Читать книгу Сказки для взрослых - Света Великанова - Страница 8

Переполняемая счастьем, я распахнула руки и обняла мир крепко-крепко, чтобы не только телом, но и душой прильнуть к мощному телу самолета и единой стальной птицей взмыть в небо. Сверкающая серебром, моя подруга и помощница набирала высоту, накрепко связывая людей ремнями с мягкими креслами, в которые пальцами вдавливались страх перед полетом и надежда на тех, кто ждал на земле. У меня оставалось всего два часа оторванности от суеты плюс пятьсот бесконечных шагов до встречи с тобой в аэропорту города С.

Изначально это была моя идея – шутка. Позавтракать и поужинать по разным концам Земли, а пообедать в День Святого Валентина вместе. Превратив на этот день ТЫ+Я в долгожданное МЫ. Я еще смеялась в телефонную трубку, но уже пекла праздничное печенье и, стараясь не шуметь, стирала свои шелковые чулочки и другие нежные немыслимые штучки в умывальнике. Изящно занося свой идеально выверенный образ женщины-мечты в самолет, я оставила тебе телефонное сообщение о времени прибытия твоего счастья к месту долгожданной встречи. Конечно, только мне могло прийти в голову сказку сделать былью, а заодно и этот день незабываемым. Я летела.

Сорока минут тебе хватит, чтобы доехать до аэропорта, пятнадцать, чтобы выбрать цветы и шоколад, и еще десять… Если мне очень-очень-очень повезет. Чтобы купить обручальное кольцо… Шутка, конечно, но ведь кто-то просит руку и сердце в дни официальных праздников. Когда мы с самолетом снижали высоту, я пронзительным взглядом сквозь крышу аэропорта пыталась разглядеть твою фигуру с неба. Понятно, что мои глаза так и не сумели пробиться через бетон. День святого Валентина. Спорить на тему «Празднуют – не празднуют» у меня нет ни желания, ни времени. Те, кто празднуют – живут в невесомой реальности, забираясь все выше и выше каждый день. А кто-то больно разбивается в тот момент, когда вера в чудо заканчивается. Вернее, пара теряет баланс, ибо для полета нужно не меньше двух крыльев и пара сердец.

В красном платье, не видя никого и ничего перед собой, я летела к тебе навстречу, все дальше и дальше отрываясь от своей стальной птицы. В толпе встречающих тебя не было. Пока. И это была чудесная возможность в беспощадном свете дамской комнаты поправить все, что сползло и съехало, восстановить на должную высоту все резинки, подрисовать все контуры и показать язык прожитым в одиночестве годам. С этого дня начинается отсчет непривычного для моего понимания счастливого времени вместе. Я не буду говорить, что когда я вышла к встречающим и опять тебя не нашла – то я удивилась. Нет. Я даже присела на ближайшую скамейку, чтобы мое «неудивление» не обернулось падением в обморок или еще какой-нибудь глупостью. Твое отсутствие было определено сознательным выбором, а вернее, осознанным уходом. Восстановив дыхание, я стала набирать все твои телефоны. Автоответчики были на редкость холодны и неприветливы. Между временем прилета и отлета на моих билетах было шесть часов. Полная ерунда, если задуматься. Молодой человеческий организм без видимых причин за такое время не сможет ни умереть, ни состариться.

