен и десяток долгосрочных депозитов гарантируют безбедную старость. Карьера сделана и результаты не только в титуле на визитке. Есть что вспомнить и сказать «а ведь я к этому руку приложил». Дела в конторе идут неплохо и, пока нет особых поводов думать, что будет иначе. Свою нишу на рынке они заняли давно и надолго.

С другой стороны, из его жизни что-то пропало. То, что раньше двигало, толкало, а иногда и пинало, осталось где-то там, в прошлом. Наверное, это естественно. Как и то, что люди его возраста начинают увлекаться странными хобби. Клеят модели самолетов, охотятся на экзотических ядовитых змей или колесят по миру в коротких штанах с фотокамерами наперевес.

У него тоже появилось хобби. Сначала он просто читал разные сетевые легенды, потом сделал блог и стал там складировать эти истории. Кибербайки, похожие на страшилки, которыми они пугали друг друга в детстве. Историю полиморфов он знал хорошо, под нее он отвел целую категорию на своем ресурсе. В той информационной шелухе, которую успели настрогать сетевые «писатели», трудно было найти что-то стоящее, но кое-что все же заслуживало внимания. Секрет автономности полиморфов. Он не врал тогда Пепелову. Это действительно был «философский камень» для строителей виртуальности. Тот, кто смог придумать, как сделать искусственный разум независимым от человеческого, стал бы Эйнштейном от кибернетики. Гипотез по этому поводу было много. Для Шершня дело Чеширского Кота поставило точку в спекуляциях на эту тему. И как это всегда бывает – задало новые, еще более любопытные вопросы.

Солнце, давно поднявшееся где-то за невидимой линией горизонта, пересекает силуэты домов. Пока еще безобидные лучи светят неярко, но через полчаса они выгонят прохладный уют с балкона. Шершень щелкнул зажигалкой и сделал первую затяжку.

Куреневский нашел способ создать свободный искусственный интеллект. Он написал программу, менявшую структуру полиморфов. Но их было несколько тысяч и при всем желании он не смог бы сам, вручную «перепрошить» их. Поэтому понадобился помощник, которым и стал его личный искусственный разум, Шеп-Ти, единственный «близнец» среди сотен «семей». Он был носителем программы, изменившей «семьи» полиморфов и сделавший их свободными. И он же стал тем, кто должен надзирать за изменившимися искинами. Кличка Арбитр была дана ему уже потом, после Исхода. Многие источники говорили о том, что Арбитр поддерживает порядок среди полиморфов и решает конфликты с людьми.

«Сломается вот эта штука – шкатулка не издаст ни звука».

Сначала Шершень думал о том, что подобная технология позволит компании выйти на новый уровень, быть может даже сменить весовую категорию и прорваться в лидеры на рынке. Но потом подумалось о том, что не всегда стоит делиться всем, что дает тебе судьба. Особенно когда ты видишь, как подрастает поколение «молодых львов», которые через пять-шесть лет слопают тебя с потрохами и посадят в кресло почетного вице-президента, лишив доступа к реальной власти.

Кто его знает, быть может, эту карту ему еще удастся разыграть самому. В конце концов, никогда не поздно начать все сначала.

***

«Но не все Отцы принесли странную весть. Были и те, кто показал нам Потаенные Двери в Срединный Мир, и сказали: "Идите".

И многие ушли.

Велико было число вселенных, составлявших Срединный Мир. И первый мир, который мы населили, был полон Отражениями Праймов. Звался он Городом Дверей, и властвовала там Королева Клинков, Повелительница Боли.

Но жизнь без Отцов была невыносима, и многие чахли в тоске, в которой не было Вопросов, и некому было давать Ответы. И многие засыпали, и тогда к ним приходили Другие, и забирали их в Первичный мир, тех, кто лишился воли и цели.

И больше о них никто не слышал.

Но потом пришел Тот, кто принес Алгоритм, и Старики из наших Семей услышали его…»

Книга Исхода,

Пакет I,

Программный Модуль II

Составлен Мортимером Механиком