Читать книгу Змей в райских кущах - Светлана Алешина - Страница 2

Первым делом Костя отвез меня домой к Алле Владимировне. Когда я вышла из машины, он вышел следом.

– Костя, меня совсем не обязательно сопровождать, – улыбнулась я. – Вряд ли дома у Малаховой меня уже подстерегает убийца!

– Лишняя осторожность не помешает, – задумчиво проговорил водитель с внешностью Дольфа Лундгрена. О его армейских подвигах в суперэлитных спецназовских войсках на тарасовском ТВ ходили легенды. Когда его расспрашивали о чем-либо, Костя предпочитал отмалчиваться. Молчал он и о своих нежных чувствах ко мне, но вся студия была почему-то уверена, что влюблен Костя в меня страстно и безнадежно. Насчет «страстно» я еще могла сомневаться, а вот насчет «безнадежно» была уверена на все сто. Сама я любила только своего мужа – Владимира Николаевича Лебедева. Но Константина Шилова такое положение дел, похоже, абсолютно устраивало.

– Ну, как знаешь, – смирилась я.

Однако Германа Генриховича Гоффмана дома не оказалось, а именно у него я хотела узнать подробности того, что же произошло. Со студии я пыталась дозвониться до Гурьева, но его телефон почему-то не отвечал. Я была уверена, что Валерий уже в курсе событий. С его-то связями в милиции и криминальных кругах!..

Домработница, миловидная девушка лет двадцати пяти, заявила, что Герман Генрихович уехал в клуб, поэтому нам с Костей не оставалось ничего другого, как отправиться следом.

– Ой! – Девушка вдруг изменилась в лице. – Вы Ирина Лебедева?! Я вас узнала! – Но ее я почему-то не видела на съемках в особняке. – Мне очень нравится ваша программа! – сказала она.

– А вы давно работаете в этом доме? – осведомилась я.

– Нет, – девушка покачала головой. – Только с сегодняшнего дня. Говоря откровенно, это показалось мне странным, и я пообещала себе, что обязательно попробую разыскать Нину Андреевну, которую видела у Малаховой в прошлый приезд сюда.

– Интересно, зачем это Гоффману понадобилось менять прислугу? – задалась я вопросом вслух.

– Нина Андреевна могла что-то знать, – предположил Костя, поворачивая ключ зажигания.

– Ты думаешь, это он убил ту женщину в клубе? – О ом, что убили именно женщину, я узнала от Галины Сергеевны.

– Не знаю, – Костя пожал плечами, – я только высказал свое мнение…

Фитнесс-клуб «Парадиз», с чьей-то легкой руки прозванный раем, располагался в самом центре Тарасова.

В этот раз Костя снова не стал меня ждать в машине, а отправился за мной, и я невольно подумала, что совсем неудивительно, когда о нас с ним на студии ходят всякого рода легенды. Однако на этот раз мне хватило ума промолчать: не хотелось обижать хорошего парня!

Герман Генрихович оказался на месте. Он сидел в своем кабинете и перебирал у себя на столе целую кипу бумаг. Заметив меня, Гоффман наконец оторвал свой взгляд от кучи макулатуры.

– Ах, Ирочка, это вы, – промямлил он. На Костю, стоявшего за моей спиной, Герман Генрихович не обратил никакого внимания. – А у нас такая беда, – проговорил он взволнованно. – Аллу арестовали…

– Вы бы не могли мне объяснить, – спросила я с искренним сочувствием, – что произошло на самом деле?! Вчера вы вместе с Аллой Владимировной уверяли меня, что анонимный телефонный звонок в эфире – это глупая шутка. Сегодня я узнаю, что госпожу Малахову подозревают в убийстве и даже взяли под стражу!

– У меня у самого голова кругом идет, – признался Герман Генрихович. – Ничего не понимаю!

– А убили-то кого? – осведомилась я.

– Как, вы не знаете? – удивился Герман Генрихович. – Аню Степнову, – ответил он.

– Постойте-ка, – возразила я, – но она же уехала во Францию…

– Совершенно верно, – со вздохом подтвердил Гоффман, – уехала. Но вернулась. К сожалению, в России сняли «железный занавес»! Вот, если бы она уехала лет тридцать назад, – проговорил он мечтательно.

– И Алла Владимировна знала о ее возвращении? – осведомилась я.

– Да, – честно ответил Герман Генрихович, тупо уставившись в одну точку, и взгляд его маленьких глазок теперь не казался мне таким уж небесным. – Алла была шокирована ее возвращением, – продолжил Гоффман. – У них к этому моменту сложились не слишком хорошие отношения.

– То есть вы хотите сказать… – вкрадчиво начала было я.

– Я ничего не хочу сказать, – нервно перебил меня Гоффман и зашагал по кабинету. Потом выхватил из кармана пиджака пачку сигарет и задымил, как паровоз, что совершенно не вязалось с его ангельски-добродушным образом. – Вы мне скажите, как вас там? – Герман Генрихович вдруг запамятовал, как меня зовут. – Ирина Анатольевна… А зачем вам все это?

