Читать книгу Чумная маска. Сеанс окончен. Занавес - Стелла Фракта - Страница 4

Я пришла к нему как доминатрикс9 в поиске наемного нижнего10 партнера. Ничего особенного: он, высокий и худой, в роли безмолвной, безропотной марионетки, одетый в строгий черный костюм-тройку, черную рубашку, красный галстук, лакированные туфли. Перчатки – кожаные, неснимаемые, на красивых руках с длинными пальцами, – шляпа… и маска чумного доктора.

В этом была его фишка – так почему бы не использовать ее по максимуму?

Мой кинк11 был в маске и перчатках… Как оказалось, в молчании тоже. На первых сессиях я кончала только когда он, задыхаясь в неудобной позе, обвитый веревками подо мной, как правило, спиной ко мне, трясся от сдерживаемой агонии и с шумом ловил ртом воздух.

Его стройное, даже костлявое тело с упругими, твердыми мышцами, похожими на канаты, сопротивлялось, и он, казалось, борется и со мной (оставаясь в роли), и с собой – только чтобы не дать не оговоренную сценарием реакцию.

Я ненавидела его в такие моменты… Мне хотелось развернуть его к себе лицом и заорать – истошно, эмоционально, с отчаянием, – какого черта он сопротивляется? Какого черта он подчиняется? Какого черта он не отвечает мне?

Какого черта вообще происходит, и почему я втапливаю лицом в пол связанного человека в костюме чумного доктора, выкручивая ему руки, и я уже вспотела и в аффекте, а у него даже нет эрекции, или его тело холодное, несмотря на активность, нас обоих объединяющую?!

Мне в те секунды казалось, что я беззвучно кричу, обращаясь к богу, а он молчит, он меня оставил.

Несмотря на то, что я подсела на сеансы с чумным доктором с первого дня, и мне, несмотря на эмоциональную изнурительность сессий, хотелось бесконечно много, я строго соблюдала режим и посещала его не чаще раза в две недели (учитывая, что запись следовало вести заранее).

Чтобы он ненароком не подумал, что я к нему привязалась, и я нуждаюсь в нем (что, очевидно, случилось), пусть и в реальности ему было глубоко фиолетово.

Ну и еще потому что он очень дорого стоил.

Именно так я решила зарабатывать больше – мотивируясь и эскапизмом, и необходимостью сублимации, и жаждой стать еще сильнее.

В последний период мы виделись реже – из-за подготовки к концерту и командировок по работе – и в один прекрасный вечер я вдруг осознала, что хочу попробовать себя в другой роли.

Что мне нужна разрядка, передача прав, управления, контроля.

Только в моменты тотального переполнения я прибегала к подобному… Моя потребность в том, чтобы оказаться «снизу» ярко сигнализировала о эмоциональном и физическом разладе. Сработал переключатель, и свитч12 внутри, высекая искры, переместился в обратное положение тумблера.

Я написала ему. Чумной доктор отреагировал не сразу: только на следующий день я получила сообщение, и испытывая привычный тремор, я полезла читать ответ, выждав тридцатиминутную паузу.

Очередная бесполезная уловка, самообман – ибо ему со своей стороны было абсолютно все равно, сразу ли я кинулась за новостями или спустя какое-то время.

Это был не первый раз, когда я решалась пробовать что-то новое, видоизменяя привычный нам обоим сценарий. Лишь на третью сессию, предваренную моим настойчивым добавлением пункта про то, что нижний (то есть чумной доктор) должен кончить, я получила хладнокровное «опционально».

На все предыдущие попытки на этапе согласования программы я встречала в этом разделе отказы; но я была бы не я, если бы не продавила волновавшую меня тему. Невозможность получить эмоциональную реакцию от чумного доктора доводила до исступления, любой на его месте извивался бы от сладостной пытки или входил в сабспейс, отдаваясь потоку… но не он.

Если уж он так четко соблюдает договоренности, то отныне моим обязательным пунктом станет его оргазм. И пусть делает, что хочет – иначе он не профессионал.

Конечно, я рисковала, что он просто откажется работать со мной… Однако любопытство взяло верх.

Каюсь, я не раз провоцировала его, воодушевляясь и распаляясь от эрекции (единственного свидетельства моего воздействия), добиваясь ее все теми же трюками с подвешиванием, обвязками, элементами борьбы, в которых он, связанный, преимущественно обездвиженный, по сценарию должен был пытаться вырваться. Я провоцировала его… Я дразнила, комбинируя внезапность и предсказуемость, действуя в рамках дозволенного, но балансируя на грани.

Боль в наших практиках была лишь побочным эффектом головокружения.

Я расстегивала на нем жилет или развязывала шнурки, я делала вид, что собираюсь расстегнуть ремень или пуговицы рубашки – ощущая вибрации беспокойства на животном, энергетическом уровне, – и не делала этого, ибо раздевание до белья – или того странного тканевого футляра, скрывавшего тело, в который чумной доктор был облачен с ног до головы, – было запрещено.

Он тщательно продумал до мелочей условия, при которых сделать что-либо, выходящее за рамки, стало невозможно: шляпа крепилась поверх маски намертво, ни до одного участка кожи добраться было нельзя, и даже перчатки, вероятно, при желании было бы с него не стащить.

Оставалось только догадываться, сколько времени он тратил на то, чтобы облачиться в рабочий костюм. Чумной доктор продолжал восхищать меня, демонстрируя сдержанность и исключительность в деталях.

То, как он вел себя, сводило с ума. Отточенные движения, четкие действия, внимательность и подстройка… Он словно знал наперед, что будет следовать дальше, предугадывал мои шаги, делал все, чтобы усилить мое удовольствие.

Он отыгрывал великолепно, и будто не было предела совершенству, не было того, что нельзя реализовать в партнерстве.

Естественно, несмотря на мое богатое воображение и его способности, далеко не все я намеревалась воплощать в жизнь (или не могла, получая отклонение предложений). Мне нравилось и то, что уже происходило: сеансы, пусть и похожие друг на друга, не входили в рутину, оставаясь уникальным, раз от раза неповторимым опытом.

Для меня. Как он воспринимал наши сессии, я не имела ни малейшего представления. По итогам я получала скупой фидбек, своего рода оценку, в которой хорошим знаком было скорее отсутствие комментариев, чем последующий в другой раз фильтр на то, что он не хотел допустить вновь.

Когда он кончал – не каждую встречу – преимущественно спиной ко мне, на коленях, со связанными под подбородком руками, я держала его сзади, крепко прижимая к себе. Я вдыхала его запах, я дышала ему в ухо через костюм, поверх которого жесткими ремешками крест-накрест была закреплена длинноносая маска… Он дрожал, непроизвольно откидываясь назад, сжимая руки в перчатках в кулаки, по-прежнему без единого звука.

Некое подобие едва различимого стона на выдохе в самый пиковый момент возбуждения от асфиксии и резкого спада, в момент разрядки… Музыка сфер. Моя любимая мелодия. Замирание сердца и божественное благословение, дарующее прощение.

В первый раз он отреагировал так, словно это не входило в его планы – и, как мне показалось, даже слегка испугался. Я держала его крепко и ласково, без прежней силы и подавления, просто и без излишеств Темы, а как дорогого мне человека, падение которого я не допущу. Наш первый совместный катарсис…

После которого, естественно, сессия завершилась.

Именно тогда я скорее всего осознала, что хочу от него больше, чем партнерское доверие – и готова дать больше, чем клиентское доверие.