Читать книгу Я, Потрошитель - Стивен Хантер - Страница 7

5 сентября 1888 года

Как я и предвидел, моя кровавая мясницкая работа, хотя и доставила удовлетворение душе и сознанию, электрическим разрядом возбудила лондонских газетчиков. Наиболее решительно за дело принялась эта новая газетенка «Стар». По слухам, она принадлежит какому-то ирландцу; посему понятно, что тут не обошлось без грубого ирландского темперамента, страсти к бутылке, импульсивности и природной склонности к насилию – и все это ярко проявляется в «Стар».

«ОБЕЗУМЕВШИЙ МЯСНИК ЗВЕРСКИ УБИВАЕТ ЖЕНЩИНУ», – объявила «Стар» аршинным заголовком, который можно было увидеть во всех газетных киосках Лондона. Мальчишки-газетчики бегали по улицам с криками: «Обезумевший мясник, обезумевший мясник, обезумевший мясник!» Не было спасения от этих свор надоедливых подростков, сопливых, раскрасневшихся, с жадным блеском в маленьких крысиных глазках. Не сомневаюсь, недалекие продавцы маленьких магазинов и конторские служащие не могли устоять перед подобным соблазном. Что еще лучше, какой-то художник тщательно изобразил на своем рисунке основные раны, нанесенные женщине, – насколько я запомнил, весьма достоверно. Там во всей своей красе были два смертельных разреза, глубоких и длинных. И, бросая вызов границам приличия, было и путешествие в брюшную полость, с неровной рваной раной, отклоняющейся к середине.

***

Еще до конца недели в газетах разгорелись жаркие споры. Это просто превосходно. Сейчас, по прошествии пяти дней, газетчики еще не могут отложить эту кость. Она по-прежнему появляется как в утренних, так и в вечерних выпусках. «Стар» и «Пэлл-Мэлл газетт», наши ведущие вечерние издания, выступают в пользу версии об убийце-одиночке. Вы понимаете почему? Это же очевидно. В отличие от своей утренней братии, чью продукцию разносят по домам почтальоны, непослушные ребята из вечерних газет вынуждены всучивать свой товар прохожим, людям, которые спешат к железнодорожным станциям или возвращаются со смены в какой-нибудь топящейся углем преисподней, стоят в очереди на конку или собираются развлечься и просветиться, катясь по городу в кабриолетах. Поэтому то, что им предлагается, должно быть более похотливым, более провокационным, более приправленным запахами секса, крови и насилия. И тут необходимо удовлетворить их низменные побуждения. В то же самое время, в конце дороги самую грязную газетенку, из которой насухо вытянут все соки, можно будет скомкать и выбросить в урну, после чего наш герой войдет к себе домой в обличье святоши, готовый лицемерно прочитать молитву перед ужином из мяса с картошкой, прилежно и с любовью приготовленным его благоверной.

Напротив, утренние газеты проникают в дом, где их жадно пожирают вместе с завтраком. Они ограничены в том количестве грязи и мерзостей, которые могут себе позволить; тут они серьезно уступают своим вечерним конкурентам. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы хоть одно пятнышко замарало чистоту семейного очага и маленьких мальчишек, которые резвятся перед ним до тех пор, пока в возрасте семи лет их не отправят на долгое десятилетие содомии и порки, а также древнегреческого языка. Эти же самые газеты, скорее всего, будут прочитаны и женщинами, чья утонченность в большинстве случаев не сможет вынести столкновения с неприкрытой правдой жизни и смерти.

Утренние ребята – «Таймс», «Мейл», «Сан», «Стандарт» и все остальные – поддержали версию о банде. Она гласила, совершенно абсурдно, что дамочка, в своих странствиях в поисках клиентов, наткнулась на ограбление, организованное уличными бандитами, и тем пришлось заставить ее замолчать. Неужели бедная девочка не смогла расплатиться, или же она стала свидетелем ограбления? А может быть, случившееся явилось ритуалом посвящения, в котором новичок доказал свое возмужание? Слабым подкреплением версии о банде служило отсутствие крови в Бакс-роу, что косвенно указывало на то, будто жертву убили в каком-то другом месте и перетащили сюда. Очевидно, авторы этой галиматьи не видели панталоны убитой, насквозь пропитавшиеся кровью, которые и приняли в себя все эти пинты жизненно важной жидкости.

«Стар» возглавляла свору, ведущую сюжет об обезумевшем мяснике, а «Газетт» старалась от нее не отставать. Эта позиция была совершенно естественной. В ней блестяще игралось на первобытных страхах перед убийцей с ножом и тем злом, которое кипело и бурлило в темных переулках, где шлюхи по ночам торговали своим телом. Возможно, в нем присутствовало ощущение кары свыше, не выраженное вслух, потому что в этом не было необходимости. Жертва находилась за пределами строгой, серьезной, чопорной империи королевы Виктории, с ее добродетелью, где сила конформизма столь же крепка, как и сталь штыка на внешних рубежах нашего христианского покорения мира.

Рисунок четко просматривался в судьбе несчастной женщины, которой было уготовлено встретиться с шеффилдской сталью мясника. Как выяснилось благодаря стараниям какого-то типа по имени Джеб из «Стар», который вел тему так, словно от этого зависела его жизнь, на самом деле бедняжку звали Мэри Энн Николз, однако все, кто ее знал и пользовался ее услугами, называли ее Полли. Она оказалась именно тем, что все ожидали: отбросом системы, где ей не было места, если не считать, что она раздвигала ноги в каком-нибудь темном переулке, позволяла воспользоваться своим влагалищем и получала за это три пенса, после чего тотчас же обо всем забывала.

