Читать книгу Любовь на краю света - Стефани Лоуренс - Страница 3

Элиза решительно расхаживала по дощатому полу комнаты на верхнем этаже постоялого двора в Джедборо. Крепкая дубовая дверь была заперта. Похитители оставили пленнице поднос с едой, а сами спустились вниз, чтобы угоститься ужином в шумном зале трактира, в веселой компании подвыпивших завсегдатаев.

Дойдя до стены, Элиза резко повернулась. Взгляд ее упал на поднос, стоявший на столе в дальнем конце комнаты. Несмотря на отсутствие аппетита, она заставила себя выпить весь бульон и съесть столько пирога с дичью, сколько смогла проглотить. Она знала: ей понадобятся силы, чтобы сбежать от троих тюремщиков – Скроупа, Женевьевы и Тейлора, толстяка кучера. Надежда на побег, пусть и призрачная, заставила ее мерить шагами комнату в расчете на то, что это нехитрое упражнение поможет преодолеть слабость, вызванную опиумом.

Сделав несколько шагов в обратном направлении, Элиза покачнулась и с трудом удержала равновесие. Проклятое зелье все еще бродило в ее крови, подавляя волю, делая мускулы вялыми и дряблыми, оставляя чувство беспомощности. Похитители поили ее настойкой опия три дня, а, по словам Скроупа, после бала по случаю помолвки Хизер и Брекенриджа прошло лишь четверо суток. Едва ли стоило удивляться и тревожиться, что сонная одурь не развеялась окончательно.

Подойдя к подносу, Элиза остановилась, взяла стакан с водой и отпила глоток. Она слышала, что в подобных случаях вода помогает.

Элиза отчаянно пыталась не терять надежды, но… Все, что она могла припомнить о Джереми Карлинге, убеждало: рассчитывать на него не стоило. Его превозносили как человека блестящего ума, но мысли Карлинга занимало не настоящее, а далекое прошлое. Он целыми днями размышлял о древних цивилизациях, давно обратившихся в прах, не замечая того, что творилось у него под носом…

Поставив стакан обратно на поднос, Элиза набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание, чтобы успокоиться. «Нечего себя взвинчивать», – строго приказала она. Джереми или попытается ей помочь, или нет. Все равно не в ее власти изменить ход событий.

Возобновив ходьбу, она попыталась заглушить коварный голосок сомнения, по-стариковски уныло брюзжавший: «На помощь Хизер пришел Брекенридж, герой ее грез, рыцарь на белом коне. А кто достался мне? Джереми Карлинг. Какая ужасная несправедливость!»

Отмахнувшись от нелепой жалобы, Элиза с удвоенным рвением промаршировала к дальней стене. В эту минуту она охотно приняла бы помощь от первого встречного, не заботясь о том, герой он или нет.

Элиза вернулась мыслями к тому мгновению, когда, почти сломленная отчаянием, она вдруг увидела Джереми в окошко кареты, и сердце ее бешено заколотилось. Она живо представила себе эту картину: Карлинг сидел прямо, расправив могучие плечи; распахнутый плащ открывал грудь, показавшуюся Элизе неожиданно мощной и широкой. Помнится, прежде его грудная клетка была значительно уже, во всяком случае, Джереми не походил на атлета.

Продолжая расхаживать по комнате и вспоминая волнующую сцену в карете, Элиза задумчиво нахмурилась. Приходилось признать, со своей нынешней внешностью Карлинг вполне мог бы претендовать на роль спасителя. Она придирчиво вгляделась в лицо Джереми, надежно запечатленное в ее памяти. Более того, если судить беспристрастно, даже рассеянный ученый способен подчас превратиться в джентльмена, достойного внимания леди.

Вдобавок, как не преминул отметить все тот же противный тонкий голосок, звучавший в ее голове, внешность Карлинга не имела ровным счетом никакого значения. Если спаситель Хизер оказался мужчиной ее мечты, это вовсе не означало, что нечто подобное случится и с ней.

