Читать книгу Жизнь после. Под сводами бури - Степан Витальевич Кирнос - Страница 5

Тем временем. Где-то на территории Южных Карпат.

Всюду ширились горные массивы знаменитого хребта, на котором теперь лежат тонны белоснежного снега, под которыми погребена кровавая история этих мест. Бело-каменистые горы стали единственным пейзажем для этих суровых мест. Да, без всякого сомнения, эту часть Автократорство Рейх можно назвать «Суровые Земли» за её ни столько неприветливый манер, столько за то, что эти места с радостью маньяка уносили множество жизней солдат, инквизиторов и исследователей, которые решили сунуться сюда.

Ветер с диким первобытным рёвом завывал, напевая свои грозные горные мелодии о славе и величии былых эпох. Его истошный штормовой вопль буквально оглушал, накрывал слуховые ощущения и едва ли какой-нибудь звук прорвётся через эту ветровую горную песню. Да с уверенностью можно сказать, что горы накрыл ужасный вьюжный ветер, который гонял снег с нечеловеческой скоростью и силой и готов был сорвать кожный покровы.

Некогда прекрасное место, цветущее и приятное на вид, бывшее местом эстетического благоденствия, превратилось в какой-то момент неправильной истории в ледяной сущий ад, способный изничтожить всякую жизнь. Это случилось в тот период, когда первые ядерные бомбы положили начало радиоактивному аду, известному под устрашающим и бросающим в тоску именем – Великая Пустошь. Первый канцлер, в своей «мудрости» и создал эту Преисподнею, желая покончить с ненавистными врагами. И ядерный апокалипсис, своей гнетущей и разрушительной рукой, слегка задел и эти места, обратив их в то, что можно назвать «Суровые Земли».

Но не всё было так плохо, ибо эти горы, сам горный хребет, явился крепкой границей между бесконечным серым кошмаром, повергающим в приступы дикого первобытного ужаса, имя которому – Директория Коммун. Великая Пустошь была лишь площадкой перед теми землями победившего Коммунизма. Несмотря на свою имперскую принадлежность, она не могла быть достойной преградой перед красными ордами. Ну а вот горы служили опорной базой для Гвардии Великого Трибунала Автократорства и Армии Рейха, которые буквально зубами вгрызлись в этот промёрзлый горный грунт. Так же тут вольготно себя чувствовали части Инквизиции и Корпуса Веры, проводя свои тайные операции по поимке диссидентов и еретиков, которые решили спрятаться от правосудия Автократорства под ледяным плащом бесконечных горных штормов.

Даже в этом ледяном аду никто не мог скрыться от всевидящего ока Автократорства Рейх. Ну, почти…

В одной из сокрытых от лишних глаз пещер тихо горел огонь, своим теплом отгоняющий снежный морозный ад. Пламя спокойно пожирало деревянные изделия, вроде частей лёгкой переносной мебели, сделанной из хорошей древесины. Но пламя нашло себе более вкусную и питательную «пищу». Это были, так называемые походные «брёвна», которым придали форму цилиндра, собрав в них все необходимые горючие вещества, в совокупности, способные гореть как греческий огонь и исторгать поистине адский жар.

От небольшого костра исходил приятный треск, который знаменовал то, что огонь, смакуя, продолжает жадно пожирать топливо костра, оставляя лишь бренный пепел и выделяя достаточное тепло, а вместе с ним неприятный аромат десятков химикатов, который едким амбре заполнил пространство пещерки.

То, что была достаточно высокая температура, обозначили небольшие лужицы, а которых колыхалось отражение костра, в пещере там, где раньше лежали небольшие кучки занесённого снега. Да и по стенам бежали еле заметные струйки воды, говорившие о том, что где-то в каменной породе подтаивает лёд…

Пещера была действительно небольшая. К ней вело всего два пути: один это прямой выход из пещеры, а второй – тайный горный лаз, древняя и забытая дорога, идущая среди этих гор, построенная людьми из времён Великой Европейской Ночи, чтобы укрываться от бед тех времён.

Начиналась эта тайная стезя у бывшей реки, чьё имя было забыто в вихре старых конфликтов, войн и всех возможных катаклизмов. А после ядерной войны старая река была превращена в тонкий длинный ручеёк, насыщенный радиацией, получивший название «Нить Веры».

