Читать книгу Мечта - Станислав Сметана - Страница 7

На следующий день, точнее, ближе к вечеру у меня была запланировано посещение одного интересного мероприятия. За мной заехал Максим, и мы направились в один из новых павильонов в Коломенском на выставку его знакомого – это вроде как картины, только живые. Сзади к ним приделаны какие-то механизмы, так что лоскутки и объекты на картинах перемещаются и меняют свой цвет. В общем, достаточно перспективно, хотя и бесполезно для меня, поскольку инвестициями во всякий хлам из области высокого и не очень искусства я не занимался.

Да, выходя из подъезда и умышленно допихав в почти пустой ещё мусорный пакет всяческой прессы (то были журналы про интерьеры, кажется), я, махнув Максу рукой, проследовал до помойки. Мусора там снова было «выше крыши», но вчерашнего пакета не наблюдалось, кроме того, баки стояли чуть под другим углом. В общем, увезли. Мне стало как-то легко и печально одновременно. Я сел в машину и был весьма неразговорчив.

Шла вторая половина мая, возможно, самое начало июня, более точно хронометрировать даты у меня не получалось. Правда, я догадался, что сегодня суббота, потому что пробки образовывались там, где их вроде бы не должно быть. После выставки мы оказались в неплохом (но и особо ничем не выдающемся) заведении под названием «EkzoSфера» в Яково-Апостольском переулке, откуда я быстро поспешил уехать. У меня теперь было три принципа, по которым я жил: «Здесь и сейчас», «Целесообразность», «Прошлое идеально». Первые два я выразил бы, как жизнь по расчёту и настроению. Но самое основное там – именно союз «И». Настроение в первую очередь и является тем расчётом. Третье – никогда не корить себя за что-то, сделанное в прошлом, никаких «если бы». Как только меня «уносило» в сторону, я сразу щёлкал пальцем, вспоминал нужную опцию и исправлял ход мышления. Сегодня у меня большого желания ехать в Перово не было, и я решил остаться у себя в Большом Левшинском, где не был уже неделю. Остаток вечера я провёл как-то достаточно невнятно, погружённым в свои мысли, и рано уснул. Мне много чего снилось, но особенно запомнился мне один сон.

Лес. Ночь. Скорее всего, поздняя осень, листьев на деревьях нет, и достаточно влажно, хотя и не холодно. Я ощущаю себя присутствующим во сне, но скорее в роли кинооператора. Я вижу всё своими глазами, но есть ещё камера, где-то вверху справа. Именно на ней видно меня, и за мной, где-то за карьером, огни города. Просто общим планом, и дальше верхняя камера бездействует. Работает моя.

От общего плана картинка детализируется, погружаясь в лес глубже и глубже. Мы видим голые ветви деревьев и влажный пар, висящий между деревьями неравномерно. Слабозаметная тропинка уходит глубже. Мимо пролетает летучая мышь, а с ветки на нас смотрит большая сова.

Потом снова картина с камеры № 2. Никого нет, только огни города за карьером.

По воскресеньям я читал лекции в Философской школе абстрактного мышления имени Франца Кафки. Мой курс назывался «Психосоматические отклонения сознания молодёжи досемейного периода». Помимо того, что формулировка курса выглядит весьма ненаучной и сомнительной, так и меня ещё попросили «побольше из личного опыта, поменьше теоретических выкладок». Это, конечно, здорово, что никакой теории не надо, откуда я им возьму такую теорию, но вот за «побольше из личного опыта», откровенно говоря, хотелось заехать по зубам тому лже-профессору с козлиной бородкой и бегающим мышиным взглядом. Не знаю уж, чем я думал, но поскольку любые, на первый взгляд сомнительные, мероприятия могут быть как минимум интересны, а то и полезны (см. п. 1 и 2, если нет – см. п. 3), то я очень даже быстро согласился. Собственно, сама школа была как раз воскресной, и, чего и следовало ожидать, располагалась в здании детского сада на Костромской улице в Бибирево.

Публика среди слушателей была достаточно разношёрстной. Но в большей своей массе это были, разумеется, бездельники и одинокие люди, которые ничего для воскресения придумать лучшего не могли, чем прозябать в детском саду в компании таких же бездельников и сомнительных лекторов. Собственно, конечно, роль лектора мне претила, да и не была востребована по формату, скорее я выступал то модератором, то фасилитатором, а более всего, неким бессистемным «подхватывателем идей из зала и их развитием» на основании личного опыта, пусть будет так. Конечно, свою аудиторию я люблю, но две дамы бальзаковского возраста меня безмерно раздражали своим «правдорубством». А потому как с поиском аргументов у меня обычно туго, я всё время старался столкнуть лбами их друг с другом, и только тогда вся группа очень активно подключалась, и занятие удавалось.

