Читать книгу Сейги. Ассимиляция - Степан Матросов - Страница 3

Время довольно часто бывает похожим на кисель – такое же вязкое, такое же противное и тянущееся – и такое же субъективно осмысляемое, как и пример с киселем. Как этот напиток может нравиться одним людям, но не нравиться другим, так и слишком медленное передвижение секундной стрелки часов по циферблату одних может свести с ума своей нудностью и неспешностью, а для других быть показателем размеренности настоящего отрезка дня, провоцирующим расслабление и умиротворение. Очень уж запутанная и непонятная это штука – время, и ткань его, к сожалению, несмотря на свою незыблемость и даже некую вязкость, может оказаться довольно хрупкой субстанцией, иногда дозволяя вмешательство в нее извне.

Подобную отличительную особенность этой своенравной незримой субстанции Ньют не особо любил. Несмотря на то, что его способность ощущать окружающий мир была несколько иной, нежели у других людей, в остальном он ничем особенным от человеческих существ не отличался. И его, как и любого более-менее активного (несмотря на имеющуюся любовь к одиночеству, работа обязывала быть активным) молодого человека двадцати лет, тянущееся время просто-напросто выводило из себя. Складывалось ощущение, что оно вытягивает из него все имеющиеся этим утром силы, оставляя его перед грядущей тренировкой подобием безвольной амебы, но никак не бойца.

Сейчас он лежал на кровати в своей личной комнате и смотрел в потолок. Время было слишком поздним, чтобы спать, – а это, в свою очередь, тоже являлось для Ньюта довольно странным состоянием, ибо заснуть он всегда не мог очень долго, находясь в своего рода трансе вместо сна, – и слишком ранним, чтобы встать и самому пойти в тренировочный зал. Он отлично знал, что через несколько минут Дрейк сам постучится к нему в комнату, а то и вовсе, забежав без стука, потащит его за собой. Не то, чтобы любящий одиночество молодой боец был ленивым, но в постоянство некоторых вещей он благоразумно считал нужным не вмешиваться.

Следование собственным традициям не подвело его и на этот раз – растянувшиеся, казалось, в целую вечность, три минуты прошли, отсчитав 180 шагов маленькой стрелки на циферблате часов, висящих на стене в комнате Ньюта, и тут же в железную дверь раздался громкий стук.

– Ты опять спишь допоздна, что ли?! – прозвучал за дверью громкий голос бойца, через несколько секунд зашедшего в комнату – хозяин комнаты кивнул отслеживающим движение датчикам, встроенным в систему управления дверью, тем самым позволяя им сдвинуть ее в сторону. – Ты бы хоть раз за мной зашел, что ли, соня…

Дрейку был двадцать один год, он был типичным европейцем с вечно растрепанными темно-рыжими волосами. Так можно было отследить своеобразный контраст между ним и куда более спокойным и уравновешенным «соней» Ньютом – тот всегда имел нормальную прическу и не позволял волосам самим диктовать хозяину правила своего поведения, как то, видимо, делали волосы Дрейка. Других причин для объяснения феномена их постоянного растрепывания даже после воздействия лаком попросту не находилось.

Ньют мимолетно улыбнулся наивности своего приятеля и, окончательно поднявшись с кровати, прошел к шкафу, в котором находилась его тренировочная форма. Она не представляла из себя ничего выдающегося – те же штаны и водолазка, что у и Дрейка. Такие же укрепления, появляющиеся после ее надевания, на месте коленных чашечек, локтевых суставов и прочих слабо защищенных от внезапных травм мест человеческого тела. Еще в первые годы Общей эры подобные технологии могли считаться диковинкой – как-никак, ими обладали только кадеты специальных военных корпусов, однако теперь любая секретная технология, изобретенная в годы мирного существования человеческой расы, стала доступна широкой общественности. Во всяком случае, в рамках той или иной колонии, наложившей, так сказать, в силу своего неимоверного любопытства, руки на какую-то до этого людям неизвестную, диковинную вещь.

