Читать книгу Тай - Степан Мазур - Страница 3

– Тай…Тай, – голос доносился спокойный, ровный, тихий, как отдалённый шёпот моря. Если бы море не было таким жестоким ещё сутки назад, мальчик бы в нём души не чаял. Но море было двуликим, обманчивым.

Славик едва смог разлепить глаза. Ощущая, как застыла шея, приподнялся. Так и проспал в одной позе, уткнувшись лицом в то, что возможно было подушкой с десяток лет назад. Эта подстилка сплющилось до уровня в палец толщиной. В отличие от предлагаемых туристам силиконовых подушек, сами тайцы использовали обычные подушки, набитые всем, что можно было считать мягким материалом. Потому что тайцы знали, что силикон не слишком благоприятно влияет на шею. Тем более не качественный. Уже через месяц использования он становился жёстким и просто сдавливал сосуды, вызывая головную боль.

– Тай, ты проспал почти сутки. Надо размяться и подкрепиться.

– Ага. Встаю.

Но глаза снова закрылись. Затекшее тело взбодрили лишь прилипшие к спине бинты, которые Далай Тисейн принялся отдирать вместе с запекшейся коркой. Тай невольно открыл глаза. Монах сменил чёрный траурный балахон на более привычный для буддистов – оранжевый. В нём лысый старик выглядел как мандарин. Но не старый, сморщенный, а как фрукт, возраст которого было сложно определить, не потрогав. Может мягкий, может, жёсткий. Глаза порой обманывают.

Тай радовался, что рядом с монахом нет никаких зверей. Не было их и плечах и шеях послушников. Таинственные духовные животные сторонились служителей культов, опасаясь то ли молитв, то ли запаха ладана, а может всему причиной был звук колокола, в который при первом возможном случае били все туристы у храма.

Монах отодрал бинты. «Больно же» хотел сказать Тай, но лишь поморщился. Вся боль жизни осталась во вчерашнем дне. Все остальное было лишь временными неудобствами.

– Чувствуешь боль, значит живой, – сказал наставник, ловко сменив повязку на давящую, чтобы не сползала под одеждой. Затем помог нацепить сверху бинтов майку. Постиранная, она так же пахла алоэ. Его кусты росли по округе и насобирать их полный тазик не составляло труда. При кипячении алоэ убивал микробы и посторонние запахи. Всё, что пахло этим сладковатым запахом, было почти стерильно и отгоняло заразу вон.

Прислужник принес в комнату поднос с парой тарелок. По запаху Тай сразу определил полюбившийся ему в Таиланде острый суп с креветками. Аппетит пробудился мгновенно. Взяв ложку, малец принялся за еду.

– Том Ям? Мой любимый.

– Том Ям Набе. С кокосовым молоком. – Дополнил наставник и тоже взял ложку. Насыщался монах более неспешно. Больше улыбался хорошему аппетиту подопечного. – Гатун его неплохо готовит, но чаще мы едим просто варёный рис. Подношений в этом году было не так много. Теперь поток туристов просто пропадёт. Моим прислушникам приходится самим ходить в люди, собирая еду. Мы служим и работаем везде, где можем. Мы почти бродячие монахи. При действующем храма. Такова уж воля Будды.

– Вашим подопечным? – Тай сопоставил услышанное с увиденным. Под корочкой зашевелилось серое вещество. – Так вы настоятель этого храма?

– Настоятель, философ, преподаватель-богослов при университете принца Сонгкла, – спокойно перечислил наставник, инертный к этим званиям, как к морскому бризу. – Но это лишь часть моих занятий. На острове меня раньше больше знали, как мастера боевых искусств муай боран. Я «Белый тигр». Но это в прошлом. Теперь я, скорее, просто седой старик забытого Буддой храма, где могу учить бою подальше от лишних взглядов.

– Драки? Клёво, – протянул Тай. – Но, по-моему, правильно говорится «муай тай». И никакого белого тигра рядом с вами нет.