А кроме того, насколько Элиза могла судить, Джереми Карлинга куда больше интересовали пыльные заплесневелые фолианты, нежели женщины.

Оказавшись возле стены, Элиза вздохнула, запрокинула голову к потолку и взмолилась:

– Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он меня заметил и узнал. О, пожалуйста, пусть он хоть чем-то поможет мне.

И еще одно обстоятельство не давало Элизе покоя. Как ей подсказывал опыт, рассеянные книжные черви принадлежали к числу самых нерешительных людей на земле, уступая пальму первенства лишь сухоньким робким старушкам.

Опустив голову, Элиза, слегка покачиваясь, отправилась обратно к столу. Ее ноги заметно окрепли и уже не казались ватными, как вначале.

Глядя под ноги, она попыталась представить себя на месте рассеянного ученого и угадать, как бы поступил Джереми.

«Если он напишет в Лондон, сколько пройдет времени, прежде чем…»

«Бум!» – послышался глухой удар.

Замерев, Элиза посмотрела на затянутое шторами окно. Ей показалось, что звук донесся оттуда, однако комната располагалась на втором этаже, и окно находилось слишком высоко над землей. Элиза уже обдумывала возможность бежать таким путем, но с неохотой отказалась от этой мысли. Любопытно, что Брекенридж впервые предстал перед Хизер на постоялом дворе, забравшись в окно второго этажа, но едва ли нечто похожее могло случиться и с Элизой.

Должно быть, странный звук был лишь плодом ее воображения.

Она приняла желаемое за…

Бум!

Элиза бросилась к окну и отдернула шторы.

За стеклом прямо перед собой она увидела лицо Джереми Карлинга.

Слишком взволнованная, чтобы вымолвить хотя бы слово, она застыла с радостной улыбкой на губах. Только сейчас она заметила, какие чудесные у Джереми глаза, большие, красивой формы. В лунном свете Элиза не могла разглядеть их цвет, но смотрели они удивительно прямо и открыто.

Правильные черты его лица отличались аристократизмом, особенно нос. Широкий лоб, худые, чуть удлиненные щеки и решительный квадратный подбородок можно было бы назвать строгими, но губы, казалось, принадлежали человеку веселому и улыбчивому.

Взгляд Элизы скользнул ниже. О да! Плечи Карлинга и впрямь стали шире, а фигура мощнее, чем в день их последней встречи в одном из лондонских салонов.

В серебристом сиянии полной луны Джереми, сидевший на коньке крыши под самым окном, чувствовал себя до странности уязвимым. Впрочем, логика подсказывала ему, что, как правило, люди редко смотрят вверх. Оставалось лишь надеяться, что никому из завсегдатаев трактира не вздумается, выходя на улицу, изменить привычкам и запрокинуть голову.

Поскольку за окном было так же светло, как в комнате, Джереми мог хорошо разглядеть лицо Элизы и различить его выражение – смесь радости и изумления.

Едва ли стоило на нее обижаться. Он и сам был удивлен не меньше Элизы, обнаружив себя сидящим на крыше под ее окном.

Элиза ошеломленно замерла, и Джереми представилась возможность удостовериться, что она вполне соответствует образу, отпечатавшемуся в его памяти. Впрочем, нынешняя Элиза была не то чтобы более красивой… скорее, более яркой, чем та, которую он помнил по Лондону. Особенно теперь, когда она не казалась расстроенной и подавленной.

При мысли об этом Джереми испытал странное приятное чувство.

Оторвав руку от конька крыши, он указал на оконную задвижку и жестом попросил открыть створки.

Элиза проворно повиновалась.

Джереми пригнулся, чтобы она могла распахнуть окно, а затем приник к раме и прошептал:

– Вы одна?

Вцепившись в подоконник, Элиза наклонилась вперед.

– Пока что да. Они внизу – их трое.

