Читать книгу Корпорация Семаргл - Стас Свобода - Страница 2

Телефон лежал на тумбочке рядом с раскладушкой. Я смотрел на телефон, и мне почему-то казалось, что телефон смотрит на меня. Какое-то время мы молча гипнотизировали друг друга. Потом я потянулся к телефону и выключил его.

Пойду лучше прогуляюсь.

Я решил сходить на детскую площадку недалеко от нашего дома. Двойные качели, горка и лавочка. Ничего интересного. Я сел на лавочку, глядя на то, как двое детей резвятся на качелях, а третий взъерошенным воробьем смотрит на них. Что-то с этим парнем было не так.

Я присмотрелся. Да, узнаю этот взгляд. Взгляд ребенка, которого никто не принимает в свою стаю. Или в свое стадо. Взгляд ребенка, который страстно этого хочет, но повторяет себе, что ему наплевать. И что-то в моей черствой душе дрогнуло. Я цыкнул и поднялся, подойдя к этому пацану.

– Эй, шкет, чего ждешь? Покататься охота? – спросил я с ухмылкой.

– Не больно и хочется, – отозвался пацан, отводя взгляд.

Мама учила с незнакомцами не разговаривать? Правильно учила. Меня вот в свое время тоже учили. Поэтому я еще живой и здоровый.

– Хочешь, покажу что-то интересное? Нет, можешь не идти, – я отвернулся и сощурился. – Пойдешь прямо, перейдешь через дорогу, вглубь парка. Там будет фонтан и небольшой комплекс. А не какая-то вшивая качалка для малолетних.

– Правда? – пацан засомневался. – То есть… мне нельзя с незнакомцами разговаривать.

– Меня зовут Влад, – представился я, – Влад Соболев.

– А я… Витя.

Витя робко улыбнулся. Почему-то он воспылал ко мне доверием, что весьма странно. Дети всегда доверяют мне, хотя не могу сказать, что я хороший человек. Да что уж там, с трудом год назад отмазался от многих неприятных вещей. Чуть под суд не угодил. Спасибо организации «Семаргл», вытащили.

Хотя теперь я не уверен уже, что благодарен им.

– Все, Витя, топай. Развлекайся.

Я махнул рукой и, сунув руки в карманы, пошел назад к лавочке. Пнул банку, выкатившуюся с дороги. Красота, чистый город в действии.

Сев на лавочку, я проследил за Витей. Что-то меня в нем еще насторожило. Точно, вид у него не просто одинокий, а усталый. Не спит, что ли, по ночам? Я уже встречал таких вот усталых сонных мальчишек и девчонок. Да и взрослых тоже, куда без этого. Но когда не высыпаются дети, это настораживает. Меня, по крайней мере.

Я не спасатель и никому причинять добро не люблю. Но почему-то, когда дело касается детей, мне хочется действовать. Возможно, древний и дурацкий инстинкт.

Оставшись сидеть на лавочке, я дождался, пока вернется Витя. И помахал ему рукой. Он подошел ко мне и сел рядом. Я протянул ему мороженое, купленное в магазине неподалёку. Витя не отказался. Тем более, что я его с собой никуда не звал.

– Скажи-ка мне, Витя, что тебя беспокоит?

– А тебе зачем это знать, Влад? – он уткнулся в мороженое.

Так.

Какие у детей обычно страхи? Подкроватные монстры или чудовища в шкафу. Это и кикимора может быть, и бабайка, и бука. Полуночница еще.

– Потому что у меня под кроватью дома живет страшная зверюга, – соврал я. – И я боюсь, что она меня утащит за собой.

– Правда, боишься? – в его глазах заблестело что-то этакое. Сопереживание, что ли. Значит, я угадал.

– Конечно, боюсь. Я бы не отказался, чтобы родители меня за руку подержали. Но они смеются: я же взрослый, на первом курсе учусь.

Витя какое-то время молчал, доедая мороженое. Видимо, не желает рассказывать. Очень жаль, может быть, я даже сумел бы помочь. Ладно, не хочет, не надо. Я поднялся с лавочки, прощаясь.

– Я тоже боюсь, – вместо "до свидания" сказал он, – подкроватного монстра. Он меня утащит.

– Ты его видел? – я вернулся на лавочку.

Витя покачал головой. И уставился на палочку от мороженого, стиснув ее так, словно вот-вот переломит. В чем-то я его понимал. Сам бы тоже вряд ли смог признаться в своих настоящих страхах. Особенно, когда эти самые страхи обзывают детскими и тупыми. Ну еще бы, под кроватью живет что-то страшное. Обхохочешься.

