Читать книгу Крутые белые парни - Стивен Хантер - Страница 10

Первым делом Бад ощутил свои губы. Чувство было такое, словно они слиплись в засохшей грязи, или в запекшейся коросте, или еще в какой-нибудь гадости. Он попробовал пошевелить губами и разодрал с громким, как ему показалось, хрустом запекшуюся корку. Губы были сухими – две полоски засохшей кожи. Во рту тоже было совершенно сухо, язык стал шершавым, как рашпиль.

Рядом он услышал звук падающих капель: кап-кап-кап. Двигаться он не мог. Он не чувствовал своего тела. Он ничего не мог вспомнить, кроме оранжевых вспышек, ярко-красных цветков и жужжания невиданных насекомых. Потом он вспомнил, как Ламар наклонился над Тедом и как от выстрела у того взметнулись волосы на голове. Он вспомнил, как извивался Тед. Он вспомнил, как заряд впился в его собственное тело. Он вспомнил ощущение боли.

Джен!

Джефф!

Расс!

Он подумал, что они потеряны для него навсегда. Он чувствовал себя так, как, вероятно, чувствовал себя его отец, когда служители похоронной конторы навели ему макияж и он тихо спал в своем гробу, такой красный и румяный, каким он никогда не был при жизни.

Однако вскоре он стал различать свет и, как ему показалось, звуки. Он сосредоточился. Ему казалось, что он выныривает из глубины, долго и с трудом приближаясь к поверхности воды. Вот поверхность приближается, вот он выныривает и чувствует какой-то запах… и понимает, что это аромат бурбона.

Лейтенант Си Ди Гендерсон, сотрудник БРШО, смотрел на него сквозь стекла своих очков. Временами Бад очень отчетливо видел лейтенанта, но иногда его силуэт расплывался и становился мутным и смазанным. Вот он видит старика, а вот – хлоп, и от него остается только распластанное по серому небу пятно. Наконец очертания лейтенанта приняли некую устойчивую форму.

– Он приходит в себя, – проговорил лейтенант.

Слова прогрохотали так, словно Гендерсон вещал в мегафон. Они гулким эхом отдавались внутри черепа Бада.

Появилась Джен. Ради нее он постарался освободиться от пут смерти, но эта паутина крепко держала его. Джен казалась погруженной в глубокое горе, лицо ее было печальным и опухшим от слез. Такого проявления чувств на ее обычно бесстрастном лице Бад не видел уже очень давно. Вот в поле его зрения появился Джефф, очень напряженный и озабоченный. Здесь был и Расс, даже Расс, который уже давно никуда и никогда не ходил вместе с ними, и тот был здесь. Происшествие, кажется, вымыло из него обычную раздражительность и отчужденность, и под его напряженным взглядом угадывалось беспомощное выражение лица маленького ребенка.

– Эй, Бад, не вздумай умирать при мне, – сказала Джен.

Он не мог ничего сказать ей в ответ. Губы не повиновались ему.

– Папа, – говорил ему Джефф. Он плакал. – Папочка, господи, ты выжил, как нам повезло, господи, какое же это счастье.

Над одной его перевязанной рукой висел пакет с плазмой, над другой – большой пластиковый пакет с прозрачной жидкостью: его усиленно лечили многочисленными капельницами. Бад лежал неподвижно, спеленутый бинтами. Вдруг он почувствовал, что его схватили за член и начали его выкручивать. Когда-то их водили в больницу скорой помощи, и он понял, что ему вставляют мочевой катетер. Ему страшно хотелось пить.

– Джефф, – наконец сумел произнести Бад.

Джефф поцеловал его в лоб. Баду захотелось выпростать из-под одеяла руку, чтобы ласково прикоснуться к Джеффу. Но он не в состоянии был шевельнуться. При малейшей попытке во всем теле возникала сильная боль.

Над ним склонился Расс и просто дотронулся до него, взяв его за руку.

Бад кивнул и подмигнул старшему сыну.

– Он приходит в себя, – сказал молодой человек в больничной униформе. На его груди была приколота табличка с надписью «Доктор такой-то». Когда только этот молодой парень успел стать врачом?

Бад посмотрел на Джен. На его глаза навернулись слезы. Он увидел рядом с ней совсем юного Джеффа, такого красивого и цельного, и Расса, со всеми его завихрениями в мозгах, с его надеждами и длинными патлами, и вдруг опять вспомнил, как пуля пробила череп бедняги Теда.

«Почему я так плохо все сделал? Меня подловили, как желторотика. Нас обоих подловили. Почему мы даже не подумали о такой возможности? Почему не предусмотрели засаду? Нас взяли тепленькими. Ламар Пай вышиб нас из седла».

– Вы поправитесь, сержант Пьюти, – сказал врач. – Главное – кровопотеря. Еще бы один час – и вы истекли бы кровью. Тогда мы ничего не смогли бы сделать. Этот старик просто кремень, скажу я вам.

