Читать книгу Таблетки от жадности (сборник) - Светлана Алешина - Страница 4
Таблетки от жадности
Глава 4
ОглавлениеМне снился страшный лесной пожар. Стена пламени наступала, могучие деревья вспыхивали точно спички и, в одно мгновение превратившись в ослепительно пылающий факел, как подкошенные валились на землю, разбрасывая вокруг облака искр и дыма. Ветер раздувал огонь, гнал его, разбрасывая во все стороны клубы огня, жара, гари и копоти. Казалось, что горит все вокруг: трава и деревья, сам воздух, земля и небо. Всяческая лесная живность, большая и малая, медведи и лоси, волки и лисы, зайцы, белки, куницы мчались мне навстречу, спасаясь от страшного пожара, не разбирая дороги, забыв, кто из них враги, а кто друзья, в ужасе перед огнем спасая свою жизнь. Толпа зверей едва не сшибала меня с ног.
А я, точно не замечая смертельной опасности, шла навстречу приближающемуся бушующему пламени, направлялась в самое его пекло, сама не зная, зачем и почему. Смертельный ужас охватывал меня, я хотела повернуть, бежать прочь от него, но ноги не слушались, продолжали свое движение вперед. И вот уже стена огня совсем рядом, клубы дыма душат меня, жар опаляет щеки и ресницы. В ужасе я пытаюсь кричать, но крик хриплым стоном замирает в моем пересохшем горле, и новый порыв ветра швыряет шквал огня мне прямо в лицо…
Я проснулась вся в поту, с бешено бьющимся сердцем. И словно в продолжение ночного кошмара обнаружила, что спальня и вправду вся в дыму, и от запаха гари саднит в горле. В ужасе вскочив, я поспешила на кухню.
Эпицентром задымления был, разумеется, духовой шкаф нашей газовой плиты. В сизом дыму я едва разглядела своего супруга в трусах и майке, но с намотанным вокруг головы полотенцем, извлекающего из духовки нечто, что я вначале приняла за мастерски вырезанную руками опытного скульптора из куска черного каменного угля фигурку куриной тушки, уложенной на спину и с торчащими кверху обрубками-окорочками. Сходство было тем более разительным, что куриная тушка была облеплена кристалликами соли, поблескивавшими в желтом свете кухонной лампочки.
Поставив «скульптуру» на стол, Володька поспешил поплотнее закутать нос и рот в полотенце.
– Я вижу, ты занялся вырезанием из каменного угля, – сказала я спросонья, чувствуя, что еще немного, и задохнусь в дыму. – Только не пойму, зачем ты засунул ее в духовку? По-моему, у каменного угля и без того достаточно закопченный вид.
Володька растерянно смотрел то на меня, то на очередное произведение своего кулинарного творчества.
– Слушай, это великолепнейший рецепт куриного жаркого, – сказал Володька. – Мне вчера дали его наши женщины в университете. Представляешь, берешь разделанную курицу, кладешь ее на сковородку, куда предварительно насыпан толстый слой соли. И ставишь это в духовку на медленный огонь. Правда, жарится это довольно долго, нужно сидеть и ждать возле плиты, следить, чтобы не пригорело.
– И ты проследил и заснул за этим ожиданием!
– Не заснул, а просто задумался, – вздохнул Володька.
– А когда очнулся от задумчивости, тут все уже было синим от дыма, правда?
Володька смотрел на меня смущенно и виновато. В то утро мы завтракали на балконе.
* * *
Городская санэпидстанция помещалась в старинном трехэтажном купеческом особняке, домов такого типа сохранилось во множестве в нашем городе. У входа нам с Валерой пришлось все-таки показать наши журналистские удостоверения, внимательно разглядев которые, вахтерша – пожилая и совершенно безобидная на вид женщина – сказала коротко:
– Проходите.
Я в некоторой растерянности оглядела широкую старинную чугунную лестницу, ведущую на второй этаж: а куда, собственно, должны мы были теперь проходить? Мне на помощь пришел Гурьев, спросивший у вахтерши:
– Скажите, а Верейский сейчас здесь?
