Читать книгу Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер - Страница 3

Я не могу обойти стороной летние каникулы, ведь за этот период произошло много впечатляющих событий, что сыграли немалую роль в судьбе наших принцесс. Поэтому перед тем как начать новую историю, я расскажу, чем же меня удивили эти жаркие три месяца.

Лето для Калли пролетело как один миг. Мэйджа достойно пережила трансплантацию костного мозга, и Калли все каникулы ухаживала за матерью. Мне трудно определить, кому из этих двух несчастных человечков было тяжелее.

Мэйджа искренне не понимала, почему все говорят, что у нее начался «период восстановления». Она словно находилась в чужом теле, болело все, что может болеть, слабость была дикая. Ну какое же это «восстановление», разумнее назвать это «периодом самоуничтожения». Вот что поразительно: у Мэйджи не было сил, чтобы подняться с кровати, дойти до уборной, поесть, умыться, но для того, чтобы позлиться, поплакать час или два – на это у нее хватало энергии. Калли приходилось мужественно сражаться с мамиными капризами, при этом имея кучу других проблем за плечами.

– Мама, доктор Кембри опять жалуется на тебя, – устало возмутилась Калли. – Почему ты ничего не ешь?

– Этот доктор Кембри только жаловаться и умеет… – нехотя ответила Мэйджа, разглядывая в зеркале свое лицо. На коже появилась какая-то странная сыпь – одно из неприятных последствий трансплантации. – Я не хочу есть. Тошнит меня, понимаешь?

– Мамочка, надо через «не хочу».

Калли поставила на стол тарелку с обедом, которую ей передали медсестры.

– Убери. Воняет.

– Здесь все свежее, питательное. То, что тебе нужно, – с вялым оптимизмом увещевала Калли.

– Убери!!! – Не дождавшись реакции от дочери, Мэйджа схватила тарелку и швырнула ее в стену. Калли даже не вздрогнула, хотя ароматный обед пролетел всего в нескольких дюймах над ее головой.

– Это просто побочный эффект, это временно… – тихо твердила Калли, уже совсем отчаявшись.

– Легко сказать… «Побочный эффект»! Побудь в моей шкуре, милая, тогда все поймешь! Я не хочу так дальше жить! Мне очень больно, Калли, мне все время больно, и я знаю, что хорошего ждать не стоит. Стало только хуже… Лучше бы я не делала эту проклятую операцию.

Калли уже не могла покорно сносить эту истерику, последняя фраза матери сильно ранила ее.

– Значит, лучше умереть, чем потерпеть немного? Лучше оставить нас одних, да?! Чтобы оплатить эту операцию, я… – Калли еле-еле выговорила эти слова, страшно колотило ее от обиды и злости. – Ты даже представить себе не можешь, чего мне это стоило!

Мэйджа вдруг оробела, заметив изменившееся состояние дочери.

– Калли, солнышко, я ведь благодарна тебе…

– Мне не нужна твоя благодарность! Мне нужно, чтобы ты поела! Только и всего!

– Хорошо… Я буду есть. Буду… От полдника не откажусь в этот раз и ужин съем до последней крошки.

Миссис Лаффэрти медленными шажочками добралась до своей койки, села, стала тревожно разглаживать складки на простыне.

– …Как переезд? Все нормально?

– Да, – ответила Калли, все еще пребывая в раздраженном настроении. – Мы сняли старый маленький дом в Голхэме. Не хоромы, но лучше, чем комната у Гарвинг. Есть теперь где развернуться.

– А как дела у вас вообще?

– У Бенни дела лучше всех. Он отправился в школьный лагерь футболистов. В «Блэкстоне» у него полно друзей. Он легко адаптировался, о «ВэстКонтерлэй» теперь и не вспоминает. Папа все так же работает поваром в «КэндиГрэдди». Мне кажется, ему нравится… А я уволилась из кафе. Впереди выпускной год, надо сосредоточиться на учебе.

В палату вошел доктор Кембри:

– Калли, вы заболтались.

Затем он обратил внимание на стену, что, благодаря усилиям его пациентки, теперь напоминала холст абстракциониста, только роль красок на этой «картине» выполняли прилипшая еда и брызги от нее.

– Ух ты! Сегодня у нас снова фейерверк из обеда?

– Доктор Кембри, мама пообещала исправиться. Да, мама?

– Конечно… Я готова обожраться до смерти, – с недовольством отозвалась Мэйджа.

– Шикарный настрой, – невесело усмехнулся доктор. – Мне больше нечего добавить.

Калли покинула маму. Едва ли можно было назвать ее счастливой после этого визита. Завтра будет точно такой же день: мама в очередной раз будет нервничать, срываться на ней. Послезавтра все повторится и через месяц, вероятно, ничего не изменится…

* * *

Калли не пропускала ни одного собрания в Клубе поддержки. Там она пусть и не исцелилась полностью от подавленности из-за уймы проблем, но хотя бы нашла капельку утешения. И этого было достаточно, чтобы не опустить руки.

В конце очередного собрания Нэша Балдрич, глава Клуба, попросила Калли задержаться.