– Ты прав, нет. Он спит. Что же касается мурай боран, то есть и такой стиль боя. Он намного древнее и жестче, чем современный муай тай. Он прародитель таиландского бокса. Если «наука о восьми конечностях» больше ориентирована на поединки один на один, то муай боран предназначался для войны, когда врагов было много. Потому этот стиль боя так же называют «наукой девяти орудий». Но об этом потом. Не забивай голову.

– Это целую толпу можно завалить? – Уже зашкрябал по дну тарелки малец, заслушавшись. Даже зажевал траву, которую никогда в супе не ел. Она походила на лук и лимон разом. Видимо поэтому и называлась «лемонграсом», как запомнил название Тай. – А что девятое-то?

– Голова, – легонько коснувшись лба подростка, ответил наставник. В Таиланде было не принято гладить людей по голове. Даже детей. Так можно было ненароком повлиять на душу. Но в прикосновении монаха не было злого умысла.

– Это с кем же раньше сражались даже головой? – Задумался Славик, почесав лоб.

– С бирманскими оккупантами. Идем, прогуляемся. Но прежде умойся во дворе. Если увидишь зверей, скажи мне.

Тай вышел на улицу, отметив, что уже начинался рассвет. Солнце показало только краешек на небосклоне. Трава было мокрой, ступеньки сырыми. Судя по лужам, которые разметал один из послушников во дворе, ночью шёл дождь. Он же наполнил баки с водой на башнях. Открытые ёмкости нагревались на солнце и подавали тёплую воду по трубам с водонапорной башни. Так у монастыря всегда была горячая вода без оплаты за коммунальные услуги. За свет храм тоже не платил, предпочитая использовать свечи. Налог на землю с буддийского монастыря так же не брали. Выходило, что расходов у него почти не было. Но храм всё равно представлял собой жалкое зрелище. Вдали от основных туристических троп, он практически не привлекал людей.

Открыв воду в кране в умывальнике, мальчик умылся и огляделся. Статуя Будды и драконы у ступенек по-прежнему светились. Больше ничего странного не происходило. Повернувшись к наставнику, Тай увидел, как Далай Тисейн делает растяжку. Легко закинув ногу выше головы на стену, мастер разминал мышцы бедер. Ловкий старикан успел спуститься ко входу в храм и обойти его, пока парень умывался. Теперь монах оказался на небольшой песчаной площадке у здания. Здесь он тренировал послушников с свободное от служения и выживания время.

Когда этот же путь проделал и Тай, Далай Тисейн уже вовсю бил голыми ногами и кулаками по бревну, зарытому в землю. Локти и колени тоже активно участвовали в этой жестокой на первый взгляд тренировке. Старикан не сдерживал удар. Бил так, что от бревна давно бы отлетело немало частей, если бы не промасленная веревка, оплетавшая его края. Она гасила удары, не позволяя разрушить цельность бревна. Она же слегка смягчала удар.

– Вам не больно? – удивился Славик и даже подошел, чтобы тоже попробовать ударить по бревну, но после этого лишь отдернул руку. Веревка была едва ли не плотнее бревна, тысячи раз загрубев не солнце, высохнув на ветру и вновь размякнув под быстрыми проливными дождями. Её давно не промасливали.

– Боль – понятие многогранное. Многоуровневое. Повышая болевой порог, ты постепенно можешь отказаться от боли. По-настоящему больно бывает только внутри, Тай. Тебе ли не знать.

Славик кивнул и погрустнел.

«Да, чёрт побери! Я потерял родителей. Вот это боль. Все остальное так. Пустота» – Подумал мальчик. Затем ударил по макиваре. Поморщился от отката, но ударил снова. Ещё раз…

Наставник смотрел, как пацан разбил кожу на руках, но остановил его лишь тогда, когда Тай замахнулся так, что определенно выбил бы себе неокрепшее запястье.

– Не спеши, кости надо сначала подготовить. Кости должны успеть измениться. Нужно время. Нанося удары по крепкому, мы создаем микротравмы. Кости теряют старую структуру и создают новые соединения. Более крепкие. Кости становятся прочнее, заживая. Но это работа долгих месяцев тренировок. Запасись терпением, прежде чем получишь мощный удар.