– Хорошо. – Джереми поманил ее к себе. – Лезьте сюда.

Элиза округлила глаза и, перегнувшись через подоконник, посмотрела вниз.

Карлинг обвел глазами пышную копну золотистых, как мед, волос, сверкающих в лунном свете у самого его подбородка, растерянно моргнул и продолжил:

– Скат не такой крутой, как кажется. Мы можем проползти, держась за стену, до края крыши, а там, чуть ниже, начинается другой скат, оттуда мы переберемся на крышу кухни. Там, правда, немного тесновато, придется протискиваться…

– Я не могу. – Выпрямившись, все еще цепляясь за подоконник, Элиза подняла глаза и встретила взгляд Джереми. – Клянусь, больше всего на свете мне хотелось бы бежать с вами, но я… – Она протянула руку и сжала плечо Карлинга.

Пожатие было слабым, едва ощутимым, но Джереми заметил, что ладонь ее дрожит.

Элиза со вздохом разжала пальцы и произнесла в ответ на вопросительный взгляд Джереми:

– Это самое большее, на что я способна. Даже сжать руку в кулак мне не под силу. Похитители три дня давали мне настойку опия, и действие зелья еще не прошло. У меня по-прежнему дрожат ноги, и я не могу ни за что держаться. Если я оступлюсь…

По спине Джереми пробежал холодок. Если Элиза оступится… возможно, он не сумеет ее подхватить и удержать от падения. Тогда она сорвется с края крыши. Элиза казалась довольно высокой, стройной, но все же не бестелесной. Джереми невольно задумался, хватит ли у него сил ее спасти, не дать ей соскользнуть вниз. Он скорчил недовольную гримасу. На самом деле он понятия не имел, силен он или слаб, – до сих пор у него не было случая оценить свои силы.

– Ладно. – Он миролюбиво кивнул, стараясь придать голосу спокойствие. – Нам вовсе ни к чему, чтобы кто-то из нас свалился с крыши, сломав руку или ногу, так что придумаем другой способ.

Элиза моргнула, будто слова Джереми застигли ее врасплох.

– Да. Хорошо. – Немного помолчав, она робко спросила: – У вас есть какие-нибудь предложения?

Вопреки опасениям Джереми Элиза демонстрировала завидную рассудительность. Она не впала в панику и – Боже упаси – не залилась слезами. Облегченно вздохнув, Карлинг стал перебирать в уме возможные варианты действий. Похоже, их было не слишком много.

Он озабоченно нахмурился:

– Пожалуй, бежать нынче ночью было бы неразумно. Сейчас довольно опасно ехать назад через Чевиот-Хиллс, пусть даже в экипаже, глубокой ночью, да еще когда по пятам гонятся враги, у которых, вполне возможно, есть оружие. Это может плохо кончиться. А если учесть, что мы не знаем местности… – Джереми замолчал, вопросительно глядя на Элизу, но та покачала головой. – Будет умнее не пытаться ускользнуть ночью.

– Мы можем заблудиться, сбиться с пути.

– Совершенно верно. – Джереми вновь задумался. – Вы сказали, их трое?

Облокотившись на подоконник, Элиза кивнула.

– Главный у них – Скроуп. Думаю, это он поджидал меня в задней гостиной Сент-Айвз-Хауса. – Она посмотрела Джереми в глаза. – В комнате было темно. Я его не видела, он схватил меня и заставил вдохнуть какую-то мерзость. Наверное, эфир. Должно быть, Скроуп с пособником вытащили меня в окно. Оно выходит в переулок. С ними еще женщина. Я уверена, в обычной жизни она сиделка или компаньонка. Ей, наверное, чуть больше тридцати, и она сильнее, чем кажется. Третий наемник – кучер Тейлор. Он грузный и сильный, но гораздо грубее Скроупа, тот-то выглядит и говорит как джентльмен.

