Читать книгу Гостья - Стефани Майер - Страница 13

– Ладно! Ты была права, признаю! – сказала я вслух. Все равно рядом не было ни души.

Мелани обошлась без «громких» упреков, но ее укоризненное молчание говорило само за себя.

Я никак не хотела выходить из ставшей бесполезной машины. Бензин кончился, машина по инерции прокатилась чуть дальше и застряла в неглубокой вымоине, оставленной последним серьезным дождем. За лобовым стеклом раскинулась бескрайняя пустыня – вид, от которого внутри все сжималось.

«Нужно двигаться дальше, Странница. Скоро станет совсем жарко».

Мы бы продвинулись намного дальше, намного ближе к цели, но я израсходовала четверть бака на упрямые попытки подъехать вплотную ко второму ориентиру, где обнаружилось, что третий камень с той точки не виден. Оставшееся горючее ушло на обратный путь, так что дальше придется тащиться пешком. Впрочем, сама виновата.

Я неторопливо погрузила бутылки в рюкзак и нарочито медленно собрала оставшиеся овсяные батончики. Мелани сгорала от желания отправиться в путь. Ее нетерпение не давало сосредоточиться, мешало думать… о том, например, что нас ждет впереди.

«Ну же, ну же, ну же», – подгоняла она, пока я, одеревеневшая, неловко выбиралась из машины. Я выпрямилась, и позвоночник отозвался болью – из-за ночи, проведенной в скрюченном положении, а не из-за тяжести рюкзака, который оказался не таким уж и тяжелым, едва привыкли плечи.

«Спрячь машину», – велела Мелани, сопроводив приказ картинкой: я обламываю ветки колючего кустарника и обкладываю ими серебристый кузов.

«Зачем?»

Она подивилась моей недогадливости. «Чтобы нас не нашли».

«А если я хочу, чтобы меня нашли? Что нас ждет в этом пекле? Как попасть домой?»

«Домой? – переспросила она, подкинув мне парочку безрадостных картинок: пустая квартира в Сан-Диего, мерзкая ухмылочка Искательницы, точка на карте, обозначенная Тусон и… кусочек красного каньона – короткая, случайно проскользнувшая счастливая вспышка. – А где он, твой дом?»

Пропустив совет мимо ушей, я повернулась спиной к машине. Я и так слишком далеко зашла и не собиралась отрезать все пути к отступлению. Машина поможет меня найти. Тот, кто меня спасет, услышит простое объяснение: я заблудилась. Потерялась… сбилась с пути… сошла с ума.

Я направилась вдоль вымоины, тело быстро перестроилось на размашистый шаг. Не так я ходила по тротуарам в университет и обратно домой – совсем не так. Ноги непривычно легко несли меня вперед по растрескавшейся земле.

«А если бы все сложилось иначе? – спрашивала я себя, углубляясь все дальше в пустыню. – Что, если бы Целитель остался в Чикаго? Что, если бы я поехала другой дорогой?»

И лишь странное щемящее чувство – чувство, что Джаред и Джейми, возможно, совсем рядом, где-то в этом пустынном месте, – не позволяло отказаться от бессмысленного плана.

«Точно не знаю, – призналась Мелани. – Наверное, я бы попыталась, если бы рядом не было других Душ. Я и сейчас-то боюсь. Вдруг они оба погибнут из-за тебя?»

Мы с ней содрогнулись от одной только мысли.

«Но сейчас, когда мы так близко… я должна была попробовать. Прошу тебя… – Голос ее стал просящим, умоляющим, сама кротость. – Пожалуйста, не выдавай их. Пожалуйста».

«Я и сама… Вряд ли причиню им вред. Я скорее…»

Что? Умрешь сама? Умрешь, но не сдашь беглецов Искателям?

Я снова содрогнулась, и это ее успокоило. Ее успокоило, а меня напугало до смерти.

Промоина вела дальше на север. Мелани предложила свернуть напрямую к третьей отметке, каменному выступу, словно перст устремленному в ясное небо на востоке.

Я цеплялась за эту промоину, как прежде за машину. По ней можно было вернуться на дорогу, и дальше, по дороге – к шоссе. Долгие мили пути, несколько дней, не меньше, а свернув… свернув, я официально обрезала пути назад.

«Нужно надеяться, Странница. Мы найдем дядю Джеба, или он найдет нас».

