Читать книгу Успеть сказать до тридцати - Стефания Данилова - Страница 11

Во мне сейчас говорит усталость, мне не под силу

перевести всю речь, что после нее осталась засохшей

глиной в моей горсти. Я из нее бы слепила Будду, каким

он видится мне во сне, но получается кукла вуду и я не

знаю, что делать с ней.

Во мне вчера говорили вирши, но замолчали наперебой,

и небеса несомненно выше, чем прибережный морской

прибой. Была б я этими небесами, была бы каждой из

чаек в нем, когда бы мне не понаписали про то, что на –

добно быть огнём, ты что, ведь это кому-то нужно, ведь

есть и путники, и дожди. Я незамужня, я бесподружна,

мной ненавидимо слово «жди».

И я б грешила напропалую, и отдавала бы за гроши

себя, истасканную и злую, зачем вам я как ловец во

ржи? Все только падают в эту бездну, предупреждениям

вопреки, и нет, наверное, бесполезней моей протянутой

к ним руки. Вот потому ни руки, ни сердца, раз ни кола,

ни двора нема, отец нахмурен и мама сердится, что доч –

ка горькая от ума, а быть бы сладкой, а быть бы слабой и

не разыскивать по уму, но нет со мной никакого сладу

уже, наверное, никому.

Во мне сейчас говорит усталость, но ей недолго еще

толкать дурные речи свои осталось с пятиметрового по –

толка. Во мне, сама того не желая, спит сердоликовая

сова, но между делом, она живая. Она готовит свои сло –

ва. Я приготовила летом сани и для зимы запаслась огнём.

Я буду этими небесами.

Я буду каждой из чаек в нем.