Читать книгу За тех, кто в морге (сборник) - Светлана Алешина - Страница 4

Кабинет, куда нас привели наши кавалеры, находился в конце полутемного коридора, расположенного черт знает где и ведущего черт знает куда, потому что следующей дверью, расположенной за кабинетом, оказался еще один коридор.

– А почему бы вам не усилить освещение? – задала я естественный вопрос, озадаченная редкостью горящих в коридоре лампочек.

– Лампочки не горят, потому что некий господин Чубайс нашел для себя еще один способ повоевать в одиночку против всей страны. Илья Муромец нашего времени, прости господи.

Кабинет Аркадия Павловича оказался самым обыкновенным, с двумя большими столами, несколькими креслами и высокими окнами, выходящими во двор.

– Нуте-с, что вас интересует? – с тяжким вздохом спросил он, усаживаясь за стол в центре и жестом приглашая нас сесть, где нам самим захочется. – Хотя, должен вам признаться, сам теряюсь в догадках и, как и вы, пал жертвой, можно сказать, этого прискорбнейшего случая.

– Как это «пали»? – заинтересовалась я, доставая из сумки пачку сигарет и незаметно включая лежащий там диктофон.

– А я, голубушка моя, в тот момент, когда началась вся эта катавасия, за каким-то чертом, прошу прощения, тоже вышел во двор. Не сиделось мне спокойно! – Аркадий Павлович со скрипом выдвинул ящик стола, и пред очами гостей предстала ополовиненная двухлитровая бутылка «Аква минерале». – Я решил поторопить наших грузчиков. Вышел, попав в самый эпицентр, и – совершенно не стыдно мне в этом признаваться, совершенно не стыдно! – залез под «КамАЗ», спрятавшись за колесо. Кажется, за левое среднее.

Аркадий Павлович рассмеялся и выставил рядом с бутылкой три стакана.

– Если бы не моя прыгучесть, не разговаривать бы мне с вами сейчас, – закончил он.

– Так каково же ваше мнение по этому поводу? – спросила я и закурила. – Кто стрелял, по какой причине и, извините, по кому конкретно?

Аркадий Павлович развел руками и покачал головой.

– Сегодня меня уже мучили этими же вопросами в РОВД. Если бы я знал, Оленька! У меня голова забита совсем другими делами, и конца им нет. Сами видите, Чубайс свет отключает, скоро змеи приедут с ящерами, а у них, как мне сообщили, не все в порядке со справками; в конюшнях крыша течет, овес еще не завезли, людей не хватает… С овсом еще что! В начале месяца приезжает труппа из Махачкалы, а там джигиты Магомедовы, слыхали? Платят за корм лошадям они, но я должен приготовиться к их приезду! Слава богу, что слонов они с собой не везут! Зимой достать для слонов фураж – это ж целая эпопея, хотя они в наших условиях и гречку жрут за «спасибо». Однако, надо признаться, не очень охотно, сволочи.

Удивленная известием о слоновьей неблагодарности, я промолчала, собираясь с мыслями. В этот момент произошли два события. Во-первых, зачирикал сотовый в кармане у Фимы; а во-вторых, в дверь постучали и сразу же в нее вошли двое мужчин. Эта была та еще парочка. Я, по крайней мере, никак не ожидала увидеть в нормальном кабинете что-либо подобное, и пришлось срочно вспомнить, что я все-таки нахожусь в цирке.

Первым вошел представительный джентльмен приблизительно сорока лет в замечательном смокинге, но в чалме на голове. Из чалмы торчало длинное перо, закрепленное у основания большим красным камнем. Джентльмен курил сигару и разговаривал по сотовому телефону. Вторым был молодой парень лет двадцати пяти – именно «парень», потому что был одет в подчеркнуто русский или белорусский – я не очень-то разбираюсь в прикладной этнографии – костюм и держал в руках открытую банку пива.

– А вот и наши ведущие, так сказать, представители жанра и по совместительству члены главного совета Магического круга, – выпалил Аркадий Павлович, испытывая необъяснимую радость по поводу вошедших, словно разговаривать с нами ему было неинтересно.

Странные мужчины в этом цирке… Или, может быть, колесо «КамАЗа» так повлияло на нашего хозяина?

