Читать книгу Дождь в разрезе - Сухбат Афлатуни - Страница 3

После многочисленных обзоров поэзии нулевых у меня сложилось впечатление, что мы присутствуем едва ли не при конце русской поэзии. Но вот вышли номера журналов с единичкой вместо второго нуля, а в них – поэтические подборки, а в подборках – стихи: хорошие, разные, всякие…

Так родилась эта идея – вместо отчетного доклада начать цикл заметок о поэзии нового десятилетия. Не столько о «новинках» – с этим неплохо справляются рецензенты, – сколько о тенденциях; и не столько об авторах – сколько о стихах, эстетике, критике.

О новейшей поэзии, иначе говоря.

Тема и подсказала заглавие.

«Новейшая поэзия есть поэзия действительности, поэзия жизни», – писал Белинский в известной статье о Грибоедове.

Конечно, и поэзию, и действительность мы сегодня воспринимаем и понимаем несколько иначе, чем «неистовый Виссарион». И все же словосочетание поэзия действительности представляется вполне пригодным.

В нулевые началось стремительное наступление действительности на все прежние башни из слоновой кости. В прозе – «новый реализм» и нон-фикшн, в драматургии – «новая драма», в кинематографе – видеоарт… При всей разности этих течений, условности терминологии и неоднозначности результатов, можно говорить о неком общем векторе: попытке пробуравить слой «классических образцов» и паразитирующих на них подобий, подобий подобий, симулякров.

В поэзии ситуация сложнее.

Претензий на новизну вроде бы достаточно. На прорыв к действительности…

Речь идет не об отражении действительности – словно она, действительность, есть что-то данное, определенное, и только ждет не дождется, когда ее «отразят». Речь – о воле к прорыву, о воле к выходу из тех сумерек «литературности», филологичности, «поэтичности», в которые погружают себя поэты.

Первый очерк как раз об этом.

О выходе из Пещеры.