Читать книгу Сияние - Стивен Кинг - Страница 12

Повар совершенно не вписывался в нарисованный воображением Уэнди портрет хозяина кухни крупного курортного отеля. Начать с того, что подобных знаменитостей должны были величать на французский манер chef. Поварами были люди вроде самой Уэнди, частенько сваливавшей остатки вчерашних трапез в форму для запекания и добавлявшей к ним лапшу. Кроме того, кулинарный маг такого заведения, как «Оверлук», чья реклама появлялась на страницах влиятельной нью-йоркской «Санди таймс», должен был быть низкорослым, пухлым и бледнолицым (как на картинке с упаковки муки «Пиллсбери»); ему бы пошли тонкие усики в стиле сороковых годов, темные глаза, парижский акцент и мерзкий характер.

У Холлорана были темные глаза, но и только. Повар оказался очень высоким чернокожим мужчиной с густой шевелюрой, в которой уже пробивалась первая седина. Говорил он с заметным южным акцентом и часто смеялся, обнажая зубы, слишком белые и слишком ровные, чтобы быть настоящими. У ее отца были такие же искусственные зубы, которыми он иногда шутливо щелкал за ужином… но только в том случае, если мама выходила на кухню или отвечала на телефонный звонок.

Дэнни во все глаза уставился на гиганта в синем саржевом костюме, но широко улыбнулся, когда Холлоран поднял его как пушинку, посадил на сгиб локтя и спросил:

– Ты ведь не собираешься проторчать здесь всю зиму?

– Как раз собираюсь, – немного застенчиво ответил Дэнни.

– Нет, ты отправишься со мной в Сент-Пит, научишься готовить прямо на пляже, а каждый вечер будешь охотиться на крабов. Верно?

Дэнни весело засмеялся и помотал головой. Холлоран опустил его на пол.

– Если передумаешь, – сказал он очень серьезным тоном, наклонившись к Дэнни, – то лучше поторопись. Ровно через тридцать минут я буду уже в машине. Еще через два с половиной часа пройду на посадку через тридцать второй выход терминала Б в международном аэропорту Стейплтон в Денвере. Это столица штата Колорадо – город высотой в милю. Еще три часа – и я возьму напрокат автомобиль в аэропорту Майами, чтобы добраться до солнечного Сент-Пита, быстренько натянуть плавки, а потом сидеть и посмеиваться над чудаками, оставшимися здесь по уши в снегу. Сечешь, о чем я, милый мальчик?

– Да, сэр, – с улыбкой ответил Дэнни.

Холлоран повернулся к Джеку и Уэнди:

– Славный у вас паренек.

– Нам он тоже нравится, – согласился Джек и протянул руку. – Я Джек Торранс. Моя жена Уиннифред. А с Дэнни вы уже познакомились.

– Рад знакомству, мэм. Как к вам лучше обращаться? Уинни или Фредди?

– Вообще-то все зовут меня Уэнди, – ответила она улыбаясь.

– Хорошо. Мне это имя больше по душе. Пойдемте со мной. Мистер Уллман просил устроить для вас экскурсию, и мы ее сейчас начнем. – Он покачал головой и чуть слышно пробормотал себе под нос: – Видит Бог, как я рад, что расстаюсь с ним.

И Холлоран продемонстрировал самую большую кухню, какую Уэнди когда-либо видела. Здесь все сверкало чистотой. Каждая поверхность была тщательно отдраена. Огромные размеры помещения не просто удивляли, но и немного пугали. Уэнди шла рядом с Холлораном, а Джек, чувствуя себя не в своей стихии, взял Дэнни за руку, и они держались чуть позади. На одной из стен рядом с мойкой на четыре раковины висел длинный ряд режущих инструментов: от обычных разделочных ножей до двуручного топора для целых мясных туш. Хлебная доска размерами не уступала их кухонному столу в Боулдере. Другую стену от пола до потолка занимал впечатляющий набор кастрюль и сковородок из нержавеющей стали.

– Боюсь, всякий раз, когда я буду сюда входить, мне придется оставлять за собой след из хлебных крошек, чтобы не потеряться, – сказала Уэнди.