– Не видел, – признался он.

– Это рука, или… – я нахмурился. – Язык, может? Оно шуршит, светит глазами. Или же пытается схватить тебя?

– Шуршит, я часто туда фантики из-под конфет кидаю, вот ими и шуршит, – обстоятельно пояснил Витя.

Я помрачнел. Красные глаза, шуршание фантиками. Как это знакомо. Сколько я тогда боялся того, что под кроватью. Десять лет всего было. А потом однажды встал и включил свет, выметая все оттуда.

– Витя, родители тебя не слушают, да?

– Я с бабушкой живу.

С бабушкой – это плохо. Бабушки часто уязвимые. Хотя бы потому, что по большей части жили в советское время, и всяких там бук и бабаек не видели. А если видели, то не верили. И никак от них не защищаются.

Очень плохо.

– Витя, вот тебе мой номер телефона, – я заставил его записать. – Если что, звони. Я приду, сражусь с твоим подкроватным ужасом.

– Зачем? – удивился он.

Я ухмыльнулся и потрепал его по волосам. Действительно, я вам капитан Америка, что ли, всех спасать. Я на это не подписывался. Просто хочу, чтобы одним потерянным ребенком на свете стало меньше. Это моя небольшая прихоть.

Да и помогу хоть раз, без вмешательства этого проклятого «Семаргла».

Сунув руки в карманы, я отправился домой, но зашел по дороге в фотомагазин и купил флешку, на всякий случай. Может быть, пригодится. Вдруг Витя позвонит, придется очень много записывать для отчетов. Этот «Семаргл» стал для меня еще более проклятущим. Даже здесь не уйти от отчетности. А я только на первом курсе!

Светка встретила меня не хлебом и солью, как я надеялся. Но хорошо хоть не сковородкой.

– Влад! – сердито проворчала она, – к тебе Мишка заходил.

– Какой еще Мишка? – удивился я, пытаясь припомнить Мишек. Но друзей у меня вообще нет, так что не знаю.

– Тот самый, которого ты постоянно гнобишь. Киселев, помнишь такого?

Я задумался. Да, этого я помню. Характер и впрямь, как кисель. Я постоянно его подначивал, но он почему-то не обижался. И это напрягало, лучше бы огрызался. Я бы отстал.

А может и нет. Люблю, когда огрызаются.

– И что он хотел? – я скинул кроссовки и прошел на кухню попить воды.

– Помочь тебе с элементарной математикой.

Я потерял дар речи. У меня с элементарной математикой все в порядке. Я ее в два счета сдал бы, если бы учитель на меня не взъелся. Ну что делать, не подружились мы.

– Без Киселей всяких справлюсь, так ему и передай.

Я ухмыльнулся и поставил чашку на стол. С черной поверхности на меня матово блеснул силуэт волчьей оскаленной пасти. Светка взяла кружку и переставила ее. Она собиралась делать домашнее задание.

– Не обижал бы ты его, Влад. Глядишь, бонусы какие накапали бы с корпорации.

– Можно хотя бы иногда не говорить о «Семаргле»? – тоскливо спросил я, перестав улыбаться. – Надоело уже.

Светка пожала плечами. Иногда мне кажется, что она специально меня этой организацией дразнит. Я бы ее немного побил, но нельзя. Сестра, да и девушка к тому же. Нельзя бить тех, кто тебя слабее. Даже если очень хочется.

Я придвинул к себе кружку назад и принялся потягивать холодную воду. Нет, не из-под крана, это чересчур даже для меня. Но и кипяченая она такая себе. Я, который пробовал колодезную воду, знает.

Зазвонил телефон.

Я чуть не подавился и уставился на телефон. Кто там до меня домогается? Глянул на номер. Незнакомый, не из приложения, что самое главное. Я решился ответить и даже не нахамил в ответ на дрожащий голос. Ненавижу такие вот неуверенные робкие голоса. Хочется что-нибудь неприятное учудить.

Но я узнал Витю, поэтому ему повезло.

– Что стряслось, шкет? – спросил я, поставив кружку на стол.

– Я… Влад, ты бы мог ко мне приехать? Оно снова было, а бабушку на скорой увезли. Я сегодня один.

– А завтра?

– И завтра тоже.

Светка, слушавшая меня, навострила уши и чуть не закусила учебник. И во все глаза уставилась на меня так, словно увидела единорога, который ест зефир и готовится убежать на радугу.