«Если он еще жив, – добавила я и со вздохом выбралась из промоины, направившись дальше в унылую пустыню, до самого горизонта заросшую кустарником. – Не понимаю, что значит надеяться. Для меня надежда – пустой звук».

«Тогда просто поверь».

«Кому? Тебе?»

Я рассмеялась, и раскаленный воздух обжег горло.

Она быстро сменила тему.

«Подумай, может быть, уже вечером мы их увидим».

Мы обе страстно этого желали; два лица – мужчины и ребенка, всплыли в памяти… в ее и моей одновременно. Я ускорила шаг, не уверенная, что ноги слушаются именно меня.

Солнце пекло нещадно. Волосы на голове намокли от пота, футболка прилипла к телу. Пополудни задул обжигающий ветер, и песок полетел мне в лицо. Сухой воздух всосал пот, залепил пыльной коркой волосы, и парусом – пропитанным солью парусом – надул футболку. Я шла и шла вперед…

Мелани считала, что я пью слишком часто, ругала меня из-за каждого глотка, грозила, что на завтра не хватит. Но я и так во многом ей уступила, а потому сделала вид, что не слышу. Я пила, когда хотелось пить, а пить хотелось почти ежеминутно.

Ноги сами шли вперед, словно по заданной кем-то программе. Песок ритмично поскрипывал, создавая музыкальный фон, приглушенный и однообразный.

Смотреть было не на что: кругом однообразные спутанные пучки ломкого кустарника. Убаюканная унылостью пейзажа, я следила лишь за контуром гор на фоне бледного выцветшего неба, сверяла очертания каждые несколько шагов, пока не поняла, что смогу нарисовать их с завязанными глазами.

Картинка словно застыла. То и дело я вскидывала голову в поисках четвертого ориентира: большого округлого уступа, выщербленного с одного края. Мелани показала его мне лишь сегодня утром. Я надеялась, это последний указатель, потому что наши силы были на исходе. Однако Мелани явно что-то скрывала… казалось, нашему путешествию не будет конца.

Батончики я сгрызла еще днем – даже не заметила, как исчез последний.

Вслед за закатом стремительно опустилась ночь, и Мелани стала присматривать место для ночлега.

«Вот, – заявила она. – Только давай ляжем подальше от чольи. Ночью будешь ворочаться».

Я в ужасе уставилась на ворсистый кактус, покрытый пухом белесых колючек.

«Провести ночь на голой земле? Прямо здесь?»

«Есть другие предложения? – Она почувствовала панику в моем голосе и смягчилась, словно из милосердия. – Слушай, тут лучше, чем в машине. По крайней мере, можно вытянуться. И жара: местной живности будет не до тебя…»

– Живности? – вслух возмутилась я. – Живности?

В голове замелькали неприятные обрывки ее воспоминаний: отталкивающего вида насекомые, клубки змей…

«Не волнуйся! – Мелани заметила, что я вся напряглась и шарю взглядом по песку, готовясь в случае чего дать стрекача, и попыталась меня успокоить. – Никого не трогай, и никто не тронет тебя. И потом, ты для них слишком крупная добыча».

В памяти промелькнула новая картинка: средних размеров животное, питающееся падалью, – койот.

– Красота… – Я опустилась на корточки и поежилась: темнота таила опасность. – Быть съеденной дикими псами. Кто мог подумать, что все закончится так грустно… Как банально… Погибнуть в пасти грызодера с планеты Туманов и то лучше. По крайней мере, не так обидно.

Мелани хмыкнула, и я представила, как она закатывает глаза.

«Ой, как маленькая. Никто тебя тут не съест. Ложись давай, завтра будет еще тяжелее».

– Спасибо, утешила, – буркнула я… Ну вот, уже командует. Как там, в людской поговорке: «Протяни палец, руку по локоть откусит»?.. На споры сил не осталось: веки слипались, щека коснулась жесткой каменистой почвы, и я тут же провалилась в сон.

Не успела я глаз сомкнуть, как наступил рассвет… С самого утра припекало слепящее яркое солнце. Я проснулась, стряхнула налипший песок и мелкие камушки и обнаружила, что едва могу поднять правую руку – отлежала. Разогнав мурашки в онемевшей руке, я полезла в рюкзак за водой.

Мелани была против… но кто ее слушал?.. Я принялась разгребать бутылки в поисках вчерашней, початой накануне: пустая, полная, пустая, пустая… и вот тут до меня дошло.