– Не надо ничего бояться, – отозвался Холлоран. – Она действительно огромная, но это всего лишь кухня. Большая часть этой утвари вам вообще ни разу не пригодится. Поддерживайте чистоту – это все, о чем я вас попрошу. Вот плита. На вашем месте я бы пользовался именно ею. Всего их у нас три, но эта самая маленькая.

Самая маленькая? – удивленно повторила Уэнди про себя, разглядывая плиту. Она была снабжена двенадцатью горелками, двумя обычными духовками, большой чугунной кастрюлей для тушения, емкостью для соусов или гарниров, грилем, отсеком для подогрева и, казалось, миллионом циферблатов и ручек, управлявших этим воистину мудреным агрегатом.

– Все работает на газу, – объяснил Холлоран. – Вам приходилось готовить на газовых плитах, Уэнди?

– Да, но…

– Лично мне газ нравится, – сказал он и включил горелку. Вспыхнуло высокое пламя, но Холлоран легким движением уменьшил его до едва заметного голубого ореола. – Люблю иметь возможность наблюдать за огнем, на котором готовлю. Вам понятно расположение регуляторов всех этих горелок?

– Да.

– Хорошо. А все температурные датчики помечены номерами. Сам я предпочитаю центральную горелку, потому что, как мне кажется, она дает самый равномерный нагрев, но вы можете пользоваться любой. И даже всеми тремя плитами, если захотите.

– Да, в самый раз на три замороженные порции. По одной на каждую плиту, – с невеселым смехом отозвалась Уэнди.

– Да ради Бога! – расхохотался Холлоран. – Рядом с мойкой я оставил список всех съестных припасов, имеющихся в наличии.

– Вот он, мамочка! – Дэнни принес два листа бумаги, густо исписанных с обеих сторон.

– Молодец, – похвалил Холлоран, взял список и слегка потрепал Дэнни по голове. – Уверен, что не хочешь поехать со мной во Флориду? Я научу тебя готовить креветки по-креольски, какие можно попробовать разве что в раю.

Дэнни приложил ладошку к губам, хихикнул и поспешил вернуться к отцу.

– Вам троим все это за год не осилить, – сказал Холлоран. – Продукты хранятся в погребе, в огромном морозильнике, во всевозможных контейнерах и в двух холодильниках. Пойдемте, я вам покажу.

Следующие десять минут Холлоран только и делал, что открывал различные крышки и дверцы, показывая съестное в таких количествах, каких Уэнди и представить себе не могла. Запасы провизии поразили ее, но не придали ожидаемой уверенности. Мысли о группе Доннера продолжали преследовать Уэнди, хотя, конечно, о каннибализме она уже и не вспоминала (потребовалось бы чудовищно долгое время, чтобы уничтожить все это изобилие и перейти на поедание друг друга). Просто она намного отчетливее осознала серьезность ситуации: поездка отсюда в Сайдуайндер из легкой часовой прогулки превратится в тяжелейшую экспедицию. Словно в страшной сказке, им предстоит сидеть в этом огромном пустом отеле, питаться оставленными для них продуктами и слушать злобные завывания ветра сквозь снежные завалы.

В Вермонте, когда Дэнни сломал руку,

(когда Джек сломал Дэнни руку)

она вызвала «скорую помощь», набрав номер, указанный на специальной карточке, прикрепленной прямо к телефонной трубке. Медики прибыли к ним через десять минут. На той же маленькой карточке значились и другие номера. Вызови полицию, и они явятся через пять минут, а пожарные – еще быстрее, потому что дежурная часть располагалась всего в нескольких кварталах от их дома. Были номера электрика и телевизионного мастера. Но что она будет делать тут, если у Дэнни случится один из его обмороков и он, к примеру, подавится собственным языком?

(о Господи, что за мысль!)

А вдруг начнется пожар? Вдруг Джек свалится в шахту лифта и раскроит себе череп? Что, если?..

(что, если вы просто чудесно проведете здесь время? хватит уже думать о всяких ужасах, Уиннифред!)

Первым делом Холлоран завел их в необъятный морозильник высотой в человеческий рост, там у них изо рта вырывались облачка пара, как у персонажей комиксов. Здесь словно наступила настоящая зима.

