Читать книгу Будет кровь - Стивен Кинг, Клайв Баркер, Stephen King - Страница 2

Акт III: Спасибо, Чак!

1

Марти Андерсон увидел рекламный щит буквально перед тем, как окончательно вырубился Интернет. Первые перебои со связью начались месяцев восемь назад, и c тех пор Сеть лихорадило постоянно. Все были согласны, что это лишь вопрос времени, и все были согласны, что мы уж как-нибудь справимся и без глобальной Сети – в конце концов, ведь когда-то же мы без нее обходились! К тому же есть и другие проблемы. Например, массовое вымирание рыб и птиц. Или вот Калифорния: исчезает, исчезает и, наверное, скоро исчезнет вовсе.

Марти вышел из школы позднее обычного, потому что сегодня у него было родительское собрание, самое нелюбимое мероприятие учителей старших классов. На сегодняшнем сборище мало кто из родителей проявил интерес к обсуждению успеваемости (или неуспеваемости) своего малыша Джонни или малышки Дженни. Все обсуждали вероятный крах Интернета, уже окончательный крах, который навсегда сотрет их учетные записи в «Фейсбуке» и «Инстаграме». Никто не упомянул «Порнхаб», хотя Марти подозревал, что многие из родителей, присутствовавших на собрании – не только мужчины, но и женщины, – втайне оплакивали грядущую гибель этого сайта.

Обычно Марти возвращался домой по окружной автостраде, раз – и дома, но дорогу закрыли, потому что над Оттер-Криком обрушился мост. Это случилось четыре месяца назад, но никаких признаков ремонта не наблюдалось и по сей день; разве что въезды перегородили бело-оранжевыми деревянными барьерами, которые уже смотрелись обшарпанными и были исписаны всевозможными граффити.

В общем, окружную дорогу закрыли, и теперь Марти, как и всем остальным, кто жил на восточной окраине города, приходилось тащиться через весь центр, чтобы попасть домой на Сидер-Корт. Сегодня благодаря родительскому собранию он вышел с работы не в три, а в пять, в самый час пик. Значит, дорога, которая в старые добрые времена заняла бы минут двадцать, сегодня займет в лучшем случае час. Может быть, даже больше, поскольку многие светофоры тоже благополучно накрылись. Весь город больше стоял, чем ехал, под раздраженное бибиканье, визг тормозов, легкие столкновения бамперами и демонстрации средних пальцев. На пересечении Мэйн-стрит и Маркет-стрит Марти застрял в пробке на десять минут, и у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть рекламный щит на крыше здания Трастового банка Среднего Запада.

Еще вчера там красовалась реклама авиакомпании, «Дельты» или «Юго-западных авиалиний», Марти точно не помнил. Сегодня счастливых улыбчивых стюардесс заменил фотопортрет какого-то круглолицего мужика в очках в черной оправе, под цвет черных, аккуратно уложенных волос. Мужик сидел за столом, держа в руке ручку. Без пиджака, но при галстуке и в ослепительно-белой рубашке. На руке, державшей ручку, виднелся шрам в форме полумесяца, почему-то не заретушированный. Мужчина на снимке, с виду – типичный бухгалтер, радостно улыбался, взирая с крыши высокого здания на дорожную пробку внизу. У него над головой шла надпись большими синими буквами: «ЧАРЛЗ КРАНЦ». Внизу, под столом, красными буквами было написано: «39 ПРЕКРАСНЫХ ЛЕТ! СПАСИБО, ЧАК!»

Марти никогда в жизни не слышал о Чарлзе «Чаке» Кранце, но предположил, что тот был большой шишкой в Трастовом банке Среднего Запада, раз его выход на пенсию отметили именной фотографией на освещенном прожекторами рекламном щите размером как минимум пятнадцать на пятьдесят футов. И фотографию наверняка взяли старую, потому что, если человек проработал на одном месте почти сорок лет, он сейчас должен быть седым.

– Или лысым, – пробормотал Марти, пригладив ладонью свою собственную редеющую шевелюру. Минут через пять у него появилась возможность вклиниться в узкий просвет, на секунду открывшийся в плотном потоке машин на главном городском перекрестке. Он кое-как втиснул свой «приус» в эту тесную брешь, внутренне подобравшись в ожидании столкновения и старательно не обращая внимания на потрясавшего кулаком мужика, который чуть было в него не впилился, но все же успел вовремя затормозить.

На съезде с Мэйн-стрит он опять угодил в пробку – и снова чуть не попал в аварию. К тому времени, когда Марти добрался до дома, он и думать забыл о рекламном щите. Он въехал в гараж, нажал кнопку, закрывавшую дверь, а потом пару минут просто сидел в машине, глубоко дышал и старался не думать о том, что завтра утром ему предстоит ехать в школу через ту же полосу препятствий. Но окружная дорога закрыта, так что выбора нет. Хотя можно вообще не ходить на работу, а взять больничный (которых у Марти и так накопилось изрядно), и конкретно сейчас он к тому и склонялся.

– И я такой не один, – сообщил он пустому гаражу. Он точно знал, что так и есть. Согласно «Нью-Йорк таймс» (которую Марти читал по утрам на планшете, если работал Интернет), прогулы сейчас – распространенное явление во всем мире.

Одной рукой он подхватил стопку книг, другой – свой старый потертый портфель. Портфель, набитый тетрадями на проверку, был тяжелым. Марти выбрался из машины и закрыл дверь пятой точкой. При виде собственной тени, изобразившей на стене что-то вроде движения в зажигательном танце, он расхохотался. И сам испугался собственного смеха; в эти трудные дни смех был в большом дефиците. Затем он уронил на пол половину книг, что положило конец всем зачаткам хорошего настроения.

