Читать книгу Восхождение к власти: Новый порядок - Степан Витальевич Кирнос - Страница 4

Следующий день. Иллирия. Тирана.

Чёрная куртка на парне отражает хмурое мрачное пасмурное небо, которое слабо плачет мелким дождём. Его ноги защищены от ветра и холода здешних мест крепкими тёмными штанами и сапогами под колено. Короткий волос слабо треплется под порывами прохладного зимнего воздуха.

На старый город взирают два насыщенно-зелёных ока, внимательно смотря на изменённой ландшафт и то, как пространство сдавливают невысокие, но преимущественно монохромные постройки. Бывшая столица древнего государства – Албании, а затем став главным градом Иллирийской Тирании, ныне один из военно-политических центров Империи Рейх. В далёкие времена здесь площади полнились изумрудной зелени, росли деревья и глаз радовали не серые дома. Рейх же всё изменил, ибо когда силы Империи заняли столицу, она наполовину лежала в руинах, средь неё роились нищие и только пара кварталов, откуда правили Тираны Иллирии, оставались в порядке. Страна, задержавшая наступление Рейха на восток усилиями и героизмом воинов, технологиями и силой оружия, не могла похвастаться роскошным главным городом. Первый Канцлер поставил градоначальников, и они моментально принялись возрождать город в свойственной Рейху манере, заливая всё морем безликости.

Яго только изредка видит оставшуюся краску на домах старого типа, прошедших сквозь времена, то тут и там попадаются небольшие площадки, покрытых искусственной зеленью. Насупившаяся мягкая зима подарила этому месту пару снегопадов, слегка укрывших город пеленами белого снега, чему Яго и рад, ибо это хоть немного разбавляет серость.

Ему, брату Данте Валерона, выпала трудная задача поговорить с тем, кто люто ненавидит магистра, его самого и всех тех, кто ходил с ними рядом. Но у Яго есть на что давить при разговоре с этим страшным человеком – Виорельде ла Кастьёре. По слухам, он получил свой пост главы Стражей Шпиля, когда в одиночку удерживал североафриканский порт от набегов орд налётчиков, чтобы не дать им закрепиться и сорвать высадку имперских войск. Он также рвался воевать с Иберийскими Сепаратистами, когда на месте древней Португалии вспыхнуло восстание против Рейха. За всё существование Империи только два раза мятежникам удавалось отколоть от Империи кусочки – «Час предательства ангелов» и западноиберийское восстание, о котором ему недавно рассказали. Если первое было особо жестокое и кровавое, тщательно спланированное и страшно разрушительное, то второе тянуло на странность. Войска были оттянуты, все силовые структуры исполнительной власти получили приказ передислоцироваться к центру полуострова и на защите остался только полк Лекс-милитарис – вооружённых сил Трибунала Рейха. Конечно, после того, как к власти пришёл новый император, никто не стал расследовать тот мятеж, что наводит на мысль, что сам Рафаэль приложил к нему руку, чтобы расшатать состояние Рейха перед своим переворотом. И главы восстания как внезапно появились, так же и провалились в пустоту оставив обескураженное население. И результаты допросов разнились – кто-то утверждал, что их принуждали к участию в мятеже, кто-то что пришедшие солдаты говорили, что они – последние слуги истинного Рейха и против них выслали батальоны мятежников. Ситуацию усугубило отсутствие связи в регионе с остальным миром, кроме той, которой обладали главы повстанческого движения.

Завидев впереди «Железные палаты», Яго отбросил все мысли о мятежах. Парень вышел на огромное пространство, где перемежаются роскошные здания, облицованные чёрным мрамором, снежные покровы, укутавшие деревья, пара фонтанов. Там, за другой стороной бывшей площади Скандербега, где раньше красовалась мэрия, а после неё Дворец Совета Тиранов, громоздится огромная цитадель, выкрашенная в цвета свинца и железа. У неё нет внешних стен, это сплошное пятиугольное строение, из центра которого «произрастает» массивная зубчатая башня на шесть этажей. Окна, ампиры, облицовка – всё это сделано максимально просто, а единственный вход – ворота в три метра высотой, украшен гербовым двуглавым орлом. Возле ступеней устрашающими «изваяниями» с пощёлкивающими алебардами путь преграждают два ратника в тяжёлых механических доспехах, чей электронно-алый взгляд визоров пугает немногих прохожих.