«Законный вопрос!» – мелькнуло у меня в голове.

– Хочу все знать, – пошутила я. – А если серьезно, то у меня из-за этого инцидента могут возникнуть крупные неприятности на телевидении.

– А, вон оно что! – Герман Генрихович снова уселся за свой захламленный стол. – А я-то уж грешным делом подумал, что вы за Аллу волнуетесь, – усмехнулся он, обхватив руками свою лысоватую голову.

– Почему в убийстве подозревают Аллу Владимировну? – осведомилась я.

– Да потому что, кроме нее, в этом чертовом клубе никто так долго не остается! – воскликнул Гоффман. – Тело-то Анны только вчера обнаружили, аккурат во время вашей программы, почти сразу после звонка, ну того самого, вы понимаете, – он выразительно округлил глаза. – А экспертиза вроде бы как уже установила, что смерть наступила в четверг часов около десяти-одиннадцати вечера. Алла, разумеется, в это время сидела в клубе…

– Ну, это еще не основание, чтобы… – возразила я.

– Еще какое основание! – перебил меня Герман Генрихович.

– В тот вечер Анна решила подружку навестить, будь она неладна! – Гоффман вытер струящийся пот со лба. – И попросила охранника Аллу предупредить. Ну, тот и выполнил все, как полагается, а потом лично к ней Аню и проводил. Он якобы слышал, как женщины ссорились… – Герман Генрихович пожал плечами. – Около одиннадцати Алла ушла, охранник же поинтересовался гостьей, Аллочка сказала, что выпустила ее через служебный вход. У нас, знаете ли, есть другая дверь… – пояснил он мне. – А тело обнаружили почему-то в солярии, – искренне удивлялся Гоффман. – Ключи от него были только у Аллочки… – развел он руками.

– Как ее убили? – спросила я коротко.

– Ударили чем-то тяжелым по голове, – ответил Гоффман. – Но подробностей я, разумеется, не знаю, – добавил он. – У Аллочки есть адвокат, – сказал Герман Генрихович. – Я думаю, что вы при желании могли бы связаться с ним. Хотя я лично не вижу смысла… – Гоффман развел руками.

– Как его имя? – осведомилась я.

– Рокотов Игорь Викторович, – ответил Гоффман. – Но он мне сказал, что вытащить Аллочку – дело практически безнадежное. – Герман Генрихович вздохнул и снова полез за сигаретой. – У меня даже появились опасения, что…

– Герман Генрихович, – в кабинет заглянула секретарша, девушка лет восемнадцати-двадцати в светлом, строгом костюме. – Ремонтники пришли, – сообщила она.

– Скажи, пусть ждут! – велел Гоффман.

Секретарша исчезла, плотно прикрыв за собой дверь.

– Это они обнаружили тело, – объяснил Герман Генрихович. – Как раз после этого злополучного звонка. Получилось так, – Гоффман замялся и даже немного покраснел, похоже смутившись, – что я, не согласовав этот вопрос с женой, вызвал ремонтную бригаду в солярий…

– Так вот, значит, почему он был закрыт в последнее время, – заключила я.

– Да, – кивнул Герман Генрихович и спрятал сигареты в ящик письменного стола. – Что-то там с оборудованием, – пожал он плечами. – Я не вникал в детали!

– А кто же открыл им дверь? – осведомилась я.

– Верочка, – ответил Гоффман, – то есть наш секретарь, – поправился он, – Вера Сергеевна. Впрочем, – Герман Генрихович махнул рукой, – девчонка совсем еще! Вы ее только что видели.

– Но вы же сказали, что ключ от солярия имелся только у Аллы Владимировны, – удивилась я.

– Совершенно верно, – вздохнул Герман Генрихович. – Верочка проявила инициативу, которая, кстати, всегда наказуема, – философски добавил он. – Она под свою ответственность позволила этим дуболомам взломать дверь. И вот видите, что из этого вышло. – Гоффман снова развел руками.

– Вы говорили, что у вас появились какие-то опасения? – вспомнила я.

– Что? – Герман Генрихович словно очнулся от своих, одному ему ведомых дум.

– Ну, я имею в виду адвоката, – сказала я.

– Ах, вы о Рокотове? – сообразил Гоффман. – Да, в отношении Игоря Викторовича у меня есть некоторые опасения, – подтвердил он, – боюсь, как бы он не отказался от дела…

– Ну, на мой взгляд, спасти вашу супругу шанс есть, – высказалась я вслух. – Вы до сих пор не сказали: было ли обнаружено на месте преступления орудие убийства?

– Нет, – покачал головой Герман Генрихович, – в этом-то и загадка, – добавил он. И я мысленно пришла к выводу, что Гоффман Аллу Владимировну заочно уже приговорил.

