Читать книгу Репортаж без места событий - Светлана Алешина - Страница 3

Прядилин жил в центре города, поэтому нам не пришлось долго петлять по окраинам Тарасова, где все номера домов вообще перепутаны. Дом, который был указан Кряжимским, представлял из себя двухэтажный особняк, построенный несколько десятков лет назад. В городе сохранилось мало таких построек, хотя большинство из них находится именно в центре. Это запущенные строения, принадлежащие городскому фонду. В них, как правило, располагаются коммунальные квартиры, но этот особняк был свежевыбелен и даже отреставрирован. Я заметила табличку сбоку:

«В этом здании с 1943 по 1945 год располагался эвакогоспиталь номер 3546».

Таких табличек по всему городу было натыкано достаточно много, наряду с упоминаниями о том, что в некоторых из них когда-то жили личности, имена которых дошли и до наших дней благодаря их успехам в политике, искусстве, спорте и так далее.

Подъезд, рядом с которым располагалась небольшая стоянка, был единственным, поэтому мы подъехали прямо к нему.

– Вот тебе и раз! – вскрикнула Маринка, выходя из машины. – Домофон!

– Придется обнаружить свое присутствие еще до того, как с глазу на глаз встретимся с Прядилиным, – заметила я и подошла к железной двери подъезда.

На пластмассовой поверхности высвечивались два номера, что говорило о том, что в доме всего две квартиры. Прядилин жил во второй, поэтому я уверенно нажала нижнюю кнопку.

– Кто? – послышался глухой мужской голос.

– Ольга Юрьевна Волокина, – представилась я, намеренно изменив свою фамилию. – Я хотела бы поговорить с Прядилиным Дмитрием Михайловичем.

– По какому вопросу?

– По личному делу! – ответила я, не вдаваясь в подробности о цели моего посещения.

Голос замолчал.

– Ошиблись адресом, – хохотнула Маринка.

– Заходите, – тут же отозвался голос.

Дверь автоматически открылась, и мы с Маринкой прошмыгнули внутрь. Перед нашими глазами возникла широкая лестница, по которой мы и поднялись на второй этаж. Подъезд был больше похож на часть квартиры, так как лестница была покрыта ковром, на окне теснились растения. Чистота этого помещения говорила о том, что в доме живут не бедные, а вполне обеспеченные люди, хотя об этом можно было догадаться уже в тот момент, когда мы подрулили к дому.

По такой лестнице было даже приятно идти, поэтому мы с Маринкой замедлили свой шаг. Стука каблуков не было слышно, так как они утопали в толще ковра. На втором этаже была металлическая дверь с глазком, которая по ширине превосходила даже подъездную. Как только мы подошли к порогу квартиры, она распахнулась.

– Ольга Юрьевна? – уточнил открывший нам мужчина приятной наружности, одетый в дорогой строгий костюм. На ногах его отливали черным блеском вычищенные ботинки.

– Да, – подтвердила я.

– А ваша очаровательная спутница? – поинтересовался мужчина, походя отпустив комплимент Маринке, от которого подруга немного смутилась.

Я представила и Маринку тоже, прибавив к ее звучному имени и отчеству первую пришедшую мне на ум фамилию: Пузатикова. Маринка оскорбилась таким к ней отношением и перестала улыбаться, что было к лучшему. Девушка с такой фамилией в приличном обществе должна помалкивать, а именно это и требовалось от Маринки.

Мужчина же, наоборот, улыбнулся и пропустил нас внутрь. Квартира поразила нас еще больше, чем подъезд. Дмитрий Михайлович жил не только обеспеченно, но даже шикарно. Хотя ничего лишнего в квартире не было. Паркетный пол тихо поскрипывал, когда мы проходили из комнаты в комнату. Прядилин шел впереди нас, поэтому я могла обозревать только его широкую спину. Расположились мы в просторной гостиной, где Дмитрий Михайлович предложил нам занять места в громоздких креслах. Сам он сел на диван, как только мы с Маринкой присели.

– Я вас слушаю, – пригласил он к разговору.

– Я много слышала о вашей коллекции изделий из драгоценных металлов, но сама ни разу ее не видела, – объяснила я, – хотя отчасти занимаюсь тем же.

– Вы тоже коллекционер? – оживился Прядилин и придвинулся немного поближе.