Нас представили вошедшим. Имена их звучали столь же занимательно, сколь и выглядели они сами. Джентльмен откликался на слово Сикамбр, а парубок на Аяврика. Это были те самые псевдонимы, которые называл Фима. Маринка забыла закрыть рот, когда все это услышала, а я бросила рассеянный взгляд на Фиму. Но тот весь ушел в разговор по телефону и только пожимал плечами в ответ на мои взгляды, давая понять, что его сейчас лучше не трогать.

Аркадий Павлович стремительно попытался перевести разговор на нейтральную для него тему:

– Вот, кстати, девушки, если вас интересуют подробности сегодняшнего мероприятия, то, господа, полагаю, с удовольствием ответят на все ваши вопросы.

– Аркадий Павлович, есть несколько моментов, – Сикамбр наклонился к нашему хозяину и что-то прошептал ему на ухо.

Я заметила, как дрогнули брови переставшего улыбаться хозяина кабинета и он, нахмурившись, закрутил в пальцах карандаш.

– Аяврик, дорогой, не введешь ли в курс дела этих двух милых девушек? – обратился он к парубку, не решавшемуся допивать свое пиво в такой смешанной компании. – Это пресса, с ними нужно общаться бережно и доверительно.

– Я вижу, это замечательно симпатичные девушки, – расшаркался Аяврик. – А то, что они пресса, только добавляет им изюминку.

– Покажи им что-нибудь из реквизита и поговори на тему мероприятия, – довольно бесцеремонно надавил на парубка Аркадий Павлович, и было заметно, как он старается поскорее избавиться от нас и остаться вдвоем с Сикамбром.

Фима к этому времени закончил свои переговоры и, озадаченно почесывая затылок, объявил, что теперь-то он свободен и отвлекаться больше не будет. Вид у него был такой взъерошенный, что я сразу же заподозрила – опять семейные разборки, но он отказался говорить на эту тему.

– Прошу вас, девушки, – предложил Аяврик. – Не волнуйтесь, я справлюсь с обеими! – сделав этот двусмысленный комплимент, Аяврик гордо посмотрел на нас, очевидно, ожидая или восторженных вздохов, или приступа смеха.

Дождался он, правда, только легкой улыбки, и – от кого?.. Правильно, у меня с юмором все нормально. Я ответила, что не сомневаюсь в его способностях, но на всякий случай беру с собою кавалера. И подала знак Фиме. Упаковав свой телефон в карман, он встал, приготовившись к новым подвигам.

Аяврик повел нас по тому же коридору, по которому мы только что проходили, Фима влачился следом. Не успели мы выйти из кабинета, как дверь за нами закрылась, и я услыхала, как поворачивается в замке ключ.

Мы спустились по ближайшей лестнице вниз и оказались в огромном помещении, заставленном различными коробками, ящиками и узлами.

– Было бы побольше освещения, – независимо сказала я, – здесь показалось бы даже уютненько. Шкафы, ящики довольно-таки миленькие…

– А со светом здесь всегда проблемы, сколько себя помню, – проговорил Аяврик, неодобрительно косясь на Фиму, мрачно вышагивающего за мною. – Раньше еще пытались что-то сделать, электриков гоняли, меняли проводку, а потом махнули рукой. И правильно, какой смысл копошиться, когда все равно будет полумрак, а вот закончится полнолуние, и снова со светом – никаких проблем.

– А при чем здесь полнолуние? – спросила Маринка, и я услышала, как задрожал ее голос. – Аркадий Павлович нам сказал, что это Чубайс лампочки вывернул.

Аяврик рассмеялся.

– А что он еще мог вам сказать? Что это зеленые человечки на тарелочке прилетали и выкрутили половину лампочек? Он же должностное лицо и при исполнении, а вы – пресса, подумаете еще, что он или слабоумный, или над вами издевается, и пропишете в своей газете. Как она, кстати, называется?

– «Свидетель», – ответила я, опираясь на руку молчащего Фимы. Ему, кажется, разговоры Аяврика даже доставляли удовольствие, по крайней мере слушал он внимательно.

Мы повернули за угол и тут же почувствовали сильную вонь, а потом перед нами открылось еще более просторное, чем предыдущее, помещение, сплошь заставленное пустующими вольерами и клетками.