– Мне показалось, что ты подружилась с Савьером Бейтсом?

– Так и есть, – испуганно ответила Калли.

– Может быть, хоть ты знаешь, где он сейчас находится? Я никак не могу с ним связаться.

– Эм-м… Он что-то говорил про новую работу. В другом городе… А что случилось? Почему вы его ищете?

– Марта… его сестра. Ей осталось от силы несколько дней. Она совсем одна.

– Я найду его, – уверенно заявила Калли.

Уверенность ее, однако, была фальшивая. Как же она сможет найти Бейтса, если и ей ничего неизвестно о его местонахождении, и на звонки он не отвечает? Савьер и Инеко уехали из Глэнстоуна после ограбления миссис Монтемайор. Тем не менее Калли не теряла надежды, продолжала настойчиво звонить Савьеру и каждый час отправлять ему сообщения с печальной новостью о Марте. Когда-нибудь он все-таки выйдет на связь. Савьер не посмеет бросить сестру в такой страшный момент.

Калли отважилась заглянуть к несчастной девушке. Марта доживала свои дни в хосписе.

«Господи, что же болезнь делает с человеком!» – такая мысль посетила Калли, когда та вошла в палату и увидела Марту Бейтс.

– Калли… – прошептал скелетик, обтянутый кожей желтушного оттенка.

Калли постаралась улыбнуться, но до чего же трудно было это сделать, глядя на Марту. Казалось бы, Калли уже должна привыкнуть из-за мамы к болезни, ко всем ее кошмарным проявлениям, но нет… В палате Мэйджи была борьба, а вот в палате Марты во всю владычествовала смерть. Здесь очень-очень тихо, лишь изредка слышался пугающий хрипящий звук – это Марта вдыхала и выдыхала воздух, который ей уже не особо-то и был нужен.

– Не забыла меня?

– Разве я могу?.. – Марта, возможно, тоже улыбалась, только это нелегко было понять, так как губы ее совсем иссохли, сизым, потрескавшимся овалом они обрамляли неестественный оскал зубов. – Вот так вот, Калли… Кажется, я все.

И снова воздух с шумом влетел в нее. Калли аж передернуло от возникшего звука.

– А, по-моему, еще рано сдаваться, – приободрила Калли девушку, вновь улыбнувшись через силу. – Борись, пока дышишь!

– Где Савьер? – резко спросила Марта.

Калли растерялась, долго думала, что ответить:

– …Он скоро приедет.

– Правда?

– Не волнуйся, пожалуйста. Твой брат не дает пустых обещаний.

– Это точно… Я дождусь его.

Калли показалось, что Марта в этот момент выдохнула с облегчением, и глаза ее стали глядеть радостно.

– Марта, а у вас есть какие-нибудь родственники? Так, просто интересно. Оказывается, я о вас совсем ничего не знаю.

Конечно же, Калли не из праздного любопытства задала этот вопрос. Ей необходимо было выяснить, есть ли еще хоть кто-то неравнодушный, близкий к Марте, кто мог бы заняться ее похоронами… Савьер молчал который день. Калли еще надеялась, что он откликнется, но подстраховаться бы не помешало. Марта поняла это и рассказала о своей матери, даже адрес ее дала.

Мать звали Инес Бейтс, жила она недалеко от Калли, в развалине, лишь отдаленно напоминавшей дом. Калли долго-долго стучала в дверь. Какой-то мужик, видимо, сосед, проходя мимо, предупредил:

– Зря стараешься. Она только дня через три оклемается.

Калли это ничуть не смутило, наоборот, она стала еще активнее колотить, прямо-таки набросилась на дверь с кулаками, до боли, до полного бессилия. И тут неожиданно дверь отворилась. Калли не сразу смогла рассмотреть хозяйку этого убогого жилища, поскольку ее обдал удушливый смрад, вылетевший на волю. Она крепко зажмурила глаза, закашлялась.

– Ты что делаешь, а?! Ты мне дверь сломаешь, швалина ты гребаная!

Калли, наконец, открыла глаза. Перед ней стояла женщина… нет, подобие женщины, обезображенное алкоголем и развратом. Нет смысла подробно останавливаться на ее внешности и одеянии. Предположу, что гнойная смердящая язва какого-нибудь урки-сифилитика и то приятнее выглядит.

– Здравствуйте. Меня зовут Калантия, а вы Инес Бейтс, верно? – начала Калли, корчась от зловония.

– Как-как? Калантия? Какое дурацкое имя у тебя!

Калли не имела ни малейшего желания долго беседовать с этим существом, потому сразу перешла к делу, сообщив в лоб:

– Ваша дочь умирает.

– Какая дочь?

– Марта, – возвысила голос Калли.

– А… А я думала, она давно умерла.

Глупо, конечно, ждать сочувствия от этой женщины, но… В конце концов, чужие люди приходят на помощь, последние силы отдают, чтобы поддержать обездоленного, а тут родная мать и… такое бессердечие! У Калли руки чесались, как же ей хотелось тряхануть Инес, чтобы у той мозги на место встали.