– Пока только начинающий, – умело разыграла я смущение. – Мне, конечно же, еще далеко до вашей коллекции как по количеству, так и по качеству. Да и разбираюсь я пока в предметах искусства не совсем хорошо. Мне в наследство от деда досталась пара ценных вещичек, поэтому я и решила заняться этим.

– Каких вещичек? – заинтересовался Дмитрий Михайлович.

– Несколько золотых браслетов девятнадцатого века, – соврала я. – Серебряные столовые приборы. В общем, ничего ценного с точки зрения искусства.

– В этом-то как раз вы можете ошибаться, – заметил Прядилин. – То, что не интересно искусствоведам сейчас, может быть просто необходимо им завтра. Многие вещи приобретают свою ценность по истечении десятков веков.

– Пока же моя скромная коллекция не вызывает никакого интереса, – с сожалением проговорила я.

– Вы хотели бы узнать ее истинную ценность? – догадался Дмитрий Михайлович о цели моего прихода.

– Нет, – разочаровала я его. – Я хотела бы взглянуть на вашу коллекцию, чтобы понять, по силам ли мне вообще продолжать собирать подобные вещички.

– Если у вас есть желание и огромная сумма денег, то вы достигнете многого, – объяснил собеседник. – Моя же коллекция перстней не настолько велика, как вы думаете.

– Перстней? – удивилась я.

– Да, я коллекционирую только перстни из драгоценных металлов, – сообщил Дмитрий Михайлович. – Как говорится, узкая специализация.

Я немного растерялась, так как совершенно не предполагала, что меня постигнет такое разочарование. То, что Прядилин оказался коллекционером перстней из драгоценных металлов, отводило подозрения от него. В таком случае ему не нужны были ни кубки, ни колье. Но вдруг меня тут же осенило! А если он договорился, что обменяет изделия мастера Куницина заинтересованному лицу на несколько вещичек для пополнения своей коллекции? В таком случае он мог быть очень даже заинтересован в их приобретении.

– У деда когда-то был один перстень, но он обменял его на статуэтку, изготовленную известным русским мастером Кунициным, – продолжила я, намеренно упоминая эту фамилию.

– Я даже не слышал о таком мастере, – удивился Дмитрий Михайлович. – Если можете, то расскажите подробнее.

Как мне показалось, интерес Прядилина был неподдельным, он на самом деле хотел узнать что-то новое, как любой коллекционер.

– Я сама мало знакома с этим мастером, – честно призналась я и рассказала только то, что узнала из разговора с Климачевым.

– Я бы не сказал, что Куницин – популярный мастер, – сделал вывод Дмитрий Михайлович. – Хотя постойте…

Прядилин неожиданно прервался, как будто бы вспомнил нечто интересное, затем с опаской посмотрел на меня, но вскоре успокоился и продолжил разговор.

– Если я не ошибаюсь, то в недавнем ограблении столичной выставки было замешано колье именно этого автора, – сказал он и выжидательно посмотрел на меня.

– В попытке ограбления, – поправила я его. – Колье осталось в музее: сработал второй рубеж сигнализации, и преступникам не удалось совершить задуманное.

Теперь я, в свою очередь, посмотрела с опаской на Дмитрия Михайловича, хотя подозрение в том, что он является заказчиком этой кражи, начало постепенно улетучиваться. Если бы Прядилин был замешан в этом деле, то сам не стал бы упоминать о краже, тем более что он совершенно спокойно слушал меня, когда я рассказывала о Куницине, не проявляя повышенного интереса. То обстоятельство, что он коллекционировал только перстни, тоже не укладывалось в построенные мною предположения до разговора с Дмитрием Михайловичем. Ни Климачев, ни Кряжимский, который всегда очень обстоятельно подходит к любому делу, даже словом не обмолвились о том, что Прядилин имеет такую узкую направленность!

– Вы знаете, Ольга Юрьевна, я где-то около десяти лет назад занимался коллекционированием вообще женских украшений, – продолжил собеседник, как будто бы читая мои мысли. – В одну из поездок в Москву я, конечно же, побывал в художественной галерее, где постоянно демонстрируется выставка этого частного коллекционера. Колье Куницина не было объектом моего пристального внимания, может быть, именно потому, что имя мастера не популярно. Видите, я даже вспомнить его сразу не смог. Но со временем, по совету одного моего товарища, я перешел на коллекционирование перстней и с творчеством Куницина вообще не сталкивался.