Внимательно глядя на Элизу, Джереми произнес:

– Итак, их трое, а нас только двое, значит, нам не следует действовать в открытую даже при свете дня. Прежде нужно избавиться по крайней мере от одного из них, а то и от двух.

Пленница и спаситель задумались. После минутного молчания Элиза с сомнением покачала головой:

– Я не представляю, как можно хотя бы отвлечь внимание кого-то из них. Уверяю вас, они отнюдь не глупы.

Джереми с пониманием кивнул.

– Куда они везут вас? Похитители упоминали об этом?

– В Эдинбург. – Губы Элизы сурово сжались. – Они похитили меня по приказу какого-то шотландского лэрда и собираются передать меня ему послезавтра. Видите ли, этот горец…

– Я знаю все о похищении Хизер и о том, кто, по мнению вашей семьи, стоит за ним. – Заметив удивление Элизы, Джереми продолжил: – Я был в замке Вулверстон, изучал табличку с шумерскими письменами, найденную Ройсом, когда пришло письмо от Девила. Ваш брат рассказал о том, что случилось с Хизер, поделился своими подозрениями и попросил совета у Вулверстона. Ройс прочитал письмо нам с Минервой. Вот откуда мне все известно.

– Хорошо. – В голосе Элизы послышалось облегчение. – Мне не хотелось пускаться в объяснения. История выглядит слишком надуманной, неправдоподобной.

– И все же вы здесь, в Джедборо, заперты в номере трактира. И это чистая правда.

– Верно. – Элиза состроила недовольную гримаску. – Похоже, этот шотландец и впрямь не плод разыгравшегося воображения кого-то из моей родни. – Прильнув к подоконнику, она добавила: – Итак, если я не могу бежать нынче ночью…

– Мне придется позаботиться о том, чтобы вырвать вас из лап похитителей завтра. – Слова Джереми прозвучали как констатация факта. – Видите ли, в Эдинбурге устроить ваш побег будет несколько проще, чем здесь.

Элиза насупилась.

– Потому что Джедборо слишком маленький город?

– Отчасти. – Джереми прищурился. – В своем письме Девил упоминал о легенде, которую состряпали наемники, чтобы Хизер не могла позвать на помощь…

Элиза нетерпеливо кивнула:

– Речь идет о выдумке, будто они везут сбежавшую воспитанницу к опекуну? Да, похитители пригрозили и мне, что скормят эту ложь властям.

– Что ж, это еще одна причина, почему в Джедборо и его окрестностях ваше бегство было бы ошибкой. Похитителям нужно будет лишь обратиться в местный гарнизон, и они получат мощное подкрепление. На нас откроют охоту. Вдобавок власти могут закрыть границу, прежде чем мы ее пересечем, загнав нас в ловушку.

– Да, перспектива не слишком приятная.

Джереми замолчал. Похоже, он напряженно думал, взвешивал возможности, оценивал последствия… По крайней мере выражение его лица показалось Элизе на редкость глубокомысленным.

– Кроме того, – произнес он наконец, – побег в Эдинбурге дает нам неоценимые преимущества. Это большой город, и когда мы освободим вас из рук похитителей, спрятаться в нем не составит труда. А самое главное, в Эдинбурге у меня есть друзья, надежные люди. Уверен, они нам помогут. Если наемники тронутся в путь завтра утром, а я думаю, так они и поступят, вас доставят в Эдинбург около полудня. Вы говорили, они собираются передать вас горцу послезавтра? Значит, им придется остановиться на ночлег где-то в городе или неподалеку. Вы сможете выдержать их общество еще какое-то время? Возможно, нынешнюю ночь и завтрашний день, пока они не найдут себе пристанище?

После недолгого молчания Элиза ответила:

– Да, я справлюсь. Похоже, выбор у нас невелик.

Джереми поморщился.

– По крайней мере ничего умнее я предложить не могу.