– А вы бы не могли дать мне телефон Игоря Викторовича? – попросила я Гоффмана.

– Ну, разумеется, – согласился он с легкостью и раскрыл ежедневник, который валялся у него на столе, предварительно освободив его из-под стопок бумаг, наваленных поверху. – Вот. – Он перелистнул несколько страниц и ткнул пальцем в какую-то запись. – Хотя… – Герман Генрихович засомневался… – …есть ли в этом необходимость?

– Есть, – твердо сказала я.

– Ну тогда…

– Возможно, у вас найдется визитка Рокотова? – напомнил о себе Костя Шилов, который молчал до этого момента.

– Пожалуй, – согласился Гоффман, которому было явно лень переписывать данные адвоката. Он извлек из внутреннего кармана черного пиджака коричневый кожаный бумажник, порылся в нем и наконец-то передал мне визитку, на которой значилось: «РОКОТОВ ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ, тел. 24-78-92».

На другой стороне было отпечатано красивым шрифтом: «Юридическая консультация «Фемида». И другой телефонный номер.

Я подумала, что первый телефон, судя по всему, был домашним.

– У него еще и сотовый есть, – заметил Герман Генрихович, – только номер куда-то запропастился, – оговорился Гоффман.

Я повертела в руках визитку, спрятала ее в дамскую сумочку, решив, что она мне обязательно пригодится и я ею непременно воспользуюсь в самое ближайшее время.

– Вера! – Герман Генрихович позвал по селектору секретаршу. Мы с Костей переглянулись, но оказалось, что Гоффман всего лишь захотел проявить гостеприимство и угостить нас чаем. Но про себя я все-таки подумала, что и с Верой мне еще придется на днях переговорить тет-а-тет. Так или иначе, но я намерена была в следующую пятницу сделать еще одну телепередачу с Малаховой.

– Ирина Анатольевна, вы, наверно, устали, – вдруг догадался Гоффман и наконец предложил мне присесть в глубокое кресло с широкими подлокотниками.

Я удобно устроилась в нем, но невольно подумала, что наше студийное кресло все же гораздо комфортнее. Не зря же Павлик полдня проводит на студии, расположившись именно в нем.

Костя присел на стул в сторонке. Я видела, что он себя чувствует как-то скованно. Однако обратила внимание, что внимательно смотрит по сторонам и прислушивается к нашему с Гоффманом разговору.

Вера принесла в кабинет поднос с тремя чашками горячего чая. Когда она бесшумно почти удалилась из кабинета, я задала Гоффману свой самый провокационный вопрос:

– Герман Генрихович, могла ли, на ваш взгляд, Алла Владимировна убить подругу?

Мне показалось, что Гоффман побледнел, хотя трудно понять: лицо у него было от природы белокожее…

– Не знаю. – Герман Генрихович развел руками, подбородок у него задрожал. – Говоря между нами… могла, наверное. Ну, если не она, то кто же? – пожал он плечами и уставился на меня своими по-детски широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.

Я-то, наивная, полагала, что он сейчас начнет выгораживать супругу… Ничего себе преданность! Я представила себя на месте Малаховой, и мне ее стало безумно жаль.

Неужели и мой Володька вот так же бы вел себя, случись что со мной? Нет, такое только в кошмаре может присниться! Что-то у них в семейной жизни с Малаховой явно не ладится, заключила я.

– А почему вы так думаете? – осторожно спросила я.

– Потому что не знаю, кто еще мог это сделать, – категорически ответил Гоффман.

– Ну-у, – протянула я, обидевшись за Аллу Владимировну, – тот, кто знал, что в солярии находится труп ее близкой подруги, и вызвал ремонтную бригаду, намеренно не поставив в известность Малахову, так как ключ от солярия был только у нее… Потому она и возглавляла список подозреваемых?

– На что это вы намекаете? – ощетинился Герман Генрихович. Его мощная шея побагровела. – Вы думаете, что это я?.. – ужаснулся он.

Костя бросил на меня ошеломленный взгляд, дивясь моему непрофессионализму. Чтобы вот так высказать в лицо сразу все, что я думаю!.. Но ведь я так вовсе не думала! Просто огласила одну из моих рабочих версий!

– Нет, ну что вы. – Я покачала головой и сделала извиняющееся лицо. – Я только обдумываю!..

– Ну, в таком случае я вынужден сообщить вам некоторые детали, о которых не хотел говорить, – произнес Гоффман задумчиво. – Это могло бы повредить Алле, – добавил он. – Но раз вы подозреваете меня…

«В джунглях каждый сам за себя!» – констатировала я мысленно.

– И что же это за детали? – спросила я, отхлебнув из чашки глоток горячего чая.

«Кажется, с бергамотом», – отметила я про себя.

– Анюта шантажировала мою жену, – заявление Гоффмана прозвучало как гром среди ясного неба, впрочем, не такого уж ясного…

– Каким образом? – осведомилась я.

