Читать книгу Беспамятники. Дело Ирода - Станислава Бер - Страница 2

4 мая 119 года от Рождества Христова по новому стилю

Оглавление

Савва Куницын поправил тесёмку, перехватывающую волосы – ничто не должно мешать! – и замер на секунду, залюбовался природой. Как же всё-таки красиво в Новороссии! Лес недавно проснулся от зимней спячки. Снег растаял, и зелень пышным цветом окрасила деревья и кусты. Голые и одинокие ещё недавно – зимой, теперь они благоухали и таили в себе живность. Вот за живностью он спозаранок и отправился в лес.

– Какое всё-таки чудное слово "охота", – мечтательно сказал Савва. – Правда, Гром?

Гром возбуждённо переминался на кожаной перчатке юноши. Сокола по кличке Гром Савва нашёл в разорённом гнезде. Птенец требовал еды, да побольше. Савва носил ему кусочки мяса, пока малыш не окреп и не вырос. Теперь Гром прилетал к другу – лучшему! – и они вместе охотились.

А ведь Савва Куницын не просто так прохлаждался, пока другие работали. Он заслужил этот отдых! Накануне ему исполнилось восемнадцать лет. Юноша опустил голову и вытащил на свет Божий серебряный кулон силы третьей степени. Наместник поселения Озёры произвёл его в старшие помощники и вместе с кулоном подарил выходной. Обычно выходным награждали за подвиги или заслуги, или, как в его случае, за повышение по службе.

– Наместник, конечно, об этом уже пожалел, но ты же понимаешь, Гром, что мне нужен хороший отдых. Я здорово поработал в этом году, ага.

Савва вздохнул. Всего приходится добиваться, зубами выгрызать. Гром взлетел, учуяв добычу.

– Ух, цпок, ух цпок…

Молодой охотник вскинул лук ловким, натренированным движением и, не задумываясь, пустил стрелу на звук. С лёгким треском, продираясь сквозь ветви, на землю свалилась птица. Его законная добыча!

– День начался великолепно, – сказал Савва, криво улыбаясь и поглаживая узкую, едва наметившуюся бородку.

Он подошёл, поднял за хвост глухаря, повертел его в руках, пытаясь найти изъян, и удовлетворённо сунул в охотничью сумку. Через час идти стало тяжело – сумка наполнилась дичью до отказа.

– Пора возвращаться домой! – скомандовал он сам себе и любимому соколу.

Новоиспечённый старший помощник наместника вытащил из охотничьей сумки тетерева, взял за горло и развернул голову к своему лицу.

– Ну, ничего… Вот исполнится мне двадцать лет, тогда посмотрим, тогда я обязательно уеду в Коломну, ага. Держи, Гром!

Савва свернул тетереву голову и кинул её соколу.


* * *


В поселение Озёры новорусич Савва Куницын вошёл, высоко подняв подбородок и выставив охотничью сумку напоказ. Пусть завидуют лентяи и неудачники!

– Хорошая добыча! – окликнул его знакомый сторожевой, открыв скрипучие ворота.

Поселение окружал бетонный забор с четырьмя сторожевыми вышками. Варвары давно не появлялись в этих краях, но бережёного, как гласит новоросская поговорка, сам Бог бережёт.

– А у меня, христианин, не бывает иначе, – ответил сторожевому Савва и криво усмехнулся.

Рабочий день закончился. Крестьяне и ремесленники вернулись к семьям. В домиках, сложенных из старого кирпича или старых бетонных панелей, одёргивали занавески, и кумушки любопытно поглядывали на молодого охотника. Девицы улыбались, им Савва подмигивал. Деды, сидящие на ржавых скамейках, одобрительно кивали.

– Кого, стало быть, подстрелил-то?

– Глухарей да тетеревов, ага, – отвечал им охотник.

– Молодец, парень. Вот тётка твоя обрадуется.

На центральной площади к нему подошёл местный лоботряс.

– Эй, Савва, давно тебя не было видно! – воскликнул парень, косясь на полную охотничью сумку.

Лоботряс явно рассчитывал покутить на халяву.

– Вчера виделись. Забыл? – спросил его Савва.

Он покачал головой и пошёл дальше. Откуда этот бездельник мог помнить? Блокнотом он почти не пользовался, а на память свою рассчитывать не мог. Беспамятник чёртов.

– Будьте здоровы, христианин, – сказал Савва, войдя в лавку, единственную в поселении Озёры.

Охотник приложил руку к груди и на секунду склонил голову. В носу запершило. Просторное помещение в три окна, заваленное пыльным товаром, плохо проветривалось. Чего тут только не висело, не стояло и не лежало – свечи, горшки, ножи, корзины и прочая утварь. Даже антиквариат пылился в углу – телевизор.