Сам древний путь проводил извилистыми путями через половину южных Карпат, давая возможность быстро пройти через горный хребет и остаться незамеченным. Это было чудо, что его до сих пор не обнаружили слуги ИмперорМагистратос Великого Трибунала или ревностные служители двух Конгрегацийи не занесли в бесконечные имперские архивы.

По стенам пещеры плясали силуэты, что отбрасывались на камень от сидящих людей, благодаря пламенным языкам костра, что продолжали свою безумную пляску и треск.

В пещере было четыре человека. Один, облачённый в белый камуфляж, стоял у самого выхода из тайного укрытия и наблюдал за бесконечной вьюгой, чтобы через её пелену не подошли незваные гости из имперских властей или какого-нибудь еретического культа.

Ещё два человека сидели на деревянных ящиках, расположенных у костра и что-то интенсивно обсуждали. Несмотря на то, что в горном лагере был источник тепла, костлявая рука холода так и норовила ворваться сюда и задушить жар адского костра. И каждый раз, когда буря набрала силу, мороз силился и сжимал тепловое кольцо жизни вокруг кострища, и поэтому эти два человека накинули на себя усиленные термопокрытием меховые плащи.

И ещё четвёртый человек лежал куском мяса у стены скального убежища. Завёрнутый в некий материал, сильно похожий на синий дырявый брезент, он тихо, не подавая значимых признаков жизни, просто лежал ничком рядом с массивом горной породы.

Сидевший на деревянном ящике мужчина взял палку и помешал то, что стало углями в костре. Тут же в воздух снова устремились едкие запахи, но сидящие возле огня даже носов не поморщили. В его глазах отразилось пламя огня, а по серебряным сединам пробежали отблески костра.

– Дюпон, – заговорил спокойно рядом сидящий человек, – что мы будем делать дальше? Почему именно тут мы должны сойти?

Мужчина аккуратно убрал палку в сторону, положив её на ящик рядом с собой. Своей правой рукой он залез в передний нагрудный карман военной куртки. Боевая походная куртка была выкрашена в чёрный цвет, обшита дублёной кожей, усилена бронепластинками и утеплена меховым воротником. Как только его пальцы выскользнули из кармана, и достали оттуда свёрток бумаги, мужчина быстро развернул его с бумажным хрустом.

– Вот смотри, – протянул мужчина своему собеседнику бумагу, – тут на карте показаны расположения и данные войск на Северо-Балканской и Восточно-Балканской Территории, собранные нашими последними агентами.

– Хм, мы попадаем в мешок? – Одетый в такую же одежду, но с ботинками, вместо берц, вопросил второй мужчина. – Похоже, выхода там для нас не будет и если мы туда сунемся, то уже не уйдём.

– Да, Ганс, и не только. По последним данным туда были передислоцированы части из Конгрегации Веры в Государство, целый полк Корпуса Веры, шестнадцать инквизиторов и создано ещё несколько оперативных баз для смешенных полков. Как сообщают наши агенты, там усиливается идеологический гнёт и с каждым днём находят всё больше «отступников». Похоже, близость с Директорией Коммун не просто пугает Архиканцлера, а повергает в параноидальный ужас, и он боится даже деревенского митинга. Как только мы туда сойдём, нас поймают и скорее всего, расстреляют, как предателей. – Грубо и безрадостно заключил Ульрих.

– Что ж, выходов тогда нет. Передовое звено «Дельта» всё ещё не вернулось с разведки местности. У нас нет достоверной информации, что нас ждёт за пределами этой пещеры.

– Не позорь наш мёртвый орден, Ганс. – Озлобленно кинул Дюпон. – Много ребят погибло в той радиационной пустыни, чтобы мы могли выйти оттуда. Мы много пережили, чтобы так просто и глупо погибать. Ты должен понимать, что есть ещё пара выходов, но и вижу только один.

В словах, в их сути и тембре собеседник почувствовал, как в душе Дюпона растёт злоба, ненависть и фанатизм, но всё же не предал этому значения, списав на сильную утомлённость.

– Какой? – Разведя руками, с заинтересованностью вопросил Ганс. – Куда мы пойдём, маршал-командор? Куда ты двинешь остатки ордена?

– Что ж, Ганс, ты всегда был верным сержантом, им и остаёшься. Ты всегда ждёшь того, кто поведёт солдат. – Усмехнулся Дюпон. – У меня есть некоторые данные, что Архиканлер перебросил войска с Восточно-Балканской, Центрально-Балканской Территории на Юг полуострова и готовиться двинуть их в море. Похоже, намечается нечто большое.

