Читать книгу Финал - Стефани Гарбер - Страница 15

Донателла

Телла испытывала горячее желание остановить время. В течение многих лет она делила свою жизнь на два периода: Когда Мама Была Дома и После Того, Как Мама Пропала. Теперь Палома мертва. Но Телла не собиралась превращать это событие в очередную веху. Она вообще не хотела, чтобы время двигалось вперед. Пусть бы оно замерло, подобно ее неподвижным конечностям, к которым постепенно возвращалась чувствительность.

Идти она все еще не могла, зато удалось подползти по гранитному полу пещеры к телу своей матери. Теперь от нее осталась одна пустая оболочка. Когда Палома еще спала зачарованным сном, ее кожа сохраняла нормальный цвет, а грудь вздымалась и опускалась. Однажды Телла подумала, что мать неподвижна, как труп, но лишь теперь поняла, как она тогда заблуждалась.

– По крайней мере, он ударил ее ножом вместо того, чтобы испепелить – а ведь ему это вполне по силам, – заметил Джекс. – Умереть в огне было бы куда болезненнее.

– Мне от этого не легче, – пробормотала Телла.

– Ну, на роль утешителя я никогда не годился. – Джекс поднял Теллу с земли, подхватив своими холодными руками.

– Отпусти меня, – запротестовала Телла. Меньше всего на свете ей сейчас требовалась помощь Мойры.

Джекс тяжело вздохнул.

– Если я оставлю тебя здесь, ты умрешь, подобно своей матери, когда Гавриил вернется к жизни. Или на тебя случайно наткнется другая Мойра.

– Тебе-то какое дело?

– Никакого. – На щеках Джекса появились ямочки, а узкие губы раздвинулись в резкой улыбке, превратившей его в прекрасного хитрого Принца Сердец, которым Телла была очарована в детстве. – Просто мне самому нравится тебя мучить.

– Слишком поздно, – пробормотала Телла, думая о том, что ей, вероятно, следовало оказать ему большее сопротивление.

Джекс не беспокоил ее последние шестьдесят с лишним дней, и предположительно она была его настоящей любовью – единственным человеком, невосприимчивым к его роковому поцелую, но при этом он по-прежнему оставался Мойрой. Смертоносной, к тому же. До появления Легендо именно он был наследником Элантины и, если верить слухам, лишил жизни целых семнадцать человек, чтобы вплотную приблизиться к трону. Он даже угрожал убить Теллу, но, невзирая на его злобный нрав и коварство, она его никогда не боялась. А теперь и вовсе не чувствовала ничего, кроме оцепенения.

Смерть матери казалась бессмысленной. Гавриил не причинял ей вреда до тех пор, пока она сама не ранила его. Возможно, он не убил бы ее, если бы она первой не ударила его ножом. Зачем ей было так рисковать, зная, что он все равно воскреснет?

– Кто такой Гавриил? – Телле с трудом удалось заставить себя произнести это имя. – Что за Мойра?

Холодные пальцы Джекса напряглись на ее спине.

– Я говорю тебе это только потому, что он нравится мне еще меньше, чем ты. Гавриил – это Упавшая Звезда.

Та самая Мойра, которая, если верить колдунье, создала всех остальных богов и богинь Судьбы. Ядовитая волна ярости на мгновение прорвалась сквозь владеющее Теллой оцепенение. Если Легендо действительно хотел убить Упавшую Звезду, чтобы уничтожить других Мойр, придется ему встать в очередь.

– Я найду способ уничтожить его, – поклялась Телла.

– Только не в таком состоянии, – пробормотал Джекс, неся ее вверх по ступенькам.

Когда они с Джексом, наконец, выбрались из пещеры, Телле не хотелось видеть небо. По ее мнению, оно должно было стать черным, но продолжало оставаться ослепляюще синим с переливчатыми нитями индиго. Обычно Телле нравилось, когда солнце допоздна задерживалось на небосводе, продолжая своими лучами разгонять подкрадывающийся мрак ночи, но сейчас это казалось неправильным. День должен был завершиться, а солнце – скрыться и погрузить мир во тьму в тот момент, когда умерла ее мать.