Многие ровесники Ньюта (которому совсем недавно исполнилось двадцать лет) в свое время – и он довольно неплохо это помнил – только и делали, что отправлялись гулять к заброшенным развалинам некогда жилых домов, торговых центров, зданий какого-то иного назначения, дабы найти какую-то новую штуку для того, чтобы украсить собственную комнату. После катаклизма довольно просто было удивить своего ребенка – многие совершенно обыденные вещи достать практически не удавалось, и любой мусор, любой обломок, напоминавший о времени ранней Общей эры фактически являлся настоящим сокровищем, занимавшим свое почетное место в комнате современного мальчишки.

Так делали его ровесники – но никогда не делал он сам. Парень не видел смысла в собирании вещей, которые не принадлежали ему и не предназначались для использования им. Там, где можно было увидеть довольно неплохо обставленные комнаты молодых людей, у него царил минимализм. Дело было даже не в том, что жизнь в тренировочном центре сама по себе не подразумевала какую-либо роскошь – нет, Ньют и сам был сторонником минимализма. Почти пустая комната с кроватью и расположенными сбоку от нее часами; c компьютерно-письменным столом и стоящим там голографическим ПК, с ковриком для физических упражнений… визуально казавшаяся довольно просторной комната сжималась до того жилого уголка, в котором парень и обитал.

Его комната никоим образом не шла в сравнение с комнатой, скажем, Дрейка, в которой, помимо всего прочего, был уголок, предназначенный для мотоцикла. Неизвестно, каким образом парню удалось протащить его в центр, и знал ли о его механическом друге еще кто-то, кроме близких ему людй, но суть заключалась не в этом. Дрейк словно подсознательно пытался во всем отличаться от своего напарника. Возможно, это была лишь вереница бытовых совпадений, а, быть может, за этим стояло что-то иное и более осмысленное.

Снаружи в динамиках, установленных почти в каждом коридоре огромного тренировочного центра, в котором они, собственно, и находились, раздался сигнал, чем-то смахивающий на сигнал тревоги. Подобная схожесть была выбрана не просто так – ознаменованием каждой тренировки должно было быть понимание, что однажды им предстоит отправиться на борьбу с реальными противниками. Потому рефлекс, выработавшийся на подобный сигнал у обоих бойцов, был незыблем – спешить в зал на начало тренировки. Спешить в зал для очередной имитации боя вне костюмов, позволяющих им стать воинами. Стать Сейгами.

– Идем? – Ньют вопросительно посмотрел на стоящего рядом со ждущим выражением лица парня.

– Давно пора! – Тот быстро кивнул.

Покинув комнату Ньюта, бойцы поспешили в тренировочный зал. Опаздывать ни в коем случае было нельзя – несмотря на то, что фактически их тренировки никто не контролировал, кроме их наставника, наблюдающего за ними из своего собственного кабинета и порой дающего им советы путем проецирования собственной голограммы на поле жаркого боя (а по-другому у них и не бывало в пылу тренировочных баталий), оба молодых человека считали необходимым вытачивать у себя не только стальной стержень воли, который присутствовал в каждом из них в нужных пропорциях по отношению ко всему остальному внутреннему миру. Еще одним важным качеством, которым Сейги непременно должны обладать, считалась пунктуальность. «На свидание со смертью лучше не опаздывать» – так шутили между собой парни, отправляясь на то или иное задание, связанное с их непосредственной работой.

Сейгами воины были названы не случайно – это название дал им наставник, создатель технологии их костюмов. Как утверждал Ньют, который по внешнему виду для людей, живших до наступления Общей эры и тем паче до Глобальной Катастрофы, мог оказаться похожим на азиата, а, конкретнее, жителя Японии, этим словом в некогда существовавшей стране называлась справедливость. Воины справедливости – таким было их с Дрейком предназначение в бесконечных стычках с противником. Они сражались ради того, чтобы защищать ни в чем не повинных людей от угрозы, которая была разумна. Которая считала себя совершеннее, «чем ничтожные представители человеческой расы».