Эта Полли представляет собой именно то, что неминуемо должна порождать наша система. Женщину, которой можно воспользоваться, а затем выбросить. Если она лишена покровительства мужчины, для нее нет ничего, кроме самой скудной благотворительности, смешанной с обязательствами шлюхи. В ее существовании главным принципом становится абсолютизм Дарвина. У нее вырабатываются хитрость, лживость, изворотливость, что только и позволяет ей выжить; единственной ее целью становятся те жалкие пенсы, на которые она покупает стакан джина. Женщина становится отталкивающей и ужасной, запачканной улицей; зубы у нее гнилые, сальные волосы спутаны, тело дряблое и рыхлое, речь деградировала, и мы без каких-либо угрызений совести выбрасываем ее из своих мыслей. Она превращается в сточную канаву. Она существует только для тех грубых мужчин, кто охвачен сексуальным зудом, и, отдав ей свои пенсы и свое семя, они уходят не оборачиваясь. Любое здоровое общество должно позаботиться об этом падшем существе и постараться спасти его. Возможно, когда-нибудь люди до этого дойдут – в чем лично я сомневаюсь.

«Стар» перенесла трагедию в повседневную жизнь. Никто не читал эти заметки так зачарованно, как я. Установление личности: полиция обратила внимание на метку прачечной на одном из предметов нижнего белья, разыскала эту прачечную, предъявила фотографию, сделанную в морге, и установила личность убитой. После чего Джеб, воспользовавшись преимуществом, смог проследить ее одиссею, закончившуюся лужей крови на Бакс-роу. Он рассказал, что ей было сорок три года, у нее осталось пятеро детей. Главным ее пороком, за который Господь на небесах и я на земле воздали сполна, была выпивка. Джин разбил ей жизнь и в конечном счете, полагаю, ее убил. После двадцати четырех лет замужества супруг, слесарь, специалист по замкам, как повествует Джеб, обнаружив, что жена слишком часто бывает в подпитии, выгнал ее из дома. Последовал развод. Бедняжке некуда было идти, и она опустилась на самое дно. Последние несколько беспросветных лет ее жизни состояли из непрерывных потуг раздобыть денег на стаканчик благословенного джина – лучше на несколько, – а также на убогую койку в ночлежке, одной из многих, для нее и ей подобных, которые гнойными нарывами покрывают Уайтчепел.

***

Джеб восстановил хронологию последних часов ее жизни. Подробности, которые раскопал этот дотошный ублюдок, оказались весьма любопытными. В половине первого ночи Полли вышла из питейного заведения под названием «Сковородка» (кому такое только могло прийти в голову!) и вскоре пришла к себе в ночлежку, где выяснилось, что у нее нет денег, чтобы оплатить ночлег. Поэтому ей пришлось снова отправиться на улицу. Она встретила подружку, и они мило поболтали, несмотря на то что Полли была здорово пьяна. Полли поведала подружке, что в этот день уже трижды доставала деньги на ночлег, но всякий раз пропивала их, однако она твердо заявила, что заработает их снова и все будет в порядке. Затем Полли отправилась прогуливаться по Уайтчепел-роуд и, увидев идущего за ней потенциального кавалера, свернула в более темный и безлюдный Бакс-роу, чтобы заработать на ночлежку. Что произошло дальше, нам известно, ведь так?

Отчет Джеба был примечателен также описанием действий полиции, и в нем содержалось предостережение, к которому я отнесся серьезно. Похоже, за считаные минуты перед смертью Полли два констебля, совершавших обход, вошли в Бакс-роу с противоположных сторон и двинулись друг навстречу другу. Я не видел ни одного из них; определенно, и они меня не видели. Однако в рапорте указывается, что первым прошел в одном направлении констебль Тейн, затем в противоположном прошел сержант Керби. Через несколько минут после моего ухода появился сначала Кросс, затем констебль Нил, который обнаружил труп вторым (после Кросса) и подозвал Тейна, возвратившегося назад подобно фальшивой монете. Наконец подоспел констебль Майзен – полицейский, которого вызвал Кросс.

Боже милосердный, столпотворение было как на вокзале Виктория в час приезда экспресса из Манчестера! Столько народу в темном крошечном переулке на протяжении минут двадцати, когда было сотворено гнусное злодеяние, оставшееся незамеченным… Как я был близок к разоблачению! Как мне повезло! Как причуды судьбы благоприятствовали моему предприятию!

Все это преподало мне один важный урок. Удача не будет вечно сопутствовать мне, поэтому я должен продумывать все более тщательно. Отныне я должен выбирать не женщину, а место, исходя из маршрута патрулирования констеблей, тем самым уменьшая шансы того, что меня застигнут с поличным. Я должен осматривать место на предмет наличия путей отхода, чтобы, если меня заметят, я не метался растерянно из стороны в сторону, а имел возможность быстро исчезнуть. Также мне нужно находить более глухие уголки Уайтчепела, не такие, какой я по глупости выбрал в первый раз, так близко от главной улицы, ярко освещенной газовыми фонарями, витринами питейных заведений и фонариками констеблей.

Мне было очень отрадно узнать все это, поскольку определенные благоприятные знаки указывали на то, что я должен снова нанести удар, и в самое ближайшее время.