Читать книгу Безнадега - Стивен Кинг - Страница 21

Дэвид Карвер увидел патрон, когда женщина в вылинявших джинсах и синей футболке все-таки сдалась, вжалась спиной в прутья решетки камеры для пьяных и локтями прикрыла грудь. Коп отодвинул стол, чтобы подойти к ней.

Не трогай, сынок, сказал Дэвиду седовласый мужчина после того, как женщина отбросила двустволку и она, заскользив по деревянному полу, замерла у решетки их камеры. Она разряжена, пусть себе лежит.

Дэвид послушался старика, но, помимо ружья, увидел и патрон, который подкатился к самому левому вертикальному пруту решетки. Толстый зеленый ружейный патрон, один из тех, что разлетелись в разные стороны после того, как безумный коп начал размазывать эту женщину, Мэри, по решетке спинкой кресла, чтобы заставить ее бросить ружье.

Старик дал Дэвиду дельный совет, хватать ружье не имело смысла. Даже в том случае, если бы одновременно он смог схватить и патрон. Коп не только большой, высокий, как баскетболист, и широкий, как футболист, но и очень проворный. Он бы набросился на Дэвида, который никогда в жизни не держал в руках ружья, прежде чем тот понял бы, куда вставлять патрон. Но если у него появится шанс подобрать патрон… тогда… кто знает, вдруг это пригодится?

– Ты можешь идти? – спрашивал коп женщину, которую звали Мэри, подчеркнуто участливым тоном. – Ничего не сломано?

– Какая тебе разница? – Ее голос дрожал, но Дэвид чувствовал, что дрожать его заставляет ярость, а не страх. – Убей меня, если хочешь, и покончим с этим.

Дэвид искоса глянул на старика, с которым делил камеру, чтобы понять, заметил ли тот патрон. Вроде бы нет, хотя старик наконец-то покинул койку и подошел к решетке.

Вместо того, чтобы кричать на женщину, которая очень старалась снести ему полголовы и которую он едва не размазал по решетке, коп обнял Мэри. Совсем как близкую подругу. Этот жест искренней привязанности удивил Дэвида больше, чем все то насилие, что вершилось у него на глазах.

– Я не собираюсь убивать тебя, Мэри!

Коп огляделся, как бы спрашивая трех оставшихся в живых Карверов и седовласого старика, могут ли они поверить этой чокнутой даме. Его ярко-серые глаза встретились с синими глазами Дэвида, и мальчик непроизвольно отступил на шаг. Нахлынувшая волна ужаса разом лишила его сил. И он почувствовал себя уязвимым. Более уязвимым, чем раньше, хотя он и не мог объяснить почему. Почувствовал, и все.

Глаза копа были пусты. Настолько пусты, словно он потерял сознание, а глаза при этом остались открытыми. Они напомнили Дэвиду его друга Брайена и визит к нему в больничную палату в ноябре прошлого года. Однако глаза копа отличались от глаз Брайена: в них отсутствовало сознание, но появилось что-то другое. Дэвид не знал, что именно, не понимал, как могут глаза выглядеть одновременно пустыми и непустыми. Он мог лишь сказать, что таких глаз, как у копа, видеть ему еще не доводилось.

Коп вновь посмотрел на Мэри.

– Господи, да нет же! – воскликнул он, всем своим видом показывая, что не может взять в толк, откуда у нее появились такие мысли. – Зачем мне убивать тебя, когда начинается самое интересное!

Он сунул руку в правый карман, достал связку ключей и выбрал один, совсем непохожий на ключ: квадратный, с черной поперечной полосой. Совсем как карточка-ключ в отеле. Коп вставил его в замок большой камеры и открыл дверь:

– Заходи, Мэри. Будь как дома.

Женщина словно и не услышала его, она смотрела на родителей Дэвида. Те стояли бок о бок у решетки маленькой камеры, напротив той, что занимали Дэвид и седой мистер Молчун.

– Этот человек… этот маньяк… убил моего мужа. Положил… – У нее перехватило дыхание, она шумно сглотнула, а здоровяк коп умильно смотрел на нее, как бы говоря: Давай же, Мэри, выговорись, тебе сразу полегчает. – Положил руку ему на плечо, так же, как только что положил мне, а потом четыре раза выстрелил в него.