– А можно ли взглянуть на вашу коллекцию? – попросила я, хотя, в принципе, не видела в этом никакого смысла – подозрения Прядилина в краже кубка из частной коллекции Климачева не оправдались.

– Вы будете иметь возможность познакомиться с ней буквально через месяц, – объяснил Дмитрий Михайлович. – Я уже снимаю подходящее помещение, где будет выставлено полное собрание. Сейчас же у меня некоторый беспорядок, смотреть на который мне самому-то не очень приятно.

– А где это будет, если не секрет? – поинтересовалась я.

– В выставочном центре Тарасова, – не скрывая, сказал Прядилин. – Приглашаю вас!

– Я обязательно загляну, – пообещала я и тут же попрощалась с Дмитрием Михайловичем.

Он проводил нас до двери своей квартиры, галантно распахнув перед нами двери. Выходя из подъезда, мы с Маринкой столкнулись еще с одним посетителем.

– Дмитрий Михайлович Прядилин здесь проживает? – спросил нас лысенький мужчина небольшого росточка.

– Да, вторая квартира, – ответила я, а Маринка громко закрыла за собой дверь подъезда.

– Спасибо, – пробурчал он себе под нос.

Посетителю ничего не оставалось, как воспользоваться домофоном, чтобы попасть в нужную квартиру.

Мы с Маринкой уселись в машину и уже через несколько минут ехали по другому адресу, к Якушеву Олегу Борисовичу. Я не была уверена в том, что именно он является инициатором ограбления Климачева, а также заказчиком неудавшейся кражи с выставки столичного музея. Настораживало, конечно, что Якушев совсем недавно появился в нашем городе. Но не более того!

Якушев жил на окраине Тарасова, как и было указано у меня в ежедневнике, и найти его дом оказалось несложно. Единственное шестнадцатиэтажное сооружение как раз и оказалось нужным нам домом. Я подрулила к стоянке, заметив у подъезда скопление народа. Престарелые жители подъезда уже начали свое дневное дежурство.

Мы с Маринкой вышли из машины и направились к подъезду, который тоже был единственным в доме. На двери обозначился кодовый замок, что было своеобразным препятствием, которое нам с Маринкой не удалось преодолеть. Подруга наудачу нажала одновременно три цифры, но дверь не поддалась. Зато очень живо на это отреагировали бабушки.

– Вы куда лезете? – закричала одна из них, поражая нас высокой тональностью своего голоса.

– Нам бы попасть к Якушеву Олегу Борисовичу, – объяснила я.

– Зачем? – поинтересовалась еще одна бабуля, наивно надеясь, что я вот так сейчас все ей и выложу.

– Надо, – сказала я коротко и ясно. – Код не подскажете?

– А Олега Борисовича нет дома, – получили мы отказ от еще одной бдительной соседки. – Я видела, он с утра куда-то уходил!

– Уже, может быть, пришел, – предположила одна из старушек.

Она прошла к подъезду и, закрывая спиной кодовый замок, сама нажала неведомые нам цифры. Дверь поддалась, и мы с Маринкой вошли внутрь.

На первом этаже недавно отремонтированного подъезда было всего две квартиры, поэтому мы предположили, что Якушев проживает на одиннадцатом этаже, просчитав его номер. Я смело нажала кнопку лифта, и двери тут же распахнулись перед нами.

Выйдя из кабины на одиннадцатом этаже, мы обнаружили, что интересующий нас номер квартиры отсутствует. На этаже была одна-единственная дверь, на которой был номер «двадцать два», а двадцать первая квартира отсутствовала. Маринка опустилась на этаж ниже и сообщила, что там нужной нам квартиры нет. На двенадцатом этаже было тоже самое.

– Оль, надо позвонить хоть куда-нибудь, – сказала Маринка. – Самостоятельно мы ничего не найдем.

– Остается только двадцать вторая квартира, – сообщила я.

– А, может быть, Якушев проживает в обеих и соединил обе жилплощади, – предположила Маринка.

