Читать книгу Воспламеняющая - Стивен Кинг, Клайв Баркер, Stephen King - Страница 32

– С кем я говорю?

– Орв Джеймисон, сэр.

– Вы их взяли, Джеймисон?

– Еще нет, сэр, но мы наткнулись на кое-что интересное в аэропорту.

– Что именно?

– Все телефоны-автоматы пусты, сэр. И в некоторых будках мы нашли на полу четвертаки и десятицентовики.

– Телефоны вскрыты?

– Нет, сэр. Поэтому я вам и звоню. Они не вскрыты, просто пустые. Телефонная компания в бешенстве.

– Понятно, Джеймисон.

– Это ускорит поиски. Мы подумали, что этот парень, возможно, спрятал девочку, а в мотеле зарегистрировался в одиночку. Но все равно, нам нужен мужчина, который расплачивался мелочью.

– Если они в мотеле, а не в каком-нибудь пустующем летнем лагере.

– Да, сэр.

– Продолжайте, Оу-Джей.

– Да, сэр. Благодарю, сэр. – Агент явно обрадовался, что Кэп вспомнил его прозвище.

Кэп положил трубку. Минут пять сидел, прикрыв глаза, в глубоком раздумье. Мягкий осенний свет вливался в панорамное окно, освещал и согревал кабинет. Потом Кэп наклонился и нажал клавишу аппарата внутренней связи.

– Джон Рейнберд пришел?

– Он здесь, Кэп.

– Дай мне пять минут, а потом пригласи его. Сейчас я хочу поговорить с Норвиллом Бейтсом из служебной зоны. Он там главный до приезда Эла.

– Да, сэр. – В голосе Рейчел звучало сомнение. – Но говорить придется по открытой линии. По рации. Не очень на…

– Ничего, сойдет, – нетерпеливо ответил он.

На соединение ушло две минуты. Потом послышался голос Бейтса, тонкий и срывающийся. Кэпу Бейтс нравился – без богатого воображения, но упорный и работящий. Именно такой человек, по мнению Кэпа, и требовался, чтобы руководить операцией, пока Эл Штайновиц в пути. Норвилл доложил, что они расширяют зону поисков, охватывая соседние города: Оуквилл, Тремонт, Мессалонсетт, Гастингс-Глен, Лутон.

– Хорошо, Норвилл, действуйте в том же духе, – похвалил его Кэп и подумал о словах Уэнлесса: Вы заставляете его переобучать девочку. Подумал о словах Джеймисона насчет выпотрошенных телефонов-автоматов. Макги этого сделать не мог. Это сделала девочка. А потом еще и сожгла ботинки солдата, возможно, случайно. Уэнлесс порадовался бы, узнав, что Кэп все-таки намеревался отчасти воспользоваться его советом. Старый говнюк в это утро был удивительно красноречив.

– Ситуация изменилась. К большому парню примените крайние меры. Радикальные меры. Ты меня понял?

– Радикальные меры, – бесстрастно ответил Норвилл. – Да, сэр.

– Очень хорошо, Норвилл, – мягко сказал Кэп, положил трубку и стал ждать прихода Рейнберда.

Мгновением позже дверь открылась, и на пороге возник он сам, во всей своей красе. Рейнберд обладал врожденной легкостью движений, этот полукровка-чероки, и если ты смотрел на стол, читая или отвечая на письмо, то нипочем бы не догадался, что в кабинете есть кто-то еще. Кэп знал, насколько редкое это качество. Большинство людей сразу чувствуют присутствие другого человека. Уэнлесс однажды назвал эту особенность не шестым чувством, а глубинным знанием, рожденным от бесконечно малого потока информации, поступающей от остальных пяти чувств. Но с Рейнбердом оно не помогало. Ни одна из тончайших сенсорных растяжек не рвалась, даже не начинала вибрировать. Эл Штайновиц, когда однажды они пили портвейн в гостиной Кэпа, дал Рейнберду необычную характеристику: «Он единственный знакомый мне человек, который при ходьбе не толкает перед собой воздух». Кэпа радовало, что Рейнберд на их стороне: из всех людей, с кем сталкивала его судьба, он панически боялся только Рейнберда.

Рейнберд был троллем, орком, балрогом в образе человека. Рост под семь футов. Блестящие черные волосы туго стянуты в конский хвост. Десять лет назад, во время его второй командировки во Вьетнам, перед ним взорвалась осколочная противопехотная мина, и теперь его лицо представляло собой сплошные шрамы и рубцовую ткань. На месте левого глаза зияла дыра. Он не прибегал к помощи пластических хирургов и не вставлял стеклянный протез, говоря, что в счастливой стране вечной охоты, куда он попадет, уйдя из этого мира, его попросят показать боевые шрамы. Когда он это говорил, собеседник не знал, верить ему или нет, серьезен ли Рейнберд или по каким-то причинам вешает лапшу на уши.