Что касается самого человечества, обычным обывателям было известно о Сейгах немного. Они считались городской легендой (хоть понятие города и исчезло с появлением колоний), увидеть их удавалось лишь избранным, – и сами воины не собирались никого в этом разубеждать. Они появлялись в любое время суток, они не скрывали своих личностей, – честно говоря, вряд ли их вообще кто-то в колонии мог узнать в лицо – и вместе с тем люди не до конца верили в их существование. Что ж, такая уж у человечества болезнь. Ее название коротко – «недоверие». Отсутствие веры в героев, которыми, возможно, однажды предстояло стать и их собственным детям. Героев, которые защищали колонию от страшной угрозы.

И называли ее трейтами. Они были расой из нескольких десятков кибернетических существ – или, если говорить проще, андроидов, – живших в колониях среди обычных людей и иногда пытавшихся возвысить себя над существами, в толпе которых они, собственно, и обитали. Такие трейты представляли большую опасность для находящихся рядом людей, и для борьбы с ними и были созданы и обучены Сейги, обладавшие необходимыми навыками и оружием для того, чтобы обезвредить или уничтожить яростное порождение кибернетического разума.

Досконально не было известно, откуда появились трейты. Среди выживших после Глобальной Катастрофы людей ходили слухи, что они были созданы некой особо секретной командой ученых как желание совершить прорыв в эволюции человечества. То, что люди понемногу начинали заходить в тупик, понимали многие, и необходимость принятия в связи с этим каких-то решений тоже считалась вполне оправданной. Наука еще до начала Общей эры на протяжении десятилетий изучала возможности человеческого организма и способы их усиления, доведения до пределов. Кто знает, возможно, трейты и являлись результатом подобного рискованного, но завершившегося не совсем удачно эксперимента?

Впрочем, это было уже не столь важно. Во время своих тренировок Ньют с Дрейком сражались против голографических версий своих противников – точнее, их можно было считать чем-то средним между физически осязаемым существом и голограммой. Их удары были довольно ощутимы – с прошлой тренировки у обоих парней остались не только «незабываемые ощущения», но и масса синяков на теле, их движение было физически осязаемым и создавало легкие колебания воздуха, однако в случае поражения они просто рассыпались на мириады полупрозрачных кубиков. Такая вот интересная особенность.

Коридоры, по которым быстрым шагом продвигались напарники, не отличались ничем особенным. Стены были составлены из плотно слитых друг с другом титановых пластин, которые могли бы выдержать вражеское нападение и даже взрыв, если бы подобной ситуации суждено было случиться. К счастью, пока столь невеселых моментов в жизни тренировочной базы не случалось, и все операции, проворачиваемые дуэтом воинов-Сейгов, носили внешний, а никак не внутренний характер.

За несколько метров до входа в тренировочный зал Ньют инстинктивно замедлил шаг. Рядом с прозрачными раздвижными дверями стояла Эйри, разговаривающая с двумя мальчиками лет десяти-одиннадцати, которые в составе небольшой группы выходили из зала – видимо, только что закончили заниматься. Среди многочисленного персонала она числилась как наставник младших групп всего тренировочного центра, и с Сейгами, которые считались своеобразной элитой среди своих младших товарищей по деятельности, им приходилось пересекаться нечасто. Однако каждая подобная встреча вызывала у Ньюта странные чувства. Их нельзя было назвать симпатией или чем-то подобным. Влюбленностью здесь тоже не пахло. Боже, да они даже не были особо близко знакомы! Но все же чем-то Эйри его привлекала. Чем-то, что он пока не мог осмыслить.

Задержавшийся на длинных, собранных в хвост, волосах взгляд напарника не укрылся от Дрейка, который в шутку подтолкнул его вперед, одним движением разрушив все попытки Ньюта идти как можно медленнее и наблюдать за тем, как девушка проверяет, все ли ее воспитанники в сборе и можно ли их отвести в их собственный жилой корпус, находящийся в правом крыле здания.