Должно быть, в глазах Бада отразилась растерянность, потому что Джен тут же объяснила:

– Старик Билл Степфорд. Он в темноте прошел пешком двадцать километров, вернулся на ферму и позвонил в полицию. Это произошло около полуночи. Они искали вас, где только могли, но никому и в голову не пришло искать вас на его ферме. Ты потерял очень много крови. Это было три дня назад.

– Т-т-т-тед? – удалось произнести Баду.

– Не волнуйся о Теде, – сказал Си Ди Гендерсон. – Там, где он сейчас, не испытывают боли.

Баду надо было узнать еще одну, последнюю, но очень важную для него вещь. Он спросил, хотя каждое произнесенное слово высасывало из него всю энергию и волю:

– Почему?

Гендерсон ответил:

– Потому что проклятый Ламар – подонок, вот почему.

Бад недоверчиво покачал головой:

– Но… почему… тогда… жив… я?

– Потому что ты не голубь, вот почему, – произнес Гендерсон. – Старик Степфорд каждую осень охотился на голубей, и единственные патроны, которые сумел найти на его ферме Пай, были предназначены для стрельбы по голубям. Дробь номер восемь и девять. Хирурги возились с тобой четыре часа, Бад. Они извлекли из-под твоей кожи тысячи дробинок. Ни одно из ранений не угрожало жизни, а дробинки оказались стальными, поэтому свинцовое отравление тебе не грозит. Ламар всадил в тебя пять или шесть таких патронов из обреза. Должно быть, он думал, что у тебя из сердца и кишок вытечет вся кровь. Тебе просто повезло, что ты оставил дома свой пуленепробиваемый жилет. К тому же Ламар стрелял из короткого обреза и использовал открытые патроны. Рассеяние дроби оказалось большим, и ты не получил ни одного проникающего в грудь или живот ранения. У тебя не повреждены позвоночник, нервная система и мозг. Но вот что я тебе скажу, Бад. Ты теперь ни в каком аэропорту ни за какие коврижки не пройдешь спецконтроль детектором металла.

После долгого забытья Бад проснулся в ясном сознании. На этот раз он увидел перед собой лицо полковника Супенского, суперинтенданта дорожной патрульной полиции. Полковник был похож на Бада, как родной брат: на публике он держался сухо и отчужденно, у него было одно из тех дубленых, бугристых лиц, которые напоминают годами провисевшие на заборе выцветшие и просушенные до белесости мешки. Все годы вьетнамской войны он прослужил в морской авиации, в его команде были люди, которым он безусловно доверял, – белые люди, носившие оружие и верившие в абстракцию Власти, которой они служили. В компании этих людей полковник мог быть и был общительным и дружелюбным.

– Ну, Бад, старый черт, – сказал он, – даже этот подлый Ламар Пай не смог вышибить из тебя дух! – У полковника были маленькие темные глаза, которые могли иметь одно из трех выражений: безразличие, неукротимую ярость и истинный восторг. Сегодня именно это последнее выражение буквально излучалось из его глаз. – Хотя должен сказать, что иногда копченые индейки, подвешенные на крюк в сарае, выглядят лучше, чем ты.

Бад слабо улыбнулся. Рядом с полковником не было никого из его семьи.

– Я говорил с Джен, Бад. Она прекрасная женщина. Тебе просто повезло с ней, просто повезло, Бад.

Бад кивнул.

– Бад, для меня большая честь и радость сообщить тебе, что Департамент общественной безопасности и Дорожная патрульная полиция Оклахомы решили наградить тебя самой высокой наградой, которую мы можем тебе вручить, – медалью «За доблесть».

Бад глотнул слюну от волнения.

– Мы нашли шесть истраченных обойм от патронов к твоему револьверу 0,357 и пустое зарядное устройство. Будучи тяжело раненным, под огнем двух профессиональных убийц, ты не только сумел ответить на их огонь, но и перезарядил оружие. Может, это ты вселил страх в Ламара и он три часа спустя побоялся убить чету Степфордов и отпустил их. Может быть, ты спас и их жизни. И если бы твой партнер не наделал в штаны, то, кто знает, может быть, вам удалось бы взять братьев Пай.

– Сэр, – возразил Бад, – Тед старался, как только мог.

– Я тоже в этом уверен, Бад. Но факт остается фактом: ты ответил огнем на огонь, а он нет. Когда мы нашли его, он лежал на животе, поджав ноги и обхватив руками голову, как маленький ребенок. Он лежал не сопротивляясь, они просто подошли к нему и пристрелили его. Он не выстрелил в ответ ни разу! Но мы сделаем все, чтобы мальчик получил все мыслимые почести. Люди этого хотят. И Тед получит посмертную награду – Звезду за храбрость Оклахомской дорожной патрульной полиции. В Департаменте общественной безопасности в Оклахома-Сити появится мемориальная доска с его именем. А какие будут похороны! Бад, мы хотим собрать полицейских со всей Америки. В такие моменты наши подразделения должны быть едины.

