Читать книгу Третий Храм Колумба - Стив Берри - Страница 20

Том вошел в свой дом, единственное место на планете, где он чувствовал себя относительно спокойно. Он находился здесь основную часть времени – за закрытыми окнами и запертой дверью. Журналист пробовал жить в многоквартирных домах, но ему не нравилась близость соседей. Он никого не хотел знать и тем более не хотел, чтобы кто-то узнал его. Саган любил одиночество, а непримечательный дом, который он снимал, располагался в конце длинного квартала в южной части Орландо и обладал всеми нужными свойствами.

Однако он все еще не пришел в себя после посещения могилы Абирама.

Внезапно появившаяся машина так же внезапно исчезла.

На обратном пути мысли Тома вновь обратились к полученным им документам на родительский дом. Вместе с ними адвокат прислал короткую, написанную от руки записку.

Репортер решил еще раз взглянуть на нее и поэтому выдвинул ящик стола, куда бросил документы и записку три года назад.

Он развернул листок во второй раз и прочитал:

«Дом принадлежит тебе. Ты в нем вырос и должен им владеть. Я родился простым евреем. Моя вера и религия имели для меня огромное значение. Но для тебя они не важны. Не стану утверждать, что я тебя понимаю. Грустно, что, несмотря на общую кровь, мы стали чужими. Мы многое потеряли. Но все меняется. К несчастью, невозможно вернуться назад. Все закончилось. Имеет ли это значение? Я знаю, что ты не мошенник. И, как бы ни объяснялось то, что произошло, ты не выдумал ту историю. Я хочу, чтобы ты знал: мне было больно, когда я услышал о твоих несчастьях, хотя теперь я понимаю, что ничего тебе не говорил о своей вере в тебя. Сын, я очень многое скрывал. Вещи, которые тебя бы удивили. Я уношу свои тайны в могилу. Пожалуйста, пойми, что я всегда старался поступать по совести. Надеюсь, однажды ты будешь жить именно так».

Старший Саган не написал «Я сожалею». Не написал «Я тебя люблю» или «Удачи тебе». И даже не написал «Отправляйся в ад».

Только констатация фактов.

И две последние строки. «Поступать по совести».

Типичный Абирам.

До самого конца стоял на своем.

Три года назад Том не понял слов: «Я уношу свои тайны в могилу». Он посчитал их отцовским преувеличением. Теперь же у него возникли серьезные сомнения. Как мог Захария Саймон знать, что спрятано в могиле? Тут могло быть только одно объяснение: ему рассказала Элли.

Но что ей известно?

Журналист подошел к окну и выглянул наружу. Тихо, никакого движения, все погружено в обычную дремоту. Здесь жило совсем немного детей. В основном тут обитали пенсионеры, наслаждающиеся флоридским солнцем и отсутствием подоходного налога штата.

Почему кто-то за ним следил?

Саймон получил то, что хотел. Так кто же появился на кладбище?

Еще один человек, которому что-то известно о делах Абирама или Саймона? Том снова начал мыслить как репортер, и в его пытливом мозгу появилось множество вопросов. Когда-то он прекрасно знал свое дело. Настолько хорошо, что кто-то решил его уничтожить.

Кто?

Он знал достаточно.

Но ничего не мог сделать.

Ни тогда, ни теперь.

Совсем ничего.

* * *

Элли смотрела на лежавшую на столике статью из «Минервы». Она работала над ней много недель, стараясь удержать объем в рамках журнальных границ и рассчитывая на самую широкую аудиторию, которая оценит ее доводы. Ей заплатили триста евро, и она радовалась, что ее работу согласились опубликовать, ведь ей было всего двадцать пять лет и она совсем недавно окончила магистратуру. В конце была напечатана ее короткая биография и электронный адрес для желающих с ней связаться.

Так ее нашел Захария.

– В моей статье нет ничего зловещего, – сказала Беккет, возвращаясь на место. – В ней лишь рассказывается о тайнах, окутывающих имя Колумба.

– Однако миллиардер, ведущий замкнутый образ жизни, прикладывает определенные усилия, чтобы вас найти, – сказал Брайан. – А потом убеждает обмануть собственного отца, чтобы получить доступ к могиле вашего деда.

Элли овладело любопытство.

– Откуда вы все знаете?

– Вы так и не ответили. Вы дурно поступили с отцом.

Девушке не нравилось поведение этого человека. Он не знал, сколько боли причинил Том Саган ей и ее матери.

– Мои отношения с отцом не имеют к вам ни малейшего отношения, – заявила она.

Взгляд ее собеседника скользнул по залу кафе и снова остановился на ней.

– Вас используют. Саймон хочет получить то, что ваш дед вам доверил. Вас не тревожит мысль о том, что его могила будет потревожена?

Эта мысль тревожила Элли гораздо больше, чем он мог догадываться.

И все же…

«Твой дед хранил величайшую тайну, – сказал ей Захария. – Тайну, важную для всех нас».

«Но открывать его гроб? Неужели нет другого способа?» – пыталась протестовать Беккет.

«То, что лежит в его могиле, имеет огромное значение, Элли. Он был левитом. Но не из дома Левия – его выбрали для исполнения обязанностей левита. Твой дед являлся одним из немногих людей со времен Колумба, которые знали правду».

«Какую правду?»

Элли выслушала ответ Саймона и согласилась, что им ничего не остается, как вскрыть могилу.

«Евреи всего мира будут петь осанну, – сказал Захария. – То, что было скрыто в течение двух тысяч лет, увидит солнечный свет. Наши пророчества будут исполнены. И все благодаря тебе».

Элли и мечтать не могла, что станет таким уникальным человеком. Ее новая религия, новое наследие имели для нее огромное значение, как и для ее деда. И воплотить в жизнь его надежды – что ж, это было очень важно.

