Читать книгу Айла и счастливый финал - Стефани Перкинс - Страница 7

Следующие несколько дней проходят в нервной обстановке.

Я остро ощущаю присутствие Джошуа.

Всякий раз, как он заходит в класс, мне кажется, что все вокруг буквально начинает искрить от окружающей его энергии. Воздух между нами дрожит и слабо гудит, как будто от Джошуа ко мне протянулся высоковольтный провод. И каждый раз, как наши взгляды встречаются, все мое тело будто пронзает электрический разряд. Я чувствую себя вымотанной. Взбудораженной. И одновременно невероятно свободной.

А потом… Я теряю связь. Его сигнал обрывается.

Не понимаю, что происходит.

На математике и физике нас снова разбили по парам в алфавитном порядке. На английском мы, как и в первый день, сидим друг напротив друга. А на основах государственного права лишь сегодня, в четверг, учитель решил рассадить нас. Джошуа опоздал, но тут же оценил ситуацию и сел рядом со мной. Вот так просто.

И до сих пор он не произнес ни слова.

Профессор Хансен расхаживает по классу и, выразительно размахивая руками, рассказывает нам о Декларации независимости США и французской Декларации прав человека и гражданина. Мы с Джошуа сидим на заднем ряду. Он открывает рюкзак, и я краем глаза замечаю уголок обложки. Но вместо уже привычного мне блокнота с наклейкой Джош достает дешевый блокнотик на спирали. Я не раз наблюдала, как он создавал тщательно продуманные иллюстрации, отражающие тему урока, но сегодня его работа абстрактна. Частые линии, пересечения, завитки и…

Я тихонько невольно ахаю. Джош поднимает голову.

Инстинкты велят мне притвориться, будто я так эмоционально отреагировала на что-то другое. Но я решаю поступить иначе.

– Немного тщеславно, тебе не кажется? – шепчу я, чувствуя себя на седьмом небе от счастья из-за того, что не ляпнула глупость.

Глаза Джошуа расширяются. Но затем на лице расплывается улыбка, и он под наброском дерева Джошуа[12] с колючками пишет: «ПОЙМАЛА!» Я хихикаю, но тут же начинаю кашлять, чтобы скрыть смех. Профессор Хансен несколько секунд сердито смотрит на меня, но затем идет дальше. Фух!

Джош переворачивает страницу и рисует учителя – человечка с всклокоченными волосами и безумным выражением на лице. Затем рисует головы наших одноклассников. Майк и его придурковатый друг Дэйв; моя чванливая партнерша Эмили и… Санджита Дэви, с которой я когда-то дружила. И которая теперь дружит с Эмили.

Джош посвящает Санджите целую страницу. Одевает ее в доспехи без перчаток. Доспехи блестят так же, как и ее выставленные напоказ ногти, но ее взгляд устремлен в угол листа, словно она опасается, что мы видим ее насквозь.

По рукам пробегают мурашки. Джош склоняет голову, ожидая моей реакции.

– Ого, – шепчу я. – Круто.

Профессор Хансен этого не слышит, но Санджита поворачивается на стуле и смотрит на меня. Ее приоткрытый от удивления рот напоминает идеальный круг. Немногие знают о моей влюбленности, но Санджита в числе моих доверенных лиц. Краем глаза замечаю, как Джош осторожно переворачивает страницу. Я все так же пристально смотрю на Санджиту. И она сдается, битва проиграна. Я сжимаю кулон, пытаясь успокоиться.

Через мгновение Джош протягивает руку через проход и подзывает меня пальцем. Я протягиваю ему компас, висящий на длинной старинной цепочке, и его пальцы, когда он берет украшение, нечаянно задевают мои. Или… не нечаянно? Джошуа вертит компас, изучая медальон, а его голова находится всего в нескольких сантиметрах от моей, и меня окутывает цитрусовый аромат. Его шампунь. Апельсин или мандарин.

– Кхм.