– Здесь у нас, так сказать, общежитие наиболее дорогих животных тех трупп, которые приезжают на гастроли, – объяснил Аяврик. – Сейчас зима, не сезон, зверья возят мало, а летом здесь можно встретить кого угодно, от дикобразов до лам. Впечатляет? – Аяврик с таким видом осмотрел нас с Маринкой, словно взвешивал, выдержат ли наши скромные девичьи мозги великую тайну, которую он собирается нам доверить.

– Понимаете ли, девушки, мы, маги, не просто так выбрали себе именно этот цирк для нашего ежегодного… мгм… шабаша, или, говоря культурно, ассамблеи. – Аяврик повел нас мимо пустующих, но вонючих клеток куда-то в новые палестины, приобнимая Маринку за плечи. – Этот цирк стоит на так называемом нехорошем месте, причем традиционно нехорошем, даже исторически плохом, – продолжил он свою лекцию и, повернув влево, вывел нас к открытому складу манекенов. – Это место – наследие древнейших времен, – провозгласил Аяврик, почему-то показывая рукой на огромную слоновью голову, сделанную из пластмассы не раньше чем с десяток лет назад, – того периода предыстории, когда еще богов не было, даже самых простых и примитивных. Тогда здесь носились свободные духи в хаосном бульоне магмы и безвременья…

– Красиво излагаете, – похвалила я, прерывая этот бред. – Если вам надоест дурить людей или будет угрожать кризис жанра, приходите, я вам подыщу работу, будете заполнять последнюю полосу. А Маринка станет вашей руководительницей. Научной.

– Спасибо за великодушное предложение, – улыбнулся Аяврик, – но, к сожалению, я себе не хозяин. Магия – это вся моя жизнь.

– Аяврик, – полупростонала-полупропела Маринка, – а что вы там говорили про нехорошее место в бульоне?

Я фыркнула, Фима захрюкал, еле сдерживаясь, а Аяврик наклонился к Маринке, однозначно выбрав ее как свою будущую жертву, и продолжал вешать нам на уши свою злостную лапшу.

– Здесь раньше было древнее святилище, капище, кумирня, кельтско-друидская синагога, – небрежно сказал он, застенчиво покосившись на Фиму, но тот вежливо сделал вид, что слово «синагога» впервые слышит, и даже не моргнул.

– Все это происходило еще до арийского нашествия, – мягко продолжил Аяврик. – Арийцы, как вам, конечно же, известно, пришли с далекого Севера. Они выгнали или уничтожили местное негроидное население и сделали свое святилище Агни, потом это место при христианстве долго служило лобным, то есть тут совершались казни, ну а сейчас здесь цирк, как вы видите, но, но!.. – Аяврик понизил голос почти до шепота и оглянулся назад, словно та мерзючая макака, мимо которой мы уже проходили, могла незаметно подкрасться сзади.

Честное слово, мне самой даже стало как-то неуютно, что ли, ну а о Маринке и говорить не приходится: девочка была перепугана до дрожи в коленках.

– Что «но»? – спросила я, стараясь говорить максимально холодным и скептическим тоном. – Что значит «но»? Казнят иногда по-прежнему, что ли? А потом скармливают отходы производства хищникам?

– Нет, нет, Оленька, – глумливо улыбнулся Аяврик. – У хищников рацион особый и выверенный, он под самым строгим контролем ветеринаров. К сожалению, должен сказать, что любая гадина на выбор из тех клеток стоит дороже человека. Я имею в виду…

– Поняла! – отмахнулась я.

– А хотел я сказать, – продолжил Аяврик, – про то, что постоянно в полнолуние у нас здесь случаются разные странности. Ну то, что свет отключается, это уже не странность, потому что все привыкли. А вот, к примеру, иногда бывает так, что идешь темным коридором, – в этот момент мы как раз свернули в очередной такой коридор и стало очень неприятно, несмотря на весь мой скептицизм, – бывает, что видения покойников возникают, и все в странных одеждах или позах… Сами понимаете, какие тысячелетия ужасов тут лежат под нами…

– И вокруг нас, – искусственно зевнув, произнесла я.