– Его могилу необходимо вскрыть, – сказала она Брайану.

Тот покачал головой.

– Вы очень глупая женщина. И вы говорите, что ваш отец представляет собой проблему. Он невольный участник происходящего. А вы все делаете сознательно.

– Кто вы такой? Какое вы имеете отношение к происходящему?

– В отличие от вас, у меня есть чувство реальности. Захария Саймон – экстремист. И является проблемой для всех нас.

Взгляд девушки скользнул мимо собеседника к входной двери кафе.

В нее вбежали Роча и Сумрак.

Брайан тоже заметил их и встал.

– Мне пора уходить.

Люди Захарии подошли к ним.

Обвинитель Элли двинулся мимо них.

Роча схватил его за пиджак, и в этот же момент двое мужчин, сидевших за соседним столиком, встали. Они явно были с Брайаном. Роча тут же оценил ситуацию и выпустил пиджак.

– Умное решение, – сказал Брайан, после чего и он, и двое его спутников ушли.

– Кто это? – спросила Элли у Рочи.

– Ты нам расскажи, – отозвался тот. – Ведь ты сидела с ним за одним столиком.

– Он навязал мне свое общество. Сказал, что его зовут Брайан.

– Держись от него подальше.

Эти слова вызвали у Элли любопытство.

– Почему?

На загорелом лице Рочи появилось раздражение.

– Нам нужно уходить.

– Я остаюсь, – покачала головой Беккет.

Но ее сообщник схватил ее за руку. Сильно. И заставил подняться со стула.

– Отпусти руку, или я закричу, – потребовала девушка.

– Нам нужно идти, – сказал Роча, и его голос смягчился. – Ради твоей безопасности.

И Элли увидела, что он говорит совершенно серьезно.

– Кто это был? – снова спросила она.

– Проблема. Человек, о котором мистер Саймон должен немедленно узнать.

* * *

Том, не раздеваясь, улегся на кровать. Вчера он решил умереть. А сегодня увидит тело отца.

Какая перемена…

«Он вернется, – сказала ему Мишель. – Он твой отец. Он тебя любит. Со временем он поймет, что ты должен принимать собственные решения, даже в тех случаях, когда это связано с религией».

«Ты не знаешь Абирама, – возразил Том. – Он сделал свой выбор. Теперь моя очередь. Следующий ход за мной».

«Почему ты называешь его по имени? Он твой отец».

«Так повелось со времен колледжа, когда мы начали отдаляться друг от друга. И у меня появилась… свобода».

«Он все еще твой отец».

Том пожал плечами.

«Для меня он Абирам».

Супруга обняла его.

«Мне не нравится, что все так обернулось, но я люблю тебя за твой поступок. Отказаться от веры – это серьезно».

«Если это делает тебя счастливой, то и я счастлив».

Мишель поцеловала Тома.

Они были женаты меньше года.

«У меня есть новость», – сказала женщина.

Муж заглянул ей в глаза, и она продолжила:

«Ты тоже станешь отцом».

Через восемь месяцев родилась Элли. Она была удивительно красивым ребенком. В первые несколько лет ее жизни дочь значила для Тома очень много, а потом все изменилось. Он стал все больше бывать вне дома, а вскоре его отлучки стали весьма длительными. И он не смог устоять перед разными искушениями. О чем он думал? В этом все и дело. Он не думал.

И Абирам. Левит?

Журналист вспомнил «Второзаконие»:

«И о Левии сказал: об отце своем и матери своей: «я на них не смотрю», и братьев своих не признает, и сыновей своих не знает; ибо они, левиты, слова Твои хранят и завет Твой соблюдают. Он учит законам Твоим Иакова и заповедям Твоим Израиля, возлагает курение пред лице Твое и всесожжения на жертвенник Твой».

Поразительно, но Том до сих пор помнил эти слова – Абирам был исключительно строгим учителем. Его сын вспомнил, что после греха поклонения золотому тельцу, когда израильтяне начали возвеличивать ложного идола, левитов, которые от этого воздержались, призвали служить в Храме.

Но при чем тут Абирам?

В семье никогда не упоминалось, что их еврейские корни восходят к левитам.

Пока Том не перешел в старшую школу, они были близки с Абирамом. Единственный ребенок в семье имеет определенные преимущества – и неудобства. Он постоянно находился под неусыпным родительским контролем. Потом они начали отдаляться друг от друга, а в колледже их разногласия стали еще сильнее. А встреча с Мишель, их роман и последующий брак лишь подтвердили то, что Том знал и раньше.

Он не иудей.

Его рождение, наследственность, обычаи и долг не имели для него значения.

Мать пыталась его переубедить – возможно, она знала, что сделает муж. Но Том не сдавался. Он отказался от своего права рождения и стал христианином, чтобы порадовать жену. В течение нескольких лет они с Мишель и Элли посещали епископальную церковь, но по мере того, как он все чаще отсутствовал дома, журналист стал приходить в церковь все реже и реже. Со временем он понял, что и христианство для него ничего не значит. Он был равнодушен к божественному началу.

Еще одна неудача в жизни.

«Помирись с отцом», – сказала ему Мишель.

«Поздно», – покачал головой ее бывший муж.

«Я уже не имею значения. Мы развелись. Он будет этому рад».

«С Абирамом все не так просто».

«Я ему никогда не нравилась. Мы оба это знаем. Он винит меня в том, что ты крестился. Он любит только Элли».

«Возможно, все было не так», – подумал Том.

Возможно, в жизни его отца существовало нечто очень важное.

«Сын, я многое скрывал».

«Вещи, которые тебя бы удивили».

«Я уношу свои тайны в могилу».