Читать книгу Война, Любовь, Драконы - Светлана Федотова - Страница 6

В полдень Гвард встретился с Эдой возле «Пьяной розы». Он стоял, оглядываясь по сторонам и нервно теребил поводья своей лошади, которая совершенно спокойно наклонялась за травой. И когда Эда громко крикнула: «Но!» и за несколько секунд оказалась рядом с Гвардом, тот просиял так, словно и не верил, что она придёт.

Сначала во взгляде виднелось смущение или, скорее стеснение. Уже не было той атмосферы шумного трактира, которая раскрепощала и придавала весёлости. Эда соскочила с лошади и кинулась к Гварду. Она обняла его, как старого знакомого. Гвард опешил, но обнял Эду в ответ и не смог сдержать улыбки. Ледяное смущение, которое чуть было их не сковало, треснуло.

– Ты угощал меня вчера, так что сегодня моя очередь, – весело заявила Эда. – Я взяла с собой огромный сладкий каравай, чтобы на пустой желудок не гулять.

– А говоришь, что не похожа на других девушек, – усмехнулся Гвард. – Обычно женщины обеспокоены вопросом еды.

Эда с наигранным недовольством хмыкнула и сощурилась.

– Ладно, я шучу, – добродушно проговорил Гвард. – Спасибо.

– То-то же, – с деланым самодовольством произнесла Эда и отвернулась к лошади. Но затем слегка обернулась на Гварда, одаривая его озорным взглядом. Они виделись всего пару минут, но ему уже было хорошо.

До моря они добирались либо лесными хорошо протоптанными тропинками, либо по нехоженым тропам в объезд небольших посёлков. И по дороге велись самые разные беседы, в основном, о сельской жизни. Оказывается, то, что было скучной рутиной для Эды, Гварду казалось чем-то интересным и новым, он слушал с восхищением и постоянно задавал вопросы о том, как и с какими трудностями сталкиваются сельские жители. Эда с радостью, совершенно не чувствуя зависти и не упрекая богатенького парнишку, рассказывала, что ещё в пятилетнем возрасте детки толкут зёрна в больших ступах, чтобы у взрослых было больше времени на более сложные дела.

Гвард признался, что ему стало неловко рассказывать о своей жизни, которая не была полна тяжким трудом. Но Эда настояла, ей очень хотелось послушать о том, как живут люди с деньгами. И, когда лошади везли их по лугу в высокой душистой траве, от запаха которой брала сонливость, и из которой доносилось жужжание пчёл, она с интересом внимала словам Гварда. Эда узнала, что он всю жизнь чему-нибудь да учился. Он всегда сидел за какими-нибудь уроками, общался с преподавателями больше, чем со сверстниками и больше всего в жизни страшился гнева отца.

К морю они подошли не с берега. Эда настояла на том, чтобы смотреть на водную гладь с возвышения. То была отвесная скала, находившаяся в самом дальнем конце побережья – она же была границей округа Престоличья. Там было мало людей, хотя на скалу взобраться было легко. Не нужно было идти в гору, тропинка была прямой, слегка под уклоном, но из-за этого длинной. Эда и Гвард добрались, привязали лошадей к ближайшим деревьям, а сами двинулись к краю скалы. Было очень ветрено, хоть и тепло. Ветер трепал волосы и свободные рукава рубахи. В нос бил солёный запах, Гвард был готов втянуть воздух с наслаждением, но заметил, что пахнет не только морем. Он взглянул на Эду, казалось, она тоже это заметила.

Они взглянули на воду и одновременно ахнули. На воде не было и свободного места, как на главной площади во время восстаний. Мёртвая рыба и всплывшие зелёные водоросли ковром покрывали море, и волны, двигая эту мертвечину, выглядели устрашающе. В некоторых местах стояли корабли, люди на которых сетями вылавливали рыбу. Берег тоже чистили, а потом там же всё и сжигали. Был виден большой костёр.

Эда сделала несколько шагов назад, боясь пошатнуться и свалиться со скалы.

– Если это было сделано нарочно, то кто мог совершить такое? – спросила она. Её глаза были полны жалости. Эда тяжело вздохнула и умоляющим взглядом посмотрела на Гварда, будто бы тот мог всё вернуть на круги своя.