У Теллы перехватило дыхание. Она закрыла глаза, пытаясь отгородиться от света, но стало только хуже. Стоило ей смежить веки, как перед мысленным взором снова и снова возникал Упавшая Звезда, вонзающий нож в сердце ее матери.

В груди клокотало глухое рыдание. Телла весьма смутно понимала, где находится, когда Джекс нес ее по кирпичной улице. Она не знала, где он живет теперь, перестав быть наследником Меридианной империи и, как следствие, лишившись и своего замка Идиллуайлд. Она предполагала, что он обосновался в квартале Пряностей, а именно, в какой-нибудь кривобокой постройке, облюбованной также шайкой воров, или и вовсе в подземной гробнице, служащей тайным логовом бандитам.

Судя по запахам, путь они держали вовсе не в квартал Пряностей. Ни намека на едкий запах сигар. Ни струйки пролитого спиртного, ни капли мочи на мостовой. Джекс пронес ее по чистеньким дорожкам Университетского городка, окунув в мир книг в кожаных переплетах, отглаженных мантий и аккуратно подстриженных живых изгородей. Здесь в изобилии произрастали честолюбивые целеустремленные ученые – совсем как сорняки.

Приближаясь к четырехэтажному дому из глиняно-красного кирпича с колоннами из оникса, Джекс замедлил шаг. Телле хотелось спросить, что они здесь делают, не здесь ли он живет, но сумела лишь разрыдаться.

То, что с ней происходило, даже нельзя было назвать плачем. Плач подразумевал некую сопричастность, действие. Но для Теллы игры закончились. На самом деле у нее едва получалось дышать.

– Я бы мог сказать что-нибудь утешительное, но в прошлый раз ты этого не оценила, – пробормотал Джекс, однако, вопреки словам, крепче прижал ее к своей холодной груди, подойдя к двустворчатым полированным дверям.

Возможно, он действительно намеревался пытать ее. Или знал, что, хотя онемение ее почти прошло, поставь он ее на ноги, она все равно не сумела бы сделать и пары шагов самостоятельно, а просто осталась бы лежать на ведущих к его дому ступеньках даже после захода солнца и наступления ночной прохлады, пока снова не оцепенела бы. Потому что разом нахлынувшие чувства причиняли неимоверную боль, повсеместную и всеобъемлющую. Ее душа была изранена и кровоточила, так что Телла понадеялась даже, что эмоции выплеснутся наружу. Тогда, возможно, ей не будет так невыносимо больно и трудно дышать, думать и чувствовать что-либо, кроме агонии.

Дверь распахнулась перед ними, и они вошли внутрь. Невыносимое голубое небо сменилось потолком с золотыми люстрами, рассыпающими снопы искр по стенам, оклеенным обоями с черными и красными символами игральных карт. Итак, Джекс принес ее в игорный дом, полный торговцев дурманящими препаратами, которые улыбались, как тигры, и игроков, нетерпеливых, как жаждущие материнского молока детеныши.

Люди смеялись, хлопали в ладоши и с криками и воплями бросали кости на столы. Все происходящее представлялось Телле чертовски неправильным. Окружающая обстановка виделась ей размытым пятном игровых фишек и шипучих напитков, развязанных шейных платков и пощелкивания рулеток. Когда кто-то выигрывал, с потолка прямо на головы сыпалось конфетти из червей, треф, бубен и пик. В некотором роде эту комнату можно было назвать живой – в отличие от Паломы.

Если кому-то и показалось странным, что Джекс нес на руках истерично всхлипывающую девушку, то виду не подал. Или, может, Телла просто не заметила. Хоть задернутые на окнах шторы и не пропускали света, царящие в игровом зале Джекса шум и хаос многократно усиливали пронзительную пустоту внутри ее.

Пробираясь сквозь толпу, Джекс крепче прижимал Теллу к себе, а подходящим к нему людям лишь нараспев отвечал: «Разве не видите, что у меня руки заняты?» или и вовсе не обращал внимания.