– Подошел бы к ней, поговорил, что ли… – хмыкнул Дрейк, приготовившись наблюдать за тем, как покраснеет и смутится его приятель. Не тут-то было – двадцатилетний юноша даже не обратил внимания на слова напарника, продолжая смотреть на представительницу прекрасного пола, до сих пор занятую с детьми. Его взгляд не выражал какой-то четко обозначенной эмоции – он просто с довольно спокойным и лишь немного заинтересованным выражением лица смотрел на Эйри. Подобная схема поведения до сих пор была не особо привычна для более активного и привыкшего действовать Дрейка. – Эй, Ньют, ты вообще здесь?

Сейг повернулся и встретился взглядом с отвлекающим его болтливым субъектом. Как и прежде, глаза его не выражали абсолютно ничего. Взгляд оставался точно таким же, каким он был всегда. Наверное, человек, незнакомый с Ньютом, мог бы удивиться этому, однако для напарника все было довольно обыденно. Парень по жизни был не особо эмоциональным, и эта его черта, казалось, была основополагающей. Нерушимым стержнем, который не подвергается изменению на протяжении всей жизни. У Дрейка же, напротив, таким стержнем была его постоянная активность.

– Ладно-ладно, забей, – Дрейк кивнул напарнику, признавая свое поражение. – Не обращай на меня вни… о, здравствуй, Эйри!

Взгляд Ньюта резко переметнулся с парня на девушку. Отвлекшись, он и не заметил, как быстро они преодолели разделявшие их с наставницей несколько метров и теперь вместе стояли около входа в тренировочный зал.

– Здравствуй, Ньют, здравствуй, Дрейк, – поправив прядку волос, выбившуюся из общего их строя, приветливо улыбнулась Сейгам девушка. Затем отвлеклась на одного из своих воспитанников. – Леон, еще раз так сделаешь, получишь несколько штрафных баллов! – Строгое выражение лица вновь резко сменилось приветливым, когда она повернулась к парням. – Чего ждете, ребята? У вас сегодня будет довольно необычная тренировка, думаю, вам она понравится…

Оставив парней переваривать полученную информацию, Эйри пошла вместе со своим «выводком» (а десятилетние галдящие мальчишки и правда были похожи на недавно вылупившихся и еще неокрепших до конца цыплят) в сторону, противоположную той, откуда пришли напарники. Завернула за угол и окончательно скрылась из виду, позволяя тем самым взгляду Ньюта сфокусироваться на иных объектах, в число которых не входили собранные в хвост волосы девушки.

Видя, что его напарника пока трогать не стоит – то, что происходило в душе тихони всегда оставалось тайной для рыжеволосого воина – Дрейк молча потянул его в открывшиеся перед ними двери тренировочного зала. Младшая наставница обещала им нечто необычное и интересное, и сейчас мысли парня, обожавшего нестандартные способы тренировки и тактики боя, занимал один вопрос – что же она такое имела в виду? Последние месяцы все, что делали Сейги – сражались со своими голографическими противниками. Да, это происходило на различной местности, воссозданной так реалистично, что, казалось, они подверглись влиянию телепортирующей матрицы, да, их иллюзорные враги становились все сильнее и сильнее с каждым днем, но все это было однообразно. Замечал ли это Ньют – неизвестно, однако его напарник из-за скуки порой начинал желать, чтобы несчастные случаи, связанные с деятельностью трейтов, происходили в их колонии чаще. Во всяком случае, тогда можно было бы размяться в куда более непредсказуемых условиях, а не продиктованных наставниками.

Точнее, наставником. У Сейгов мог быть лишь один наставник. И настоящими Сейгами могли стать лишь избранные создателем данной технологией люди. Тренировочный центр, владельцем и основателем которого он являлся, на самом деле обучал маленьких детей основам боя и готовил из них будущих Сейгов, однако стать одними из них могли лишь избранные. Всем подобной привилегии дано не было.