Со смутной тревогой я пересчитала заново. Дважды пересчитала. Пустых было на две больше… Больше половины…

«Говорила же, пить надо реже».

Вместо ответа я закинула рюкзак за спину, не сделав ни глотка. Во рту было горько и сухо, словно песка насыпали, – ужасно. Стараясь не водить шершавым, как наждачная бумага, языком по зубам, не замечая скрипящий на зубах песок, я пошла дальше.

Солнце пекло все нещаднее. С едкой желчью во рту я еще худо-бедно смирилась, но не замечать жалобы желудка оказалось куда сложнее. Внутренности скручивало, живот будто приплясывал, выпрашивая несуществующую еду. К вечеру голод стал невыносимым.

«Ерунда, – криво усмехнулась Мелани, – бывало и хуже».

«Тебе-то? Кто б сомневался», – съязвила я. Мне было не до воспоминаний о ее небывалой выносливости.

Я в очередной раз машинально вскинула голову и окинула мутным взглядом горизонт. Из-за северной гряды невысоких скал вдруг выскочил утес, похожий на большую луковицу с едва заметным сколотым зубчиком. Хорошие новости пришли вовремя; еще немного, и я бы совсем пала духом. Теперь ноги сами несли меня на север.

«Думаю, дошли, – решила Мелани, которая ликовала не меньше меня. – Ищем следующий ориентир».

Сперва на восток. На север, на запад, и снова на север.

Вот он, маршрут.

Воодушевленная находкой, я позабыла про усталость и прибавила шагу. Мелани подгоняла: подбадривала, стоило мне сбросить темп, нашептывала о Джареде и Джейми, стоило мне заскучать. Я все шла и шла и, хотя в горле жутко жгло и першило, без одобрения Мелани не делала ни глотка.

Я с удивлением отметила, что начинаю собой гордиться. И будто бы в награду, рядом зазмеилась тропинка, ведущая на север – как раз в нужном направлении.

Мелани, однако же, заупрямилась.

«Тут что-то не так», – заладила она.

Светло-желтая лента утрамбованного песка едва различимо вилась среди кустов. Полустертые следы от колес – наметки двойной колеи, ставшие одной тропой.

«Нам все равно по пути. – Я шагала по центру дороги. – Все лучше, чем ломиться через колючки».

Мелани промолчала, но я заразилась ее тревогой и теперь не просто искала следующий ориентир – два вулканических пика-близнеца, сросшихся в идеальную букву «М», – а озиралась в поисках опасности…

Если бы не наша паранойя, возможно, я не сразу бы его заметила. Серое пятно… Я заморгала, не веря глазам, и попыталась стряхнуть с ресниц налипшую пыль… Для камня слишком яркий цвет, для дерева – слишком ровные очертания. Я щурилась на солнце, теряясь в догадках.

Я еще раз моргнула, и пятно вдруг приобрело отчетливые очертания… Небольшое выцветшее строение, совсем рядом.

Поддавшись приступу паники Мелани, я опрометью бросилась с узкой тропки в сомнительное укрытие худосочного кустарника.

«Постой. Тут давно уже никто не живет».

«С чего ты взяла? – Мелани упиралась изо всех сил, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы сделать хоть шаг вперед.

«Ну кому здесь жить? Мы, Души, живем ради общества». – В моем объяснении слышалась вполне понятная горечь: ведь сама-то я, физически и метафорически, забралась в самую глушь. Почему я оставила общество Душ? Почему я словно… словно не хотела быть одной из них? Да и хотела ли вообще? Может, в этом кроется причина моих скитаний, вереницы недопрожитых жизней? Неужели я всегда была ущербной личностью, или это из-за Мелани? Изменила меня эта планета или раскрыла мою истинную сущность?

Мелани было не до моих переживаний – ей хотелось, чтобы я побыстрее убралась от странного строения. Хоровод ее мыслей вырвал меня из задумчивости.

«Успокойся, – велела я, пытаясь сосредоточиться, отделить свои мысли от ее. – Если тут кто и живет, так это люди. Среди Душ отшельников не бывает, поверь мне. Может, дядя Джеб…»

Она отринула подобные предположения. «Вот так, в открытую, не выживешь. Ваши тщательно обыскивают все жилища. Обитатели убежали отсюда или стали одними из вас. Дядя Джеб нашел бы укрытие получше».