Гамбургеры в больших полиэтиленовых мешках, по десять фунтов в каждом. Всего – дюжина мешков. Сорок кур на крючках, вбитых в деревянные планки, покрывавшие стены морозильника. Банки с ветчиной, сложенные столбиком, как покерные фишки, – и тоже дюжина. Под курами висели десять кусков говядины, десять кусков свинины и огромная баранья нога.

– Любишь баранину, док? – с усмешкой спросил Холлоран.

– Обожаю, – ответил тот не раздумывая. Он ни разу в жизни ее не пробовал.

– Так и знал. Нет ничего лучше пары ломтиков жареной баранины с мятным желе холодным зимним вечером. Кстати, желе тоже припасено. Говорят, баранине желудок радуется. Самое полезное мясо.

Стоявший позади них Джек вдруг с любопытством спросил:

– Откуда вы знаете, что мы зовем его док?

Холлоран повернулся:

– Прошу прощения?

– Я о Дэнни. Мы иногда называем его доком. Как в мультфильме про Багза Банни.

– Ну, он вылитый док, разве нет? – Холлоран наморщил нос, причмокнул губами и мультяшным голосом произнес: – Эй! Что стряслось, док?

Дэнни засмеялся, а потом Холлоран сказал ему что-то

(Уверен, что не хочешь со мной во Флориду, док?)

совершенно отчетливо. Он расслышал каждое слово. И посмотрел на Холлорана изумленно, но немного испуганно. Холлоран с совершенно серьезным лицом подмигнул ему, а потом снова переключил свое внимание на продукты.

Уэнди в недоумении посмотрела на широкую спину повара в саржевом пиджаке, затем на собственного сына. У нее возникло очень странное ощущение, что между ними на мгновение возникла некая незримая связь, смысла которой она не поняла.

– Здесь двенадцать упаковок сосисок и двенадцать упаковок бекона, – продолжил Холлоран. – Со свининой все. А в этом ящике – двадцать фунтов масла.

– Настоящего сливочного масла? – спросил Джек.

– Наивысшего сорта.

– Уж и не припомню, когда в последний раз пробовал настоящее масло. Должно быть, еще ребенком, когда мы жили в Берлине, штат Нью-Гэмпшир.

– Что ж, здесь вы так его наедитесь, что снова заскучаете по маргарину, – со смехом ответил Холлоран. – В этом ларе лежит хлеб. Тридцать буханок белого, двадцать черного. Мы в «Оверлуке» всегда стараемся соблюдать расовый баланс, да будет вам известно. Я, конечно, понимаю, что пятидесяти буханок на весь срок не хватит, но у вас будет все необходимое, чтобы испечь свежий. А насколько свежий лучше замороженного, никому объяснять не надо… Здесь у нас хранится рыба. Лучшая пища для мозгов, верно, док?

– Это правда, мам?

– Наверное, милый, если мистер Холлоран так считает, – улыбнулась она.

Дэнни скривился.

– Мне не нравится рыба.

– А вот тут ты глубоко заблуждаешься, – сказал Холлоран. – Ты просто никогда не ел рыбу, которой нравился бы сам. Здешняя рыба тебя просто полюбит, вот увидишь. Пять фунтов радужной форели, шесть фунтов камбалы, пятнадцать банок консервированного тунца…

– Вот тунец мне по вкусу.

– …и пять фунтов нежнейшего палтуса, какой когда-либо обитал в морях. Так что, мальчик мой, когда наступит весна, ты еще скажешь спасибо старому… – Он вдруг прищелкнул пальцами, словно что-то забыл. – Эй, как меня зовут-то? Совершенно вылетело из головы.

– Мистер Холлоран, – ответил ему Дэнни с довольной улыбкой. – А для друзей – просто Дик.

– Точно! И раз уж мы подружились, ты тоже можешь звать меня Диком.

Он двинулся в самый дальний угол, а Джек и Уэнди переглянулись, не припоминая, чтобы Холлоран упоминал прежде свое имя.

– А тут я припрятал кое-что особенное, – сообщил повар. – Надеюсь, вы, ребята, получите настоящее удовольствие.

– О, право, это слишком! Вам не стоило так хлопотать из-за нас, – сказала Уэнди растроганно, глядя на двадцатифунтовую индейку, обернутую алой ленточкой с бантиком.