Вахтерша вытаращила на него глаза.
– Верейский? – переспросила она с каким-то суеверным ужасом. – Вон, посмотрите! – и она указала нам куда-то позади нас.
Обернувшись, мы увидели на противоположной стене портрет Верейского в траурной рамке и извещение о его смерти.
– Гражданская панихида завтра в одиннадцать в здании санэпидстанции, – констатировал Валера Гурьев. – Ну, на это мероприятие ты пойдешь со своим Владимиром Николаевичем. У меня на завтра развлечение поинтереснее намечается.
Я покорно кивнула. То, что Гурьев, несмотря на свою деятельность криминального репортера, боится покойников и терпеть не может похорон, было известно всем на телевидении.
Я снова повернулась к вахтерше.
– Скажите, а побеседовать с кем-нибудь из его коллег можно? – спросила я.
– Ну, с кем из коллег, – задумчиво повторила та. – Сегодня суббота, на месте-то и никого нет. Разве вот только Константин Георгиевич, его начальник. В смысле, начальник пищевого отдела.
– Да-да, – подтвердила я, вспомнив это имя-отчество, произносившееся вчера санитарным врачом. – Константина Георгиевича можно видеть?
– А, ну пройдите, – сказала вахтерша. – Это на втором этаже, с лестницы направо.
И мы с Валерой стали подниматься по лестнице, следуя указанному маршруту.
Повернув с лестницы направо, мы уперлись в тяжелые дубовые двери с табличкой на них: «Пищевой отдел». За дверьми обнаружился достаточно длинный коридор со множеством дверей, ближайшая к нам была приоткрыта, и на ней висела табличка: «Секретарь». Чтобы расспросить про дальнейшую дорогу, мы вошли в эту дверь, и вдруг нос к носу столкнулись с самим Константином Георгиевичем, начальником нашего санитарного врача. На меня он посмотрел ошалелыми глазами, потом отвернулся в сторону и сухо проговорил:
– Вы напрасно пришли, ваш ресторан сегодня закрывается. Вот, я несу постановление об этом на подпись главному санитарному врачу города.
И он, не дожидаясь нашей реакции, вышел, оставив нас стоять столбом посреди комнаты.
Помещение, где мы находились, очевидно, являлось приемной начальника погибшего санитарного врача. В довольно просторной комнате стояли возле стен пара диванов и кресла, напротив входной двери находилась другая, обитая черным дерматином с табличкой: «Маслин Константин Георгиевич, заведующий пищевым отделом».
В приемной, кроме диванов и кресел, мы увидели также стол с установленным на нем компьютером. За столом сидела секретарша, дама бальзаковского возраста, довольно тощая, с неправильными чертами лица. Наверное, санэпидстанция все же не настолько крутая организация, чтобы нанимать секретарш с длинными ногами типа секс-бомба.
– Теплый прием, ничего не скажешь, – саркастически улыбаясь, заметил стоящий рядом со мной Гурьев. – Ласковый такой.
На мгновение секретарша оторвалась от экрана монитора и бросила в нашу сторону короткий, как молния, взгляд.
– Константин Георгиевич сегодня занят, – сказала она, – и принять вас не сможет.
Мне стало дико тоскливо от этих слов. На совещаниях Кошелев, наш шеф, уши прожужжит о том, каким успехом пользуется программа «Женское счастье», сколько народу ее смотрит, каждая женщина, жительница нашей губернии, непременно знает меня в лицо. И вот, пожалуйста: сидит передо мной женщина, вроде неглупая и наверняка смотрящая дома телевизор, однако меня, очевидно, не узнает и вообще к нашему с Валерой присутствию относится достаточно пренебрежительно.
– Слышишь, Ирина, – вновь заговорил Гурьев, – нас здесь, кажется, приняли за работников ресторана.
– Ну конечно! – вторила ему я. – Вчера мы с Павликом и Костей Шиловым как раз провожали санитарного врача домой, когда этот тип подъехал. И он подумал, что мы тоже персонал ресторана.