– И что же ты хочешь? – продолжала Инес. – Денег на похороны? Я ничего не дам. Мне на жизнь не хватает, а на смерть тем более!

– Да как вы можете… – пролепетала Калли, дрожа от негодования.

– Как я могу? А как она могла, а? Марта твоя? – Инес достала из-за уха сигарету, закурила. – Вот что я тебе скажу: то, что с ней происходит – это расплата за предательство. Муженек мой бросил меня, детишки – Марта и братец ее, Савьер, выползок гадючий, уехали с ним… Я, видите ли, пью, такая я, сякая. Ага. Папашка их потом нашел себе новую пассию и свалил в Норвегию. Детишки решили вернуться ко мне, а я не приняла. Они отказались от меня, и я от них тоже! Квиты! Раз жить решили без меня, так пусть теперь и подыхают без меня. В чем я не права, а?! Знаешь, как они отзывались обо мне? Они говорили, что я – не человек, а разумная слизь!

– …Ну, это они еще с вами любезно обошлись.

– Чего?!!

– Будьте здоровы, Инес, – с презрением сказала Калли, уходя.

– Катись ты, сука. Калантия… Ха! Ну и имя! – верещала остервенело Инес, но, немного погодя, воззвала трагически: – Эй, подожди, подожди!!! – Калли остановилась. «Неужели одумалась? Стыдно стало?» – Дай мелочь, а, сколько не жалко. Я ведь тоже умираю сейчас. Трубы горят!

* * *

– Не приехал еще?

С мучительной мольбой уставились на Калли глаза умирающей.

– Нет… – угрюмо ответила Калантия.

– Больше не улыбаешься. Плохой знак.

Калли не могла теперь улыбаться. Савьер до сих пор не объявился, надежды больше нет. Она заботилась о Марте, не щадя себя, но той ни на секунду не становилось легче. Марта всё мечтала увидеть брата, только эта мечта и держала ее в мире живых. Вместе с тем Марте было очень стыдно, ведь столько неудобств она доставила бедной Калли! И пожить ей еще немного хотелось, чтобы с братом попрощаться, и в то же время Марта понимала, что чем дольше она живет, тем больше хлопот появляется в жизни Калли.

Да, Калли правда было непросто: жалость и огромная, неожиданная ответственность за Марту, отчаяние и недоумение вперемешку со злостью на Савьера и Инес – все это разом навалилось на нее. А еще Мэйджа нуждалась в ее помощи. Как со всем этим справиться?! Калли устала быть мужественной.

– Калли, сними, пожалуйста, этот кулончик и отдай его Савьеру, если он все-таки приедет.

Калантия выполнила просьбу девушки и прошептала срывающимся голосом:

– Не беспокойся, я все сделаю.

Марта поняла, что на самом деле означает эта фраза. «Я буду с тобой до конца. Ничего не бойся. Ты можешь на меня положиться». Слезинка скользнула вниз по впалой щеке.

– Как твоя мама?

– Восстанавливается после трансплантации.

– …Есть еще справедливость, значит. Бог жесток только ко мне.

Марта умерла под утро следующего дня. Калли одна занималась ее похоронами. Лишь несколько недель спустя Калли встретила Бейтса у могилы Марты. Он был спокоен, впрочем, как и всегда. Ни тени раскаяния не было на его лице.

– Наверное, я должна пожалеть тебя, но, извини, злость перевешивает, – не сдержалась Калли. – Как ты мог, Савьер?! Сколько раз я тебе звонила?! Она ждала тебя… До последней секунды ждала!

Савьер слушал ее молча, прикрыв глаза на мгновение.

– Скажи мне, неужели тусовки с Инеко на награбленные деньги гораздо важнее, чем умирающая сестра?

– …Инеко сбежал со всеми деньгами. Я все это время искал его… Хотел с помощью этих денег облегчить мучения Марты.

– Ей нужен был ты, а не твои деньги… заляпанные кровью! – неистовствовала Калли. – Любовь и внимание с твоей стороны облегчили бы ее мучения!

– Калли… то, что ты сделала для меня… – сказал вдруг Савьер, не отводя взгляда от могилы. – Я теперь тебе по гроб жизни обязан.

– Я это сделала ради Марты. Вот, – Калли сняла с себя кулончик покойной. – Держи. На память.

Она небрежно сунула в руки Савьера украшение – кулон в виде красной звездочки на тонкой серебряной цепочке – и зашагала прочь. Но далеко уйти Калли не смогла, до нее донесся раздирающий душу вопль. Она обернулась. Савьер все еще стоял у могилы сестры, и, сжав в кулаке кулочник, он плакал, буквально стонал от боли. Не выдержал все-таки. Не выдержал! Калли охватила невыразимая жалость к Савьеру, не смела она уйти, оставить его наедине с таким огромным горем. И вот уже через несколько секунд Савьер оказался в ее объятиях.

Позже Калли поняла, что вовсе не жалость ею управляла тогда, а любовь, с новыми силами яростно вцепившаяся в ее сердце.