– Ко Дню благодарения всем полагается индейка, Уэнди, – очень серьезно возразил Холлоран. – И где-то здесь еще припрятан каплун к Рождеству. Не сомневаюсь, вы его сами найдете. Но давайте-ка выбираться отсюда, пока мы все не подхватили эту… Как ее? Пьювмонию. Правильно, док?

– Правильно!

Новые чудеса ожидали их в погребе. Сотня коробок сухого молока (хотя Холлоран настойчиво советовал Уэнди покупать для мальчика свежее в Сайдуайндере, пока будет возможность), пять двенадцатифунтовых мешков сахарного песка, галлон патоки, овсяные хлопья, банки с рисом, макаронами и спагетти, банки с фруктами и фруктовым салатом, целый бушель свежих яблок, от которых вся комната пропахла ароматом осени, изюм, чернослив и сушеные абрикосы («Разнообразное питание – залог счастья», – сообщил Холлоран, и раскаты его смеха отразились от потолка кладовки, с которого свисал на металлической цепочке единственный старомодный светильник в виде матового шара), огромная корзина с картофелем, корзинки поменьше с помидорами, луком, репой, тыквами и капустой.

– Надо вам сказать… – начала Уэнди, когда они вышли наружу, но впечатление от всего этого изобилия после жизни на тридцать долларов в неделю оказалось столь сильным, что она так и не подобрала слов, чтобы закончить фразу.

– Я уже немного опаздываю, – Холлоран взглянул на часы, – а потому предоставлю вам самим изучить, что в холодильниках и других шкафах, когда устроитесь на новом месте. Есть еще сыры, молоко в банках, в том числе сгущенное, дрожжи, пищевая сода, целый мешок пирогов к чаю, несколько гроздей бананов, которым надо дать время дозреть…

– Остановитесь, пожалуйста, – умоляюще попросила Уэнди, со смехом поднимая руки. – Мне в жизни всего не запомнить. Это просто великолепно. Даю вам слово поддерживать здесь образцовый порядок и чистоту.

– Большего я и не прошу. – Повар повернулся к Джеку. – Мистер Уллман поделился с вами мыслями насчет крыс на своем чердаке?

Джек осклабился:

– Да, он действительно волнуется по поводу чердака, а мистер Уотсон подозревает, что в подвале они тоже водятся. Я же видел там только тонны старой бумаги, но ни одного порванного листка, как бывает, когда крысы утепляют себе гнезда.

– Ох уж этот Уотсон! – сказал Холлоран, с притворным сожалением качая головой. – Вот у кого, должно быть, самый грязный язык в мире.

– Колоритный персонаж, – согласился Джек, хотя считал, что грязнее языка, чем у его собственного папаши, не было ни у кого.

– В чем-то ему можно посочувствовать, – продолжал Холлоран, подводя их к широким двустворчатым дверям, которые вели из кухни в зал ресторана. – Когда-то у его семьи водились деньги. Это ведь дед или прадед Уотсона – не упомню, кто именно – построил это заведение.

– Да, я слышал об этом, – сказал Джек.

– Что же произошло? – спросила Уэнди.

– Они попросту не потянули такое дело, – ответил Холлоран. – Уотсон готов взахлеб рассказывать эту историю по три раза на дню, дай ему только волю. Похоже, для старика этот отель превратился в настоящую манию, и его засосало по самые уши. У него было два сына. Один погиб, катаясь верхом в здешних краях, когда здание только возводилось. Случилось это в тысяча девятьсот восьмом или девятом. Жену старика сгубил грипп, и остался только он сам да младший сын. В итоге обоим пришлось наняться простыми служащими в отель, который они сами и построили.

– Да уж, действительно посочувствуешь, – сказала Уэнди.

– И что же с ним сталось? Я имею в виду старика, – спросил Джек.

– Сунул по ошибке пальцы в электрическую розетку и скончался, – ответил Холлоран. – Это случилось уже в начале тридцатых, незадолго до того, как из-за Великой депрессии гостиницу пришлось на десять лет закрыть. Кстати, Джек, я хотел бы попросить, чтобы вы и ваша жена следили, не появятся ли крысы на кухне. Если заметите хотя бы одну… Используйте ловушки, но не яд.

Джек удивленно посмотрел на него.

– Само собой. Кому может прийти в голову разбрасывать в кухне крысиную отраву?

Холлоран презрительно рассмеялся.