Я ничего не ответила, а только пожала плечами. Подъезд был отремонтирован, поэтому следов от двери несуществующей квартиры мы не обнаружили. Позвонив в единственную дверь одиннадцатого этажа, мы встали перед глазком, чтобы хозяин мог нас увидеть.

– Кто там? – послышался женский голос.

– Нам Якушева Олега Борисовича, – сообщила я.

Дверь открылась сразу – женщина не стала выяснять, по какому делу мы явились. На пороге стояла высокая особа бальзаковского, как принято говорить, возраста, но вид ее был довольно ухоженный. Женщина была немного полновата, но только в тех местах, где это красило ее. Большие голубые глаза широко распахнуты, но тем не менее не выражали удивления или испуга, напротив, казались несколько игривыми, вероятно, из-за небольшого блеска. Тщательно уложенные волосы гармонично сочетались со всем внешним обликом хозяйки дома. То, что женщина является хозяйкой, я поняла сразу по длинному шелковому халату в форме кимоно.

– Олег Борисович проживает здесь, – сообщила она, когда мы уже оказались в просторной прихожей. – После ремонта многие не могут найти нашу квартиру, хотя догадаться, по-моему, нетрудно – на этаже сделана перепланировка. Мы совместили обе квартиры, поэтому и оставили только одну дверь.

– А Олег Борисович дома? – поинтересовалась я, вспомнив о том, что бабки около подъезда видели его сегодня утром.

– Да, конечно, – обнадежила нас собеседница.

Когда мы разулись, женщина предложила нам тапочки, подобрав подходящие по размеру из стоящей в сторонке обуви.

– Олег! – громко крикнула она, но в квартире по-прежнему была тишина. – Проходите, – успокоила нас хозяйка и пригласила в гостиную, где мы уселись на кресла, стоящие в углу.

– Чай или кофе? – спросила она, как только мы с Маринкой уселись, и, получив ответ, ушла, оставив нас в полном одиночестве.

Я разглядывала обстановку в доме, обратив особое внимание на картины, висящие на стене. Маринка же предпочла подойти поближе и даже потрогала пальцем одну из них – масло по холсту.

– Подлинники, – неожиданно раздался мужской голос рядом, отчего Маринка даже вздрогнула.

Олег Борисович подошел бесшумно, поэтому мы его не заметили. Якушев был совершенно не похож на человека, который коллекционирует вещички из драгоценных металлов. По внешнему виду он скорее напоминал преуспевающего инженера шестидесятых годов, то есть человека, совершенно далекого от искусства. Очки в темной оправе на сморщенном лице, черные густые брови, седые отросшие волосы, тонкие, в ниточку, улыбающиеся губы и длинная морщинистая шея. Я очень внимательно рассмотрела его, обратив внимание даже на простенький костюмчик с претензией на деловой. Эстетически развитый человек, по моему мнению, должен следить за своим внешним видом, как, например, тот же Климачев, хотя и тому недоставало опрятности. Тем не менее Якушев с первого взгляда показался мне человеком неприятным, может быть, потому, что вошел он незаметно и застал Маринку врасплох, а, может, еще и потому, что в душе я, как ни уговаривала себя, принимала его если и не за грабителя, то уж заказчика кражи кубка точно.

– Якушев Олег Борисович! – представился мужчина, несмотря на то, что мы с Маринкой уже догадались, кто он.

– Ольга Юрьевна Волокина, – объявила и я свою фамилию, имя и отчество. – Может быть, мой приход несколько внезапен, но я хотела бы обратиться к вам, как дилетант к профессионалу.

– Я себя профессионалом ни в одном деле не считаю, – поскромничал Якушев.

– Я с недавнего времени занимаюсь коллекционированием предметов из драгоценных металлов, – начала я сразу свое объяснение, чтобы не затягивать нашу беседу, содержание которой я уже обкатала на Прядилине.

– Позвольте не согласиться с вами, Ольга Юрьевна, – сказал Якушев, внимательно дослушав меня до конца. – Каждая вещь имеет свою ценность, только вот величина ее зависит от многих факторов.

– Вот, например, у меня была статуэтка из золота работы малоизвестного автора, которую я впоследствии обменяла, – продолжила я разговор. – Я обменяла ее на столовый прибор, в котором равноценно содержание золота. А оказывается, работы Куницина ценятся гораздо выше!

– Кого? – переспросил Якушев, что насторожило меня.