Элиза покорно кивнула:

– Что ж, значит, я и дальше буду играть свою роль. Позволю, чтобы меня увезли в Эдинбург. – Она вопросительно вскинула глаза: – Но что потом?

– Я последую за вами, увижу, где вас прячут, а затем завтра ночью проникну в дом и увезу вас. – Прямой открытый взгляд Карлинга вселял уверенность. – Мы не позволим гнусным наемникам передать вас этому негодяю шотландцу, так что завтра ночью я приду за вами.

В глазах Джереми читалась решимость.

– Хорошо. Но медлить нельзя. С Хизер все было иначе, наемники ждали не один день, пока прибудет их господин. Но я слышала, как Скроуп говорил Тейлору, что отправил послание на север еще до того, как покинул Лондон. Скроупу не терпится передать меня шотландцу с рук на руки как можно скорее.

– Весьма разумно с его стороны. Так для него куда безопаснее, ведь он рискует потерять вас, как его предшественники упустили вашу сестру.

– Хм. А ваши друзья?.. Вы уверены, что… – Она осеклась и оглянулась на дверь. Из коридора послышался шум приближающихся шагов.

Испуганно ахнув, Элиза поспешно повернулась к Джереми.

– Да, я уверен, – прошептал он, отталкиваясь от подоконника.

Элизе уже некогда было отвечать. Захлопнув окно, она поспешно щелкнула задвижкой и задернула шторы. Она успела сделать несколько шагов к кровати, когда в замке заскрежетал ключ.

Дверь отворилась, на пороге показалась Женевьева. Зорко оглядев пленницу, служанка ленивой походкой вошла в комнату, а затем обернулась, чтобы попрощаться со Скроупом – Элиза заметила его в полумраке коридора. За окном послышался приглушенный скрип черепицы под сапогами, но его заглушали мужские голоса, доносившиеся через открытую дверь, – Скроуп с Тейлором что-то отвечали Женевьеве. Элиза медленно опустилась на одну из двух узких кроватей, составлявших скудную меблировку комнаты. Внимательно прислушиваясь к шуму в коридоре, она убедилась, что один из наемников занял комнату слева от ее спальни, а другой – ту, что справа. Скроуп все предусмотрел. Обведя глазами комнату, Женевьева взяла со стола поднос и выставила его в коридор. Затем закрыла дверь, заперла ее, а ключ повесила на цепочку, которую носила на шее, и спрятала на груди. Повернувшись, она окинула Элизу пронзительным взглядом:

– Время ложиться в постель, снимите, пожалуйста, платье.

Обреченно вздохнув, Элиза подчинилась и принялась расстегивать крохотные топазовые пуговицы на корсаже шелкового бального платья, теперь безнадежно измятого. Развязывая шнуровку на боку, она заметила, как Женевьева взяла свою накидку, а вместе с ней плащ, в который похитители закутывали Элизу, и положила их под изголовье.

Хизер рассказывала, что ее «горничная» каждую ночь складывала всю одежду – свою и пленницы – к себе под матрас, что делало невозможным побег под покровом ночи. Элиза невольно задумалась, не пользуются ли похитители специальным справочником, где подробно описаны самые действенные способы удостовериться, что жертва не доставит хлопот.

Как она и ожидала, стоило ей стянуть с себя платье и положить на кровать, как Женевьева тотчас подошла и схватила его. Не сказав ни слова, сиделка спрятала добычу к себе под матрас, где уже лежали ее черный дневной наряд и обе накидки. Вскинув голову, она встретила взгляд Элизы и самодовольно усмехнулась:

– Вот теперь мы все можем спокойно поспать.

Элиза не потрудилась ответить. Одетая в одну лишь шелковую сорочку, она быстро скользнула в постель, вытянулась, затем села, взбила комковатую подушку и снова улеглась, уставившись в потолок.

Женевьева забралась под одеяло на соседней кровати, задула свечу и повернулась на бок. Вскоре дыхание ее стало глубоким и ровным, сиделка заснула.