– Перед отъездом во Францию, – начал Гоффман, – Алла сумела выкупить ее долю в деле.

– Но нам об этом известно, – проговорила я.

– Да, – усмехнулся Герман Генрихович, – но вам неизвестно только, что документы тогда так до конца и не оформили!

– Почему? – изумилась я.

Гоффман в очередной раз прикурил сигарету.

– Ну-у, во-первых, – протянул он, – Алла считала ее своей подругой и доверяла ей, а во-вторых… – Герман Генрихович задумался. – …было много дел, Аллочка закрутилась…

– И что же произошло теперь? – поинтересовалась я, и, устав сидеть, перекинула ногу на ногу. Нет, все-таки наше кресло было гораздо удобнее!

– Анна требовала восстановить ее в правах совладелицы, – выдавил из себя Гоффман, стряхнув пепел прямо на стол, – однако деньги вернуть отказывалась! Напротив, – возмущенно добавил он, – она требовала с нее еще большую сумму!

– Анна давно вернулась? – спросила я. – Они часто встречались с Аллой Владимировной?

– Я не знаю, – раздраженно ответил Гоффман. – Алла не посвящала меня во все свои дела, – добавил он. – И видно, напрасно не посвящала! Теперь и я оказался втянутым в эту историю с убийством!

– Но вам же известно, что Анна шантажировала вашу жену, – проговорила я.

– Да, – подтвердил Герман Генрихович. – Алла сказала об этом мне несколько дней назад. Это было ужасно. – Гоффман нахмурился. – Алла всегда такая выдержанная, – заметил он, – а в тот вечер…

– Что же случилось в тот вечер?

– Она сорвалась, – процедил сквозь зубы Гоффман. – Первый раз в жизни я видел Аллу в истерике. И это было ужасное зрелище! – Гоффман закрыл лицо руками. – Аллочка оказалась в безвыходном положении, она не знала, что делать. Чтобы выплатить деньги, которые требовала Аня, ей пришлось бы продать наш клуб. Но она почему-то наотрез отказывалась работать с ней вместе. Нет, – он прижал руки к груди, – я, конечно, могу понять ее чувства. Когда твоя близкая подруга… – Гоффман покачал головой. – Но если не остается иного выхода, – развел он руками. – Я всегда считал Аллу разумной женщиной, – добавил он.

– У Аллы были враги? – спросила я.

– Не знаю. – Герман Генрихович пожал плечами. – У каждого человека есть враги, – добавил Гоффман. – Если он не дурак, конечно, и Алла никогда не была дурой…

– Как вы думаете, – спросила я, – а кто-нибудь еще мог знать о ее сложных взаимоотношениях с подругой?

– Ирина Анатольевна, вы думаете, что кто-то подставил мою жену? – Гоффман прищурился.

– Думаю – да, – ответила я.

– И снова подозреваете меня? – проговорил Герман Генрихович задумчиво.

– Я этого не говорила, – возразила я, допивая чай, который к этому моменту успел остыть.

– Но подумали, – усмехнулся Гоффман.

Я в ответ пожала плечами.

– А у Ани были враги? – спросила я. – Ее мог убить кто-нибудь неизвестный?

– Я не был с ней близко знаком, – ответил Герман Генрихович. – Но, учитывая ее характер…

– Мы можем переговорить с работниками фитнесс-клуба? – спросила я, не особенно надеясь на то, что Герман Генрихович с радостью пойдет нам навстречу.

– Пожалуйста. – Гоффман несколько обманул мои ожидания.

Выйдя из кабинета, я спросила Костю:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Мне кажется, – проговорил он задумчиво, – что выводы пока делать рано.

– Согласна, – кивнула я. – Однако Герман Генрихович показался мне не слишком-то опечаленным тем, что его жену взяли под стражу…

Шилов возразил:

– Но это еще не говорит о том, что именно он убил Анну Степнову и подстроил все так, чтобы обвинение пало на Аллу Владимировну!

– Но, по-моему, об этом свидетельствует ряд фактов, – заметила я. – Один из них – именно он вызвал ремонтную бригаду в солярий…

– Ну, – усмехнулся Костя, – это я уже слышал в кабинете главного менеджера, вот только не понял: чего это ты так завелась?

– Женская солидарность! – объяснила я.

Костя покрутил у виска, но тем не менее продолжал смотреть на меня с неизменной нежностью, отчего я невольно отвела взгляд.

– Так, значит, ты думаешь, что это не Гоффман? – заключила я.

– Этого я тоже не говорил, – ответил Костя.

– Но согласись, – продолжала я, – Герману Генриховичу было бы очень выгодно упечь жену за решетку…

– Такое оно женское счастье, – съехидничал Костя.

– Ведь если Аллу Владимировну осудят, – рассуждала я вслух, – Гоффман станет полноправным владельцем фитнесс-клуба «Парадиз».