– Куницина! – четко повторила я.

– А откуда вам известна истинная ценность творений Куницина? – заинтересовался Олег Борисович.

– Вы разве не слышали о попытке кражи колье из выставочного зала московского музея? – напомнила я. – Это колье было изготовлено именно Кунициным, и преступников интересовало только оно.

– Слышал я об этом происшествии, – подтвердил Якушев. – Вот только я не уверен в том, что колье интересовало преступников по той причине, что автором его является Куницин.

– Почему? – вскрикнула Маринка, молчавшая до этого момента.

– Как коллекционер я интересуюсь экспонатами всех музеев, особенно известных, – объяснил Олег Борисович. – Конечно же, колье заинтересовало меня уже потому, что оно вместе с некоторыми другими экспонатами было подарено частному музею одним известным коллекционером, у которого, кстати, несколько десятков лет тому назад и мой дед выкупал какие-то вещички. Вилочиев! Может быть, вы слышали такую фамилию среди коллекционеров?

– Нет, – честно призналась я, а Маринка только отрицательно замотала головой.

– Так вот, самому Вилочиеву колье досталось в подарок от непосредственного его владельца, какого-то русского графа, фамилия которого, к сожалению, неизвестна, – продолжил Олег Борисович. – У этого графа был комплект женских украшений, состоящий из серег и колье из чистого золота работы Куницина.

В какой-то момент я догадалась, к чему ведет Якушев, вспомнив то, о чем рассказывал мне Климачев, поэтому до конца выслушала историю только из вежливости.

– Вы считаете, что колье украдено хозяином серег, чтобы восстановить комплект? – догадалась я, как только Якушев замолчал.

– Да, именно эту версию я считаю разумной, – признался собеседник.

– С другой же стороны, возможна охота именно за работами Куницина, – тут же предположил Якушев. – Значит, работы Куницина стоят гораздо больше, чем я предполагаю. Неплохо было бы иметь у себя в коллекции пару-тройку вещей этого мастера! В крайнем случае, их можно и обменять!

Мы с Маринкой сразу же переглянулись, сочтя это заявления Якушева подозрительным. Сам же Олег Борисович не придал этой фразе никакого значения.

– А на данный момент у вас в коллекции нет работ Куницина? – поинтересовалась я, хотя не надеялась на то, что Олег Борисович честно ответит на мой вопрос.

– Нет! – солгал Якушев.

– А можно ли посмотреть вашу коллекцию? – попросила я.

– Конечно, вот только хранятся у меня все экспонаты не здесь, разумеется, – уклонился Якушев. – Если вам так интересна моя коллекция, можете подъехать на другую мою квартиру, в центре города, где она и хранится.

– А адрес можно у вас узнать?

– Ольга Юрьевна, вы его можете посмотреть во многих периодических изданиях нашего города, – ответил Якушев. – Где-то через месяц я устрою выставку моих экспонатов на своей квартире. Слишком дорога арендная плата, если бы я снимал помещение. Так что через месяц милости прошу вас в мой выставочный зал!

Я поднялась с кресла, чтобы попрощаться с Якушевым. Олег Борисович встал почти одновременно со мной.

– Ольга Юрьевна, а мне бы хотелось посмотреть на вашу коллекцию, – сказал он.

– Она настолько незначительна, где уж мне тягаться с вами… – уклончиво ответила я.

– Качество иногда бывает важнее количества, – заметил Олег Борисович.

– Я вас когда-нибудь приглашу к себе, – пообещала я.

Попрощались мы здесь же, в гостиной, так как Олег Борисович позвал открывшую нам дверь женщину.

– Сонечка, проводи, пожалуйста, девушек, – предложил он хозяйке дома, когда она вошла в гостиную.

– А у меня уже почти готов кофе, – растерянно сказала та.

– Ты, как всегда, опаздываешь, – укорил ее Олег Борисович.

Он еще раз попрощался и вышел из гостиной. Женщина же проводила нас с Маринкой до порога и закрыла за нами дверь.

Усаживались мы в машину под пристальными взглядами старушек перед подъездом, количество которых не только не уменьшилось, но явно стало больше, я ощутила на себе заинтересованные взгляды, но не придала им никакого значения.