После катаклизма, получившего название Глобальная Катастрофа – падения огромного метеорита, уничтожившего более половины человеческой цивилизации, а остальную заставившего распасться из единого государства на отдельные колонии выживших – все оставшиеся в живых поколения задумались о том, чтобы повысить уровень военной подготовки собственных детей. Не везде подобную инициативу восприняли гладко – в силу того, что в колонии жили, как и некогда в начале Общей эры в едином государстве, представители различных рас, стран и вероисповеданий, жители страны, некогда занимавшей огромную площадь на Евразийском континенте, выразили свое несогласие с подобным предложением. Ситуация явилась довольно четким подтверждением того, что культурное наследие того или иного народа, к сожалению, живо еще многие поколения спустя после становления государства, в котором этот народ проживал, частью единого целого.

Колония, в которой жили Ньют и Дрейк, находилась на юге Новой Лавразии неподалеку от соединяющего ее с Новой Гондваной перешейка. В силу подобного расположения основными народами, населявшими ее, были потомки некогда японцев, американцев и французов. Русских – представителей еще одной распространенной в мире национальности – в этой колонии фактически не было – да и отметить стоило, что у них имелась, по слухам, собственная колония на севере материка. Некогда гостеприимный народ с течением времени несколько обособился.

Вернемся же от лирических отступлений к мыслям Дрейка. Заняв уже знакомую ему позицию у линии начала – половое покрытие зала было расчерчено напоминающим футбольное поле образом, – он повернул голову набок и посмотрел на Ньюта. Тот, похоже, уже оправился от неожиданной встречи и, переглянувшись с напарником, мимолетно улыбнулся. Тоже, видимо, ждал начала тренировки.

И оно пришло. Вместе с глубоким голосом наставника, доносившимся откуда-то сверху. Конечно же, находящиеся в зале воины знали, что эти звуковые волны создаются закрепленными под самым потолком динамиками, однако ощущение того, что с ними разговаривает кто-то свыше, от этого не исчезало. Воплощение некой божественности в поведении и речи их наставника существовало всегда, и в моменты тренировок оно было очень уж заметным. Да и вживую владельца и создателя данного тренировочного центра они видели довольно редко – всего пару раз с тех пор, как начали обучаться здесь.

– Ваша сегодняшняя тренировка будет отличаться от того, чем мы занимались прежде. Вам предстоит вспомнить то, что изучается младшими группами ближе к первому их серьезному тесту.

– Не томите уже! – крикнул Дрейк, закатив глаза. – Или сегодня день бесконечных загадок?! Вы не первый, кто сообщает нам о нестандартной тренировке, поверьте!

Ньют молчаливо покосился на своего напарника. Несмотря на то, что ему и самому было довольно интересно, что ожидает их обоих в ближайший час, он никогда бы не смог взять и перебить своего учителя. Дрейк, однако, в этом плане был несколько более раскрепощенным, позволяя себе и не особо приемлемое с некоторой точки зрения поведение, и – порой – даже фамильярность. Все это сходило ему с рук, что, в принципе, могло бы привлечь внимание любого, общающегося с наставником Сейгов, воина или работника персонала, но не Ньюта. Возможно, виновато в этом было воспитание, возможно, и нечто иное.

Если обладателя голоса, отражавшегося от стен зала, и удивило известие о том, что сообщаемая им информация уже достигла своих адресатов не из первых уст, то на самом произношении это не отразилось никоим образом. Мужчина смог умело скрыть свою реакцию.

– Бой друг против друга. Спарринг. То, что позволит вам лучше узнать слабые места друг друга.

Известие несколько поразило Сейгов. Если постоянные сражения с различного рода иллюзиями трейтов имели смысл, то в спарринге смысла для них попросту не было. Оба воина и так хорошо знали слабые места друг друга, будучи закаленными в различных совместных боях. И если придумывание новых тактик совместного боя могло оказаться полезным для них, то бой друг против друга… честно говоря, был довольно странным решением.

Это чувствовал не только Дрейк, привыкший оценивать свои ощущения несколько поверхностно, не вдаваясь при этом в подробности. Это понимал и Ньют, который обычно не выказывал желания возразить в том или ином вопросе своему наставнику. Возможно, сие просто было знаком интуиции – постоянное согласие с учителем могло спровоцировать того совершать ошибки, полагаясь на собственные неопровержимые знания, а быть может, просто секундным просветлением. Как бы то ни было, оба парня хорошо понимали, что принято такое решение было неспроста. Под этим должна была иметься хорошо подкрепленная чем-то серьезным подоплека.