Только вот проку от этого было мало. Джереми сказал правду: попытка бежать ночью могла обернуться бедой, даже если Элизе удалось бы выбраться из комнаты, не разбудив ни одного из трех наемников, даже если она сумела бы раздобыть хоть какую-то пристойную одежду.

Она будет кроткой, послушной и беспомощной, пока Джереми не придумает, как вызволить ее из плена. Ее покорность убедит похитителей, что нет нужды приставлять к ней новых бдительных стражей, которых невозможно обвести вокруг пальца.

«Она будет кроткой, послушной и беспомощной». Элиза подавила беззвучный смешок. Она не сомневалась, что блистательно сыграет свою роль, поскольку всегда была кроткой, послушной и беспомощной. Куда более кроткой, послушной и беспомощной, чем ее сестры, и, пожалуй, самой уступчивой и покорной из всех женщин рода Кинстеров, как ушедших, так и ныне живущих.

Решительная, уверенная в себе Хизер, старшая из сестер, с малых лет точно знала, чего хочет в жизни. Анджелика, это безрассудное избалованное дитя, не ведающее страха, обожала командовать и свято верила в свою счастливую звезду. Что бы ни случилось, все к лучшему, твердила она. И неизменно оказывалась права.

Элиза же была тихоней. Ей довольно часто приходилось слышать это от других, но она и сама считала себя тихой овечкой. Она играла на фортепиано и на арфе, любила заниматься рукоделием, и хотя, быть может, и не была неисправимой мечтательницей, походила на нее больше, чем любой другой, в чьих жилах текла кровь Кинстеров.

Элиза обвела глазами потолок, залитый лунным светом, и почувствовала, как внутри ее зреет решимость, на смену тревоге пришло холодное спокойствие.

Может, она и была кроткой, послушной и беспомощной, но она принадлежала к роду Кинстеров. Она знала: что бы ни случилось, с помощью Джереми или даже без нее, она спасется. Обретет свободу.

Она не позволит, чтобы ее передали, словно вещь, какому-то грубому варвару шотландцу.

Глубоко вздохнув, Элиза закрыла глаза и, к своему удивлению, почувствовала, что проваливается в сон.

Полчаса спустя Джереми вернулся в снятую им комнатку в небольшой таверне, расположенной дальше по дороге, в сотне ярдов от постоялого двора, где остановились на ночлег похитители Элизы.

К тому времени как он спрыгнул на землю, благополучно спустившись с крыши трактира, у него созрело решение: поскольку от первоначального плана – помочь Элизе выбраться на крышу, пробраться к двуколке и тотчас отправиться на юг – пришлось отказаться, следовало разработать новый план спасения. План действенный и безопасный. Подробный, тщательно продуманный, безупречный план. Следующий час Джереми провел, изучая город. Он должен был убедиться, что хорошо запомнил расположение погруженных в сон улиц и домов, что не упустил ни одной мелочи.

Возможно, у него не было серьезного опыта в подобных делах, но он достаточно долго водил дружбу с Трентемом и другими членами клуба «Бастион», чтобы иметь представление о том, как составляются планы такого рода. Он твердо знал: первый шаг всегда – сбор информации.

Поставив на старинный комод единственную свечу, которую вручил ему хозяин таверны, Джереми закрыл дверь и запер ее на ключ. Затем, сбросив с себя плащ, повесил его на стул, придвинутый к узкой кровати.

Он присел на кровать, потрогал матрас и, найдя его сносным, улегся. Заложив руки за голову, он вытянулся во весь рост.

Уставившись в потолок невидящим взглядом, Джереми принялся перебирать в памяти все, что успел узнать о Джедборо. Его вылазка показала, что решение позволить наемникам увезти Элизу в Эдинбург было выбрано верно. В этом убеждали и близость гарнизонной крепости, и отсутствие надежного убежища в крохотном городке, состоявшием едва ли не из одной улицы.