– Этот Якушев показался мне подозрительным, – сделала вывод Маринка из нашей встречи с Олегом Борисовичем, едва мы отъехали от его дома.

– Я почти уверена, что он замешан в этом деле, – согласилась я с подругой. – На это указывает многое в его поведении. Мало того, что он знаком с творчеством Куницина, так у него еще хранится одна из его вещей, что он почему-то отрицает.

– А как умело он подкинул свою версию насчет колье, которое пытались украсть с выставки музея, – напомнила Маринка.

– Я бы тоже придерживалась этой версии, если бы не было ограбления Климачева, – напомнила я.

– По-моему, и сотрудники правоохранительных органов придерживаются именно этой версии, – добавила Маринка.

– Откуда ты знаешь? – насторожилась я.

– Сужу по тому, как было преподнесено это событие в печати, да и у нас в «Свидетеле». Везде одна обоснованная версия.

– Кстати, по-моему, расследование поручили нашему давнему другу и сотруднику майору Здоренко, – заметила я.

– Все еще майору?.. – Маринка прыснула от смеха.

– Пока еще, – поправила я ее.

Майор Здоренко был одним из влиятельных начальников городского РУБОПа, хотя влияние его распространялось только в основном на подчиненных. А вот организованная преступность Тарасова почему-то выходила из-под его контроля. Здоренко – натура педантичная и властолюбивая, хотя за несколько лет дружбы с ним нам ни разу не удавалось поругаться по-крупному. Основная тема разногласий – мое семейное положение, впрочем, как и Маринкино. Ему просто не давало покоя то обстоятельство, что две симпатичные незамужние девушки тратят драгоценные свои годы и силы на полоскание грязного белья, – по его мнению, наша работа заключается именно в этом.

Хотя именно благодаря нашей помощи в нескольких делах Здоренко удалось создать себе в РУБОПе репутацию успешного сыскаря – не раз вычисленных и пойманных бандитов я отдавала с потрохами именно Здоренко. Раскрываемость дел по городу росла, за что на него сыпались поощрения, премии, а также приближалось получение очередного звания, а Здоренко не был чужд карьеризма.

– Посмотрим, какой же версии придерживается наш будущий генерал-полковник, – пошутила я и набрала номер рабочего телефона Здоренко, как только припарковала свою «Ладу» у обочины.

– Здоренко слушает, – представился собеседник по-военному четким голосом.

– А Бойкова звонит, – передразнила я его.

– Ольга Юрьевна? Здравствуйте! – радостно закричал он в трубку, сменив свой рабочий тон на человеческий. – Чем обязан?

– Требуется ваша помощь, – сразу же предупредила я собеседника, на что тот довольно крякнул в трубку. – Насколько я помню, именно вам поручили расследование попытки кражи колье с выставки столичного музея?

– Да, – коротко ответил Здоренко после недлинной паузы, во время которой он вспоминал, ведется ли на самом деле под его руководством такое расследование.

– Я решила написать в следующем номере как бы продолжение, – соврала я, хотя на самом деле понимала, что, если нам удастся хоть немного продвинуться в этом расследовании, материал обязательно появится в газете.

– Опять журналистское расследование? – догадался Здоренко.

– Нет! Статья под названием «По горячим следам»!

– Тогда вам лучше взяться за другой материал, например, недавнее убийство одной из девушек, так сказать, по вызову. Успех у обывателя обеспечен, – посоветовал Здоренко и с гордостью добавил: – Преступника нашли уже через несколько часов.

– Спасибо за совет, – поблагодарила я Здоренко. – Но меня интересует именно неудавшаяся попытка кражи колье. Какую версию отрабатывает следствие?

– Тебе ли этого не знать, – укорил меня Здоренко. – То, на что ты намекнула в статье, взято за основу, то есть версия соединить комплект.

– И как? Успешно?

– Не совсем, – признался Здоренко, – но будем работать.

– Удачи вам. – Я попрощалась с собеседником и отключила телефон.

Выехав на полосу движения, я передала наш разговор Маринке.

– И, вообще, Якушев не похож на коллекционера, – сказала Маринка, когда я уже выворачивала на дорогу, которая по указателям вела к поселку, где находился дом Климачева.

– Сейчас к Владимиру Вениаминовичу? – догадалась Маринка.

Я утвердительно кивнула, и остальную часть пути мы ехали молча.