Яго, вспомнив, как сражался против мятежников-греков, бился на стороне Израиля, отражая нападение персидского Шах-ин-Шаха, попал в бойцовские ямы Турции и наконец-то чуть не погиб на Анафи, собрал волю в кулак и двинулся вперёд.

– Стоять, подданный! – на всю улицу донеслось до слуха грубое эхо через аудио-сетку шлема. – Цель вашего визита?

– Я по специальному пропуску, – Яго вынул небольшую карточку. – Как глава специального разведывательно-гвардейского подразделения в составе управления внешней разведки Военной Службы Министерства Политических Дел, я хочу встретиться с капитаном Стражей Шпиля, – твёрдо заявил Яго. – К тому же, я вписан в список лиц, которые имеют право посещать государственные властные структуры.

– Хорошо, Яго Валерон, – алебарды разомкнулись, – вы можете проходить.

Яго выдохнул. Он знал, что скорее всего его пропустят, но таких монструозных массивных ратников не каждый раз увидишь, да и они могли уйти в паранойю и превратить обычный поход в фарс.

Врата распахнулись сами собой, и парень шагнул навстречу неизвестности. Сначала его обдул холодный ветер, а затем он прошёл в небольшое узкое помещение, где тёмные панели искателей «просветили» его ног до головы, выискивая оружие, боеприпасы или просто подозрительные предметы.

Как только он прошёл за двери белого цвета, его встретил мужчина средних лет за стойкой высокого стола, в тёмной тунике и попросил у него паспорт со словами:

– Подтвердите вашу личность, господин.

Яго, с лёгкой усмешкой протянул документ. Везде и всюду это делается электронного, но в Рейхе, который изо всех сил остерегается технологий, предпочитая бумажную бюрократию электронной. Страх снова развратиться от использования технологий, превратиться в ленивых и обрюзгших людей прошлого, которые и привели мир к страшному кризису, выдавливает всякое стремление усовершенствовать гражданскую жизнь цифровыми новшествами. С одной стороны, это безумие, но с другой стороны подобное обеспечивает стойкость и сплочённость народа, последние введённые новшества вторым Канцлером, усовершенствовали работу приёмных, сделав их максимально быстрыми.

– Цель вашего визита, – потребовал мужчина, возвращая паспорт.

– Переговоры по поводу проведения тайной операции и предоставление свежих разведданных с капитаном Стражей Шпиля, – тут же сказал Яго и стал смотреть на то, как в большой книге появилась чёрная отметка, выводимая из-под ручки мужчины.

– Хорошо. Сейчас он в личной тренажёрной комнате. Вы можете его подождать…

– Нет, я спущусь к нему, – оборвал парня Яго. – Спасибо.

Холодная железная дверь вкупе с серо-свинцовыми стенами на которых красуются несколько неброских агит-плакатов только сильнее формирует мрачную атмосферу. Всё здесь давит, напоминая о пристальном оке государевом. Яго подошёл к двери, которая перед ним тут же открылась, и он смог ступить на ступени винтовой лестницы, ведущей вниз.

Механическое существо, созданное для тренировки, и чтобы быть опрокинутым праведной яростью, неумолимо наступает. В его металлических пальцах хоть и не острозаточенные клинки, а дубинки, но даже так оно представляет опасность. В прохладном сером помещении, где стены, пол и потолок одного цвета, осиянный тусклым светом диодных ламп, против робота идёт высокого роста мужчина. Он лишён привычного златистого массивного экзоскелета, на нём только лёгкий панцирь, а в руках пистолет с булавой.

