Читать книгу Всё предельно - Стивен Кинг - Страница 4

«ДОСКА ЗАКАЗОВ ДИНКИ». Еще одна дополнительная льгота. Я записываю все, что мне может понадобиться на неделю, и получаю заказанное (за исключением эротических журналов, как я уже говорил). Может, когда-нибудь мне это и надоест, но пока у меня такое ощущение, будто Санта Клаус приходит ко мне круглый год. В основном я записываю продукты, как другие на грифельной доске в кухне, но не только.

Я могу заказать, к примеру, «Новый видеофильм с Брюсом Уиллисом» или «Новый CD „Уизер“»[2], раз уж об этом зашла речь. Как-то в пятницу после кино я зашел в «Тунс Кспресс» (я всегда хожу в кино по пятницам, во второй половине дня, даже если фильм не особо интересный, потому что в это время приходят уборщики), чтобы убить время: шел дождь и не хотелось месить грязь в парке. Пока разглядывал новые поступления, один подросток спросил продавца насчет нового диска «Уизер». Продавец ответил, что его привезут дней через десять, а то и позже, но у меня он лежал в следующую пятницу.

Вот я и говорю, дополнительные льготы.

Если я пишу на «ДОСКЕ» «спортивная рубашка», сие означает, что по возвращении домой в пятницу вечером меня она будет ждать, всегда в приятных моему глазу серых тонах. Если я пишу «чинос» – получаю брюки. Все вещи из «Гэпа»[3], куда я сам пошел бы за покупками, если бы мне все не приносили. Если я хочу какой-то определенный лосьон после бритья или одеколон, пишу название на «ДОСКЕ ЗАКАЗОВ ДИНКИ», и он стоит на полочке в ванной, когда я заглядываю туда. Я не хожу на свидания, но жить не могу без одеколонов. Ничего не поделаешь.

Сейчас, готов спорить, вы посмеетесь. Однажды я написал на «ДОСКЕ»: «Картина Рембрандта». Провел вторую половину дня сначала в кино, потом в парке, наблюдая, как парочки обнимаются и целуются, а собаки гоняются за «фрисби», думая, как предельно это будет, если уборщики действительно принесут мне картину Рембрандта. Представляете, подлинник старого мастера на стене дома в районе Сансет-Кнолл города Коламбия-Сити. Как же предельно, а?

Когда пришел домой, мой Рембрандт висел на стене, над диваном, где раньше были бархатные клоуны. Мое сердце билось с частотой в двести ударов в минуту, когда я пересекал комнату. Только подойдя ближе, я понял, что это копия… вы понимаете, репродукция. Я, конечно, разочаровался, но не сильно. Все равно это был Рембрандт, пусть и не подлинник.

В другой раз я написал «Фотография Николь Кидман с автографом». Я думаю, она – самая красивая актриса из ныне здравствующих, я просто тащусь от нее, так она меня возбуждает. И когда пришел домой, ее фотография украшала дверцу холодильника, прижатая двумя магнитами. На ней было одно из платьев, в которых она снималась в «Мулен Руж». И на этот раз я получил подлинник. Я это знаю, потому что внизу тянулась надпись: «Динки Эрншоу с любовью и поцелуями от Николь».

Вот такие дела. Круто.

И вот что я хочу тебе сказать, приятель: если бы я работал на совесть и действительно этого захотел, на стене моей гостиной мог появиться подлинник Рембрандта. На такой работе путь только один – от малого к большему. Но именно это и пугает больше всего.