Помощник принес пахучие бинты, облитые маслом. Наставник обмотал ими руки паренька и показал, как надо бить при начальном уровне подготовки, чтобы не заработать гематомы. Если видоизменения костей не было видно, то кожа и мышцы могли распухнуть так, что отбивали всё желание тренироваться своим синюшным видом. А стоило занести в рану инфекцию и всё – не боец.

Ноги Тая были слабыми. Он постоянно запинался, бегая с ребятами во дворах за мечом. Потому бить этими слабыми тросточками мальчик по бревну не спешил. Хорошо обмотав их бинтами, первое время скорее обозначал удары по макиваре. Лишь следил за дыханием. Но стоило сделать по пятьдесят «ударов», как ноги совсем обессилили. Тогда наставник снова остановил его.

– Ты упорный. У тебя инстинкт воина. Но твое тело слишком слабое, чтобы биться с ходу. Не забывай про разминку. И тебе нужна растяжка. А прежде надо разогревать мышцы. Лучше всего это делается пробежкой. Пойдем, поделаем зарядку на берегу моря. Там дышится легче. Тренируйся там, где холоднее. Закаляй свой организм.

Тай поспешил за побежавшим тайцем, едва переставляя натруженные ноги. К удивлению мальчика, старикан дал резвый старт и побежал изо всех сил. А за ним быстро помчались двое из трех послушников, отбросив метлы на ступеньках, где только что разбирались с последними лужами. В храме остался лишь один старый служка Гатун.

Храм не мог стоять пустым.

– Эй, погодите-е-е, – только и успел крикнуть на бегу Тай, ощущая, как ветер свистит в ушах. Разогнавшись до предела, он ощущал, что вот-вот упадёт. Ноги несли по земле. Бег по жёсткому отдавал в колени. Мышцы тянуло. Но бежал, заставляя себя преодолеть ещё сотню метров. Затем ещё. И ещё.

Когда паренек выбежал к побережью, пробежка стала мягче: трасса сменилась мокрым песком. Роняя на ходу сандалии, Тай останавливался, чтобы подобрать их. Когда прибежал на место «разминки», старик с послушниками уже вовсю махали руками и ногами, сражаясь, как показалось парню, без каких-либо уступок друг другу. Бились изо всех сил!

Тай не знал их имен. То один атаковал старого монаха, то другой. Один молодой боец всё чаще применял удары ногами, другой в основном использовал руки. Далай Тисейн чаще подставлял локти, сберегая голову от удара. Когда первый ученик в очередной раз задрал ногу слишком высоко и удар получился размашистым, лишним, наставник поймал её на плечо и подбросил в небо. Ученик покатился по песку, перевернувшись через голову.

Второй тут же атаковал. Но «Белый тигр» не стал защищаться. Вместо этого, он атаковал в ответ. Встречное молниеносное движение было едва уловимо для глаз Тая. Как понял потом, старый монах врезал кулаком в грудь оппонента. Чуть пониже ребер. Послушник осел в песок, побледнев лицом. Воздух отказывался проникать в его легкие.

– Дыхание… всё начинается с дыхания, Тай. – Тисейн заходил вокруг поверженного ученика, давая ему время подумать над последствием своих ошибок. – Тем, кто спешит дышать, не хватает времени, чтобы жить. А тем, кто дышит слишком медленно, жить тяжело. Задыхаются. Они сами становятся тяжелыми и неподвижными. Ищи свою золотую середину, Тай. Следи за дыханием. От вдоха до выдоха может решиться исход битвы. Бей на выдохе, защищайся на вдохе. Воздуху легче проникнуть туда, где его не хватает, чем туда, где его много. Это знание поможет тебе расслабить скованные мышцы.

– Вас поэтому прозвали Белым Тигром?

– Поэтому почему?

– Вы делаете бледными своих противников.

Далай Тисейн рассмеялся и ударил послушника по спине сложенными тремя пальцами. Ученик облегченно схватил порцию воздуха. Диафрагма от удара между легкими расслабилась.

Довольный монах сказал пару слов послушнику на тайском. Тот сложил руки в знаке «вай» и засеменил к храму, придерживаясь за грудь. Его напарник поплёлся следом.

«Мести вам ещё метлой немало лет до уровня мастера» – подумал Тай.