Дубинки пролетели в сантиметрах от носа мужчины, но он не отступил. Обрубив град скользящих ударов по корпусу твари, он пустил в ход пистолет и всадил всю обойму из десяти патрон. Со звоном засев в голове и груди, они только приостановили тварь, но не остановили. Тренировочный робот бросился снова, но на этот раз попал в пустоту. Человек резко ушёл в сторону, оказавшись у механизма сзади и направил булаву в голову, но древко встретилось с дубинкой робота. Парень отскочил, чтобы не быть ушибленным ещё одним ударом и просчитав нисходящее движение существа, дал ему его сделать. Механизм попытался прибить двумя дубинами противника и опустил их на то место, где стоял враг, но сила потянула его дальше и послышался стук дерева о бетон пола. Этим и воспользовался человек – максимально быстрым ударом он впечатал шипастую поверхность ударной части в металлический затылок врага, где и находился процессор. Механизм со звоном рухнул и больше не встал.

Яго внимательно наблюдал за боем и приметил, как у победителя вместо левой руки красуется механический прекрасно исполненный протез, при этом судя по всему снабжённый встроенным компьютером. Лёгкая усмешка скользнула по губам Валерона. Рейх, в своём презрении к технологиям искусственного интеллекта, готов их использовать только как тренировочные куклы или вообще отвергается их. Но когда дело доходит до определённого статуса, тут всё чурание отвергается.

Помимо Яго на бой смотрело ещё пара человек, облачённых в серые рубашки и брюки. Завидев незнакомца боец быстро зашагал к заградительному барьеру и все, кроме Валерона ушли восвояси.

– Кто это?! – раздался полурыком вопрос; Яго разглядел ближе его – худое выбритое лицо со впавшими щеками, редкий чёрный волос, заострённый орлиный нос и глубоко посаженные глаза цвета стали; но когда никто не ответил, поскольку небольшое подземное помещение опустело, он, взглянув на пришедшего, грозно спросил. – Кто ты?

– Яго Валерон. Глава особого разведывательного подразделения.

– Зачем явился сюда? Или забыл, что в последний раз ты и мои ребята не сильно-то поладили?

– Я знаю, – сдержанно отвечает Валерон. – Дело касается Империи и Архиканцлера. Думаю, вы хотите об этом поговорить?

– Однозначно, – ответил капитан и отстранился от Яго, рявкнув. – В мой кабинет!

Яго остаётся только чуть поклониться и направиться как можно быстрее к выходу из жутковатого места.

Через пять минут Валерон уже сидел на втором этаже в небольшому, но уютном помещении. В углу приятно потрескивал камин, даруя в сей пасмурный день немного тепла; сквозь пару квадратных окон проникает свет, падающий прямо на полки с книгами; у рабочего стола, лишённого бумаги, красуется глобус, зав ним же целая политическая карта мира, с примерными набросками стран.

В удобном кресле, Яго дождался Виорельде, который пожаловал, нацепив на себя выглаженную форму – серый китель с белой рубашкой, брюки и туфли.

– Капитан, – встал Яго, с почтением говоря, потерев пуговицу и включив диктофон. – Рад вас приветствовать, – он хоть и был врагом для Валерона, но всё же это военный офицер, к которому глава разведки относится с уважением.

– Можешь сидеть, – махнул капитан и прошёл за стол; взглянув на Яго с тяжестью, мужчина выдохнул и устало потребовал. – Давай, поведай мне, чего ты хочешь.

– Вы же знаете, что сейчас происходит с нашим любимым домом? – Яго вынул планшет, протянув его Виорельде и тот его взял, став листать сводки и видеоролики на которых в движении являлось безумие Архиканцлера – кого-то лупят до изнеможения из-за того, что человек не поклонился перед статуей повелителя, кто-то лишается пальца за то, что посмел почесать висок у изображения правителя и это сочли оскорблением.

– И что ты мне хочешь этим сказать? – капитан швырнул обратно планшет. – Всё это «профилактические меры борьбы против потенциального восстания», – холодно процитировал Эдикт Архиканцлера Виорельде, сложив ладони крест на крест. – Можете радоваться, благодаря вам у него такое скверное расположение духа.