Еще несколько шагов, и они оказались на лестнице. Чем выше они поднимались, тем более потертым становился плюшевый ковер. Джекс привел в порядок первый этаж для своих гостей, а остальные оставил без изменений. Хотя Телла почти ничего не увидела, поскольку взгляд ее был в основном прикован к полу и поношенным сапогам Джекса. А он между тем пронес ее еще через одну дверь.

Комната, в которую они попали на этот раз, походила на кабинет. Перед неразожженным камином лежал изящный коврик цвета янтаря с подпалинами в нескольких местах. Также здесь стоял поцарапанный письменный стол с одиноким растением под стеклянным колпаком и потертый коричневатый кожаный диван, на который Джекс и опустился, продолжая баюкать Теллу в объятиях.

Она хотела было отстраниться, считая неправильным позволять ему прикасаться к ней, ведь он принадлежал к той же породе существ, что и тот, кто у нее на глазах убил ее мать. С другой стороны, каким бы странным это ни казалось, но, если бы не смертоносные руки Джекса, она бы уже давно рассыпалась на части. Телла отчаянно нуждалась в утешении, правда, не в его лице.

Вскоре она промочила его рубашку слезами, но Джекс не отталкивал ее, наоборот, крепче прижимал к себе и круговыми движениями гладил по спине одной рукой, а второй нежно водил по ее локонам, осторожно распутывая их.

– Зачем ты мне помогаешь? – кое-как вымолвила она.

В отличие от Легендо, который либо скрывал свои чувства, либо изображал, что что-то испытывает, хотя на самом деле ему было плевать, Джекс никогда не притворялся заботливым и любящим. Если ему что-то требовалось, он просто добивался желаемого с помощью угроз.

– Когда ты в таком жалком состоянии, с тобой совсем не весело. Я не могу мучить тебя, если ты и без того несчастна. – Его ладонь переместилась с волос на щеку, чтобы смахнуть несколько слезинок. Прикосновение было таким же мягким, как последний поцелуй, который мать запечатлела на этой самой щеке, и Телла совсем расклеилась.

Теперь слезы не просто капали из ее глаз, но лились мощным потоком. Она рыдала так горько, что казалось, вот-вот сломается. Владеющие ею эмоции были столь всеобъемлющи, что не удержать, и требовали освобождения.

– Все оказалось напрасным, – стенала Телла. – Я пыталась спасти ее, но мои действия привели ее к гибели. Не следовало мне стараться изменить предсказанное Араклом будущее. Когда я в первый раз увидела маму на игральной карте, она была в заточении. Если бы я не вмешалась, она бы до сих пор была жива.

– Или утянула бы тебя за собой в могилу, – возразил Джекс. – Откуда тебе знать, какие еще вам были уготованы варианты судьбы?

– Тем не менее все могло обернуться по-другому. – Телла представила себе другие окончания истории Паломы. Если бы Телла в детстве была послушной девочкой и никогда не играла с проклятой Колодой Судьбы, возможно, мать не оставила бы своих дочерей на Трисде, а взяла бы их с собой. Или если бы Легендо просто забрал колоду, как Телла и просила, а затем уничтожил ее, прежде чем еще кому-нибудь из Мойр удалось сбежать, ее мать была бы сейчас жива.

Телла совершила множество ошибок. Вот бы можно было повернуть время вспять и все исправить! Развернуть жизненный путь в другую сторону и прийти к иной концовке.

Так вот же оно, решение!

В ее душе вспыхнула искра надежды.

Телла могла бы вернуться в прошлое и переиграть нынешний день. Теперь, когда все Мойры проснулись, это вполне можно устроить. Хоть какая-то будет польза от их возвращения!