После этих слов секретарша вдруг оторвалась от монитора и стала пристально вглядываться в мое лицо. Потом она вдруг расплылась в счастливой улыбке.
– Ой, ведь вы же Ирина Лебедева! – проговорила она умильно-слащаво.
– Наконец-то дошло! – процедил сквозь зубы Гурьев. Но секретарша пропустила его ехидство мимо ушей.
– Ой, как здорово! – продолжала она так же умильно. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Скажите, вы про нас репортаж снимать будете, да?
– Если будете себя хорошо вести, – пробормотал себе под нос Валерий.
– Вы извините, что я вас сразу не узнала, – сказала секретарша. – У нас вчера такое случилось!
– Знаем, видели некролог у входа.
Валера Гурьев явно решил сегодня вести себя по-хамски до самого конца. Поэтому, усаживаясь, я постаралась наступить ему на ногу, прося таким образом заткнуться и не мешать мне раскручивать эту секретаршу на треп. Наверняка она может многое рассказать о друзьях и недругах погибшего вчера врача.
– Сотрудника у нас одного убили, представляете? – сказала секретарша. – Поехал инспектировать ресторан, и там его накормили отравленным обедом. Едва он от них выехал, как сразу и умер.
– Кошмар, что происходит, – согласилась я. – И кто это сделал, неизвестно?
– Почему это неизвестно? – секретарша посмотрела на меня с искренним недоумением. – Очень даже хорошо известно. Сами работники этого ресторана и сделали. Милиция уже арестовала его хозяйку, говорят, там нашлись неоспоримые улики.
– Да-да, – проговорила я рассеянно. Похоже, на санэпидстанции в вине Надежды Андреевой никто не сомневался. – А за что же его убили? Неужели из-за того, что нашел какие-то нарушения во время осмотра?
– Ну кто ж его знает, – секретарша довольно безразлично пожала плечами. – Значит, было за что. Просто так ведь никто убивать не станет.
– Может быть, случайность? – робко предположила я.
– Вряд ли, – отозвалась секретарша. – Обнаружен какой-то очень редкий и необычный яд, наши химики еле-еле разобрались с ним. Такой случайно в пищу попасть не может, да еще и в смертельно опасных дозах!
В этот момент дверь приемной распахнулась, и в комнату уверенным шагом вошел Константин Георгиевич.
– Так, Мякушев подписал постановление, – сказал он, оптимистично потрясая бумагой. – Значит, сейчас поедем эту лавочку прикрывать. – Заметив нас, он скорчил гримасу досады. – Ну а вы-то что здесь делаете? Вам же объяснили, что сегодня приема нет. И потом, судьба вашего ресторана уже решена, он закрывается в самое ближайшее время!
– Константин Георгиевич, это люди с телевидения! – объявила секретарша, поднимаясь со своего места. – Это – Ирина Лебедева, ведущая программы «Женское счастье».
– С телевидения? – на мгновение вид у заведующего пищевым отделом сделался совершенно ошалелым. – Тогда какого же хрена вы делали в ресторане?
При этом я увидела, как вспыхнул в глазах секретарши огонек недоверия, хотя она и знала меня по телепередачам.
– Понимаете, – начала объяснять я, – в ресторане мы были по приглашению его хозяйки Надежды Андреевой.
– По приглашению? А зачем вам понадобилось это приглашение?
– Вчера мы должны были готовить вечерний эфир с ней, с Надеждой Андреевой, – послушно, как школьница, объяснила я. – Вечером она должна была принять участие в моей программе «Женское счастье».
– И эфир не состоялся, так?
– Почему не состоялся? – опешила я. – Все состоялось. Ее арестовали сразу после эфира.
– В этом-то вся и беда, – заговорил Валерий Гурьев. – Ирина показала в своей программе женщину, которую прямо в студии арестовали по подозрению в убийстве. Так что теперь у нее неприятностей будет и с начальством, и, может быть, в левой прессе что-нибудь появится.