– Скажи-ка, – аккуратно начал Яго, чтобы не примешивать разговорный элементы речи в этот диалог, который должен убедить капитана, – а что делать с твоими ребятами? Аресты Стражей Шпиля, пытки и выбивание показаний, это тоже «профилактика»? – заметив смущение в глазах мужчины, Валерон интонацией усилил давление. – А что делать с тем, что Архиканцлер усомнился в необходимости существования вашей… «конторы». Вы ему служили верой и правдой, а он возьми дня четыре тому назад и на заседании всех Департаментов Власти возьми да ляпни, мол «Стражи Шпиля – организация, не оправдывающая себя. Слабые духом и телом они должны быть заменены».

– Такова его воля, – несмотря на то, что голос капитана выдаёт его негодование, он продолжает оставаться верен.

– Ага, а что ты скажешь, если найдётся дело, заведённое на тебя самого, капитан? Я слышал от одного из особо приближённых, что Архиканцлер не просто хочет вас убрать. Представь себе – Генерал «смерть», предводитель гвардии Дворца, капитан Стражей Шпиля, был позорно арестован и приговорён к расстрелу за подозрения в слабой лояльности.

Яго обратно сел за кресло, смотря на лицо Виорельде, на котором читается гамма эмоций. Валерон предполагает, что сам капитан уже давно подумывал о том, чтобы прибить Архиканцлера алебардой, лишь бы лишить Рейха этого безумца, который с каждым днём становится всё ужаснее и опаснее. Страх, стыд, гнев и бессилие – всё       это тенью повисло на лике Виорельде, который отмечен усталостью и печатями войны – парой шрамов.

– Я понимаю, к чему вы клоните, Яго, – на этот раз его глас лишился искр пламенного фанатизма и верности. – Я начинал с ним ещё в его бытность Лорд-Магистрариусом. Он был хорошим мужиком, желающим чуть снизить диктат первого Канцлера, но потом всё переменилось.

– Когда?

– После той самой «революции». Сначала он приказал утопить в крови всех, кто с ним прошёлся по улицам Рима, – тут же пробежал призрак неприязни. – Хоть там и было сборище идиотов и больных фриков, но это было жестоко. Мои ребята исполнили приказ, а потом, – капитан поднялся с места, чтобы открыть окно и впустить прохладу в помещение, да и самому избавиться от повисшего в сознании марева. – А затем моих ребят стали посылать в самоубийственные миссии или арестовывать. Я… я не знаю, что с ним стало.

Валерон только слегка посмеялся наивности капитана.

– А я знаю. Он просто хочет вас избавиться, – Яго встал с кресла, подойдя к глобусу, став его вертеть и простукивать, надеясь, что это тайник для горячительного. – Вы стали ненужными свидетелями его расправ, вот он и решил аккуратно, а потом и по-лихому вас всех закатать под два метра земли.

– Я знаю, что эта шельма вытворяет! – возмутился капитан, ударив по подоконнику. – Я… я не должен был так выражаться.

– Мой господин, вы же понимаете, что ваши слова это – государственная измена, – Яго подавил улыбку. – Вы, прозванный генералом «смертью», только что совершили преступление.

– Понимаю к чему ты клонишь, Яго Валерон, – мужчина развернулся, бросив гневный взор на главу разведки. – Хочешь меня теперь слить повелителю? Что за корыстные цели ты преследуешь?

– Мои цели весьма и весьма удивительны, – Яго отошёл от глобуса. – Генерал «смерть».

– Генерал «смерть», – хмыкнул Виорельде. – Ты знаешь за что меня так прозвали?

– За то, что ты держал порт в Африке во время наступления?

– Нет, это дело рук нынешнего Архиканцлера. То произошло не в Африке, – капитан шагнул в сторону карты и взгляд его уставился на область Ближнего востока. – Ты же знаешь, что против нас воевали ещё, и израильтяне вместе с аравийцами во время войны на Балканах? После того, как они отступили Лорд-Магистрариус предложил Канцлеру отправить карательную экспедицию на территорию аравийского полуострова.

– И тебе пришлось её возглавить?

– Да. Мне сказали, что в исходной точке будет только завод и охрана, которых нам нужно было уничтожить для устрашения. Мы его взорвали, – после сего слова капитан несколько побледнел. – Продвинувшись к эвакуационному пункту мы уничтожили ещё несколько постов охраны и покинули зону.