– А хотя бы мистеру Уллману, вот кому. Именно его светлую головушку осенила эта блестящая идея прошлой осенью. Пришлось мне с ним потолковать по душам. Я ему говорю: «Представьте себе, что будет, когда мы вернемся сюда в будущем мае и устроим традиционный праздничный ужин в честь открытия сезона (к которому, кстати, всегда подаем лосося под роскошным соусом) и всем станет дурно. Приедет врач и спросит: «Что вы тут натворили, Уллман, если у вас отравились крысиным ядом восемьдесят главных толстосумов со всей Америки?»

Джек откинул голову и расхохотался.

– И что Уллман сказал на это?

Сунув язык за щеку, словно у него во рту застрял кусок пищи, повар ответил голосом Уллмана:

– Купите крысоловки, Холлоран.

Теперь рассмеялись все, включая Дэнни, который, правда, не совсем понял шутку, но сообразил, что смеются над мистером Уллманом, который все-таки сел в лужу.

Вчетвером они прошли через ресторан с его знаменитым видом на расположенные к западу заснеженные вершины гор. Сейчас здесь было пусто и тихо. Поверх каждой белой скатерти на столах лежал слой прозрачного, но плотного защитного полиэтилена. Ковер был свернут в массивный рулон, высившийся в углу, подобно часовому на посту.

В противоположном конце просторного зала виднелся проем с коротенькими дверцами, как в традиционных салунах, а поверх арки было выведено архаичными золочеными буквами: «Колорадо-холл».

Проследив за взглядом Джека, Холлоран сказал:

– Если вам захочется выпить, то, надеюсь, вы догадались захватить с собой запас спиртного. Наш бар вымели дочиста. Вчера вечером устроили прощальную вечеринку для персонала, знаете ли. Так что сегодня все – от горничных до последнего коридорного – страдают похмельем, не исключая и меня самого.

– Я не пью, – отозвался Джек сдержанно.

И они вернулись в вестибюль.

За те полчаса, что они отсутствовали, он заметно опустел. Длинный главный холл начал приобретать безмолвный и пустынный вид, который, как предполагал Джек, уже скоро станет для них привычным зрелищем. В креслах с высокими спинками больше никто не сидел. Монахини, гревшиеся у камина, уехали, да и в самом камине яркий огонь превратился в уютную россыпь тлеющих углей. Уэнди бросила взгляд в сторону стоянки и увидела, что на ней осталось не более дюжины автомобилей.

И ей мучительно захотелось сесть в «фольксваген» и вернуться в Боулдер… или просто отправиться куда глаза глядят.

Джек озирался в поисках Уллмана, но того поблизости не было.

К ним подошла молодая горничная с пепельно-русыми волосами, собранными в пучок.

– Ваш багаж уже вынесли на террасу, Дик, – сказала она.

– Спасибо, Салли. – И он чмокнул девушку в лоб. – Хорошей тебе зимы. Слышал, ты выходишь замуж.

Когда горничная удалилась, привычно покачивая бедрами, Холлоран повернулся к Торрансам:

– Мне уже нужно поспешить, если я не хочу опоздать на самолет. Желаю вам, чтобы все сложилось удачно. Впрочем, уверен, так и будет.

– Спасибо, – отозвался Джек. – Вы были к нам очень добры.

– Я хорошенько позабочусь о вашей кухне, – еще раз пообещала Уэнди. – Наслаждайтесь Флоридой.

– За этим дело не станет, – заверил ее Холлоран. Потом он уперся руками в колени и склонился к Дэнни. – У тебя еще есть шанс, парень. Хочешь со мной во Флориду?

– Нет, спасибо, – ответил Дэнни с улыбкой.

– Ладно. Тогда поможешь донести мои сумки до машины?

– Конечно, если мама разрешит.

– Разумеется, – сказала Уэнди, – но только нужно застегнуть пуговицы на курточке.

Она шагнула к сыну, однако Холлоран оказался быстрее: его большие темные пальцы справлялись с пуговицами ловко и проворно.

– Я скоро верну его вам, – сказал он.

– Хорошо, – ответила Уэнди и проводила их до дверей.

Джек все еще высматривал Уллмана. У стойки регистрации улаживал свои дела последний постоялец отеля «Оверлук».