Все эти годы Рейнберд был первоклассным агентом: отчасти потому, что никак не выглядел агентом секретной службы, но в основном благодаря цепкому, невероятно острому уму, скрывавшемуся под этим чудовищным лицом-маской. Он свободно говорил на четырех языках, понимал еще три. Проходил курс обучения во сне русскому языку. Говорил низким, благозвучным голосом интеллигентного человека.

– Добрый день, Кэп.

– Уже день? – удивленно переспросил Кэп.

Рейнберд улыбнулся, продемонстрировав полный набор идеально белых зубов. Акульих, подумал Кэп.

– Полдень миновал четырнадцать минут назад. Я купил электронные часы «Сейко» на черном рынке в Венеции. Завораживает. Маленькие черные цифры, которые постоянно меняются. Великое достижение технического прогресса. Я часто думаю, Кэп, что мы сражались во Вьетнаме не для того, чтобы победить, а чтобы двигать вперед технический прогресс. Мы сражались, чтобы создать дешевую электронику: наручные часы, домашнюю игру «Пинг-понг», в которую можно сыграть на телевизоре, карманный калькулятор. Я смотрю на свои новые часы в ночной тьме. И они говорят мне, насколько я ближе к смерти, секунда за секундой. Это хорошие новости.

– Присядь, старина, – предложил Кэп. Как и всегда при разговоре с Рейнбердом, во рту у него пересохло, и приходилось контролировать пальцы, которые стремились сплестись и завязаться узлом на полированной поверхности стола. При этом Кэп полагал, что Рейнберд относится к нему крайне благожелательно… если Рейнберду вообще мог кто-то нравиться.

Рейнберд, одетый в старые синие джинсы и вылинявшую рубашку из «шамбре», сел.

– Как Венеция? – спросил Кэп.

– Тонет, – ответил Рейнберд.

– У меня есть для тебя работа, если, конечно, хочешь. Она небольшая, но может повлечь за собой задание, которое ты найдешь более интересным.

– Слушаю вас.

– Только на добровольной основе, – добавил Кэп. – Ты по-прежнему в отпуске.

– Слушаю вас, – повторил Рейнберд, и Кэп все ему изложил.

Разговор занял пятнадцать минут, но Кэпу показалось, что не меньше часа. Когда здоровяк индеец ушел, Кэп глубоко вздохнул. Уэнлесс и Рейнберд в одно утро – это перебор. Однако утро закончилось, многое сделано, и кто знал, что могла принести вторая половина дня? Он позвонил Рейчел.

– Да, Кэп?

– Я поем в кабинете, дорогая. Тебя не затруднит принести мне что-нибудь из кафетерия? Что именно, значения не имеет. Все равно. Заранее тебе благодарен.

Наконец-то он остался один. Телефон защищенной линии молчал, набитый микросхемами, чипами памяти и еще бог знает чем. Возможно, когда он зазвонит снова, Альберт или Норвилл сообщат, что операция в Нью-Йорке завершена: девочка схвачена, ее отец мертв. Ему бы хотелось услышать эту отличную новость.

Кэп снова закрыл глаза. Мысли и фразы проплывали в сознании вереницей больших, неторопливых воздушных змеев. Ментальное доминирование. Парни из аналитического центра видели в этом огромный потенциал. Представьте себе такого Макги рядом с Фиделем Кастро или аятоллой Хомейни. Представьте себе этого человека, подошедшего достаточно близко к сочувствующему коммунистам Теду Кеннеди и тихим голосом поведавшего, что самоубийство – идеальный вариант. Представьте себе, как он воздействует на командиров различных коммунистических партизанских движений. Жаль, что придется его потерять. Но… что случилось однажды, может случиться вновь.

Эта маленькая девочка. «Сила, способная расколоть нашу планету надвое, как пулька в тире раскалывает фаянсовую тарелочку», – сказал Уэнлесс. Глупость, конечно. Уэнлесс рехнулся. Словно маленький мальчик из рассказа Д.Г. Лоуренса, тот самый, что мог называть победителей на скачках. «Лот шесть» превратился для Уэнлесса в соляную кислоту, которая прожгла огромные дыры в его здравом смысле. Она маленькая девочка, а не оружие Судного дня. И они должны пообщаться с ней достаточно долго для того, чтобы понять, какая она теперь и какой может стать. Одного этого будет достаточно, чтобы возобновить программу исследований «Лота шесть». А если удастся убедить девочку использовать ее способности на благо страны – тем лучше.

Тем лучше, мысленно повторил Кэп.

Внезапно тишину кабинета разорвал долгий, хриплый крик телефона защищенной линии.

С колотящимся сердцем Кэп схватил трубку.