– Могу я задать вопрос, наставник? – не услышав продолжения от мужчины, спросил, оправившись от удивления, Дрейк.

Ответ, полученный им, несколько не оправдал ожиданий.

– Сразу же, как только сможешь дослушать меня, Дрейк.

– Но вы…

– Сражаться вы будете в костюмах Сейгов, – по тембру голоса мужчины становилось заметным, что излишняя непокорность активного представителя дуэта воинов начинала выводить его из себя.

Даже слова о том, что сегодня им предстоит спарринг, не удивили воинов настолько, сколько ошарашила их последняя фраза. Дело было в том, что их тренировочные занятия никогда – и это стоило подчеркнуть – не проходили в боевых костюмах, предназначенных для внешних операций. Для тренировок существовала специальная форма, которая в данный момент и облекала тела двух воинов. Их мощности было достаточно, чтобы смягчить удары голографических противников и защитить от чего-то не особо серьезного. Это было намного лучше, чем устроить полномасштабное сражение в боевом облачении, которое могло подвергнуть опасности не только обе участвующих в бою стороны, но и весь тренировочный центр в целом. Мощности костюмов хватило бы, чтобы при должном умении не оставить и камня на камне от внешне прочного здания – и кому, как не разработчику этой технологии было не знать об этом?

– А-Арч… – на мгновение запнулся лояльный к нему Ньют, не желая верить собственному слуху и оттого, видимо, перенимая у напарника заразную привычку фамильярничать, – вы уверены, что хотите…

Голос наставника чуть дрогнул – так всегда бывало во время серьезных разговоров между ним и Ньютом, однако тут же вновь стал строгим.

– Я всегда уверен в собственных решениях. Призывайте броню, солдаты!

Парни медленно коснулись спрятанных под тканью формы браслетов, расположенных на правой руке каждого из них. Собственно говоря, эти устройства сложно было назвать браслетами в чистом виде. Это слово подразумевает нечто не особо большое, нечто, находящееся на запястье и с него снимающееся, верно? А браслет Сейг был иным. Он занимал около двадцати сантиметров на их руке, покрывая кожу и защищая ее порой от неожиданных ударов – несмотря на его внешнюю хрупкость, сломать подобный агрегат было довольно тяжело.

Представлял он собой некое устройство, снабженное дисплеем-индикатором его работы, окруженным литым корпусом с находящимися под ним многочисленными плоскими кнопками снаружи и чрезвычайно умным искусственным интеллектом внутри. Чем-то это напоминало так называемые смарт-часы, распространенные по всему миру за несколько десятилетий до свершившегося катаклизма. Постепенно их использование сошло на нет в виду того, что появились более продвинутые «девайсы». Конечно, браслет Сейгов по своим функциональным возможностям не шел с вышеупомянутыми часами ни в какое сравнение. По-другому, собственно, и быть не могло – устройства, благодаря которым обычные юноши могли облачаться в могучих воинов, просто не могли быть технически слабо оснащенными.

Все еще не до конца осознавая, что им предстоит сделать, Ньют медленно коснулся кнопки, находящейся в центре браслета, и осторожно надавил на нее.

«ПОЛНАЯ ГОТОВНОСТЬ!»

В его сознании тотчас прозвучал чуждый ему, но довольно знакомый голос. Чем-то он был похож на голос их наставника, Арча.

Тело Ньюта, а несколькими секундами спустя и Дрейка, начало покрываться мелкими, похожими на муравьев, чешуйками нейрокостюма, ползущими по всей живой и не очень поверхности, и покрывая ее особым защитным полем. Это было необходимо, так как нагрузку брони Сейгов человеческое тело выдерживать могло с трудом, но при наличии подобной «прослойки» воин мог ощущать лишь слабый дискомфорт, похожий на неудобство при надевании зимней одежды после продолжительной и теплой осени.

«Вы уверены, что хотите стать Сейгом?»