Мы вздрагиваем, и Джош роняет кулон. Он с тихим стуком ударяется о грудь. За нашими спинами возвышается профессор Хансен, поймавший нас с поличным. Другие студенты начинают смеяться над нами. Всегда забавно наблюдать за тем, как учитель подлавливает тех, кто его не слушает. Если только это не ты сам. Профессор Хансен с ядовитой ухмылкой стучит по спинке стула Джошуа.

– Каким бы очаровательным ни были кулон или шея мадемуазель Мартин, уверяю вас, в тесте на следующей неделе будут не они, а философия Руссо.

– Да, сэр.

Вид у Джошуа виноватый, но не смущенный.

– А вы… – Профессор Хансен несильно хлопает ладонью по моей парте, вызвав еще больше смеха. – Вы достойны большего, чем этот шалопай. – Он показывает на Джошуа.

Я чуть не сползаю под парту. Все ждут моего ответа. Весь класс ждет.

– Знаю, что способна, – бормочу я.

– Она ужасно на меня влияет, – произносит Джош с невозмутимым видом.

Даже профессор смеется над его словами. Поправив очки на переносице, профессор Хансен возвращается к теме урока. Вид при этом он имеет чрезвычайно довольный. И все оставшееся время я не свожу глаз с учителя. Когда звенит звонок, Джош протягивает мне листок из блокнота. На нем в малейших деталях, вплоть до узора на стрелке, изображен мой компас. А под ним написано: «ПОЧЕМУ ОНА НОСИТ ЕГО КАЖДЫЙ ДЕНЬ?»

И это потрясает меня до глубины души.

Я засовываю листок в учебник, стараясь держать себя в руках и справиться с охватившим меня возбуждением – я поверить не могу, что у меня теперь есть его рисунок. А еще я понимаю, что Джош заметил мое замешательство, и от этого я чувствую еще большую неловкость. Я медленно иду к выходу и с улыбкой оглядываюсь на любимого. Надеюсь, я выгляжу кокетливо.

– Конечно же я ношу его, чтобы не потерять.

– А такое часто случается? – спрашивает Джош.

У двери образовывается пробка. Джош стоит прямо у меня за спиной, и, когда я поворачиваюсь, чтобы ответить, он кривовато улыбается. О господи, да он флиртует! Когда я понимаю это, то забываю не только свое имя, но и страну, в которой живу, и даже свое место в этой Вселенной.

– Я здесь, – окликает меня Курт.

Но я продолжаю пялиться на Джошуа и в итоге сворачиваю не туда. Мое лицо сразу заливает дурацкий румянец. Я опускаю голову и возвращаюсь обратно.

Поразительно, но Джош следует за мной.

– Мы собираемся в столовую, – говорит ему Курт. – Ты там никогда не бываешь. Где ты ешь?

Вопросы Курта смахивают на допрос.

– Мм… в своей комнате. – Улыбка Джошуа становится напряженной. – Чаще всего. Но не всегда.

– Тебя накажут. Нельзя покидать кампус до конца учебного дня. – Слова Курта опять звучат резко.

Улыбка Джошуа исчезает совсем.

– Присоединяйся к нам как-нибудь, – быстро говорю я, потому что мне стыдно за Курта.

Он действительно иногда ведет себя чертовски грубо. И часто говорит первое, что пришло в голову, не подумав. Но как только меня посещают эти предательские мысли, мне становится стыдно уже за себя.

– Или сейчас. Или… ну… когда захочешь, – начинаю мямлить я.

Как будто я общаюсь лучше.

Мой лучший друг хмурится. И дело не в том, что ему не нравится Джош. Это приглашение приведет к переменам в нашей жизни, а Курт страшный консерватор.

К сожалению, Джош замечает выражение лица моего лучшего друга. Он скрещивает руки на груди и поворачивается ко мне. Я вижу, что он напряжен.

– Да… возможно. Как-нибудь, – говорит Джошуа, стараясь выглядеть равнодушным.

У меня в жилах застывает кровь. Себастьен!