Гвард устремил взгляд вдаль и скорбно произнёс:

– Это война. Они готовы на всё ради завоевания земель и Хранилищ, – Гвард с отвращением смотрел на море, покрытое слоем мёртвой рыбы. – Ради этого готовы убивать людей и вон, даже море.

– Что ты имеешь в виду, говоря о войне? – не поняла Эда.

– Блекория хочет завоевать Эндленд и Аисронд, – пояснил Гвард, переводя взгляд на Эду. – Мы постоянно отправляем войска, битвы ведутся почти не прекращаясь. И вот, Блекория решила пойти с моря нетрадиционным способом. Хотя, это лишь предположение, но самое близкое к правде.

– А винили во всём драконов, – полушёпотом проговорила Эда, стеклянными глазами глядя вдаль. Гвард обернулся на неё. Он вдруг вспомнил слова Салема, и сердце в груди застучало ещё сильнее.

Эда заметила его взгляд и с испугом прикусила губу.

– Я имею в виду, что люди вечно воюют, несмотря на ошибки прошлого, – сказала она. – Они уничтожили драконов, но ничего не поменялось.

Арчи не переставал смотреть на неё с подозрением. Но, если честно, он целиком и полностью разделял её мысли. Не нужно быть драконом, даже полукровкой, чтобы не любить войны.

– В этом ты права, – ответил он, наконец. – Я не понаслышке знаю, что это такое. Мой брат умер на войне.

– Ох, – Эда с широко раскрытыми глазами посмотрела на Гварда. – Мне жаль.

Через пару минут друзья уже сидели в перелеске на упавшем дереве и делили большой каравай, посыпанный сахаром, который хрустел на зубах.

– Эдмунд сражался во время Пятилетней войны. Он погиб чуть больше года назад. И я до сих пор считаю несправедливым, что мы вообще были втянуты в эту войну. Мы просто помогали Аисронду, – рассказывал Гвард, держа в руках кусок каравая.

Он то сжимал мякиш, то просто укладывал на ладони. Очень сильно нервничал.

– Мы узнали это не так, как узнают о гибели родных на войне обычные люди. Мы были свидетелями. – С каждым словом глаза Гварда раскрывались всё шире, вздохи становились короче. – У нас в гостиной открылся Проход. Два мага внесли кричащего брата и уложили его на диван. Господи, таких возгласов я никогда не слышал. Мне было страшно, мерзко и… я боялся почувствовать его боль. Я не хотел смотреть на свои ноги, потому что боялся, что увижу там то, что случилось с ногой Эдмунда. Будто бы изгрызенный кусок мяса, без единого клочка кожи. Я убежал. Его перетащили в медицинское крыло. Я не знаю подробностей, я не хотел их знать. Что там с ним делали, что он чувствовал. Но когда Эдмунд умер, я испугался ещё больше.

У Гварда бежал холодок по спине, но при этом он чувствовал, что ему очень жарко. Он давно ни с кем не откровенничал, и было очень тяжело говорить вслух о том, что терзало в мыслях каждый день. Но от произнесённых слов становилось легче.

– Мне стыдно в этом признаваться, – произнёс Гвард и посмотрел Эде прямо в глаза. – Но первой моей мыслью после гибели брата было то, что теперь я наследник… то есть, я должен буду вести все дела в имении, я должен буду взять в руки дело отца. Наверное, я покажусь тебе ужасным эгоистом, но у меня есть на то причины.

Гвард вдруг замолчал. Он не знал продолжать ему или остановиться. Эда тихонько спросила:

– Какие причины?

Гвард взглянул на неё и не увидел ни тени осуждения или презрения. Эда смотрела с сочувствием. Её светло-карие с зелёными крапинками глаза выражали полное участие.