Этот вопрос не просто прозвучал, нет – он зажегся яркими буквами в сознаниях молодых людей, являясь – несмотря на свою важность – лишь формальностью, которая начинает надоедать при более-менее частом использовании костюма.

«А у меня есть выбор?..»

Непонятно, почему, но Ньюту неожиданно захотелось подискутировать со встроенным в оснащение боевого костюма искусственным интеллектом. Обычное подчинение уставу казалось уже слишком скучным, а подобная, пусть и несколько глупая по своей сути инициатива – чем-то новым и доселе неизведанным.

«Выбор есть всегда…»

Нестандартный ответ удивил обретающего броню Сейга, однако тот не успел даже отреагировать на столь неожиданную фразу – искусственный интеллект тотчас повел себя как истинное детище их наставника.

«…но не в данном случае».

Чувствуя, как его нейрокостюм покрывается пластинами стальной брони, на ярком свету переливающейся оттенками серебристого цвета, Дрейк недовольно цокнул. По включенной внутренней связи между костюмами он слышал, какой вопрос был задан Ньютом разумному куску металла. Нет, конечно же, его не удивило неожиданно непокорное поведение Ньюта – люди вообще очень редко отмечают подобное им – его повеселило другое. Если бы он не знал того, как устроены Сейги, он мог бы подумать, что их учитель ухитрился сделать себя частью костюма. Иначе как объяснить то, что ирония, существовавшая в речи ИИ, была так похожа на ироничные замечания Арча? Обычный искусственный интеллект был слабо способен на проявление каких-либо эмоций.

Прошло несколько секунд – и они повернулись друг к другу лицом. Два воина, до этого момента привыкших работать сообща. Вечные напарники, которым предстояло сразиться друг с другом.

– Готов? – разминая мышцы, поинтересовался Дрейк. Не то, чтобы в разминке была особая необходимость – всего лишь привычка, тянущаяся еще с тех незапамятных времен, когда они не были Сейгами, а опытом его драк были уличные стычки с надоедавшими ему соперниками.

Его оппонент не ответил. Вытянув перед собой руки, он с необычайной тщательностью рассматривал их, переводя взгляд на стоявшего напротив него парня и обратно. Затем согнул руки в локтях, принял боевую стойку и коротко кивнул, ознаменовав тем самым начало поединка.

Никакого сигнала, который следовало бы ожидать, будь это поединком между двумя мальчишками младшей группы, находящимися под строгим надзором своего наставника, не последовало. Тело Ньюта, казалось, само рванулось в бой, выставив вперед кулаки как единственное средство нападения – и защиты, ведь лучшая защита, как известно, сокрыта в грамотном построении нападения – на зеркально метнувшегося навстречу противника. Никаких видов оружия, которые мог бы создать из пустоты костюм Сейгов, не применялось. Это было столкновение силы и ловкости, а не умения пользоваться холодным или предназначенным для стрельбы оружием.

Столкнувшись со своим малоэмоциональным оппонентом и блокировав его удар, Дрейк отпрянул, параллельно скосив взгляд на ноги. Ему было известно одно из слабых мест напарника – нелюбовь к резким передвижениям. Если в случае Дрейка скорость была частью его повседневной жизни, отражаясь и в боях, то коньком Ньюта были медленные, словно вкрадчивые передвижения, завораживающие противника и сбивающие его с толку. Сейчас же, в условиях строго ограниченного и пустого пространства, как и того, что противник был лишь один, парню приходилось избирать новую тактику, своей непривычностью вставлявшую палки в колеса почти всем его передвижениям.

Проведя серию не особо удачных ударов, способных лишь запугать противника, но никоим образом не нанести ему сколь бы то ни было значимый урон, Дрейк метнулся к стене и, мысленно благословив себя на опрометчивый поступок, в прыжке оттолкнулся от нее ногами, перевернутым зрением видя, как резко двинулся напарник, стремясь нанести удар, пока его поле зрения ограничено. Не тут-то было! Ахиллесова пята парня дала о себе знать – стремясь воспользоваться преимуществом перед соперником, он ухитрился не рассчитать скорость собственного передвижения и в один прекрасный момент пошатнулся, предоставив Дрейку мгновение для нанесения удара.