– Он убил нашу маленькую девочку, – ответила ей Эллен Карвер, и на мгновение Дэвиду показалось, что его мать потеряла чувство реальности, что она и эта женщина, Мэри, забывшись, затеяли игру «А что вы на это скажете?». И сейчас Мэри ответит, он, мол, убил нашу собаку, а мама…

– Мы этого не знаем, – подал голос отец Дэвида. Выглядел он ужасно. Лицо распухшее, в крови, как у боксера-тяжеловеса, которого мутузили все двенадцать раундов. – Не знаем наверняка.

Он посмотрел на копа, и его изуродованное лицо осветила надежда, но коп не удостоил его даже взглядом. Для него существовала только Мэри.

– Хватит болтать. – Тон как у самого доброго в мире дедушки. – На место, Мэри-крошка. В золоченую клетку, мой маленький синеглазый попугайчик.

– Или что? Ты меня убьешь?

– Я уже сказал, что нет, – все тот же дедушкин голос, – но ты не должна забывать, что в нашем мире смерть не самое страшное. – Тон не менялся, но теперь женщина взирала на него как кролик на удава. – Я могу причинить тебе боль, такую боль, что ты будешь молить меня о смерти. Ты ведь мне веришь?

Какое-то мгновение она еще смотрела на него, потом оторвала взгляд, так, во всяком случае, показалось Дэвиду с двадцати разделявших их ярдов, оторвала, как отрывают клейкую ленту от коробки, и вошла в камеру. По телу женщины пробежала дрожь, а когда коп захлопнул за ней дверь, мужество покинуло ее. Она упала на одну из четырех коек у дальней стены, закрыла лицо руками и разрыдалась. Коп, наклонив голову, наблюдал за ней. Дэвид воспользовался моментом, чтобы взглянуть на патрон, успел подумать, а не поднять ли его. Но тут коп вскинул голову, в некотором недоумении огляделся, словно выйдя из транса, отвернулся от рыдающей женщины и направился к Дэвиду.

Седой мужчина тут же отпрянул от решетки и пятился до тех пор, пока не ударился о край койки. Ноги его согнулись, он сел и тут же закрыл руками глаза. Прежде Дэвиду казалось, будто это жест отчаяния. Теперь он понял, что мужчина панически боится взгляда копа и делает все, что в его силах, лишь бы не встретиться с ним глазами.

– Как дела, Том? – спросил коп сидящего на койке мужчину. – Еще дышим, старина?

Мистер Седые Волосы от голоса копа сжался в комок, но рук от лица не убрал. Коп еще мгновение смотрел на него, потом медленно перевел свои серые глаза на Дэвида. И Дэвид почувствовал, что не в силах отвести взгляд. Теперь его глаза не могли двинуться ни вправо, ни влево. Но этим дело не ограничилось. Он словно услышал зов.

– Развлекаемся, Дэвид? – спросил светловолосый здоровяк коп. Глаза его становились все больше, превращаясь в ярко-серые, светящиеся изнутри шары. – Заполняешь промежуток? Око за око?

– Я… – пискнул Дэвид, потом облизал губы и попробовал еще раз: – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Неужели? Я в этом сомневаюсь. Потому что вижу… – Коп поднес руку к уголку рта, коснулся его и опустил руку. На лице копа отразилось искреннее изумление. – Я не знаю, что я вижу. Это вопрос, да, сэр, это вопрос. Кто ты, мальчик?

Дэвид посмотрел на отца с матерью и быстро отвел взгляд, такой ужас прочитал он на их лицах. Они решили, что коп собирается убить его, как убил Пирожка и мужа Мэри.

Дэвид вновь встретился взглядом с копом.

– Я Дэвид Карвер. Живу в доме двести сорок восемь на Тополиной улице. В Уэнтуорте, штат Огайо.

– Да, я уверен, что это правда, но кто сотворил тебя? Не можешь ли ты сказать мне, маленький Дэйв, кто сотворил тебя? Тэк?

Он не читает мои мысли, подумал Дэвид, но, судя по всему, может прочитать. Если захочет.

Взрослый, наверное, выругал бы себя за то, что в голову лезут такие глупости, не поддался бы паранойе. Именно этого коп и добивается, чтобы я решил, будто он может читать мои мысли – вот к какому выводу пришел бы взрослый. Но одиннадцатилетний Дэвид оставался ребенком. Пусть и не обычным ребенком, каким был до ноября прошлого года. С тех пор в нем произошли серьезные изменения. И теперь он надеялся, что эти изменения позволят ему справиться с тем, что он видел перед собой, что чувствовал.

Коп тем временем, прищурившись, пристально смотрел на него.