«Если бы те, кто тут жил, стали одними из нас, – заверила ее я, – они давно переселились бы. Только человек может жить так…»– Я попятилась, внезапно тоже испугавшись.

«Что?»– вскинулась она, когда мой страх пригвоздил нас к месту, и стала перебирать мои мысли, силясь понять, что я такого увидела.

Впрочем, я не увидела ничего нового.

«Мелани, а что, если там люди… но не дядя Джеб, не Джаред, не Джейми? Что если нас найдут другие?»

Она обдумала этот вариант.

«Ты права. Нас сразу же убьют. Точно».

Я попыталась сглотнуть, избавиться от привкуса ужаса в пересохшем рту. «Никого там не будет. Откуда? – рассуждала она. – С вашей-то дотошностью… Если кто и выжил, то лишь те, кто спрятался заранее. Значит, ты точно знаешь, что тут нет твоих, а я – что нет наших. Вот и пошли, проверим. Может, найдем что-нибудь полезное, оружие какое-нибудь».

Меня передернуло от ее мыслей об острых ножах и длинных металлических инструментах, которые можно превратить в дубинки. Только не оружие.

«Хм. И как такие бесхребетные создания сумели нас одолеть?»

«Числом и хитростью. Каждый из вас, даже ребенок, в сто раз опаснее любого из нас. Но вы как один термит в муравейнике. Нас миллионы, и все дружно, душа в душу, работают ради общего блага».

Я описывала единство Душ, и меня охватило щемящее ощущение потерянности и страха. Кто я?

Держась кустов, я подошла к небольшому строению. С виду это был обычный дом, хижина у дороги. Зачем его построили тут, в знойной пустыне?

Тут явно давно не жили. Дверной проем зиял, двери не было, в пустых рамах окон торчали осколки стекла. Песок собрался у порога, засыпал пол хижины. Серые выцветшие стены, казалось, покосились от ветра.

Я осторожно подошла к пустому проему, пытаясь унять беспокойство… Наверняка мы будем тут одни… как и вчера, как сегодня. Желанная тень звала и манила. Я отбросила страх и шагнула внутрь, все еще прислушиваясь, но ноги сами, уверенно и быстро, несли меня вперед. Я метнулась в сторону, прижавшись спиной к стене, инстинктивно, – эта привычка выработалась за долгое время скитаний Мелани, – и застыла, ослепшая, не решаясь двинуться дальше, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Как мы и думали, хижина оказалась пуста. Внутри не было никаких признаков присутствия хозяев. Посреди комнаты стоял скособоченный стол, кренясь на двух оставшихся ножках, металлический табурет одиноко ржавел рядом. Сквозь дыры в изношенном, черном от грязи ковре проглядывал цемент. Вдоль одной из стен с проржавевшей раковиной выстроились кухонные шкафчики – некоторые без дверец; небольшой, по пояс высотой, холодильник стоял нараспашку, являя взору темное заплесневелое нутро. У дальней стены примостился голый каркас дивана, над которым все еще висела – почти ровно – картина: собаки, играющие в покер.

«Уютно тут, – подумала Мелани. Она расслабилась и теперь ехидничала. – Мебели больше, чем в твоей квартире».

Я бросилась к раковине.

«Мечтать не вредно», – услужливо подбодрила Мелани.

Разумеется, было бы расточительством сохранить подачу воды в такое глухое место; Души тщательно следили за подобными мелочами. Но я все равно крутила ветхие краны – один настолько проржавел, что развалился у меня под рукой.

Я направилась к шкафчикам, опустилась на жуткий ковер, чтобы как следует все осмотреть. Осторожно, двумя пальцами, я открыла дверцу, не желая потревожить какое-нибудь ядовитое пустынное животное, которое могло устроить тут логово.

Первый шкафчик оказался пуст, на месте задней стенки виднелись деревянные перекладины стены. У следующего не было дверцы, зато внутри лежала пыльная стопка старых газет. Мне стало интересно. Я вытащила одну, стряхнула пыль на грязнущий пол и глянула на дату.

– С человеческих времен, – хмыкнула я. Я не нуждалась в датах для подтверждения.

