Читать книгу Звезды мировой поэзии. Переводы разных лет - Станислав Викторович Хромов - Страница 4

Две женщины: одна как хлеб насущный

До века предана семье,

Две женщины: прекрасная другая

В любви верна самой себе.

Две женщины: одна как хлеб насущный

Не подведет и не предаст,

Две женщины: прекрасная другая

В любви поклясться повода не даст.

Одна из них – рубин почти чистейшей,

А люди принимают за вранье

Ее простые искренние речи,

И не положат глаза на нее…

Две женщины: одна как хлеб насущный

Ценней иных в селенье и важней,

Две женщины: прекрасная другая

Презрела славу, шедшую за ней.

И в аметисте розовые грани

Смешали рай и ад, —

В них пропадают, как на поле брани,

Там нет пути назад.

То женственности тайный ореол,

Сокрытый от мужчины,

Как ласточки полет над головой

Для нас без видимой причины.

Две женщины: одна как хлеб насущный

Сильней в года лихие,

Две женщины: прекрасная другая

В себе таит свои стихии.

У каждой женщины-царицы

Загадочное царство есть,

Оно охотнее ей снится,

Чем мир, успевший надоесть.

Когда дома уснут за дымкой,

Оставив книгу и шитье,

Она полночной невидимкой

Скользнет в урочище свое.

Замкнет узорные ворота

На них, глаза свои прикрыв,

Напишет, кто, какого рода,

И выйдет к речке на обрыв.

Явится конь, и это значит,

Ее порыв неукротим —

Бежит, потом летит и скачет

По всем владениям своим.

Велит траве тянуться выше,

Бутонам лилий – расцветать,

Накормит рыбок, чуть колыша

Воды серебряную гладь.

Сажает рощи, строит села,

Чтоб был прекрасен этот вид

Ручьем прекрасным и веселым

Звенящий луг благословит.

И я не спрашивал вовеки,

Какой закон у ней и суд.

Какие горы там и реки

В стране загадочной текут?

Нет, я в ночи за ней не крался,

И не пускался на обман,

И у ворот не отирался,

Смотря сквозь призрачный туман.

И обещала не за то ли

Мне подарить, когда умру

С дворцом, невиданным дотоле,

Соседний дом, чтоб поутру

Там колокольчики звенели,

И было вольно всем цветам…

Что ж, я не против, в самом деле,

Быть может, встретимся мы там.

Невесть откуда выползший туман

Вдруг заволок исхоженную местность…

И путник, будто в пролитый дурман,

Шагнул с тропы в немую неизвестность.

Сойдя с пути, наитием одним

Перевалить пытался холм высокий,

Но трижды возникали перед ним

Клубящиеся заросли осоки.

И выходя низиной через лог

К тому же месту, только третьим разом

Узнал: ведь это Ведьмин Котелок,

Ему знакомый больше по рассказам!

И он вокруг загадочно и страстно

Кружит, как муха, в завесях тумана.

Со склона камни круглые летели,

По гиблым мхам сквозь папоротник круто

Текли ручьи к невидимой купели —

Все вниз и вниз…

Кольцо его маршрута

Разорвалось, – он вниз решил спуститься,

Он брел один, озера и болота

Тянулись вдаль, кричала в роще птица…

На валунах замшелого оплота

Упал, скользя, и вновь стремился в дали,

И пот, и кровь с лица его стекали.

И наконец, как дар самой природы,

Безумцу неожиданная милость,

Хибарка на пути его явилась,

Вела к завалам поднятой породы

Размытая в тумане колея…

Он огляделся в стороны немного —

Наезженная, кажется, дорога

Спускалась вниз, туда идти веля.

Он быстро шел в горячечном бреду,

Не зная, где к селенью отворотка,

Усталость одолела, на беду,

Но колея уверенно и ходко

Вела сквозь тьму густую, как во сне,

И вот уклон сворачивает круто,

Неясный указатель на стене:

«Семнадцать миль…» – понятно, но докуда?

Нарочно закодировали словно

Дожди и зной спасительное слово.

Не разобрать годами стертый слог,

Он глянул на табличку с разворота

И обнаружил: «Ведьмин Котелок»,

И дальше «Миля»: – Только и всего-то,

А выбирался добрых два часа!

Здесь приложил из местных кто-то руку,

Поддев на стрелку дохлую гадюку…

Ревело стадо, падала роса.

Гнев одолел его…

Продлить умершим выделенный срок —

Заслуга чародейства небольшая:

Подул на догоревший уголек,

Дыханием их мертвых воскрешая,

И пламя жажды жизненной разжег.

Из прошлого вернется пилигрим,

Распустятся усохшие надежды —

Его перо послужит и двоим,