– Так, понятно! – перебил речь Валерия г-н Маслин. – Пожалуйста, заходите в кабинет. Светлана, меня полчаса ни для кого нет!
С довольным видом мы с Валерием прошли в его кабинет.
– Итак, прежде всего давайте познакомимся. – Константин Георгиевич пригласил нас сесть на стулья у длинного стола совещаний и уселся за свой стол сам. – Я, Константин Георгиевич Маслин, являюсь заведующим пищевым отделом городской санэпидстанции…
– Это мы все знаем! – довольно развязно ответил Валера. – Вывески на дверях начальственных кабинетов умеем читать!
Я как следует двинула Валеру под столом ногой.
– Познакомьтесь, пожалуйста, – сказала я как можно вежливее. – Это Валерий Гурьев, мой коллега. У нас на телевидении ведет криминальную хронику.
– Криминальную? – переспросил Константин Георгиевич и нахмурился. – Тогда вы пришли очень даже кстати. Криминала в нашем скромном учреждении стало хоть отбавляй.
– Да, мы знаем, – вздохнула я. – Дмитрий Сергеевич Верейский… Мы как раз с ним вместе обедали в том самом ресторане, когда это случилось.
– В том самом? – переспросил Константин Георгиевич, пристально глядя в нас. – Ну, тогда считайте, вам крупно повезло, что вас не отравили вместе с ним.
– Конечно, – кивнула я. – И вот мы думаем… – Но заведующий пищевым отделом перебил меня:
– Вы должны понимать, какая у нас тут работа, – сказал он. – Казалось бы, рай, а не жизнь! Ходи по ресторанам, все осматривай, суй во все нос, все критикуй. А тебя в благодарность еще и обедом накормят.
– И денег в конвертике подсунут, – пробормотал Гурьев. Но Маслин сделал вид, что не слышит его слов.
– А вот видите, как оно получается! – продолжал он. – Был человек и нет человека! И заметьте, это далеко не первый случай гибели сотрудника проверяющей организации при подобных обстоятельствах!
– Вот как? – вежливо переспросила я. – Были и раньше случаи, когда гибли санитарные врачи?
– Сколько угодно! – заявил заведующий пищевым отделом. – Иногда нарушения санитарных норм оказываются настолько вопиющими, что не только объект закрывать надо, но и его хозяев под суд отдавать. Вот тогда и начинается! Иные, самые ретивые, откровенно предлагают: или деньги берете и оставьте нас в покое, или с вашей семьей и с вами произойдут очень серьезные неприятности! Без преувеличения, иногда честность и принципиальность приходится оплачивать собственной кровью.
– Да, но Дмитрий Сергеевич говорил тогда, перед самым уходом, что никаких нарушений в ресторане Надежды Андреевой он не обнаружил!
– Позвольте! – тут Маслин широко улыбнулся. – А яд, который найден в пробах блюд? Это, по-вашему, что, не нарушение?
– Но этим ядом отравили его самого! Он же не мог про это знать, не сделав химического анализа. И потом, эти пробы не доказывают, что в ресторане «Олененок» травили всех посетителей подряд!
– Ну почему это не доказывает? – Константин Георгиевич пожал плечами. – Кто вам, собственно, сказал, что Верейский не нашел в ресторане никаких нарушений?
– Он сам! Он и вам это сказал, когда передавал чемоданчик с пробами!
– Ах да, – Маслин нахмурился, покачав головой. – Совсем забыл. Понимаете, когда лаборатория обнаруживает недопустимые вещи в пробах, к выводам проверяющих, утверждающих, что все нормально, относишься очень скептически. Эх, Димка, Димка! – вздохнул он, грустно качая головой и не глядя ни на кого из нас. – Головастый мужик до чего был, толковый, энергичный, грамотный. Специалист великолепнейший! В Москве таких нечасто встретишь.
– Он был очень принципиальным? – спросила я. – В отношении к нарушителям очень строг?