– Я не знаю, как это объяснить. Лучше расскажу всё в подробностях, – проговорил Гвард, переводя взгляд на кусты и деревья впереди. – Отец никогда не любил меня так же, как Эдмунда. Да, и вообще, любил ли? Моё самое яркое воспоминание из детства – о том, как мы в день рождения отца бежали к нему по коридору. Мы были маленькие, Эдмунду – десять, а мне шесть. И бежали наперегонки. Отец присел перед нами и расставил руки в объятиях. И пока Эдмунд добежал и кинулся на шею отцу, я споткнулся, упал и разбил нос о пол. Мне было больно, обидно, я испугался своей крови, потекшей из носа. Отец просто взял Эдмунда на руки и встал. Он смотрел на меня со всей высоты своего роста, и я ждал, что он поможет мне подняться и пожалеет. Но он лишь недовольно приказал мне встать и перестать хныкать. «Сам виноват, – сказал он мне. – Вечно ты балуешься. Как можно быть таким неловким?» Мне будет девяносто лет, я этого не забуду.

Гвард горько хмыкнул и продолжил. Его уже было не остановить.

– А ещё я помню, что отец по вечерам всегда заходил к нам с братом в комнату, чтобы пообщаться перед сном или рассказать интересные истории. И я очень хорошо помню, как каждый раз он сажал Эдмунда к себе на колени, а я сидел в соседней кровати и чувствовал себя так, будто… не нужен.

Гвард снова посмотрел на Эду и вымученно улыбнулся.

– Ты прости, что я тебе это рассказываю, просто…

– Нет, нет, – Эда тут же замахала руками. – Ты изливаешь душу. Мне наоборот приятно, что ты мне доверился. Мне интересно, правда.

Гвард усмехнулся и снова отвёл взгляд.

– В общем, когда я подрос, меня взялись обучать учителя. Но при этом, я видел, как Эдмунда отец всегда на все приёмы водит с собой и рассказывает ему всё, что знал. А я им мешался. И Эдмунду тоже. Он, как и отец, не обращал на меня внимания. Помню, как в детстве сделал ему подарок – игрушку из глины, которую накопал у озера, а он сказал, что у меня мерзкая грязь под ногтями, и он даже слиток золота из моих рук не возьмёт. Возможно, это потому, что наша мама умерла после того, как я родился. И хоть Эдмунду на тот момент было всего четыре года, он всю свою жизнь утверждал, что отчётливо помнил мать и не может меня простить за эту потерю. Он всегда меня винил за её смерть, мы очень часто дрались и ругались. Я предпочитал находиться в одиночестве и иногда представлял, как мы с Эдмундом играем вместе, досаждаем слугам, играем в прятки.

И Гвард вздохнул.

– Да, давно я никому об этом не рассказывал.

– Ты не должен себя винить, – тут же ответила Эда. Казалось, она была впечатлена рассказом. – Я имею в виду, то, что твоей мыслью была не горечь о потере брата.

– Спасибо, что выслушала, – сказал Гвард. – Теперь мне неловко смотреть тебе в глаза.

– Хочешь, я тоже расскажу что-нибудь сокровенное, и тогда мне тоже будет неловко? – хохотнула Эда.

– Чтобы мы разговаривали, но даже глаз друг на друга не поднимали? – улыбнулся Гвард.

– Ага, – кивнула Эда и улыбнулась широко-широко.

– Но, на самом деле, – добавила она. – Нам крупно повезло, что мы встретились. Теперь ты больше не один, и я тоже. Это всяко веселее. Есть, с кем поболтать, и с кем найти приключений. Кстати, не хочешь на озеро съездить? Тут не далеко. А то слишком уж жарко.

– Ты обещала мне сокровенную историю, – ухмыльнулся Гвард.

– Если честно, я тебе всё вчера о себе рассказала, – ответила Эда, вставая с бревна и стряхивая с колен крошки от каравая. – Не знаю даже, чем ещё поделиться. Хочешь, расскажу, как в детстве червяков пробовала?

Гвард скривился.

– Нет, спасибо, – морщась усмехнулся он. – Некоторых сокровенных вещей лучше не знать.

– Я тоже так считаю, – улыбнулась Эда. – Айда на озеро?

Озеро было окружено густым лесом. У берега оно скорее напоминало болото, с широкими листами кувшинок и высоким рогозом, чьи листья шуршали на ветру.