Мой первый и единственный парень. Он учился в школе неподалеку отсюда. Мы начали встречаться прошлой зимой, и я считала его хорошим парнем, пока не познакомила с Кур-том. Себастьену не понравился мой лучший друг, и он начал вести себя с грубо и оскорблять Курта, отчего тот окончательно съехал с катушек. После очередной их стычки я бросила Себастьяна.

Джош знает про высокофункциональный аутизм[13] Курта. В школе все о нем знают. И обычно я спокойно реагирую, когда незнакомцы ошибочно считают поведение Курта хамством и начинают грубить в ответ. Но как относиться к человеку, который даже не пытается понять Курта?

Нет. Этого я простить не могу.

Мое сердце тяжелым камнем ухает вниз.

– Спасибо за рисунок, – резко говорю я.

Курт натягивает через голову толстовку, постиранную вчера вечером и больше не пахнущую супом, отчего его волосы топорщатся в разные стороны.

– Ты наконец увидела свой портрет? Тот, написанный летом? – спрашивает друг.

Я замечаю, как Джош делает шаг назад.

– Нет, – отвечаю я Курту. – Но у меня есть другой рисунок. Джош нарисовал его в классе. Прямо сейчас.

Джошуа потирает шею:

– Мне пора идти.

– Но я хочу увидеть твой портрет. – Курт поворачивается к Джошу. Они почти одного роста, но мой лучший друг шире в плечах, и в его взгляде видна решительность. – Он у тебя с собой?

– Н-нет, – запинаясь, отвечает Джош. – Нет, извини. Его нет.

– Все нормально. Может, в другой раз, – встреваю я и поджимаю губы, состроив недовольную гримасу.

Джош снова скрещивает руки на груди, и его мышцы напрягаются.

– У меня нет здесь того блокнота. Я не взял его во Францию. Иначе я бы показал тебе рисунок.

А потом Джош сбегает в прямом смысле этого слова. И мы с Куртом провожаем его взглядом, пока он не исчезает из виду.

– Он вел себя странно? – спрашивает Курт. – Или мне показалось?

– Да, он вел себя странно, – соглашаюсь я.

Но дело не только в этом. Это был момент истины, первый за долгие месяцы лжи. Менее часа назад я видела тот блокнот. Джош просто хотел сбежать от нас. Или, скорее всего, хотел сбежать от Курта. Я чувствую, как сжимается сердце. Боль так внезапна и сильна, что я еле сдерживаю слезы – не хочется объяснять их причину.

* * *

Во время ланча я решаю вновь не смотреть на Джошуа. Сейчас это решение дается мне проще… И в то же время сложнее.

Мне кажется, я нравлюсь ему. Не понимаю, как такое вообще возможно, но теперь это больше не имеет значения. Не может иметь значения. На уроке физики я чувствую взгляд Джошуа – мне кажется, что к моему затылку протянулась тонкая и легкая, как паутина, ниточка. Я тут же представляю, как перерезаю ее ножницами. Я не знаю, попытается ли он заговорить со мной после урока и что мне ответить, если это случится. Поэтому, когда звенит звонок, я стремительно срываюсь с места.

На следующий день Джош не появляется в школе. Не знаю уж почему.

На выходных я не вижу Джошуа. Я достаю его рисунок из учебника и аккуратно кладу в верхний ящик стола. Открываю ящик. Закрываю его. Открываю… Закрываю… Открываю, касаюсь рисунка и любуюсь им.

Захлопываю ящик и чувствую себя предательницей по отношению к Курту. Но затем снова открываю.

Джошуа появляется в понедельник. На английском я несколько раз чувствую, что он смотрит на меня. И когда наконец поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, он нежно улыбается мне в ответ.

Ох! Я таю.

Остаток дня заполнен счастливыми мелочами. Еще одна теплая улыбка, дружеский взмах рукой… Что-то изменилось, но что? Во вторник Джош спрашивает, читала ли я новую книгу Жоанна Сфара. И я ошарашена не тем, что еще не читала, а тем, что он помнит наш неловкий разговор в девятом классе. А потом он снова исчезает.

Среда. Четверг.

Пятница.

Где же он?