– Кто подменил моего брата? – патетически вопросила она.

– Инопланетяне украли, – фыркнул я в ответ, смущенный, что меня застукали вот за этим самым.

За помощью кому-то.

– Короче, будешь одна ночевать пару дней. – Я подхватил свой рюкзак и нырнул за дверь, пока Светка не успела меня остановить. Она же схватила телефон и принялась мне названивать.

Ну, блин!

Я ответил, ибо понимал, что Светка может звонить до бесконечности, пока телефон не сядет. И не факт, что у нее он сядет первым.

– Чего тебе, несчастная, – спросил я, выходя на улицу и по привычке оглядываясь, нет ли каких-нибудь злопакостных существ типа злыдней или Лиха.

– Сейчас ты будешь несчастный. Колись сразу, это по делу или ты замутил с девчонкой?

– Возможно, это бабайка, – с неохотой признался я, заворачивая за угол и вспоминая адрес, который мне надиктовал Витя. Ага, он где-то рядом с Олимпийским училищем живет. Пришлось попетлять по дворам, огибая величественное здание. Монументальное, я бы даже сказал.

Витя впустил меня, молча пододвинувшись, когда открыл дверь. Я вошел, оглядывая комнату, где парень спал. Кровать, как кровать. постер висит с любимой группой. Не «Ария» и не «КиШ», да, я любитель старого доброго рока, а какой-то новодел. Но ничего так, послушать можно, как мне кажется.

И модель самолета, свисающая с потолка.

– Сам делал? – уточнил я, дотрагиваясь до нее пальцем.

– Да, – Витя смущенно отвел взгляд. – Получилось так себе.

У меня язык зачесался ответить, что воистину так себе. Но я почему-то сдержался. Наверное, потому что это было по-настоящему красиво и добротно. Захотелось заглянуть внутрь, увидеть кабину пилота, потрогать штурвал.

– Рассказывай, что там под кроватью? – я заглянул под нее и с ходу заметил несколько блестящих конфетных фантиков. Судя по запаху, там еще что-то было, далекое от сладостей. Но я не рискнул проверить.

– Да, под этой. Красные глаза, они светятся и светятся. А мне страшно, – Витя вцепился в мой рукав. Я даже подняться не успел. – И шуршит.

– А ты не пробовал там порядок навести? – я сел на кровать и отцепил его пальцы от себя.

– Зачем? Оно ж не таракан, чтобы на мусор прибегать.

– Если это бабайка, то таракан. Только большой и зубастый.

Я расшнуровал кроссовки, спохватившись, что в гостях в уличной обуви неприлично ходить. Поэтому поскидывал с себя обувь и куртку, оставшись в черных джинсах и майке с волками.

– Бабайка? Это кто?

– Вот она, современная молодежь, – фыркнул я тоном умудренного жизнью старца, – Ничего уже не знает. Бабайка – это подкроватный монстр. Он любит есть детей, которые не соблюдают чистоту и обожают сорить.

– Глупости! Сколько детей сорят, и ничего.

– Ты уверен? – зловеще поинтересовался я.

Витя помолчал какое-то время. Потом все же спросил:

– И что мне теперь делать?

– Довериться мне, – я зевнул и посмотрел на часы. – Итак, шкет, тебе задача. Разбуди меня в восемь вечера, если сам не проснусь. Никого не впускай, сваргань какой-нибудь ужин. Пока все.

Витя кивнул, а я нырнул в постель и спокойно заснул. Думал, что мне будет что-то жуткое сниться, но ошибся. Сны были странными и бестолковыми, но не более, чем обычно. Я даже ни на кого не нападал, мне этого и в жизни хватало.

Разбудил меня не шкет по имени Витя. Разбудил меня телефон. Я с трудом открыл глаза, разглядывая красно-белую заставку, и тихо ненавидел все происходящее. У меня до восьми еще полтора часа. Я же убивать людей хочу, если не высплюсь.

С трудом сдержавшись, чтобы не треснуть телефоном об стенку, я зашел в приложение. И какое-то время разглядывал оповещение.

У меня отпуск. Я могу целых две недели ничего не делать, проходить мимо жаждущих спасения и вообще, хоть чем заниматься.

Я могу прямо сейчас уйти и оставить этого самого Витьку одного.

Я рассмеялся. Какого фига я вообще ввязался в это? Не потому, что добрый. Если я добрый, то хулиганы вообще святые. А где вы видели святого хулигана? Это ересь.