– И что с этого? – пожал плечами Яго.

– Только потом я узнал, что это был завод по производству химических ядов. Ты понимаешь, по приказу Лорд-Магистрариусу умерли многие и многие люди. Вещества развеялись по ветру, разнеслись по городам, – Виорельде протянул руку к карте. – После этого, меня стали называть Генерал «смерть».

Яго даже не нужно было говорить, что у Виорельде на Архиканцлера есть злоба, ненависть, рождённая от стыда. Он прослыл не просто великим ратником, но и губителем многих невинных, что легли в землю после карательной операции. Хоть Виорельде и воин, готовый омочить свои руки по локоть в крови, но вот кажется этот эпизод в жизни для него прошёл особенно тяжело. Только вот что желает капитан? Мести или просто ненавидит Архиканцлера? Если это просто ненависть, смешанная с остатками верности, то работать с этим будет сложно.

– Мой господин, – аккуратно начинает Яго, чтобы не дать повода скомпрометировать себя, – когда-то мы воевали, когда-то сражались против друг друга, но позвольте сказать – пришло время покончить с этой пакостью. Вы понимаете, что сейчас Архиканцлер болен?

– Знаю, – буркнул капитан. – И знаю зачем ты пришёл сюда. Я сражался за Архиканцлера в битвах под Римом, воевал за него на Анафи и выступил за него, когда он задумал сменить того слабака Казимира, – его взгляд стал более сильным и крепким. – Но эта гадина на верность нам ответила только арестами и подлостью. Верность…, – мужчина взглянул на портрет повелителя, – она только родине.

– Мой господин, я думаю вы понимаете, то о чём я говорю, – стал намекать Яго. – Это не просто поход в магазин. Тут необходимо ваше заверение.

– Муравейнику всегда нужен предводитель. И кто займёт его место? – Виорельде сделал пару шагов к шкафу и отворил его. – Вы ступили на скользкий путь… я вам помогаю только из-за того, что нужен новый лидер, – капитан посмотрел на недоумевающего Яго. – Не бойтесь, в моём кабинете нет прослушивающих устройств, – в его руке показалась гранённая бутылка с плескающейся янтарной жидкостью. – Знаете, когда мы я после Анафи доложил Архиканцлеру о поражении, он приказал Стражей Шпиля проверить на верность, а затем каждого двадцатого потехи ради подверг профилактической порке, – в два стакана полилась приятно пахнущая «настойка», и её душистым ароматом вскоре заполнилась добрая половина кабинета.

– Я понимаю вас, – Яго взял протянутый бокал, – если вы нам поможете, то поверьте, больше никто беспричинно не тронет ваших ребят.

– И кто сядет вместо Архиканцлера? Великий Отец? А может твой братец – Данте? – Виорельде отпил из стакана. – Стране нужен крепкий повелитель и кто им станет? Наша Империя не может быть без крепкого лидера, господин Яго и вы знаете это.

– Понимаю, – Яго отложил свой стакан, – но может быть им станет человек, особо приближённый? Может быть тот, кто сумеет убедить Великое Собрание Департаментов Власти в том, что он достойный сын державы и готов подхватить выпавшее из рук знамя страны? – Яго старается подбирать наиболее мягкие и точные слова, чтобы вызывать у Виорельде нужные чувства и натолкнуть его на правильную мысль.

– Что вы имеете в виду? Я солдат, так что выражайтесь яснее.

– Только представьте себе, – Яго встал чуть ближе, став говорить более ярко, – не Генерал «Смерть», не просто капитан Стражей Шпиля, а сам… владелец Императорского Дворца.

– Я понял тебя, – капитан подошёл к столу, открыл его и стал рыться в каких-то бумагах, – нет, я не тяну на обладателя имперского трона. Сказать честно – я вообще не вижу того, кто бы мог занять имперский престол, – Виорельде достал какой-то документ. – Это Эдикт о моём назначении на должность капитана Стражей Шпиля. Его разрабатывал подписывал ещё Первый Канцлер… вот это был настоящий лидер.