– Я полагаю, меня сотворили мама и папа, – ответил Дэвид. – Так ведь всегда случается.

– Мальчик, который понимает птиц и пчел! Великолепно! Так как насчет другого моего вопроса, Солдат, развлекаешься?

– Вы убили мою сестру, так что не задавайте глупых вопросов.

– Сынок, не провоцируй его, – пронзительно, испуганно закричал Ральф. Дэвид не сразу признал голос отца.

– Я далеко не глуп. – Коп нагнулся к Дэвиду. Зрачки его находились в постоянном движении. Дэвида начало мутить, но он все равно не мог оторвать от них глаз. – У меня есть недостатки, но глупость в их число не входит. Я много чего знаю, Солдат. Очень много.

– Оставь его в покое! – воскликнула мать Дэвида. Мальчик ее не видел, Эллен заслонял коп. – Разве мало того, что ты уже наделал? Если ты тронешь его, я тебя убью!

Коп пропустил ее слова мимо ушей. Он поднес указательные пальцы к нижним векам и оттянул их, отчего глаза словно вылезли из орбит.

– У меня орлиные глаза, Дэвид, и эти глаза издалека видят истину. Можешь мне поверить. Орлиные глаза, да, сэр. – Коп продолжал смотреть на Дэвида через решетку, словно одиннадцатилетний мальчик загипнотизировал его.

– Ты та еще штучка, так ведь? – выдохнул коп. – Действительно, та еще штучка. Да, думаю, это так.

Думай о чем хочешь, только не читай мои мысли насчет ружейного патрона.

Зрачки копа расширились, и Дэвид решил, что именно эти мысли коп сейчас считывает из его головы, словно расшифровывает кодированное радиосообщение. Но тут снаружи донесся вой койота, и коп повернул голову. Возникшая между ним и мальчиком связь, возможно, телепатическая, а возможно, основанная на страхе и гипнозе, разорвалась.

Коп наклонился, чтобы поднять ружье. Дэвид замер в уверенности, что сейчас тот увидит лежащий справа от него патрон, но коп даже не взглянул в его направлении. Он выпрямился и переломил двустволку пополам. Стволы легли на его предплечье, словно послушное, выдрессированное животное.

– Не уходи, Дэвид. – Коп говорил доверительным, дружеским голосом. – Нам есть что обсудить. Этого разговора я буду ждать с нетерпением, поверь мне, но сейчас у меня есть другие дела.

Он направился к середине комнаты, по пути подбирая патроны. Первые два загнал в стволы, остальные рассовал по карманам. Больше Дэвид ждать не мог. Мальчик наклонился, протянул руку между прутьев, схватил толстый зеленый цилиндр и сунул в карман джинсов. Женщина, которую звали Мэри, этого не видела, она все еще лежала на койке, уткнувшись лицом в руки. Родители тоже не видели, они стояли у решетки, обняв друг друга за плечи, не в силах оторвать глаз от гиганта в хаки. Дэвид повернулся. Старый мистер Седые Волосы, Том, сидел, закрыв руками лицо. Может, он тоже ничего не видел? Но нет, свои водянистые глаза, прикрывая их пальцами, Том держал открытыми, поэтому скорее всего маневр Дэвида от него не укрылся. Впрочем, мальчик все равно уже не мог вернуть патрон на прежнее место. Не сводя глаз с мужчины, которого коп назвал Томом, Дэвид поднес палец к губам, призывая мистера Седые Волосы к молчанию. Старый Том никак не показал, что понял мальчика. Его глаза, заточенные в отдельную темницу, таращились сквозь решетку пальцев.

Коп, убивший Пирожка, поднял с пола последний патрон, заглянул под стол, поднялся и вернул стволы в исходное положение. Дэвид пристально наблюдал за ним, пытаясь понять, считает ли коп подобранные патроны. Коп постоял, наклонив голову, потом повернулся и зашагал к камере Дэвида. У мальчика душа ушла в пятки.

Несколько мгновений коп стоял перед решеткой, глядя на мальчика.

Он пытается залезть в мои мозги, как взломщик в чужой дом, подумал Дэвид.

– Ты размышляешь о Боге? – спросил коп. – Не утруждай себя. Владения Господа заканчиваются у Индиан-Спрингс, и даже раздвоенное копыто господина Сатаны не ступало севернее Топопаха. В Безнадеге, мой милый, Бога нет. Здесь можно найти только де лаш.