Когда Гвард и Эда спешились с лошадей и подошли к самой воде, они скинули с себя ботинки и стали ногами трогать воду. Вдруг Гвард почувствовал шквал брызг со стороны. От прохладной воды его тело под намокшей рубашкой покрылось мурашками. Эда, нагнувшаяся к озеру, хохотала, что было мочи.

Тогда Гвард закатал повыше рукава, подошёл к ней и резко взял на руки. Эда даже понять ничего не успела, лишь вскрикнула.

– Ну, что, говоришь, тебе жарко? – спросил он шутливо злобным тоном.

– Только не это, Гвард! – только и успела крикнуть Эда.

Держа девушку на руках, он помчался к озеру. Он бежал в прохладной с непривычки воде, разбрызгивая в стороны целые фонтаны брызг. Эда верещала, как похищенная разбойниками девица. Когда Гвард зашёл в воду по пояс, он вдруг запутался в своих ногах. Оба ушли под воду.

Барахтаясь и вертясь пиявкой, Эда выплыла первая. Когда на поверхности показалась темноволосая мокрая голова, на неё обрушился целый поток брызг. Гвард нырнул обратно под воду и, схватив Эду, повлёк за собой. Они кружились в воде, выплывали и брызгались, как малые дети. Визжали пронзительно и звонко, хохотали, наглатываясь воды.

А потом лежали на берегу. Солнце сушило их одежду и волосы, пока Эда и Гвард лежали на колющем мокрую спину песке. Эда смотрела в жмурящееся лицо и смеялась от нелепого смущения. Они не переставали смотреть в полуоткрытые глаза друг друга.

И тут Гвард встрепенулся. Он резко сел на песке. Эда непонимающе на него посмотрела и тоже приподнялась.

– Нож! – вдруг спохватился Гвард, шлёпая себя руками по бёдрам. – Он утонул!

Он готов был извиняться и клясться, что купит Эде ещё хоть сто ножей, но она, казалось, даже не расстроилась. Она лишь обратила взгляд к озеру и монотонно громко засвистела. Гвард непонимающе посмотрел на водную гладь и вдруг увидел, как из воды в воздух поднялся тот самый клинок. Он поплыл по воздуху прямо к Эде, летел, иногда касаясь поверхности воды. И вот, он упал ей на колени. Свист прекратился.

Гвард смотрел на неё в полнейшем изумлении. Ему хотелось ущипнуть себя, настолько увиденное ошарашило его. Может, он перегрелся на солнце и упал в обморок, а это всё сон?

– Этот нож знает своего хозяина, – объяснила она спокойно. – Он легко может прилететь на свист. Или, если оказался в чужих руках, найти своего хозяина. Но только если человек, в чьих руках нож оказался, откинет его в сторону, как ненужный.

– Где ты его взяла, говоришь? – спросил Гвард, переводя взгляд с Эды на клинок и обратно.

– Нашла, – вновь сказала она.

– А от твоей крови он светится? – тут же спросил Гвард. Он опирался сзади на руки и нервно постукивал пальцами по песку.

– Не знаю, – Эда на секунду отвела взгляд в сторону, а потом снова посмотрела на Гварда. – Я им не резалась.

– А от любой другой крови? – не унимался Гвард. – Если им порезать кусок мяса, например?

Эда покачала головой.

– От мяса нет. Он светится только, если…

– Ну, – поторопил её Гвард.

– Наверное, только от человеческой крови, – пожала плечами Эда. – При мне на него кровь человека не попадала.

– Проверь, – приказал Гвард. Он серьёзно смотрел на Эду и даже не заметил, как перешёл на приказной тон.

– Слушай, я не буду колоть себе палец только из-за того, что мой нож показался тебе странным, – довольно резко ответила она. – Он мне служит уже несколько лет, и ничего необычного в нём нет.

– Ладно, – сдался Гвард. – Просто меня это удивило. Не каждый день видишь подобные реликвии.

– Да, не каждый день узнаёшь, что твой нож светится в чужих руках, – еле слышно проговорила Эда.

Вечер, в завершении столь долгого, но приятного дня, они провели в трактире. Им не хотелось пить, они пришли туда просто потанцевать. Гвард больше не заговаривал о ноже. Он твёрдо решил поискать о нём что-нибудь в библиотеке.