– Очень! – Константин Георгиевич снова грустно кивнул. – За честь свою как санитарного врача, работника санэпидстанции стоял горой. Чтобы пропустить нарушение, какое-нибудь малейшее несоответствие санитарным нормам – никогда! И деньги ему иной раз предлагали – не брал, и угрожали… Ничего не боялся!
– Ему угрожали? – встрепенулся Гурьев. – А вы можете сказать, кто именно?
– Ну кто, – Маслин неопределенно пожал плечами. – Понятно кто. Чей ресторан или кафе по Димкиному предъявлению закрывать приходилось, те ему и угрожали.
– А вы можете сообщить конкретно, кто? – не унимался Валерий. – Сами посудите, у Надежды Андреевой абсолютно никакого повода убивать санитарного врача не было. Так, может быть, это не она, а те, кто ему угрожал, и нашли способ отравить Верейского, а Надежду Андрееву использовали как подставу?
Заведующий пищевым отделом смотрел на нас с иронической полуулыбкой.
– Милиция не сомневается в виновности хозяйки ресторана «Олененок», – сказал он.
– Мы знаем, видели, – возразила я. – Но все равно…
– Почему, собственно, вы оба так интересуетесь всем этим? – спросил Маслин.
– Потому что, во-первых, Надежда Андреева приняла участие в программе Ирины Лебедевой, а во-вторых, она попала в тюрьму по подозрению в убийстве, – ответил Гурьев. – Каждый из этих фактов по отдельности для нас безразличен, но вместе они Ирину очень сильно компрометируют.
– И вот вы решили во что бы то ни стало вытащить Андрееву из тюрьмы? – спросил с иронической усмешкой Маслин.
– Нет! – горячо возразила я. – Просто чем больше об этом думаю, тем больше убеждаюсь в невиновности хозяйки ресторана. Во всей этой истории концы с концами не сходятся!
Немного помолчав, Маслин сказал:
– Да уж, очень интересно.
– Константин Георгиевич! – воскликнула я умоляюще. – Пожалуйста, помогите нам! Вы говорили, что Верейскому кто-то угрожал. Не могли бы вы нам дать конкретные координаты тех, от кого поступали угрозы? А мы займемся их проверкой! Есть шанс, что так мы что-нибудь да узнаем. Нельзя же сидеть сложа руки, в то время как невинный человек сидит в тюрьме!
– Ну, я вам уже сказал, что не считаю ее невиновной.
Маслин некоторое время задумчиво помолчал, потом сказал решительно:
– Значит, так! Где сейчас находятся и чем занимаются бывшие владельцы ресторанов, которые Димка закрывал, этого я и сам не знаю, и вам сообщить не могу. Хотите, дам адреса ресторанов, которые он проверял за последние недели и где нашел какие-то нарушения?
Наверное, лица у нас обоих заметно вытянулись, потому что Маслин поспешил добавить:
– Извините, но больше я вам помочь ничем не могу! Не знаю я, где сейчас те, чьи рестораны были закрыты, мы не милиция, не интересуемся подобными вещами! – и, видя, что мы продолжаем растерянно молчать, снова спросил: – Так как, возьмете адреса тех ресторанов или нет?
Нам ничего не оставалось, как принять предложение Константина Георгиевича. Для этого пришлось выйти в приемную, где за компьютером, по-прежнему уткнувшись носом в монитор, сидела секретарша. Попросив ее на мгновение освободить компьютер, заведующий пищевым отделом уселся за него и стал извлекать нужную информацию, а потом выписал нам на листочек три адреса ресторанов, заявив, что для начала этого вполне достаточно. Потом, извинившись, что времени для нас у него больше нет – надо ехать закрывать ресторан Надежды Андреевой, – вежливо попрощавшись с нами, проводил до двери приемной своего кабинета.
Только оказавшись на улице, я решилась развернуть листочек Маслина и посмотреть, что он там написал. Заглянувший мне через плечо Валера Гурьев удовлетворенно хмыкнул, потому что первым номером в этом списке значился ресторан «Кристина» и его хозяин Иванилов Геннадий Васильевич.