В глаза бросился заголовок: «Отец насмерть обварил кипятком трехлетнюю дочь». С фотографии улыбалось ангельское светловолосое личико. Это была вовсе не первая страница, куда попадали самые отвратительные ужасы. Ниже красовался снимок мужчины, за два года до даты выпуска газеты объявленного в розыск за убийство жены и двоих детей; в заметке говорилось, что, возможно, подозреваемого видели в Мексике. Два человека погибли и три получили травмы в дорожной аварии, произошедшей по вине пьяного водителя. Ведется следствие по делу о подозрительном самоубийстве банкира одного из местных банков. Растлитель малолетних пошел на сделку с обвинителями и был отпущен на свободу. Труп пропавшей собаки найден в мусорном ящике.

Я поежилась и бросила газету обратно в стопку.

«Это исключение, а не правило», – тихонько подумала Мелани, стараясь, чтобы ужас моего свежего восприятия не коснулся ее воспоминаний о тех годах, обесцветив их.

«Ну и как тут не решить, что у нас получится лучше? Что, возможно, вы не заслуживаете всех богатств, которые вам даны?»

Ее ответ сочился ядом: «Если хотели очистить планету, могли бы просто нас взорвать».

«Это все выдумки ваших фантастов; у нас нет подобных технологий».

Она даже не улыбнулась моей шутке.

«К тому же это было бы расточительно. Земля – чудесная планета… Гм, не считая этой мерзкой пустыни, разумеется».

«Вот так мы и догадались, что вы здесь, кстати, – сказала она, вновь подумав о жутких газетных заголовках. – Из вечерних новостей исчезли криминальные сводки, педофилы и нарики выстроились в очереди в больницы, потек приторный сироп – вот чем вы себя выдали».

«Ужас какой, исчезли криминальные сводки!»– иронично заметила я, переходя к очередному шкафчику.

Я потянула тугую дверцу на себя… и наткнулась на золотник.

– Крекеры! – завопила я, хватая выцветшую полураздавленную пачку. За ней лежала еще одна, выглядевшая так, словно кто-то на нее наступил. – «Твинкиз»…

«Вот сюда погляди», – мысленно подтолкнула меня Мелани, указывая на три пыльные бутылки с отбеливателем, стоящие в самой глубине.

«Зачем тебе отбеливатель? – спросила я, разрывая упаковку с крекерами. – Плеснуть кому-нибудь в лицо? Шибануть по голове бутылкой?»

К моей величайшей радости, крекеры, пусть и превратились в крошево, сохранились под пластиком. Я высыпала крошки в рот и, почти не разжевывая, проглотила. Мне не терпелось поскорее отправить их в живот.

«Открой бутылку и понюхай, – велела Мелани, оставив без внимания мой комментарий. – Отец так хранил воду в гараже. Остатки отбеливателя не дают воде зацвести».

«Сейчас, сейчас». – Я прикончила один пластиковый лоточек с крекерами и принялась за следующий. Они пахли затхлостью, но даже затхлость казалась амброзией по сравнению со вкусом у меня во рту. Лишь прикончив третий лоточек, я заметила, что трещины на губах и в уголках рта горят от соли.

Я потянулась за одной из бутылок, надеясь, что Мелани не ошиблась.

Руки стали слабыми и непослушными. Нам с Мелани это не понравилось. Насколько ухудшилось наше состояние? Насколько еще хватит сил?

Крышка была слишком плотно прикручена, я даже подумала, не приплавилась ли она.

В конце концов мне удалось открутить ее зубами. Я осторожно вдохнула, не горя желанием нанюхаться едкого отбеливателя. Химический запах едва ощущался. Я принюхалась. Определенно это была вода – застоявшаяся, несвежая, и все-таки вода. Я сделала глоточек. Не чистый горный родник, но сойдет. Я принялась жадно пить.

«Полегче», – предупредила Мелани, и пришлось с ней согласиться. Нам повезло, что мы набрели на этот запас, и не стоило безрассудно его тратить. К тому же теперь, когда соль перестала жечь, мне захотелось чего-нибудь посущественней. Я подняла упаковку «Твинкиз» и слизнула три раздавленных кекса.

Последний шкафчик был пуст.

Едва голод улегся, нетерпение Мелани передалось и мне. Не встретив возражений, я быстренько покидала добычу в рюкзак и переложила пустые бутылки в раковину. Емкости из-под отбеливателя весили немало, но это была приятная ноша. Сегодня ночью мне не придется засыпать на песке, изнемогая от голода и жажды. Вместе с глюкозой по жилам потекла энергия; я выбежала наружу, под слепящее полуденное солнце.