Марти подобрал «Введение в американскую литературу» и «Четыре новеллы» (в десятом классе сейчас проходили «Алый знак доблести») и вошел в дом. Едва он сгрузил свою ношу на кухонный стол, зазвонил телефон. Разумеется, стационарный; мобильной связи сейчас почти не было. Марти не раз тихо радовался, что не отказался от стационарного телефона. В отличие от многих своих коллег, которые перешли исключительно на мобильные. Эти ребята попали крепко: подключить городской номер за последний год… забудьте об этом. Раньше восстановят разрушенный мост на окружной дороге, чем ты дождешься, когда подойдет твоя очередь, и даже стационарная телефонная связь теперь постоянно сбоила.

Определитель номера уже давно не работал, но Марти и так знал, кто звонит. Он взял трубку и сразу сказал:

– Привет, Фелисия.

– Где тебя носит? – спросила бывшая жена. – Я пытаюсь тебе дозвониться уже целый час!

Марти рассказал о родительском собрании и о долгой дороге домой.

– У тебя все нормально?

– Будет нормально, как только поем. Как ты сама, Фели?

– Да вроде справляюсь, но сегодня у нас еще шестеро.

Марти не стал переспрашивать, что за шестеро. Все и так было ясно. Фелисия работала медсестрой в главной городской больнице, где медицинский персонал теперь называл себя Бригадой Самоубийц.

– Сочувствую.

– Примета времени.

Он буквально увидел, как она пожимает плечами, хотя два года назад – когда они еще были женаты – шесть самоубийств за день лишили бы Фели покоя и сна. Но, кажется, человек ко всему привыкает.

– Марти, ты принимаешь лекарство от язвы? – Не дожидаясь ответа, она быстро продолжила: – Я не придираюсь. Просто я за тебя беспокоюсь. Если мы развелись, это не значит, что мне все равно.

– Да, я знаю. И я принимаю лекарство. – Он сказал правду, но не всю правду, потому что прописанный доктором «Карафат» было уже не достать и пришлось перейти на «Прилосек». Однако Марти не стал уточнять, чтобы не волновать Фели. Потому что ему тоже было не все равно. На самом деле после развода их отношения стали гораздо лучше. У них даже случался периодический секс, хоть и не частый, зато чертовски хороший. – Мне приятно, что ты за меня беспокоишься.

– Правда?

– Да, мэм. – Он открыл холодильник. Выбор был небогат, но еще оставались сосиски, немного яиц, баночка черничного йогурта, который Марти решил приберечь на перекус перед сном. И три банки пива.

– Хорошо. Много родителей пришло на собрание?

– Больше, чем я ожидал, но меньше обычного. В основном говорили об Интернете. Они почему-то решили, что я должен знать, почему он лагает. Приходилось постоянно им напоминать, что я учитель английского, а не айтишник.

– Ты же знаешь о Калифорнии, да? – Она понизила голос, словно это был большой секрет.

– Ага.

Утром случилось очередное землетрясение, уже третье за месяц и самое мощное из трех, в результате чего еще один громадный кусок Золотого штата обрушился в Тихий океан. Хорошая новость: почти всех жителей того региона успели эвакуировать. Плохая новость: сотни тысяч беженцев устремились на восток, так что Невада стала одним из самых густонаселенных штатов. Бензин в Неваде стоит уже двадцать баксов за галлон. Оплата только наличными, при условии, что он вообще есть на заправке.

Марти схватил полупустую бутылку молока, понюхал и отпил прямо из горлышка, несмотря на чуть подозрительный запашок. Хотелось выпить чего-нибудь крепкого, но он знал по горькому опыту (и бессонным ночам), что сперва надо что-то закинуть в желудок.

Он сказал:

– Кстати, родители, которые все же пришли на собрание, больше переживали за Интернет, чем за калифорнийские землетрясения. Наверное, потому, что главные зерновые районы пока еще держатся.

– Да, но как долго они продержатся? Я слышала, какой-то ученый на Эн-пи-ар говорил, что Калифорния отслаивается, как старые обои. И в Японии затопило еще один реактор, сегодня днем. Сообщают, что его отключили и все хорошо, но мне что-то не верится.

– Ты циничная женщина.

– Мы живем в циничные времена, Марти. – Она замялась. – Кто-то считает, что близится конец света. И не только религиозные психи. Уже не только. Это тебе говорит действительный член Бригады Самоубийц в главной городской больнице. Сегодня мы потеряли шестерых, но еще восемнадцать мы вытащили. Преимущественно благодаря «Налоксону». Но… – Она снова понизила голос. – Запасы почти на исходе. Я случайно подслушала, как старший фармацевт говорил, что к концу месяца ничего не останется.

– Это очень хреново, – отозвался Марти, глядя на свой портфель. Все эти задания, которые надо проверить. Все орфографические ошибки, которые надо исправить. Все придаточные предложения, обособленные как попало, все невнятные выводы, которые только и ждут, чтобы их подчеркнули красным. Компьютерные помощники вроде спеллчекера и многочисленных приложений для проверки правописания явно не помогают. Он еще даже не начал проверку работ, а уже чувствовал себя выжатым как лимон. – Слушай, Фели, мне надо заняться делами. Проверить контрольные и сочинения по «Починке стены». – Он представил всю мутотень, с которой ему предстояло разбираться в этих сочинениях, и почувствовал себя стариком.

– Хорошо, – сказала Фелисия. – Я позвонила… просто поболтать.

– Вас понял. – Марти открыл буфет, достал бутылку бурбона, но не стал наливать сразу. Решил дождаться, когда Фели положит трубку, иначе она услышит звук льющейся жидкости и сразу поймет, чем он тут занимается. У жен хорошо развита интуиция; у бывших жен интуиция работает, как высокочувствительный радар.