– Я знаю. Мы шли с его армией от юга Апеннин. Прошли всю войну объедений, и даже поучаствовали в войне за Балканы.

– Это память для меня, – глаза уставились на строки бумаги. – Тогда был действительно сильный духом и разумом правитель. Я надеялся, что второй Канцлер его сменит, но он оказался слабаком. Рафаэль его скинул, но и он пропал в полном сумасшествии.

– Таково бремя власти, – Яго допил коньяк, – у одних протекает крыша, а другие слабеют. Что тут поделать.

– Хорошо, – опустошил стакан и Виорельде, тут же уставив строгий взор на Яго. – Я готов вам помочь, но только чем?

– Бездействием. Нам нужно, чтобы в определённый момент, никто не встал между нами и Архиканцлером, – в это время Яго слабо потёр пуговицу, включив второй скрытый диктофон, чтобы наверняка всё записать.

– Да, – капитан опустил голову. – Во имя жизни моей родины, за моих ребят, когда придёт момент, между вами и Рафаэлем не окажется никого. К тому же, я заверю другие силовые структуры, что во Дворце Императора всё нормально, – капитан сел за стол и опрокинул голову на спинку большого кресла. – Не думал, что когда-нибудь это случится, не думал, что стану… предателем.

– Вы не предатель, не нужно… вы всего лишь желаете блага для Рейха. Вы же понимаете, что у нас нет процедуры для смещения того, кто малость тронулся умом. Вот нам и приходится… импровизировать, – Яго чуть улыбнулся. – Я рад, что нам удалось договориться. Что касается всех деталей дела, то курьер через час вам принесёт.

– Какой вариант?

– Бумажный, конечно. Сожжёте в камине после прочтения, чтобы не осталось следов.

– Хорошо. Да, небольшая подсказка. Когда всё сделаете, вам нужна будет официальная бумага, с, так сказать, особыми распоряжениями Архиканцлера на тот случай, если с ним что-то случиться.

– Ага.

– Секунду, – капитан опустил руку в шкафчик стола и спустя мгновение в его ладони было зажато пара листков, – это специальная гербовая бумага Архиканцлера с его подписью. Я взял себе несколько, когда он в очередном припадке кидался ими в министров, требуя верности.

– Спасибо, – Яго взял их.

– Не за что. Отец всегда вбивал мне, что у власти должен быть сильный властитель.

– А где вы призваны на службу Императору?

– Раньше, чем ты. Я с ним начинал ещё с Ковенанта, когда он скинул с престола зажравшихся слабаков.

Валерон пустился в раздумья. Что толкает людей на предательство? Кого-то деньги и жажда власти, но каковы мотивы таких как Виорельде? Долгие годы службы сотворили из него оружие чистой верности, и когда долг перед Рафаэлем заставил его выступить против самого Канцлера, он смиренно согласился. Но что истинно заставляет его так поступить? Яго видит в этом страх… ужас, внушаемый слабым правителем, плетьми гонит Виорельде на новое предательство, пока не воцарится сильный повелитель. Но откуда этот страх? Из старых времён, когда у власти были люди, озабоченные только накоплением богатств. Их марионетками становились немощные президенты, подкупленные законодатели и судьи, несущие закон сильнейшего. А обычные люди утопали в нищете и голоде. И видимо, эти глубинные воспоминания, намёк на то, что Рейх может вернуться к этому, взывает к Виорельде и тому, чтобы он пошёл на страшный шаг – предал своего повелителя ради более мирного и размеренного будущего.

– Кстати, о Данте. Он знает то, что произошло после печального «Часа предательства ангелов»? – внезапно спросил капитан.

– Нет, – резко ответил Яго, мгновенно переменившись в лице, посмотрев на капитана. – И знать ему вообще не нужно.

– Хм, он по жизни был такой оледенелый. Всё как его помню, он всю службу – ледяная глыба, для которой чувства – нечто непостижимое.

– Расскажите о моём брате? Он не особо трепался со мной по поводу.

– А что здесь рассказывать? – капитан опустил руку в шкафчик, доставая какую-то фотографию и протянул её Яго. – Тут мы после окончательной зачистки Балкан. Там участвовало новое подразделение – Полк-орден, главой которого он стал.