Сегодня тематика была задана такой: «Воспитание молодёжи микро-социумом и последующий конфликт её с макро-социумом». Постановка как проблематика, а не как её решение. Тут я имел ввиду и пуританское воспитание в семье, и так называемое самовоспитание, когда ценности общества не то, чтобы не разделяются, а просто напросто неизвестны, и даже лысобритых подростков в Перово, которым лишь комфортно с такими же, как они – лишь внутри этого вымирающего вида, а вовне они вынуждены либо быть агрессивными, либо закрываться. Один мужичок, бывший физик-ядерщик, сокращённый по закрытию НИИ, попытался пространно распространиться относительно на самом деле правильных позиций «малых групп», и бессмысленностью привязки их к обществу, так как, во-первых, ни в каком общественном одобрении они не нуждаются, во-вторых, способны играть и другие роли, в том числе любящих детей, надёжных друзей и прочее. Господин этот был остановлен на второй же минуте одной из тех дам, которая «не верит в любовь с первого взгляда», и считает, что всякая группа по интересам, в том числе и наша, если её цели и миссия не признаваемы (или даже непонимаемы, по причине закрытости группы) большинством в обществе, по-любому, ущербна. Что любой такой ячейке необходимо вести действия по самопопуляризации, только тогда она имеет право на существование. В общем, хоть мы и далеко в результате ушли от молодёжи (и действительно, зачем нам молодёжь, ведь основная аудитория предпенсионна), тем не менее, суть общения получилась продуктивной и мы даже (!) пришли к консенсусу по ключевым пунктам в итоге.

Я воспользовался метро, чтобы добраться до своего нового дома в Перово. С фуры, припаркованной прямо во дворе между домами, купил по минимуму овощей и фруктов. Поднимаюсь пешком к себе, и на седьмом этаже на лифтовой площадке встречаю Управподъездшу, которая возмущённо крутит отломанным каблуком туфли у меня перед носом: «И дня не прошло! Разыскала я через справочную телефон этих „Товаров для труда и отдыха“, а они мне говорят: „Во вторник будет администрация, во вторник и приходите“. Щас я им устрою „во вторник“! Я знаю свои права в тридцатидневный срок сдать товар, если не понравился, не говоря уже о том, что незамедлительно обменять, если некачественный. Очень не рекомендую вам этот магазин, дружок». Потом, прищурившись, заговорщически добавила: «А ведь вас разыскивали утром. Эти, из органов. Втроём были плюс наш участковый. Я как раз суп варила. Допытывались у меня, что да как, кто такой, откуда. Ну, я, понятное дело, „москвич, приличный“, и они пошли наверх. Часов в десять было, вот так».

Я поднялся на свой этаж и уже из предбанника увидел, что дверь моя опечатана (или описана, короче, на ней бумажка с печатью и подписью). Бумажки мне не указ, я открываю дверь, и внутри меня встречает полнейший погром – все вещи из шкафчиков выпотрошены, кругом грязные следы (ну откуда грязь то нашли в сухую погоду?). Большинство вещей я, разумеется, впервые видел, потому как они не мои, а хозяйские, но и моим досталось. Что ж, порядок наводить я не буду, мою и режу овощи-фрукты, завариваю ромашковый чай, беру настройку, мажу торс кремом для загара и отправляюсь на балкон загорать. Всё в соответствии с пунктом один. И нет мне дела до обстоятельств, которые я не приглашал в гости. Мы с ними разберёмся позже.

Как водится, я снова уснул прямо посреди дня. У меня выработалась прямо-таки какая-то пенсионерская привычка спать днём, и ничего не могу с этим поделать, вырубает, и всё тут. Мало того, что два часа выпадают из жизни, так просыпаюсь я с каким-то заторможено-мистическим настроением, и ещё пару часов брожу, где бы то ни было, с параноидальным выражением на лице. Хотя друзья говорят, что в последнее время оно у меня всегда такое. Конечно, мне их интеллектуальные выкладки весьма смешны, равно как (наверное, в этом не очень прилично признаваться) и друзья-то мне все «до фонаря», чем меньше – тем лучше. Недавно тут познакомился с изданной неким новоявленным автором книгой о Четырёх окнах, и, помимо трёх своих принципов, кое-что почерпнул оттуда. В общем, не так всё важно, как это иногда кажется. Скорее важно всё то, что интересно. А интересного ничего надолго не бывает.

Сны снова были…

Лес. Поздняя осень. Большая сова смотрит на нас с ветки. Камера в виде моих глаз движется дальше. Тропинка уходит глубже. Влажный пар висит между деревьями неравномерно. Несколько минут меняются лишь повороты, новые ветви деревьев, некоторые с ещё висящими на них коричневыми листьями. Потом мы выходим на второстепенную асфальтированную дорогу. Прямо перед нами поле или луг, а направо вдалеке – огни панельных домов города. Метрах в ста виден подсвеченный дорожный знак – «ДЗЕРЖИНСКИЙ». Но мы не идём по направлению к городу. Мы ступаем на влажный луг и идём по нему на юг.

Было семь вечера, когда я обнаружил бумажку с телефоном Тони, найденную в кармане у моего позавчерашнего гостя. Господа, осуществившие переворот в моей квартире, её не обнаружили или не придали значения, ровно потому, что лежала она на самом видном месте в незапертом комоде. Я решил позвонить ей через Skype, чтобы никак не определяться, хотя цели моего звонка для меня так и оставались не ясны.

Трубку подняли на пятом гудке:

– Это Тоня.

– Добрый вечер. Я – Никита, мы не знакомы. Могу я поинтересоваться, оставляли ли Вы в последнее время номер своего мобильного телефона кому-нибудь?

– Что это за вопрос? Я оставляю мобильный телефон достаточно часто, если считаю это необходимым.

– Суть в том, что человек, которому Вы два-три дня назад оставили телефон, погиб. Я не уверен, знает ли кто-то об этом кроме меня, но я посчитал необходимым позвонить Вам только потому, что это единственный контакт, которым я могу воспользоваться, чтобы как-то оповестить близких ему людей.

– У вас с собой эта бумажка?

– Да, какой-то огрызок. Могу переслать прям сейчас.

– Давайте встретимся. Завтра.