Как и моя доброта тоже.

Я начал надевать кроссовки, зашнуровывая их лихорадочно. Подцепил куртку и направился к дверям. Даже извиняться не буду. Пусть он… пусть этот мой порыв станет слепым пятном в моей биографии, я же не бюро неотложной доброй помощи.

Да и всего один раз дал слабину.

Я пошел дальше и столкнулся с Витей. Он прижал к груди тарелку с бутербродами и неумело приготовленной яичницей. Горелая корка, сбившийся набок желток, разодранный белок, уже не такой белый, как нужно бы. И тишина…

Он не спросил, он смотрел. И я представлял, как вот этого несуразного шкета затянет под кровать. А он даже позвать на помощь не сможет. Да и некого будет. Как и мне когда-то было некого.

Потому что я был один.

И я сунул руки в карманы.

– Пойду минералку куплю, – проворчал я, – чаи я не горазд гонять.

– А… у меня есть, – Витя с шумом выдохнул, кажется даже задрожав ресницами. Он это… надеюсь, не сырость собирается разводить? Я стянул куртку и хмыкнул.

– Что ж ты раньше не сказал, Витя? Давай сюда минералку с ужином.

И пошел в ванную мыть руки. Уши у меня почему-то горели. Я старался не смотреть на себя в зеркало. Словно мое отражение могло вылезти и застыдить. Хотя, кто его знает, может быть, и могло. Но лучше не надо. Я все же… все же чуть не совершил большую ошибку. Сердито пнул стенку, отряхнул влажные руки. И вернулся к своему ужину.

– Молодец, шкет, – я потрепал его по плечу, – далеко пойдешь. Уже готовить научился. Еще бы тебе под кроватью прибраться.

– Я туда не полезу! – чуть ли не истерично прошептал он. Нет, так нет. Я не могу его заставить. То есть, могу, разумеется. Только какой в этом смысл. Витя должен сам понять, что лучше там не держать ничего лишнего. Только тапки и ночной горшок. И то не обязательно, чтобы они там были.

Гантели еще.

За окном стремительно темнело. Ночь, черная, непроглядная, рухнула так, что заныло в зубах. И под кроватью начало тихо шуршать. Я поднялся из-за стола и вернулся в комнату. Внимательно посмотрел на кровать. Сойду я за ребенка? Или придется здесь Витю закрывать, чтобы оно вылезло. У парня, конечно, будет шок. Но лучше сейчас один раз рискнуть.

На миг блеснули красные огоньки.

Шуршание.

Я присел на корточки, пытаясь разглядеть, что же там такое шуршало. Что-то, чего я детстве очень сильно боялся. Оно ни разу не вылезло. Но исправно оставляло то смятые фантики, то раскиданные листы бумаги. Один раз оно порвало мою тетрадку с домашним сочинением.

И аккуратным веером разложило клочки рядом с кроватью.

Клянусь, после того случая я научился держать место под кроватью в идеальном порядке. И оно больше никогда не возвращалось ко мне. Даже во снах.

– Влад, – Витя присел рядом и схватил меня за руку, – что это?

– Пытаюсь понять. Если это бука, то он не сильно опасен. Достаточно включить свет, и он испугается.

– А если нет?

– Если нет, то оно тебя съест. Рано или поздно. – задумчиво отозвался я, ухмыльнувшись. И подобрался к кровати.

Витя отцепился от моей руки. Боится, прекрасно. Пусть боится, бабайка на страх хорошо реагирует. Как и на мусор.

– Значит так, Витя, возьми мой рюкзак и найди баллончик. Понял?

– Да, кэп, – он попятился.

Мой рюкзак валяется на столе, Витя легко до него доберется. А потом, главное, чтобы он кинул мне баллончик. Я его уж поймаю.

Распластавшись на полу, я разглядывал подкроватного монстра. Огромное, такое не должно было поместиться там. Круглое, с двумя алыми глазами и длинным языком. Очень длинным.

Язык выстрелил в меня и обвился вокруг ноги, медленно затягивая под кровать. Я развернулся, лягнув второй ногой. Попал по чему-то мягкому и даже пушистому. Это что-то отпустило меня.

Вытащив обслюнявленную ногу, я рывком перевернулся и сел.

Дыхание сбилось, в горле пересохло. И захотелось минералки. Смерть, как захотелось. Но.

Я схватил баллончик и не глядя пшикнул под кровать. Существо даже не чихнуло. Это что за ерунда такая? Я посмотрел на баллончик. Обычный, блин, я же хотел написать на стене одного дома… неважно что, главное, что это не тот!