– И вокруг нас, – охотно согласился Аяврик, – вот, кстати…

Не знаю, что он хотел сказать или показать, но так получилось, что Аяврик взмахнул рукой влево, и именно слева, словно из стены, вдруг вывалилось нечто, показавшееся мне огромным и нелепо раскрашенным, а потому жутко страшным чучелом женщины.

– А-а-а-а! – заорала Маринка и присела на корточки.

Я же сохраняла вид совершенно невозмутимый, но от неожиданности не в силах была даже пошевелить языком. Неприятное зрелище! Фима вышел вперед, прикрыв меня своей спиной, и откашлялся. Это был почти подвиг, надо признаться, и я его оценила. Правда, потом.

– Привет, Марго, – поздоровался Аяврик с привидением, и в этот момент я почти поверила ему.

Почти – потому что не успела этого окончательно сделать, так как привидение сказало застенчивым голосом:

– Здравствуйте. Сережа, у тебя сигаретки не найдется?

– Привет, Марго, – жизнерадостно повторил маг Аяврик, оказавшийся для своих коллег всего-навсего Сережей, и полез в карман своих красных шаровар.

Привидение подошло на шаг ближе и оказалось, во-первых, на самом деле женщиной, а во-вторых, такой же русско-народной клоунессой, как и Аяврик, одетая в темно-красный сарафан и в расписной кокошник. На ее лице было то, что назвать макияжем было бы нельзя, а дурацким клоунским гримом – нескромно, хотя так оно и было на самом деле.

– Здравствуйте, – слегка запинаясь, сказала я. – А вы тоже из руководства Магического круга?

– Я? – удивилась Марго, закуривая и разгоняя ладонью дым. – Я и есть этот самый круг, а разве незаметно? Слушай, Аяврик, а почему здесь темно, как в заднице у негра? Опять пробки перегорели?

Аяврик кашлянул и представил нас своей знакомой.

Марго оказалась не клоунессой, как можно было бы предположить с первого взгляда, а какой-то «комедианткой-иллюзионисткой», как жеманно пояснила нам. Что означало сие словосочетание, не знаю, но подозреваю, что это все равно клоунесса, только с фокусами.

– Экскурсию проводишь? – спросила Марго, с интересом рассматривая Маринку, которую Аяврик бережно поглаживал по плечу.

Девушка, засмущавшись, сделала вид, что ей все очень интересно – и поглаживание, и сама ситуация.

– Ага, Палыч попросил, – признался Аяврик. – А по поводу света…

– Да и так ясно, – пренебрежительно отмахнулась Марго. – Палыч, этот козел старый, все кроит и жадничает вовремя платить по счетам, вот ему и отрубают напругу. Слава богу, не первый год здесь кантуюсь, окрестности знаю, лоб пока не расшибла, но сроду такой темени не бывало. – Марго подхватила нашего гида под руку и отвела на пару шагов в сторону.

– Я сейчас… на минуточку, – объяснил Аяврик.

Однако его «минуточка» оказалась длиннее нормальной минуты. Я видела, как Марго что-то принялась ему рассказывать шепотом, постоянно показывая пальцем себе на грудь. Маринка подошла и вцепилась мне в руку.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила она. – Мне что-то не по себе.

Я в ответ только пожала плечами. Тогда Маринка повернулась к Фиме, но тот, сдаваясь, поднял ладони вверх.

– Понятия ни о чем не имею, – честно признался он. – Не знаю, не понимаю, но впечатление производит. Особенно про друидов.

С озабоченным лицом Аяврик вернулся к нам и, хмурясь, пробормотал, что, к сожалению, его срочно вызывают в оргкомитет.

– Если пойдете прямо, никуда не сворачивая, то выйдете прямо к лестнице, подниметесь по ней вверх и попадете в зал, – ободряюще сказал он и, пожав руку Фиме, ушел со своей клоунессой.

Фима взглянул на часы.

– Кстати, нам пора, – сказал он, – а то пропустим все, что там будет интересного. И не о чем вам будет пописывать в газетке.

Мы пошли в том направлении, куда указал Аяврик, и вскоре попали в зал. Он был полупустой и на удивление тихий. Мы заняли свои места, и тут погас свет.