– Твой ум любопытен, цепок. Ты подмечаешь детали. Молодец. Если так, повторяй за мной, – обратился к мальчику наставник и начал показывать движения. Сам монах теперь смотрел только на набегающие на побережье мутные волны.

После цунами о привычном лазурном цвете Андаманского моря можно было забыть на несколько недель. Песок вперемешку с водорослями и мутью со дна сделал воду серой, стальной. Ещё вчера море уходило к горизонту и туристы устремились к берегу собирать ракушки, а сегодня море возвращало побережью тела и предметы интерьера. К счастью, эта картина была не на всех пляжах. Западное побережье острова почти не пострадало.

– Что вы ему сказали? – Спросил Тай, глядя на монаха и медленно повторяя движения. Добрый старикан не спешил и, похоже, перешел на тот самый режим медленного дыхания, когда надо стать большим и тяжёлым, чтобы с трудом шевелить руками и ногами. Так проще показывать движения медленно, и в то же время самому тренироваться.

– Что ему рано делать сак янт.

– Что это такое?

– Нанесение на тело рисунка, который меняет жизнь.

– Татуировка?

– Можно и так сказать. Скорее, это оберег. Магический. Веря в его силу, станешь сильнее.

– Клёво, я тоже хочу татуировку, – сразу же заявил Славик.

Наставник повернулся спиной, показывая как надо работать ногами. И малец не мог видеть его легкой, довольной улыбки. «Кто обрастает желаниями, тому есть ради чего жить». Простой жизненный принцип, который говорил, что мальчишка медленно приходит в себя. Первые шаги самые трудные.

– Хочу татуировку фотографии семьи, – продолжил между тем Тай и добавил тише. – Чтобы не забыть их лица.

Улыбка сползла с лица наставника. Он медленно повернулся.

– Тай, сак янт это магическая татуировка. Это не образ того, что хочешь видеть. Это путь, указывающий движение энергии. Твоей собственной энергии. И чтобы она не стала обыденным орнаментом, делать её должен только буддийский монах, достигший просветления. Ибо это сакральные врата истины. Портал в… – Наставник хотел сказать что-то ещё, с трудом подбирая слова, но Тай вдруг резко замер, глядя расширенными от ужаса зрачками позади наставника. Смотрел мальчик прямо на побережье.

Далай Тисейн быстро повернулся, ожидая чего угодно, от удара до выстрела, но море казалось безмятежным. Волны, словно и не смыли вчера часть острова. Они лишь набегали на берег легкими барашками. Впрочем, смертельную волну тоже не видели до последнего.

В глазах Тая продолжал стоять ужас. В отличие от монаха, он видел, как на берег высокой волной выносит большой, почерневший от солнца корабль. С рваными парусами, он был словно не управляем. Море выплюнуло его одним мощным рывком, разбивая о песок и прибрежные камни. Один борт при таком приземлении пробило прибрежным валуном, отчего корабль завалился на бок.

Пропахав мачтой песок, корабль застыл на месте, до конца не перевернувшись совсем чуть-чуть. Одна из мачт накренилась и переломилась. Часть груза, который до момента удара была привязана к палубе канатами, был тут же выброшен на берег: бочки и ящики разметало по песку, тяжёлые деревянные ящики отчасти разбились, отчасти увязли в песке, а ещё за борт улетело несколько людей.

Люди были странно одеты: длинные рубахи без пуговиц, заправленные в просторные штаны под ремень, широкие сапоги с подвернутыми голенищами, а на головах банданы и ленты в пышных локонах.

Подойдя поближе, Тай заметил, как одному из улетевших за борт человеку не повезло: разбитым бортом ему распороло живот. Он полз по песку, оставляя за собой потеки крови. Ещё один пассажир неизвестного судна оказался более ловок. Он приподнялся, отряхнулся, как будто каждый день летал по десятку метров за борт в волны или на песок и пошёл прямо к Таю. Мальчик пытался разглядеть его глаза, но видел лишь два бездонных чёрных провала. К нему словно двигался сам демон в обличье пирата. И демон этот был вооружён настоящей пиратской саблей. Или шпагой. А то и шашкой. Мальчик не отличил бы одно от другого.