На том разговор и оборвался. Коп вышел из комнаты с ружьем под мышкой. Не меньше пяти секунд тишину нарушали лишь приглушенные рыдания женщины по имени Мэри. Дэвид смотрел на родителей, они – на него. Ральф и Эллен все еще стояли обнявшись. Глядя на них, Дэвид представил себе, как они, должно быть, выглядели, когда были маленькими детьми, задолго до того, как встретились в университете Огайо, и это перепугало его сверх всякой меры. Уж лучше бы он застал их голыми и трахающимися. Дэвид хотел нарушить молчание, но не знал, что сказать.

Внезапно коп вновь появился в комнате. Ему пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о дверной косяк. На его лице играла безумная улыбка, заставившая Дэвида вспомнить о Гарфилде, коте из комиксов. Кот точно так же улыбался, готовясь к очередной проказе. И тут зазвонил висевший на стене телефон. Коп схватил трубку, поднес ее к уху, заорал в микрофон:

– Бюро обслуживания! Пошлите мне наверх комнату! – бросил трубку на рычаг и все с той же безумной гарфилдовской улыбкой повернулся к своим пленникам. – Старая шутка Джерри Льюиса[30]. Американские критики не понимают Джерри, а вот во Франции он пользуется колоссальным успехом. Я имею в виду, пользуется успехом как жеребец. – Он посмотрел на Дэвида. – Во Франции тоже нет Бога, Солдат. Поверь мне. Только чинзано, улитки и женщины, которые не бреют подмышки.

Коп оглядел остальных пленников, и его улыбка исчезла.

– Вы, люди, должны сидеть за решеткой. Я знаю, вы меня боитесь, может, это и правильно, что боитесь, но вы посажены не без причины, поверьте мне. На много миль вокруг это единственное безопасное место. Здесь действуют силы, о существовании которых вам не стоит и думать. А когда наступит ночь… – Коп вновь оглядел их и печально покачал головой, показывая, что тут лучше промолчать.

Ты лжешь, ты лжец, подумал Дэвид… но тут из открытого окна на лестнице опять донесся вой, заставивший его засомневаться: а вдруг коп говорит правду?

– В любом случае, – продолжал коп, – замки тут хорошие, решетки крепкие. Строили камеры в расчете на шахтеров, а их природа силой не обделила, поэтому на побег не рассчитывайте. Если у вас возникла такая мысль, отправьте ее куда подальше. Вы можете со мной не согласиться, но другого вам не дано. Поверьте мне, если сумеете выбраться из камер, вам же будет хуже. – И он ушел, на этот раз действительно ушел: Дэвид услышал, как прогрохотали по ступеням его сапоги, сотрясая все здание.

Мальчик постоял в нерешительности, зная, что он сейчас должен сделать, просто обязан сделать, но он не хотел этого делать на глазах у родителей. Однако разве у него был выбор? И насчет копа он не ошибся. Здоровяк не мог читать его мысли, словно газету, но что-то он улавливал… к примеру, о Боге. Может, это и к лучшему. Пусть коп знает о Боге, но не о патроне.

Дэвид повернулся и направился к койке. Он чувствовал, как патрон оттягивает карман. Словно золотой слиток.

Нет, патрон опаснее золота. Пожалуй, лучше сравнить его с куском чего-то радиоактивного.

Дэвид постоял перед койкой, лицом к стене, потом медленно, очень медленно опустился на колени. Сложил руки на грубом шерстяном одеяле и коснулся их лбом.

– Дэвид, что с тобой? – закричала мать. – Дэвид!

– С ним все в порядке, – ответил отец, и Дэвид улыбнулся, закрывая глаза.

– Что значит все в порядке? – не унималась Эллен. – Посмотри на него, он упал, потерял сознание! Дэвид!

Голоса затихали, таяли вдали, но, прежде чем они пропали, Дэвид услышал слова отца: «Он не потерял сознание. Он молится».

В Безнадеге нет Бога. Что ж, давайте разберемся.

И Дэвид отключился. Его больше не волновало, что могут подумать родители, не тревожило то, видел ли мистер Седые Волосы, как он прикарманил патрон, и скажет ли он об этом копу-чудовищу. Дэвид не горевал о смерти младшей сестренки, которая за свою короткую жизнь мухи не обидела и не заслужила такой жуткой смерти. Собственно, он даже покинул свое тело. И оказался в кромешной тьме, слепой, но не глухой. Оказался во тьме, вслушиваясь в голос своего Бога.