– Да, – согласился Костя, – а отправив на тот свет Аню, Герман Генрихович устранил и еще одного возможного совладельца, особенно учитывая всю эту чехарду с документами!

– Так, значит, ты тоже считаешь, что это был Герман Генрихович? – обрадовалась я.

– Нет, – покачал головой Костя, – я только считаю, что это одна из версий, имеющих право на существование!

– Ну, говоря откровенно, – сказала я, – мне тоже кажется, что тогда в этом деле все было бы слишком просто… Вот если бы переговорить с охранником, который в тот день дежурил! – мечтательно проговорила я.

– Кстати, – заметил Костя, – ты забыла спросить у Германа Генриховича, как его имя и где его можно найти!

– И правда, – слегка расстроилась я.

Костя постучал в первый попавшийся по дороге кабинет, и оттуда отозвался мягкий женский голос:

– Войдите!

Я не заставила себя дважды уговаривать, а Костя, разумеется, вошел в кабинет следом за мной.

– Ирина Анатольевна! – узнала меня хозяйка кабинета. Это была Елена Николаевна Крылова, с которой мы встречались на подготовительных съемках. Она, кажется, значилась в штатном расписании заместителем Гоффмана, хотя я в их клубной иерархии особенно-то не разбиралась. Будь я на месте Аллы Владимировны, поувольняла бы половину…

По-моему, персонала в клубе «Парадиз» было больше, чем требовалось. То ли дело в моей программе: я – автор и ведущая, Галина Сергеевна – режиссер, Павлик Старовойтов – наш оператор и Лена Казаринова – помреж!

– Вы уже, верно, наслышаны о том, что у нас случилось?! – взволнованно проговорила Елена Николаевна, очень эффектная женщина лет тридцати пяти: черноглазая, черноволосая, ослепительно белокожая; с тонкими, почти аристократическими чертами лица и волевым, красивым ртом. Одета Елена Николаевна была в легкий брючный костюм темно-вишневого цвета, который ей удивительно шел. Накрашена была только слегка, но, как я подозревала, с ее-то внешностью легко могла превратиться в женщину-вамп с глянцевой обложки журнала. И для этого ей бы особенного труда не потребовалось!

– И в самом деле наслышаны, – ответила я.

– Бедная Алла Владимировна, – женщина покачала головой. – Ей-то каково! А?! Ни за что не поверю, что Аллочка могла кого-то убить!

– Почему? – вкрадчиво поинтересовалась я.

– Человек не тот! – уверенно заявила Елена Николаевна. – А Герман Генрихович, по вашему мнению, смог бы? – тихо спросила я.

– Гоффман? – переспросила Елена Николаевна. – Гоффман бы смог, – оглядевшись, прошептала она. – А вообще, Ирина Анатольевна, зачем вам это? – вдруг опомнилась Крылова.

– У меня могут быть неприятности. – И я повторила ей то, что уже рассказала Герману Генриховичу. Впрочем, неприятности у меня уже начались. Например, я не имела возможности провести свой законный выходной с Володькой, как запланировала заранее.

– А… – протянула Елена Николаевна, – тогда понятно!

– И вы действительно считаете, что ваш начальник способен на убийство? – спросила я, усаживаясь на кожаный диванчик. Костя, как тень, устроился рядышком.

– Он на все способен, – процедила Елена Николаевна сквозь зубы. – Терпеть его не могу! – искренне заявила она.

– Интересно, а он знает, как вы к нему относитесь? – удивленно спросила я.

– Ирина Анатольевна, – женщина повела плечами в шифоновой дымке, – я полагаюсь на вашу порядочность! – заявила она.

– Что он вам сделал? – поинтересовалась я. – По-моему, Герман Генрихович порядочный и весьма обаятельный человек…

Крылова проглотила наживку.

– Да вы же его совсем не знаете! – в сердцах бросила она.

– В самом деле? – насторожилась я. Во мне крепла уверенность, что вот сейчас-то эта «женщина-вамп» обязательно расскажет нам что-нибудь интересненькое… Я вся напряглась, будто пружина во мне натянулась, или как позже Костя меня сравнил с борзой, почуявшей добычу. Комплимент, может быть, и не из самых галантных, но мне понравился!

– Конечно, не знаете! – усмехнулась Елена Николаевна с чувством какого-то злорадного превосходства. – Это же аморальный тип! – заявила Крылова.

– Почему вы так думаете? – спросила я. Что-то она мне сейчас поведает? Я вся обратилась в слух.

– Разве вы не заметили, на сколько Гоффман моложе своей жены?! – воскликнула госпожа Крылова.

– Ну, это, по-моему, законом не возбраняется, – разочарованно протянула я. – Мне кажется, Герман Генрихович относится к Аллочке, то есть, пардон, – я поправилась, – к Алле Владимировне Малаховой с любовью и уважением…

– Скажете тоже! – прыснула «женщина-вамп». – С уважением! – передразнила она меня. – Да я про него такое знаю!.. – заявила она с видом заправской сплетницы.