– Нам открыли путь? Обычные учения позволяют нам перейти через Балканы и выйти к морю?

– Это не просто учения. Похоже, наш новый император готовится к войне. На верфях у Афин и новых городов – Гекары, Мальтрары и Визиара строятся новейшие корабли и боевые морские платформы.

– С кем он собрался воевать? – Вкрадчиво вопросил Ганс. – На войну с Турецким Султанатом или Аравийской Конфедерацией у него сил не хватит.

– Вспомни, – едва ли не рыком начал Дюпон, – а кто к нам тогда пришёл за помощью, несколько дней назад? Кто выкрал «приз» Архиканцлера прямо у него из-под носа? Ради кого мы держали оборону в том городке? Кто забрал у нас Калью, думая, что они смогут её уберечь?

– Орден Лампады. – Безрадостно выдал собеседник.

– Да, это он. Но так же, судя по всему, к войне готовятся и в Аравийской Конфедерации. Они так же на верфях строят корабли, собирают сотни литров военного религиозного масла и готовят целую армию фанатиков к бою. Похоже, тот орден, перешёл дорогу богатым шейхам и безумным имамам. – И сложив руки на груди, Дюпон продолжил более спокойно. – А поэтому наш план теперь таков: подойти к морю, найти транспорт, миновать «Морской периметр» и попасть в наши тренировочные лагеря у новой Кирены.

– Вы собираетесь…

– Да, – грубо оборвал Дюпон сержанта, – мы вступаем в эту маленькую войну. Это сражение станет предопределяющим, ибо оно хоть на немного, но определит будущее трёх стран. Долго мы хранили верность сначала первому, а потом второму Канцлеру, но он был предательски убит. Новый правитель не наш хозяин. Мы ему не верны, не давали «Вечной Клятвы», а поэтому выступим на стороне тех, кто встал против узурпатора, несмотря на преследуемые идеалы.

Внезапно в стороне, у стенки пещеры послышались жалобные стоны и всхлипывания, прерываемые шуршанием материала, похожего на брезент. Шелест материала стал подобен грому. Стоны и кряхтения становились всё сильнее, говоря о том, что человек всё ещё жив, несмотря на то, что его считали мертвецом.

Дюпон встал с ящика и буквально в два шага, оказался рядом с внезапно ожившим человеком. Суровые, как север, глаза маршал-командора глядели на словно воскресшего мужчину. Покрывала человека изорванная в клочья чёрная одежда: монохромная военная куртка без бронижелета, прожжённая в многих местах, такие же штаны, похожие на лоскуты разорванной ткани, ободранные берцы, превращённые просто в рваный шмоткож. зама. Всё, что ещё можно было назвать одеждой, было покрыта сажей, грязью и липким слоем крови самого мужчины. Ульрих, посмотрев на ссадины, царапины и раны пришёл к выводу, что мужчина балансирует на грани смерти и жизни.

Лицо лежащего полумёртвого человека имело грубые квадратные очертания, как у древних дикарей. При этом весь лик мужчины был покрыт сетью ссадин, царапин и более серьёзных шрамов. Светло-голубые глаза так и источали последнюю надежду на жизнь, которая цепляется за остатки сохраняемого сознания. Сила воли этого бойца была невообразимо и он только волей цеплялся за остатки жизни.

Мужчина прерывисто и очень тяжело дышал. И при каждом вздохе его грудь поднималась к верху, просвечиваясь через куски порванной материи, показывая окровавленный торс, покрытый ушибами и царапинами. Но дышать глубоко не удавалось, ибо кожа так и была готова разойтись по швам.

– Ох, да тебе повезло, Тит, брат-лейтенант прославленного полк-ордена, а затем и ордена Лампады. – С восхищением достойным фанатизма вымолвил Дюпон. – Да и ещё целых три раза. Возле твоей головы не взорвался снаряд. Тебя успели вытащить из-под обломков. И тебя вынесли за секунду до того, как по твоей позиции дали залп танки «Пламя Солнца». Тебя бы испарило их плазмой. Похоже, сам господь и его Архангелы в тот день были на твоей стороне.

– Кхм-кхм, – сквозь стоны и боль прокашлялся мужчина, сплюнув сгустки крови, и тяжко вопросил. – Где я?