Электричества давно не вырабатывали, а вот такие древние приборчики до сих пор вытаскивали следопыты из-под груды обломков прошлого. Находились охотники за стариной и покупали ненужные вещи для домашнего обихода, ценители древности. Однако в поселении Озёры народ жил простой, неприхотливый, вот антиквариат и простаивал в углу, только место в лавке занимал.

– И тебе не хворать, – буркнул толстый лавочник, даже не взглянув на парня.

Савва, привыкший к такому приёму, гордо прошёл к прилавку и положил на неё охотничью сумку.

– Хорошая добыча, христианин, – оживился лавочник, блеснув огоньком наживы в бегающих глазках.

– У меня всегда так, – не преминул похвастаться Савва. – По-другому не бывает.

– Сколько хочешь за всё? – спросил лавочник, вытирая о жилет вспотевшие ладони.

– За всё, кроме этих двух птичек, дюжину рублей и пачку стрел в придачу, – ответил охотник.

– Десять рублей. И стрелы отдельно, – неуверенно предложил торгаш.

Добыча и вправду была хороша.

– Дю-жи-ну руб-лей и пачку стрел, ага, – отчеканил каждый слог Савва.

Его не проведёшь.

– По рукам, – быстро сдался лавочник, зная, что всё равно продаст дичь с хорошим наваром.

– Савва! – звонкий голос оживил лавку.

В открытой двери, ведущей внутрь дома, показалась стройная девушка с распущенными пшеничными волосами, перехваченными зелёной лентой.

– Дора! – улыбнулся ей Савва. – Будь здорова!

– А я услышала тебя из светлицы, – сказала Дора и сощурила глаза в окружении пушистых ресниц.

"Как лисичка", – подумал Савва.

– Ну и сидела бы себе за вышивкой. Чё было выходить? – пробурчал лавочник.

Он открыл коробку с деньгами, отсчитал дюжину монет и положил на прилавок.

– Где ты был? Я искала тебя весь день. Потом догадалась посмотреть в блокнот, прочитала, что тебе подарили выходной, и что ты на охоте, – затараторила Дора.

– Искала она. Лучше бы делами занялась. Пол в лавке помыла. Пылища, аж глаз щиплет, – опять заворчал лавочник.

Дора, не обращая внимания на отца, смотрела только на Савву.

– А ты бы, парень, бежал к наместнику. Он тебя искал, – хмуро заметил лавочник. – Там у реки случилось что-то.

– Ещё увидимся, – пообещал Савва и поцеловал Дору в щёку.

Охотник положил двух птиц обратно в сумку, сгрёб монеты, одну же ловко подкинул и вернул на прилавок.

– Это Доре на кусок ткани, ведь скоро лето. Для платья! Девушке просто необходимо новое платье каждое лето, – улыбнулся удачливый охотник и поклонился.

– А-а-а! – заверещала от счастья Дора.

Выйдя из лавки, Савва сбавил обороты хвастовства и как мальчишка побежал к дому наместника. Если Макар Ильич искал его, значит, и в правду, что-то случилось.

– Где ты шляешься? Итить твою за рога! – накинулся на помощника наместник.

Макар Ильич в кумачовом плаще, ржаво-красных сапогах, с кортиком на поясе стоял у крыльца единственного в поселении Озёры двухэтажного дома, сложенного из крупного камня и с флагом Новороссии на крыше – зелёный крест на белом фоне. Поверх серой рубахи наместника блестело ожерелье силы третьей степени – с зелёными, искрящимися изумрудами. При виде юноши Макар Ильич захромал в его сторону.

– Я… это… Подарок свой использовал, ага, – сказал Савва, отступая на шаг назад.

Небольшого роста, плотный и коренастый, Макар Ильич хмуро смотрел на Савву снизу вверх, сжимая в пухлом кулаке трость с рубиновым набалдашником.

Пятьдесят лет назад новорусичи захватили Карелию, угрожающую стране ежегодными набегами. А сорок лет назад следопыты нашли на захваченной территории несколько месторождений рубинов и изумрудов. Эти камни стали символами Новороссии – их носили на руках, головах и шеях богачи по всему миру, украшали церкви и вправляли в новоросские ожерелья силы.

– Какой еще подарок? – спросил наместник, округляя острые маленькие глазки.

– Ты вчера отпустил меня на охоту, – ответил юноша, кивая в знак своей правды. – Забыл?

– Не может быть, – неуверенно сказал наместник, и в глазах его мелькнуло сомнение. – Ах, да, вспомнил. Награда за повышение по службе. Что-то и меня память стала подводить.

Макар Ильич, как и Савва, в отличие от большинства беспамятством не страдал. Иначе он не стал бы наместником. Макар Ильич отлично помнил вчерашний день, однако, со временем и его мозг затуманивался. Старость, видимо. Он посмотрел в сторону, оглаживая седую бороду. У запряжённой старой кобылой телеги стояли два молодца с кулонами силы четвёртой степени поверх кожаных курток. Полицейские поселения Озёры – Паша и Саша.