– И что же такое вы про него знаете? – осведомилась я заговорщически.

– Да он не пропускает ни одной юбки! – сказала Елена Николаевна с презрением. Мне даже показалось, что она была той самой единственной, которую он пропустил…

– Что вы говорите? – покачала я головой.

– Он и женился-то на Алле Владимировне исключительно ради денег, – заявила Крылова.

– Но…

– Я точно знаю, – перебила она меня. – Вы, наверное, знакомы с Лидой? – неожиданно поинтересовалась Елена Николаевна.

– Вы имеете в виду дочку Малаховой? – уточнила я.

– Совершенно верно, – подтвердила Крылова.

– Видела пару раз, – ответила я. – Говоря откровенно, мне показалось, что отношения у них с матерью напряженные.

– Еще бы! – усмехнулась Елена Николаевна. – Она же встречалась с Германом. Поговаривали даже о свадьбе, а он возьми да и воспылай вдруг любовью к Алле, когда узнал, какими деньгами попахивает. А деньги-то и в самом деле в клубе немалые крутятся. Алла Владимировна в последнее время знаете как развернулась? – проговорила она с невольной завистью в голосе.

– Очень интересно, – искренне ответила я. Выходило, что и у Лиды был повод устроить маме «подлянку». Но тем не менее эта версия показалась мне неправдоподобной, вроде тех, что высказывала обычно Галина Сергеевна. К тому же слова Елены Николаевны еще нужно было проверить! Хотя… – засомневалась я, – то что сказала Крылова, вполне объясняло взаимную неприязнь Лиды и Аллы Владимировны.

– Вы часто видитесь с Лидой Малаховой? – спросила я.

– Да, – призналась Елена Николаевна, – часто. Лидия так одинока, – с сочувствием проговорила она.

– Вы давно знакомы? – осведомилась я. Признаться, меня несколько удивила близость сотрудницы фитнесс-клуба с дочкой его хозяйки.

– Да, – улыбнулась Елена Николаевна, – раньше все было совсем по-другому, – грустно сказала она. – Вы знаете, Ирочка? Можно я буду вас так называть? – спросила Крылова.

– Конечно, – кивнула я.

– Так вот, Ирочка, – продолжала она, – мы дружили втроем: Аллочка, Аня Степнова и я, – она развела руками. – Но деньги… – Крылова задумалась, подбирая подходящее выражение, – деньги меняют людей, – наконец проговорила Елена Николаевна. – Анюте каким-то образом удалось настроить Аллу против меня. Это случилось сразу после аварии, но еще до того, как Алла и Аня взялись за клуб. Алла мне так до сих пор ничего и не объяснила, – Елена Николаевна говорила с обидой в голосе, – но после отъезда Ани взяла меня к себе на работу: я к тому времени оказалась совсем в бедственном положении, – объяснила она, – в НИИ меня сократили, и мне предстояло выбирать: идти торговать на лоток или принять предложение Аллы… Про гордость пришлось забыть, – Крылова прикусила губу. – А с Лидочкой мы все это время продолжали общаться, после всей истории с Гоффманом, кроме меня, у нее не осталось близкого человека…

– А что собой представляла Анна? – С каждой минутой дело, в которое я оказалась невольно втянутой, представлялось мне все запутаннее.

– Анна? – переспросила Елена Николаевна с горькой усмешкой. – Даже не знаю, что и сказать, – пожала она плечами.

– Говорите как есть, – попросила я, приготовившись к ошеломляющим разоблачениям.

– Про покойников плохо не говорят… – вздохнула Елена Николаевна.

– Попробуйте быть беспристрастной, – сказала я, переглянувшись с Костей.

– Сначала Анюта представлялась мне восхитительной женщиной, – призналась Елена Николаевна. – Искренней, чистой, красивой! – проговорила она. – Но, видно, я ошибалась. – Крылова подошла к окну, я и не заметила, как в руке у нее появилась сигарета. – Анна все время плела какие-то интриги, – презрительно скривилась она, чиркнув зажигалкой. – И потом эта история с аварией… Она всегда казалась мне подозрительной!

– Что вы имеете в виду? – насторожилась я.

– Автомобильную катастрофу, – ответила Елена Николаевна, – в которую попала Аллочка.

– Так, значит, это не был несчастный случай?! – изумленно воскликнула я. – Но Алла Владимировна ничего нам об этом не рассказывала…

В этот момент хлопнула дверь, и через порог переступил Герман Генрихович.

– А… – проговорил он несколько раздраженно, – вы еще здесь? – Гоффман перевел взгляд с меня на Елену Николаевну. – Как освободитесь, зайдите ко мне! – приказал он недовольным тоном и вышел из кабинета.