Ускользало время – то, счастливое, которое мы бы провели с тобой, оставляя после себя аромат поцелуев и обрывочных фраз. Время, когда с замиранием сердца мы бы слушали друг друга. Время радости. Тогда еще была надежда, что все получится. Беспощадное время, всего-то жалких несколько часов, которые нужно прожить до отлета в нелепом красном платье, под которым кружева, резинки, и бесконечные крючочки, и опять кружева, Глупее меня в аэропорту в День святого Валентина был только рекламный щит с призывом подписаться на полное разграбление своих средств к существованию бессовестными продавцами ненужных продуктов. В зале прибытия тебя не было. Телефон не ответил. Атмосфера праздника медленно оседала вниз. Оставалось все меньше энергии, и шелк красного платья топорщился под гусиной кожей противных сомнений, перерастающих в уверенность. Причин, по которым ты не приехал и не снимал трубку, могло быть несколько, но ни одна из них значения уже не имела. Нужно было перестать думать о том, что с нами уже произошло, и решить, как мне жить дальше. Спокойно и прямо сейчас убедить нервно пульсирующее сердце, что для него есть хотя бы одна причина биться дальше. На каждый день и каждый час поверить, что твое внезапное исчезновение осталось навсегда логичным и единственно правильным решением в наших запутанных отношениях. Слово «внезапное» я использовала исключительно для успокоения, ибо уже много месяцев я закрывала глаза, стараясь не замечать очевидное. Очевидное стало неотвратимым сегодня. Твое отсутствие заменило нам болезненный и долгий путь разрыва. Платье на мне из красного превратилось в черно-белое… Мир предательски перекрасился, и словно злой волшебник, прикасаясь к тому, что было рядом, стирал краски, оставляя окружение в неприглядной наготе. Когда любят – крепко держат тебя руками, не разорвать. Но если нет, сколько бы ты ни удерживал чужое – руки устанут, опустятся, и в них останется лишь пустота. Я втягивала слезы внутрь, чтобы не растворить соленым морем нелепое печенья-валентинки, куда вкрутила малюсенькие записочки с милыми шутками. Потом опомнилась и выкинула эту дурь и нелепость в мусор. Когда отчаяние отступило, появилась надежда. И я стала ждать тебя, как те, кто умеет ждать – Пенелопа, например. Ждать затаив дыхание, стараясь даже не моргнуть, чтобы не пропустить появившегося вдалеке ТЕБЯ. Моментально успеть поменять выражение на лице с «Наконец-то и ко мне вернулось сознание» на «О-О-О, ПРИВЕТ, МИЛЫЙ», а затем и на «Вот и я, такая прекрасная». Ты ведь так никого никогда не ждал: лишь на мгновение залетая в туалет, чтобы решительным мазком выправить потекший контур лица и дуновением неоправданного оптимизма осушить мокрый набухающий блеск в глазах, меняющих их голубой цвет на ярко-красный, характерный для образа побежденного вампира. Натянутой струной, словно отретушированная модель с обложки, я сидела пару часов в зале ожидания, пока не устали все мышцы и нервы. Затем я расплылась единым мягким пятном, потерявшим надежду на счастье, чем привлекла сердобольное внимание мужчин, которые этой надежды еще не потеряли, и даже более того, попробовали реальность обретения ее со мной. Веселые соседи отвлекали меня от главного дела моей жизни – ожидания тебя, чем вызывали мое раздражение. Встречаясь с моей агрессией, они сначала удивлялись, а затем они исчезали, переключаясь на более приветливых соседок. Зануды задерживались дольше, ибо их ритм совпадал с моей рассеянностью, и мои ответы невпопад благотворно влияли на их собственные философские идеи и внутренние противоречия.

Но даже у тех, чье терпение было безграничным, самолеты к вылету подавались вовремя.

Через три часа мое тело наладило контакт с моим отсутствующим мозгом резким приказом принять пищу. За бунт было наказано чашкой эспрессо, которая улучшила действительность ровно на десять минут. Потом я окончательно потеряла надежду. Даже на то, чтобы еще раз долететь до того места, где живет твое сердце, и тихо его поцеловать. Я осталась наконец-то сама с собой, став самой собой. Спокойно пообедала, затем надела теплый свитер поверх красных нелепых шелков, навсегда похоронив умопомрачительную талию под шерстяной грубостью. Буднично сняла пятнадцатисантиметровую шпильку с каждой ноги. Уютно свернулась клубочком согласно великому учению йоги. Я уже без всякого интереса наблюдала за людьми из неуютного деревянного кресла. Устав от несовершенства мира, я уснула. Проснулась вовремя, втиснула отекшие ноги с безупречным кровавым маникюром в туфли, которые недовольно уменьшились на два размера за время моего сна. При посадке в самолет отдала на обкусывание корочку своего билета и, приказав себе ни о чем не думать, тупо смотрела на всем протяжении полета кровавые убийства на крошечном экране соседа слева. Кровь на экране лилась рекой, и мое воображение легко подкладывала нужный текст и крики жертв, причем в этот момент мне казалось, что тяжелой смерти заслужили абсолютно все герои фильма. Из самолета я вышла уже свободной, красивой, холодной и недоступной ни для кого женщиной средних лет с правильным режимом дня и питания, без вредных привычек и с твердой решимостью посвятить свою жизнь карьере и благотворительности. Собаку решила взять из приюта.

Когда что-то необычное происходит, мозг резко тормозит и отказывается это понимать, а затем верить. В моем случае не произошло ни того, ни другого. Я побежала сразу! Бежать на высоких каблуках было неудобно, и я не знаю, на какую птицу я была похожа в тот момент – то ли на цаплю, то ли на страуса, – но мои летящие к тебе мысли не смогли ускорить движение моих длинных и тонких ног. Мы все знаем, что время имеет особенность растягиваться именно тогда, когда и минута промедления кажется невыносимой. Я бесконечно долго бежала до того момента, когда безошибочно упала в твои руки, протянутые ко мне из толпы встречающих самолет из города C.