– Он должен получить самую высшую медаль, – заметил Бад. – Хотя какого черта стоят эти медали?

– Бад, сейчас она действительно мало чего стоит, и я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Я тоже потерял немало ребят из своей эскадрильи. Но пройдет время, и эта медаль начнет значить все больше и больше, особенно для твоих мальчиков. Я знаю. Я прошел через это.

– Я понял вас, сэр, – сказал Бад. – А что с братьями Пай? Мы их еще не взяли?

– Факты таковы, что чертовы братья как сквозь землю провалились. Мы не знаем, где они. По всему штату мы задействовали БРШО, ФБР, дорожную полицию, шерифов и военную полицию. Все они носом землю роют. Даже средства массовой информации, будь они неладны, и те сотрудничают с нами. Хотя и это немаловажно. Мы их обязательно возьмем.

Бад кивнул, хотя он не совсем согласился с полковником. Ламар – свихнувшийся зверь, но он был отнюдь не глуп. У него дар руководить людьми, и он умело им пользовался.

– А ты, Бад, отдыхай. Выздоравливай, у тебя будет на это время. Я уже обо всем поговорил с Джен. Так что латай свои раны. Патрульным ты больше не будешь. Тебе несколько раз отказывали в чине лейтенанта; можешь считать, что он твой. Тебе будут полностью оплачивать ту работу, которую ты и так исполняешь, когда замещаешь командира отряда. Во всяком случае, так говорит капитан Джеймс. Со временем, Бад, ты станешь капитаном и получишь под командование отряд патрулей. А может быть, мы прикомандируем тебя к штабу и ты будешь вести занятия по стрельбе. Тебе ведь это придется по душе, а, старина? У хорошего капитана будет прекрасная карьера.

Бад кротко улыбнулся, понимая, что никакие слова в данной ситуации неуместны.

В следующий раз его разбудила боль. Действие лекарств закончилось. Как же у него все болело! Он чувствовал себя так, словно его атаковал рой обезумевших пчел. Малейшее движение или поворот в постели – и пчелы снова принимались за работу.

Бада мучила страшная жажда. Джен налила стакан воды, и он жадно выпил его до дна. У него было ощущение, что сегодня уже другой день и давно наступила ночь.

– Как дела у Холли? – наконец спросил он.

– О, эта женщина все восприняла как надо. Она чувствует себя прекрасно. Ты знаешь, она из тех людей, кто поначалу не слишком переживает свою потерю. Самые тяжелые дни у нее впереди. Я была у нее вчера вечером. Донна Джеймс, Салли Мак-Гинли и другие принесли ей поесть. Все было очень мило. Я думаю, что она в полном порядке. Она очень довольна, что все так переживают за нее и поддерживают в трудную минуту. Все сошлись в мнении, что очень хорошо, что у них не было детей. Она снова выйдет замуж. У нее вся жизнь впереди, ведь она так молода. Теду собираются посмертно дать медаль, одну из самых высоких. Говорят, что будут очень торжественные похороны.

– Как она… отнеслась к тебе?

– Ко мне? В чем дело, Бад? Что ты хочешь сказать?

– Из-за меня убили ее мужа, вот что я имею в виду. Я так плохо действовал в этой передряге, что у меня ощущение, будто это я сам застрелил беднягу Теда.

– Прекрати, Бад. Никто не говорил про тебя ничего подобного и даже про себя не думал, я точно это знаю. Вы просто попали в ловушку к этим злодеям, вот и все, что можно об этом сказать.

Но Бад так не думал. Интересно, на сколько процентов притупилась его бдительность оттого, что он, будучи немного возбужден посторонними мыслями, мало думал о возможности попасть в ловушку Ламара? Что он упустил из виду? Следы машины, признаки непорядка на ферме, все те маленькие детали, те сигналы, которые обязательно должен подмечать полицейский, если хочет остаться в живых. Надо было посмотреть, в каком месте они припрятали «додж» Уилларда Джонса, и это должен был сделать он, Бад. Но куда там! Баду было не до этого, он в это время был занят мыслями о всяком дерьме, собственно говоря, он сам спустил штаны и подставил задницу, чтобы Ламар выпорол его как следует. Он сам открыл дверь: здравствуйте, уважаемый мистер Пай! Входите, пожалуйста. Спасибо вам большое. И Ламар сделал то, что должен был сделать Ламар; достаточно было посмотреть в эти горящие глаза, прочитать ориентировки, где перечислялись его уголовные преступления и убийства, чтобы понять, что за фрукт этот Ламар Пай.