Джереми виделся лишь один возможный выход: если на следующее утро похитители, взбудораженные тем, что цель уже близка, утратят осторожность и допустят ошибку, появится случай вмешаться, увести Элизу у них из-под носа и поспешить к границе. Выиграв время, беглецы получили бы преимущество.

Рассказ Элизы, как и тот факт, что наемники успешно похитили ее из Сент-Айвз-Хауса, весьма красноречиво говорил о том, что подобный исход маловероятен, положение почти безнадежно.

И все же Джереми, казалось, так и слышал голос Трентема, выговаривавший ему, что всегда следует быть настороже и внимательно наблюдать, готовясь в любой момент ввязаться в игру и воспользоваться в своих интересах подобным «безнадежным положением».

Решено, утром он явится на постоялый двор и станет следить за похитителями в ожидании своего часа. Кто знает, не выпадет ли ему шанс перехитрить негодяев? Вдобавок Элизе, несомненно, будет спокойнее, если она увидит собственными глазами, что ее спаситель держится поблизости.

Какое-то время Джереми лежал неподвижно, рассеянно глядя в потолок, в то время как его блестящий, отточенный ум ученого взвешивал все возможности, оценивал все вероятности, пытаясь просчитать, что может произойти, когда карета с Элизой прибудет в Эдинбург.

Методично перебирая различные варианты развития событий, он рассматривал свои преимущества (включая знание города) и прикидывал, куда можно было бы обратиться за помощью.

Восемь лет назад он прожил в Эдинбурге почти пять месяцев, занимаясь переводом древних свитков, – университет обратился к нему за консультацией. Там он приобрел двух близких друзей и с тех пор каждый год, приезжая в Эдинбург по делам, навещал их.

Как он и говорил Элизе, этим людям можно было доверять.

Конечно, и Кобден Харрис, и Хьюго Уивер (оба на год или два младше Джереми) также принадлежали к миру ученых, но они обладали живым, деятельным нравом и располагали приличными средствами. Жители Эдинбурга, они хорошо знали город и отыскали бы с закрытыми глазами любой глухой закоулок или кабачок.

Джереми нисколько не сомневался, что оба его друга, да и жена Кобби – Меггин не откажут в помощи и сделают все возможное.

Но как освободить Элизу? Этот вопрос не давал ему покоя.

Джереми все еще обдумывал план побега, когда заметил пляшущие тени на потолке. Бросив взгляд на свечу, он увидел, что пламя вот-вот погаснет – воск почти растаял. Карлинг поднялся с кровати и принялся раздеваться. «Главное, не попасться на глаза похитителям завтра утром возле постоялого двора», – напомнил он себе.

Озабоченно нахмурившись, он задумался, что сделал бы на его месте Тристан, и внес кое-какие изменения в свой план.

Задув свечу, он скользнул под одеяло и вытянулся. Взгляд его снова уперся в потолок. Впервые за тридцать семь лет Джереми Карлинг оказался участником настоящей драмы, в которой ему отведена была ведущая роль. Ему предстояло выполнить важную миссию.

До сих пор он не расценивал спасение Элизы как вызов его храбрости и уму, хотя, возможно, подобная мысль лишь подхлестнула бы его интерес. Сказать по правде, решение задачи увлекло его, подобно сложному шахматному этюду. Вот только в этой игре не было ни доски, ни правил, да и число фигур пока трудно было определить.

Когда-то ему довелось стать свидетелем странных, увлекательных событий на Монтроуз-плейс, но с тех пор прошло немало лет, и он успел забыть, что такое азарт погони и захватывающее противоборство со злодеем, стремление одержать верх и восторг победы над врагом.

Жажда сразиться за правое дело.

Насмешливо скривив губы, он повернулся на бок и закрыл глаза. И сквозь наплывающую дрему признался себе, что, помимо разгадывания тайн древности, в жизни есть и другие цели, к которым стоит стремиться. Просто он давно об этом забыл.