И хоть в трактире царила та же атмосфера веселья и хаоса, как-то им не танцевалось. Настроение было не под стать задорной музыке. Поэтому Гвард и Эда вышли из трактира. На улице было очень тепло. Уже виднелись звёзды, хотя края неба ещё были лазурными.

– Тут рядом есть поле, а там много стогов сена. Не думаю, что за ними ночью кто-то следит, – сказала Эда, а затем улыбнулась, и было в этой улыбке что-то новое, а взгляд напомнил лисий. – Не хочешь там полежать?

Гвард готов был последовать за Эдой, куда угодно, вот и согласился.

Так они там и оказались. И Эда плюхнулась на сено, как на подушку. Гвард упал рядом. Они лежали и смотрели на чёрную гладь, выглядывая всё новые и новые звёзды, рассыпанные, как веснушки на лице. Почему-то глаз не видел все сразу и лишь при долгом изучении черноты замечал точки поменьше. Гвард призадумался. Ведь когда узнаёшь человека всё лучше и лучше, начинаешь видеть всё больше и больше звёзд, не все открываются сразу, а какие-то так и не удаётся разглядеть. Ему хотелось разглядеть все звёзды Эды.

– Я бы так каждый день засыпала, – вздохнула она вдохновлённо.

Гвард видел её глаза, они были широко открыты, так широко, словно хотели поглотить в себя самое небо. Она продолжала:

– Весь день скакать по полям, лесам, холмам, неизведанным и почти заросшим тропинкам. А ночью лечь и уснуть, как на звёзды нагляжусь.

– А если дождь? – спросил Гвард.

– А дождь хорошо бы в селе каком переждать или в городе, – продолжала мечтать Эда. – Но всё равно никогда не знать, куда ты попадёшь в следующий раз.

Она немного помолчала, а потом продолжила:

– Просто вся эта обычная жизнь не в том месте и не с теми людьми очень сильно надоедает. А так, мы, вдвоём, понимая друг друга и не нуждаясь ни в ком, бродили бы по свету.

– Ты бы сбежал со мной? – она понизила голос, будто боялась, что их подслушивают. И этот шёпот ласкал Гварда так, что по спине пробежала дрожь. – Мы бы с тобой путешествовали, затерялись бы в лесах, научились бы жить по-настоящему.

Гвард мечтал о том, чтобы сбежать с ней. Скрыться, бродить по чащам и засыпать вот так, вместе под звёздами. Но он боялся, что Эда говорит серьёзно и что-то планирует. А у него на плечах целое королевство.

– Я не знаю, как сложится жизнь, – проговорил он немного хрипло. – Но, если бы обстоятельства сложились удачным образом, я бы отправился с тобой в самое большое приключение.

Эда улыбалась и будто бы слегка тянулась к нему. Или так просто казалось. Теперь они лежали в молчании, чувствуя ночь, чувствуя друг друга, впитывая в себя ощущение сладости момента, чтобы потом ностальгия больно резала по воспоминаниям. Было очень приятно так лежать.

Спокойствие длилось до тех пор, пока Эда и Гвард не услышали шаги.

Со стороны ближайшего перелеска к ним двигалась целая толпа, больше похожая на маленькую армию, потому что люди выглядели так, словно готовы были начать бой. Позади шли мужчины, ведшие лошадей. Гвард напрягся. Он надеялся, что путники просто хотели отдохнуть и даже готов был уступить им место. Но вот, они подошли ещё ближе, и темнота уже больше не скрывала знакомую длинную мантию. Понятно, почему их не услышали раньше, это колдовство Нефилима.

– Эда, – предупреждающим шёпотом молвил Гвард. Но не успел ещё что-либо сказать. Их замкнули в полукруг.

Эда и Гвард вскочили на ноги ещё до того, как их окружили. Они стояли, готовые то ли драться, то ли бежать, и Гвард отважно стоял впереди. Но сзади тоже подошли люди, и теперь бежать было некуда.

– Принц Арчибальд, – произнёс Нефилим так, будто бы их не захватили, а пригласили испить чаю с сухарями. – Очень интересная находка, надо сказать. Познакомите нас?