– Витя…

У меня перехватило дыхание. Бабайка рванулся языком в мою сторону. Я еле успел отскочить, с перекатом ушел в сторону. Поднялся на ноги, глядя на стол с рюкзаком. И сделал вторую попытку.

– Баллончик!

– Но я вам уже дал баллончик! – растерялся этот… этот…

Я выругался теми словами, что детям знать не положено, и нырнул на пол, позволяя языку стрельнуть над моей головой. Ладно он балда, что от десятилетнего ребенка взять. Можно подумать, я умнее был. А то, что там два баллончика – это ничего?

Язык скользнул по моей ноге, раздирая ее.

Странно, раньше он таким агрессивным не был.

Я скосил взгляд на ногу. Кусок джинсов и кожи как лягушка слизала. Или корова. Неважно. То, что осталось на этом месте, то ли покраснело, то ли уже было мясо. Я решил, что потом с этим разберусь. Точнее, за меня решили.

– Почему вы его не победили? – задал Витя еще один гениальный вопрос.

Я выругался так, что даже взрослым лучше не слышать. И швырнул баллончиком в бабайку. Язык моментально обвился вокруг подарка, сплющивая его.

– Мне другой нужен, где собака нарисована с крыльями! – рыкнул я.

Больше баллончиков быть не должно. Но мало ли, какую Нарнию сумеет отыскать этот шкет. И скорее бы он там уже копался. Меня эта тварь сейчас сожрет. Не хочу так заканчивать свою жизнь, в пасти бабайки, да еще во время отпуска. Это ж вообще…

Вообще никуда!

Язык отшвырнул меня к стенке. Сползая по ней, я очумело помотал головой и поднялся на дрожащие ноги. Сейчас бы отдохнуть. Но кто ж мне даст. Явно не этот монстр. И сидит, тварь. Пырится.

Я сплюнул себе под ноги, надеясь, что не кровью.

– Лови!

Баллончик прилетел мне по голове. Я охнул, держась за ушибленное. Но тут же спохватился. Нет уж, терять его я не намерен! Ухватил орудие усмирения поудобнее и растянулся на полу, прицельно брызнув прямо в бабайку.

Особая суперсмесь, разработанная учеными «Семаргла». Действует на всех и на вся. В теории.

Мне пока еще не попадались навьи дети, которые могли бы противостоять столь мощному оружию.

Под кроватью заорало. Витя охнул и попятился к стенке. Не поможет. Если уж бабайка завелся, то он в любой точке комнаты достанет. По себе знаю.

Я наступил бабайке на язык, готовый вырвать баллончик. И ухмыльнулся.

– Ну что, наелась, тварь? Или еще желаешь?

Тварь промолчала, что вполне естественно. Я бы на ее месте тоже промолчал. Неприятно, когда у тебя на языке кто-то стоит. Неприятно, когда этот кто-то говорит разные нехорошие вещи.

Визг смолк. Язык медленно, тяжело ворочаясь, втянулся под кровать. И я с облегчением выдохнул. Тяжело было с ним драться. Все потому, что один мелкий кретин подсунул мне не то.

– Оно вернется? – робко спросил Витя.

Я включил свет и подошел к кровати, начав ее двигать. Отодвинув достаточно, посмотрел на ворох всевозможных вещей. Даже два журнала затесались прошлогодних. Красота. Как бабайка раньше не появился, непонятно.

– Теперь, Витя, слушай внимательно. Во второй раз ты мне позвонить не успеешь. Наведи здесь порядок. И не допускай мусора под кроватью. Иначе оно тебя сожрет. Понял?

– Понял. Но как…

– Поверь мне, ты не хочешь об этом знать.

Я похлопал его по плечу и пошел к кровати, рухнув на нее, словно убитый. Проспал до двенадцати дня.

Вернулся я в странном настроении. И нога болит. Блин, совсем забыл про ногу. То-то я смотрю, что люди на меня косятся. Но молчат, уже хорошо.

Светка меня встретила почти сковородкой. Но, увидев мою ногу, передумала орать, достала бинты и прочую аптечку.

– С кем это ты так?

– С бабайкой. Больше не буду баллончики для стен покупать. – проворчал я, садясь на раскладушку и протягивая ногу Светке.

Та взялась ее обрабатывать, не слушая мое возмущенное шипение. Это я так старался боль игнорировать.

Хорошо, что у меня чувствительность слабая. А то бы…

А то бы орал.