– Ты сейчас в полной безопасности. Наш медик смог тебя подлатать, насколько это позволяли условия, что бы в тебе осталась хоть какая-то жизнь. Потом тебя везли к этой горной тропе и теперь ты тут. Израненный, поломанный, на грани смерти, но ты всё ещё живой. И это радует.

– Где… я… точно? – Отделяя слово от слова из-за внутренней сжирающей боли, снова вопросил Тит.

– Южные Карпаты. – Тривиально ответил Дюпон. – Ты в пещере.

– Сколько времени прошло? – Так же тяжко прозвучал вопрос.

– Чуть больше недели. Мы выходили сюда около семи дней. – Пояснил маршал-командор и потянулся к заднему карману.

– Орден…Данте… – Сквозь кряхтения проскрипел через боль Тит и попытался подняться.

Но уже через секунду его снова приковало к койке. Тяжёлая и жгучая боль чёрным раствором изливалась по его венам, пульсирующей энергией била по всему телу, заставляя, корчится от адских мук.

– Ты выжил после стольких ранений. – Легко начал Дюпон. – После боя с Золотым Тираном из ордена Стражей Шпиля. Тебе повезло. Орден и твой магистр никуда не денутся, да и к тому же, мы скоро к ним наведаемся. Только соберём ребят, подлечим тебя и снова в бой. – И вынув из-за спины странный предмет, и протянул его искалеченному мужчине. – Это твой пистолет, которым ты сразил Золотого Тирана. Уникальная конструкция и принцип действия.

– Твой орден. – Внезапно вырвалось с губ Тита. – Мне жаль…

– Ох, не стоит. Те ребята исполняли своей единственный и стоящий долг. Они защищали вдову того мужа, которому поклялись служить до самого конца. И они его исполнили. – Стряхнув влагу с тяжёлой военной куртки, вымолвил Дюпон и минорно заключил. – Нет теперь ордена Пурпурного Креста. Нас порвали собственные же союзники. Теперь мы разбитый пурпур, который, даже не упомянут в истории Рейха.

– Жаль вас… – Сквозь боль и стоны всё продолжал твердить Тит.

– Но наши разбитые осколки соберутся. – Впав в приступ ностальгии и полёт мечты, с блеском в глазах и улыбкой на бледных губах, продолжил Ульрих. – Мы павшее воинство, но вы воспарим на крыльях огня и явим свою новую ипостась в блеске великой славы.

Для Тита, чей мозг работал на грани того, чтобы снова не отключиться и не уйти в бессознательное состояние, эти слова показались слишком помпезными. Но, сквозь боль и тяжкую болезненную усталость, брат-лейтенант видел, что Дюпон не лжёт. Сбросив бремя данного перед Кальей и Ротмайром долга, он стал свободен и теперь сам волен решать собственную судьбу. И когда он получил в руки свою жизнь, наследник ордена, созданного в час нужды, поведёт свою силу против тех, кого посчитает врагом. Тит ощущал всё безумство в голосе Дюпона, но он знал, что это ценный союзник.

– Мы не орден Пурпурного Креста! – Вновь воскликнул Ульрих. – Мы теперь воинство разбитого пурпура, мы – Каратели.

Новое название для ордена прозвучало несколько зловеще, но Тит понимал, что этим Дюпон стремиться прийти к мести. Он не перед чем ни остановится, чтобы свершить суд над новым Архиканцлером, за те жертвы, что пришлось принести, итак, канувшему во мрак ордену.

Внезапно со стороны входа в пещеру послышалось шуршание и скрип снега, окутанные голосами приветствия. Тит обратил свой взгляд туда, но глаза заплыли кровью и гноем, и всё изображение плыло. Поэтому он видел всё довольно расплывчато и несуразно, словно глядит через воду.

В пещеру зашли три объекта, похожих на людей, полностью в белом. Брат-лейтенант понял, что это разведывательная группа.

– Принесли. – Подойдя к ним, кратко вопросил Дюпон и с беспокойством посмотрел на Тита.

– Да. – Ответил один из разведчиков, облачённый в белоснежные одежды и передал хирургические инструменты в свёртке. – Но нашмедик сорвался на подъёме и сломал себе пальцы.

– Что ж, надеюсь, я ещё не забыл навыки операции. – Усмехнулся Дюпон и развернул свёрток с заигравшими в свете костра хирургическими инструментами.