– Нефилим, – злобно произнёс Арчи, личность которого уже была раскрыта. – Зачем ты здесь?

– Приказ короля, – сухо ответил маг и поднял руку.

Арчи испугался, что их сейчас заколдуют, но Нефилим подал сигнал людям сзади. Принц это понял по вскрику Эды. Она стала вырываться, дёргая то правым, то левым плечом. Ни одна леди не смогла бы показать такую мощь, но люди Нефилима всё равно были сильнее.

– Я приказываю отпустить её, – с нарастающей злобой выпалил принц.

– Приказ был отдан королём, ваше высочество. Его слово, куда важнее, – произнёс Нефилим.

И тогда Арчи накинулся на державших Эду. Он попытался ударить кулаком по лицу одного из них, но промазал. Сзади его тут же взяли под руки двое. Конечно, ответить ему никто не смел, поэтому нужно было обезвредить.

– Пустите меня! – рвалась Эда. Её голос был странным. Он, будто бы бурлящая вода рвался изнутри. Это был рык. – Пустите, я сказала. Я вас всех убью! – И дёргалась, пиналась.

– Что она вам сделала? – недоумевал Арчи и тоже вырывался. Но так агрессивно, как Эда он не мог. – Она не виновата, она не знала, что я принц!

Нефилим подошёл к Эде, которая смотрела на него так, будто хотела напасть и разорвать его на куски. Маг сорвал с её пояса ножны и отошёл на несколько шагов назад. Он продемонстрировал клинок Арчибальду.

– Это её? – спросил он принца, кивнув головой в сторону брыкающейся Эды.

– Это… – Арчи запнулся, вспомнив слова Салема про драконов. – Нет! Мы нашли это в городе. Она тут ни при чём. Да пустите её!

– Проверим, правда ли это.

Нефилим кивнул людям, державшим Эду, и они синхронным движением сорвали с неё жилетку.

Эда уже по-настоящему рычала, будто бы в ней жил зверь.

– Не смейте! – выкрикнул принц.

Но они сдёрнули с неё рубашку, оголив нелепо трясущуюся пышную грудь, над которой и под которой светились, как зазоры двери хорошо освещённой комнаты, причудливые узоры. Как на ноже.

Арчи перестал вырываться. Принц вдруг понял, кто перед ним.

И тут ему сделалось страшно. Линии стали светиться ещё ярче, внутри Эды будто бы горел огонь. Её женское тело стало расти, покрываясь чешуёй. Внутри горело пламя, нет, полыхал целый пожар. И рёв стоял такой страшный, что Арчи сам закричал. Державшие его люди Нефилима, видно испугались до смерти и убежали, как трусливые зайцы. А Арчи упал и смотрел, как над ним возвышается ревущий красный дракон. Её крылья были раскрыты, как у нападающей гусыни. Размах восхищал. Арчи кричал от страха и благоговения.

Вдруг он увидел, что внутренний огонь, видневшийся между чешуек, заколыхался, дракон распрямил, а потом выгнул шею. И принц уже представил, как будет гореть заживо, орать от невыносимой боли и умирать, сгорая свечой. Но единственный, кто стойко остался на ногах, Нефилим, вынул из глубин карманов тот самый Ледяной кристалл. Он светился холодом, казался аккуратно сделанным изо льда. Но он должен был наполниться Силой и стать смертельно жарким, горячее, чем сердце печи. Если она пустит огонь, кристаллу будет куда проще её опустошить.

Эда тяжело и неуклюже замахала крыльями. Казалось, сейчас свалится на бок и придавит всё, что внизу. Но кое-как взмыла в воздух. Арчи даже зажмурился, такого сильного ветра он никогда не чувствовал. На мгновение даже стало тяжело дышать.

Принц вовремя открыл глаза. Он заметил, как упавший наземь Нефилим готовится кинуть кристалл. Арчи вскочил и побежал в сторону мага. Ноги тряслись, но он не позволил себе поддаться слабости. Прыгнул прямо на старика и выбил-таки кристалл из рук.

– Слезьте! – совсем не тоном подданного выкрикнул Нефилим.

Арчи попытался перехватить руку мага, но тот тронул пальцами его висок. Принц, как неживой, повалился и уснул.