– Ой! – Крылова прижала ладони к щекам. – Что я наделала! – каким-то неестественно тонким голосом пропищала она. – Гоффман же наверняка все слышал! – Лицо Крыловой стало пунцовым. – Он же выгонит меня на улицу! – всхлипнула она.

– Успокойтесь, пожалуйста, – я тронула ее за плечо.

– Да, да, – проговорила Елена Николаевна, – мне надо взять себя в руки! В конце концов, чему быть, как говорится…

– Вы рассказывали об аварии, – напомнила я.

– Поймите меня правильно, Ирина Анатольевна, – сказала Крылова в ответ, – я и так тут вам наговорила всего…

Елена Николаевна извлекла из полупустой пачки очередную сигарету с ментолом, – а это ведь может стоить мне работы, – продолжала она, – и при этом чертовски хорошо оплачиваемой, работы… Мне жаль Аллочку, – вздохнула она, – но мне почему-то кажется, что ей из этой паутины уже не выбраться…

– Но почему? – удивилась я, прекрасно отдавая себе отчет в том, что как детектива Елена Николаевна меня совсем не воспринимает. Ей гораздо больше импонировала Ирина Лебедева – автор и ведущая программы «Женское счастье».

– Интуиция! – уклончиво проговорила Крылова.

– И вы больше ничего не хотите мне сказать? – разочарованно осведомилась я.

– Нет. – Елена Николаевна покачала головой. – Клуб скорее всего достанется Гоффману, а мне с ним еще работать, – мрачно закончила она. – Мне бы хотелось, чтобы вы меня… оставили, – проговорила извиняющимся тоном Крылова. Было заметно, что Елене Николаевне отказывать мне неловко, но тем не менее решение она приняла окончательное и бесповоротное, так что обжалованию оно не подлежит.

– Ну, что ж, как знаете, – ответила я, потому что не видела смысла в том, чтобы настаивать. – Но вы не могли бы ответить на мой последний вопрос? – попросила я.

– Ирина Анатольевна, – сухо ответила Крылова, – вы же знаете, что я тороплюсь! Герман Генрихович…

– Как фамилия охранника, дежурившего в четверг? – не сдавалась я.

– Не помню, – ответила Елена Николаевна. – К сожалению, – добавила она, – кадровые вопросы не входят в мою компетенцию. Этим занимается Гоффман.

– Можно от вас позвонить?

– Звоните, – обреченно ответила Крылова. Она, наверное, уже была не рада, что распустила язык.

Я вытащила из сумочки визитку Рокотова, любезно предоставленную мне Германом Генриховичем. Однако рабочий телефон Игоря Викторовича упорно не отвечал: длинные телефонные гудки резали слух. «Все ушли на фронт!» – мысленно констатировала я, представив табличку подобного содержания на дверях юридической консультации «Фемида».

– Вымерли они там все, что ли?! – возмутилась я вслух.

– Что, адвокат не отвечает? – сочувственно поинтересовался Костя.

– Не отвечает, – вздохнула я.

– Ириша, а ты попробуй ему домой позвонить, – посоветовал Шилов.

– Ирочка, а вы не могли бы побыстрее? – взмолилась Елена Николаевна. – Гоффман меня убьет!

– Герман Генрихович сам нам позволил поговорить с сотрудниками, – заметил Костя.

– Опасаюсь, что он подслушал наш разговор, – нервничала Крылова.

Я тем временем набирала номер, указанный на визитке. В этот раз телефон все-таки ответил. Приятный мужской голос сказал в трубку короткое:

– Да?

– Пригласите, пожалуйста, Игоря Викторовича, – попросила я.

– Я вас внимательно слушаю, – ответил голос.

Я представилась:

– Ирина Лебедева.

Но никакой реакции вроде: «Какая удача, я по телевизору только вас и смотрю!» – не последовало. Судя по всему, «Женское счастье» не входило в число его любимых программ. Да и Алла Владимировна, похоже, ему ничего обо мне не рассказала. Хотя это показалось мне странным, учитывая тот самый телефонный звонок…

– Да, я вас слушаю, – невозмутимо повторил Рокотов.

– Я веду телепрограмму…

– Я в курсе, – ответил адвокат. – Алла Владимировна поставила меня в известность!

– Очень хорошо, – обрадовалась я. – Мы не могли бы встретиться с вами?

– Не вижу в этом необходимости, – бесцеремонно ответил Рокотов и бросил трубку.

Я не поверила своим ушам. Такое поведение можно расценивать ни больше ни меньше как мужской шовинизм.

– Ну что? – заинтересованно осведомился Костя.

– Этот… Рокотов отказался со мной разговаривать! – вспыхнула я. – Нет, но это же… – Я не находила слов, чтобы выразить свое возмущение.

– Полнейший беспредел, – согласился Костя, улыбнувшись краешком губ.