Телла подняла глаза на Джекса и с тех пор, как он унес ее, впервые увидела его по-настоящему. Благодаря непокорным прядям золотистых волос он был больше похож на потерянного мальчишку, чем на смертоносную Мойру; его неземные глаза были серебристо-голубыми, как мечты юных девушек; а губы такими острыми, что, казалось, способны порезать поцелуем. Доверять ему нельзя, но, если хочет осуществить свой план, следует заручиться его помощью.

– В Колоде Судьбы была Мойра, способная перемещаться в пространстве и времени, – Наемный Убийца. Что, если бы он мог помочь мне исправить то, что случилось?

– Я понимаю, что ты скорбишь, – отозвался Джекс, – и все же это худшая идея из всех, что я когда-либо слышал. Путешествия во времени никогда ни к чему хорошему не приводят.

– Так же как и доверие к тебе. Однако я здесь, а ты до сих пор не причинил мне вреда.

– И ключевые слова этой фразы – до сих пор. – Он провел холодным пальцем по ее подбородку. – Дай срок, и, помяни мое слово, все переменится.

Телла выпрямилась.

– Скажи, где искать Наемного Убийцу, и я немедленно уйду.

– Даже если бы и знал, где он, все равно не сказал бы тебе, Донателла. Связываться с Наемным Убийцей – плохая идея, и не только из-за его имени. До того, как Мойры оказались запертыми в ловушке карт, Упавшая Звезда, Неупокоенная Королева и Убиенный Король использовали Наемного Убийцу для перемещений в пространстве и времени, и частая смена временных рамок свела его с ума. Поэтому теперь он частенько не осознает, где находится, и иногда исчезает на длительное время. Люди, которым удалось убедить его вернуть их в прошлое, не всегда возвращаются назад. Как я уже сказал, идеи хуже нельзя и придумать.

– Хуже того, что есть сейчас, быть уже не может. Пожалуйста, Джекс. – Телла вцепилась в его влажную рубашку и притянула его жестокое лицо ближе. – Помоги мне найти его, умоляю. Мне так больно. Слишком больно. Все причиняет боль. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу, как Упавшая Звезда убивает мою маму. А когда становится тихо, слышу ужасное щелканье того циркового колеса и ничего не могу поделать!

Рука Джекса замерла у нее на спине.

– Что, если я сам избавлю тебя от боли и печали?

– Но как? – не поняла она.

– Это одна из моих способностей. – Он стер с ее щек очередную дорожку слез.

Сквозь пелену горя Теллы прорезалась предупреждающая вспышка. Если верить сказаниям, Принц Сердец обладает умением управлять эмоциями. Но, поскольку Джекса не было в Колоде Судьбы, когда Легендо освободил других Мойр, то при нем по-прежнему лишь половина его сил.

– Я думала, что к тебе вернулись не все твои силы.

– Они и не вернулись, – тут же подтвердил он. – Я до сих пор не в состоянии контролировать эмоции так, как раньше, или внушать кому-то нужные чувства. Однако у меня получится временно избавить от нежеланных ощущений. Я смогу забрать твою боль на сегодня. – Его ледяные пальцы задержались на ее щеке, как ошеломляющее обещание и предупреждение одновременно. – Я не стану стирать ее навсегда, любовь моя, и завтра она опять тебя накроет, но будет уже не такой сильной, как сейчас.

Второй рукой он принялся снова поглаживать Теллу по спине, и она почувствовала, что стало легче дышать. Слишком легко. Она задавалась вопросом, использовал ли он свои силы, чтобы успокоить ее, однако уже была не в состоянии беспокоиться так рьяно, как следовало бы. Боль в сердце была слишком ошеломляющей. Она знала, что в тот момент, когда Джекс отстранится, ее легкие вновь скует горе, слезы польются ручьем, и, даже не закрывая глаз, все равно будет видеть в бесконечном повторе смерть матери. Сотня смертей за один удар сердца. Слишком много ударов – и сама Телла тоже может умереть.

– Действуй же, – наконец, решилась она, хоть умом и понимала, как неправильно искать утешения у Мойры. Но даже если она и совершает ошибку, хуже, чем теперь, быть уже не может. – Забери печаль и боль – все, что причиняет страдания.