– Значит вот, – уже намного мягче сказал наместник. – Работа тебя ждёт, мой мальчик. Возьми этих охламонов, и езжайте прямиком к реке Оке. Там мертвяка нашли.

– Я сначала к тёте зайду, я с добычей вернулся, – сказал Савва, приподнимая полегчавшую охотничью сумку.

Макар Ильич Куницын улыбнулся, обнял и прикоснулся лбом ко лбу юноши.

– Хорошо, добытчик ты наш. Труп уже никуда не убежит, а тётка тебя заждалась, – сказал наместник и похлопал парня по плечу.

Савва взбежал на крыльцо и вошёл в дом, но повернул не направо, в офис наместника, а налево, на домашнюю половину, отдал тётке охотничью добычу и умчался на задание.

Дорога до реки заняла полчаса. Кобыла никуда не спешила, полицейские тоже не торопились. Сокол Гром кружил над служебным обозом. Река давно освободилась ото льда и теперь поблёскивала отражением весеннего солнца. Мелкая волна каталась от берега до берега.

В речном песке, лицом вниз лежало тело, местами покрытое травой и илом. Савва огляделся, сел на корточки, осмотрел ноги и потрогал руку утопленника. Мокрая, холодная, скользкая, она о многом рассказала юному помощнику наместника.

– Жаль мужика, утонул, видать, по пьяни, – сказал Саша и многозначительно кивнул.

– Видать, – сразу согласился с ним Паша.

Парням не хотелось возиться с мертвяком. Похоронить его, и дело с концом.

– Это точно не несчастный случай, – сказал Савва, поднимаясь.

Полицейские заржали в голос.

– А ты-то откуда знаешь, мальчик? – спросил с издёвкой Паша.

– Здесь же нет твоего дяди наместника. Можешь не выпендриваться, – добавил Саша.

Савва даже не посмотрел в их сторону. Всё с ними ясно. Только и умеют, что завидовать. Паша и Саша отчаянно желали повышения по службе, но именно Савва стал старшим помощником наместника поселения Озёры и получил кулон силы третьей степени.

– Во-первых, у него следы от верёвки на руках и ногах. Вы бы заметили их, христиане, если бы осмотрели тело внимательно, – сказал юноша, нравоучительно указав тростинкой на щиколотки и запястья утопленника.

Юноша поправил тесёмку на волосах, чтобы не мешали, достал блокнот и грифельный карандаш, набросал положение тела в песке и сделал пару быстрых заметок. Хорошо, что недавно восстановили старое изобретение. Ходить с карандашами гораздо удобнее, чем с ручкой, у которой то чернила пересохнут, то вытекут, то перо сломается. То ли дело карандаш – всегда на него можно положиться.

Парни перестали ухмыляться, подошли к жертве и нахмурились. Там, и правда, были едва заметные на фоне тёмной кожи вмятины, похожие на следы от верёвки.

– Во-вторых, на теле рубленые раны, – продолжил Савва, приподнимая той же тростинкой край драной рубахи.

Мужик в песке лежал грязный и в таких жутких лохмотьях, что разглядеть на нём раны было трудно. Если специально, конечно, не разглядывать, как и положено полицейским. Но Паша и Саша не опускались до этого уровня в прямом и переносном смысле.

– В-третьих, убили его не здесь, – закончил старший помощник наместника.

– А где же? – хором спросили Паша и Саша.

– Не знаю, где. Но точно не здесь, – ответил Савва, оглядываясь.

– А ты почём знаешь, что точно не здесь? – спросил Паша.

– Глаза разуй. Ты видишь следы борьбы или волочения? А капли крови? То-то и оно.

Савва опять присел.

– И вообще наш господин Неизвестный – свежачок. В воде он находился меньше суток.

– А это ты как узнал? – спросил Саша. – Скажи ещё, что лекарем подрабатываешь, ага.

– Труп не раздуло, вот как узнал. Кожные покровы хоть и грязные, но свежие. А с лекарем я дружу, между прочим, и умного от него набираюсь, в отличие от некоторых, ага. Вообще о своей скромности я могу говорить долго. Лучше не спрашивай, – неожиданно закончил речь Савва.

Он ещё раз обошёл речного незнакомца.

– Кстати, лекарь нам понадобится однозначно.

– Это ещё зачем? – спросил Паша.

– Жертву пытали. И не спрашивай, как я узнал. Утопленника нужно вскрыть, ага. Пакуйте его и везите к лекарю. А мне некогда с вами лясы точить. Мне ещё письмо в Коломенскую полицию написать нужно и в столицу гонца отправить. Да что с вами разговаривать. Вы завтра и половины из этого дня не вспомните!

Беспамятники. Дело Ирода

Подняться наверх