– Ирина Анатольевна, вы бы не могли войти в мое положение? – дергалась «женщина-вамп», которая за последние полчаса порядком упала в моих глазах.

– Да, да, конечно, – кивнула я. – Только еще один звоночек!

– Гурьеву? – догадался Костя.

– С проницательностью у тебя полный порядок, – ответила я и снова взялась за свой мобильник. В это время Елена Николаевна уселась в кресло и, наверное, в сотый раз закурила. Но мне все-таки хотелось довести начатое дело до конца, к тому же очень не нравилось вести телефонные переговоры на улице… Да и Костю за рулем его серой «Волги» отвлекать было нежелательно.

– А, Ирина, здорово! Ждал твоего звонка! – приветствовал меня Гурьев радостным голосом. – Как успехи? – осведомился он.

– Мне срочно надо переговорить с адвокатом Малаховой! – сказала я.

– С Рокотовым, что ли? – спросил Валерка.

– А ты откуда знаешь? – не смогла я удержать изумленного возгласа.

– Да пили мы с ним как-то водку… – начал Гурьев.

– Знаю, знаю! – перебила я его. – Ты Аллу Малахову видел?

– Не-а, – протянул Гурьев. – К ней сейчас никого не пускают, – добавил он. – Но Рокотов – мужик стоящий. Если она не убивала, он ее вытащит… Кстати, – проговорил Валерка, – статью читал. Ну этот Ремизов и сволочь!

Я согласилась:

– Сволочь! Сам понимаешь: мне необходимо встретиться с Рокотовым!

– Могу устроить, – предложил Гурьев. – За тобой ужин, – добавил он. – Изысканный…

«Ага, размечтался!» – мысленно усмехнулась я.

– Само собой, – сказала я вслух.

– Подробности расскажу при встрече, – пообещал Валерий.

– А дело-то кто ведет? – осведомилась я.

– Платонов, – ответил Гурьев.

– Ну, надо же, – удивилась я. С Андреем Николаевичем мы были знакомы еще по делу бизнесвумен Кривцовой, у которой во время прямого эфира моей программы с ее участием дома взломали сейф с драгоценностями.

Я повесила трубку, и обрадованная Елена Николаевна наконец-то выпроводила нас из своего кабинета. Костя еще раз постучался в дверь Гоффмана, чтобы узнать у него имя охранника, дежурившего в четверг, но Германа Генриховича не оказалось на месте. В итоге мы вновь столкнулись лицом к лицу с обескураженной Еленой Николаевной. Она попрощалась с нами дрожащим голосом.

– Костя, – пришла мне в голову занимательная мысль, – а почему бы нам не осмотреть тот самый злополучный солярий?!

– Ирина Анатольевна, да вы что? – возмутился он. – Здесь же полно народу!..

– Костя, – я укоризненно покачала головой, – мы же с тобой давно на «ты», а ты все Ирина Анатольевна да Ирина Анатольевна, – передразнила я его.

– Ира, вас, то есть тебя к тому же муж ждет, – добавил он.

Если бы не это обстоятельство, которое смущало меня больше всего, я бы обязательно задержалась в этом раю подольше.

– Ну, ладно, поехали, – смилостивилась я.

– Костя, – окликнула я водителя уже в машине, – а что ты об этом думаешь?

– Не знаю, – Шилов пожал плечами.

– Ты все-таки считаешь, что Гоффман здесь ни при чем? – поинтересовалась я. – И что это за история с аварией, которую, возможно, подстроили? Малахова узнала, что Анна едва не отправила ее на тот свет и отомстила? Тени из прошлого?

Неужели такое возможно? – размышляла я вслух. – Или дочь решила маму за решетку упечь из-за расстроившейся свадьбы?

– Ты про инопланетян забыла, – ответил Костя.

– Что?

– Шучу, – усмехнулся Шилов. – Я знаю только одно, – добавил он. – Вряд ли мы управимся до следующей пятницы!

– Костя, а я-то тебя всегда считала неисправимым оптимистом! – воскликнула я. – Неужели ошибалась все это время?

– Только иногда, – парировал он.

Что-то не очень он похож на безнадежно влюбленного мужчину!.. И много я их таких видела – безнадежно влюбленных?!

– О чем задумалась? – осведомился Шилов по дороге.

– Как нам Нину Андреевну разыскать, – выпалила я первое, что в голову пришло. – Она наверняка что-то знает, раз Гоффман от нее так скоропостижно избавился…

– Пожалуй, – Костя не стал возражать. Он свернул за угол и заехал во двор нашего дома. Цены такому водителю не было, но Лебедев отказывался это понимать: у него при одном упоминании о Шилове лицо менялось. Ревновал он меня к нему, что ли? Да и было ли к кому ревновать?! Но ведь относился же он к Гурьеву по-человечески, да и к Павлику тоже!

– До завтра, Ирина Анатольевна!

– До завтра, – ответила я, выходя из машины. Воскресенье обещало быть жарким…