И скоростной Сейг поспешил им воспользоваться – завершая свой кувырок скольжением по половому покрытию, прикосновение костюма к которому вызвало сноп ярких искр, он схватил противника за лодыжку и с силой потянул на себя, заставив того опрокинуться. Точнее, так должно было получиться в идеале.

Однако реальность, как правило, далека от идеала и то, что представляется правильным в теории, встретит тысячу и одно исключение на практике. Так случилось и на этот раз – чувствуя, как почва уходит у него из-под ног, Ньют мгновенно расслабился и, вовремя переместив центр тяжести в область рук, оттолкнулся ими от пола, секундой спустя вновь оказавшись на ногах перед поднимающимся с пола соперником.

– Неплохо, – ответил Дрейк, делая вид, что с самого начала ожидал подобного исхода, – вот только скорость, пожалуй, маловата.

– А я за ней и не гонюсь…

Резкие, непривычные передвижения Ньюта сменились медленными вкрадчивыми. Непонятно, на что он мог надеяться в подобной ситуации, когда каждое его передвижение было видимым и противник мог просчитать вероятность любого его действия, но, судя по всему, какой-то план у него был. И его напарник, кажется, отлично это понимал.

– Что же ты…

Договорить Дрейк не успел. Отвлекшись на медленные движения ног напарника, становящиеся все более и более завораживающими, он не заметил того, что в настоящем бою, пожалуй, стоило бы ему жизни. В левой руке Ньюта появился маленький металлический шип, который тот тут же, без особого замаха, метнул в своего оппонента, пробивая его защитное поле. Таким, увы, было свойство нейрокостюма-прослойки – создаваемое им защитное поле было неуязвимо для воздействий любой природы… кроме той же самой, благодаря которой оно создавалось. И Сейг, воспользовавшийся данной особенностью, прекрасно об этом знал.

Всю хитрость подобного приема Дрейк ощутил мгновенно – сразу же, как только на его мышцы навалилась тяжесть надетой на него брони. Даже маленького огреха в окружающем его тело защитном поле было достаточно для того, чтобы организм тут же почувствовал не особо комфортное давление. Конечно, защитное поле восстанавливалось, но на это требовались драгоценные секунды, на протяжении которых приходилось испытывать ощущения, весьма далекие от сказочных.

Признавая свое поражение в поединке, он медленно опустился на одно колено, послав мысленный приказ на дематериализацию брони. Результат проявился с некоторой задержкой – достаточной для того, чтобы воин мог в полной мере ощутить радость от того, что трейты пока не прознали о подобном способе выведения своих противников из строя. Иначе Сейгов могли бы ожидать довольно серьезные неприятности.

Заставив свою броню исчезнуть, Ньют подошел к напарнику и подал ему руку, помогая подняться. Тот озабоченно потирал свое тело, словно надеясь поскорее избавиться от неприятного ощущения.

– Молодчина, – перевел он взгляд на друга, продолжая растирать руки, – и давно ты о таком оружии знаешь?

Несмотря на внешнюю простоту вопроса, тот на мгновение замялся. На самом деле он и не знал, как появилась в его мозгу мысль поступить именно так. Казалось, знание о подобной особенности защитного поля и грамотном ее использовании было с ним… всегда?

– Я…

Договорить он не успел. Прервал его голос наставника, все это время внимательно наблюдавшего за их сражением.

– Отлично потрудились. Вы оба. Ньют, великолепное использование собственной брони как оружия. Знаешь, наверное, стоит изучить свойства нейрокостюма более подробно…

Сейги застыли от изумления. Нет, их поразила не похвала со стороны учителя – в конце концов, он всегда относился к ним с добротой и благосклонностью. Нет. Поразило их другое. Голос мужчины шел не из прикрепленных под потолком тренировочного зала динамиков. Он звучал совсем близко.

Двери зала медленно открылись, впуская человека возрастом около сорока лет.