– И много он навоевал в этом полк-ордене?

– Он следил за сохранностью Империи от всякого маргинального сброда. Вместе с агентами, внутренней разведкой, Инквизиций, Культом Государства, его контора следила за теми, кто мог бы отколоть от Рейха кусок пожирнее.

– Так просто? И кто же над ним стоял?

– Они были более вольны. Если Инквизиция подчиняется Церкви, внутреннее разведка и верховные агенты – Имперор Магистратос, а Культ Государства – это отдельная ветвь правления, то вот Полк-орден… можно сказать, что это был отдельный Департамент Власти, ибо над ними был только сам Канцлер.

– Удивительно, – усмехнулся Яго. – Мой брат и скрытые организации… не думал, что он уйдёт туда.

– Он там очень хорошо вёл работу на благо Империи. Под его командованием было раскрыто не менее двадцати заговоров различного уровня, – капитан посмотрел на карту. – Ваш брат… если кто мог бы занять трон, то только он. Я не рад был бы этому… ведь это вследствие предательства.

– Вы видели его, господин Виорельде? Он – кусок льда, посаженный на таблетку транка. – Яго посмотрел в окно, где на улице обычная картина – на улицах Тираны проходят марши и ходы во имя государства, культисты государства внимательно следят за гражданами, чтобы те ликовали и радовались на должном уровне; сотрудники Трибунала выискивают тех, кто бы мог быть латентным нарушителем.

– Так что ж вы ему поведали историю приключений, которые произошли на Ближнем востоке? – капитан бросил на стол целую стопку бумаг. – У меня тут крайне интересные данные. Работа на Великий Израиль, война с персами, побег в Турецкий Султанат. Скажите, Яго, а та девушка всё ещё работает на Ведомство разведки и безопасности Израиля? Как там её… агентесса Се…

– Я вас понял, господин мой, – Яго повернулся, – и знаю к чему вы клоните. Поверьте, ему не стоит от этом знать.

– Но почему? Вы – жестокий человек, Яго.

– Генерал… я неправильно поступил, что оставил его тогда, но с другой стороны, кто бы позаботился о ней? Да и не стоит ему об этом знать, – Валерон подошёл к шкафчику с книгами и его взгляд пал на корешок с надписью «список психиатрических расстройств», что он посчитал ироничным. – Если сейчас до моего братца донести информацию, которую вы хотите, то у него может вся крыша окончательно сползти. Слишком она может оказаться… взрывная.

– И что за таблетки он пьёт? Я видел, как он пару раз что-то белое глотал.

– Судя по всему, это явно не аскорбинка. Наверное, сильнейший транквилизатор. Он после него, словно камня кусок.

– И что же наш дорогой Данте прячет за этим? Если ему назначены тяжёлые транквилизаторы? – капитан также поднялся с места. – Во всяком случае, он сейчас единственный, кто имеет железную волю и хватку, а этого будет достаточно. И ещё, когда будете менять «крышу» в Империи, я хочу, что с Рафаэлем ничего особо не случилось.

– Понимаю. Он хоть и тронулся, но вам не охота его подвергать смерти. Это чувство вины, капитан?

– Вам не понять, господин Яго, – капитан шагнул в сторону двери, – а теперь, если тем у нас больше нет, я прошу покинуть мой кабинет.

– Хорошо, спасибо что выслушали.

Яго вышел на встречу холодным бетонным стенам, выкрашенным в цвета металла, и нашёл это всё несколько забавным. Свержение Архиканцлера, того, кто фанатично заботиться о верности и безопасности, будет слишком лёгким. Его безумие заставило отвернуться от трона даже самого приближённого, а безопасность взломается реликвиями древности.

Валерон задумался о том, что произошло на Ближнем востоке. Агит-плакаты и прочие тексты с гобеленами, набитые пропагандой стали яркими всполохами на краю взора, пока перед глазами появлялись образы, и больше всего он помнил ту, которую оставил там. Кажется, что прошлому ещё придётся о себе напомнить ради будущего и для Данте это может обернуться коллапсом.