Читать книгу Варька - Светлана Фетисова - Страница 2

Солнце скользило вдоль частокола подрагивающих ресниц, так здорово было играть с ним в прятки, будто бежишь вдоль дырявого забора, которому нет ни конца и ни края. Чуть прикрыл глаза – и ты спрятался. Через мгновенье прищурился – как там вездесущее светило? Ага, бдит. Хорошо.

На моргающую Варьку в автобусе никто не обращал внимания, это было обычное дело, худенькая девочка с копной непослушных волос едет домой из школы, она ещё не привлекала к себе внимания окружающего мира, что, безусловно, её расстраивало, когда она это замечала, но сейчас у неё было так много забот, что безразличие пассажиров автобуса ей было только на руку. Кроме игры в прятки с солнцем, в данный момент её голова была занята решением важной проблемы – как прикрепить оторванную подошву правого ботинка, чтобы доковылять до дома.

Да, конечно, она знала, что эта обувь не предназначена для игры в футбол, но этот удар того стоил. Когда мяч подкатился ей под ноги, Варька не раздумывала ни секунды. Как она могла не принять этот пас? Тем более на поле гоняли мяч мальчишки из параллельного 6 «А», перед ними она не могла упасть носом в грязь, ведь на неё смотрел Федька-Редька, он, конечно, не знал, что он Редька, и никогда не узнает, ведь это было секретное прозвище.

В этом мальчишке не было ничего необычного, он не был хулиганом и не держал в страхе всю школу, его не встречал у школы лимузин, и волосы его не были зелёного цвета. Так что же в нём привлекало Варьку? Она не знала.

– Следующая остановка – «Улица Цурюпы».

Девочка улыбнулась, эти слова всегда вызывали у неё улыбку. Десятки раз заданный ею вопрос «Почему написано на остановке „Улица Цюрупы“, а все произносят Цурюпы?» так и остался без вразумительного ответа. Это была настоящая загадка, а Варька любила всё непонятное и таинственное.

На минуту отвлёкшись, девочка потеряла контроль над оторвавшейся подошвой и чуть не скатилась со ступенек, покидая автобус. Высоко, как цапля, задирая правую ногу, она прошла несколько шагов – неудобно, предательский кусок резины норовил завернуться вниз, лишая ногу устойчивости. Недолго думая, Варька развязала шнурок, несколько раз обернула им вокруг ступни и завершила композицию бантиком. Теперь у неё появилась возможность достигнуть своего дома без травм.

Теперь у неё появилась возможность достигнуть своего дома без травм

Разбуженный стуком металлической двери, Боба стал с остервенением крутить свой барабан. Варька сбросила искалеченные ботинки и подбежала к клетке с хомяком.

– Бобсель, ты скучал?

Неизвестно, понял ли грызун вопрос, но, на мгновение замерев, словно сбившись с шага, он припустил снова с невиданным энтузиазмом, барабан крутился с бешеным ускорением, казалось, ещё немного – и звук перейдёт в ультразвук, а крутящаяся турбина исчезнет.

– Я тоже рада тебя видеть, с меня морковка.

Девочка бросила рюкзачок с учебниками на пол и направилась в кухню. И в это мгновение раздался звонок домашнего телефона.

– У меня всё нормально, мама, – сказала на ходу Варька, пнув по дороге изуродованный ботинок.

Как мать делает это? Высчитывала ли она количество уроков или звонила постоянно, было неизвестно, но каждый день, через несколько минут после открывания входной двери, раздавался звонок. За пять лет этот ритуал нарушался лишь однажды, в тот трагический день было непредвиденное обстоятельство – приступ аппендицита нарушил цепочку: школа – автобус – дверь – звонок.

– Да, я дома, мама. Нет, не помыла, ещё не успела. Хорошо, съем. А попкорн? Почему? Да, знаю. Не задали, ведь только неделю учимся, ещё нечего… математику обязательно. Другие подождут… Ладно-ладно, почитаю. Всё? Почищу клетку. Теперь всё? Чао.

Рассеянно ковыряя засохшую землю в цветочном горшке, Варька положила трубку, и её взгляд упал на залитый осенним солнцем двор. Две мамаши с колясками и странный дядька из соседнего подъезда сидели на лавочках, больше никого. Гулять хотелось страшно, но шансов не было никаких, мать категорически запрещала выходить на улицу одной. Вдруг что-то блеснуло на балконе, нет, не показалось, точно блеснуло. Солнечный свет снова и снова попадал на какой-то посторонний колеблющийся предмет.

Варька выскочила на балкон и увидела висящую на внутренней стороне ограждения цепочку. Изогнувшись над перилами, она посмотрела вверх на соседский балкон – никого. Да и вряд ли там кто-нибудь мог быть среди рабочего дня, дядя Женя работал на автобазе с раннего утра до позднего вечера. Девочка взяла украшение в руки и стала разглядывать. Цепочка была толстой, металлической и подозрительно жёлтой. «Золото», – решила Варька. Колечко от замочка было сломано, так, видимо, вещь и потерялась. То, что хозяина надо найти, не вызывало никаких сомнений, но как? Просто отдать соседу сверху – как наиболее вероятному хозяину – глупо, он дядечка пожилой, вряд ли носит подобные вещи, да и гостей у него не бывает.

Ещё на этаж выше проживала молодая парочка «очконавтов», которые всегда ходили взявшись за руки, как пара вишенок, но их балкон был застеклён, и вряд ли кто-нибудь из них свешивался по пояс, чтобы проверить прочность цепочки. Маловероятно. Да и к тому же они были страшно занудными и наверняка перевернули бы весь подъезд вверх дном, чтобы найти свою вещь. Варька вспомнила, как эти маньяки методично обходили квартиру за квартирой в поисках своего журнала, который почтальонша по ошибке сунула куда-то не туда.

Больше над ними никто не жил. Но откуда тогда такой подарок? А если кто-то пролетал на вертолёте или на парашюте… бред. Варька задумчиво перебрасывала золотистую кучку из руки в руку, она была приятна на ощупь. Интересно. Закинуть на балкон третьего этажа эту цепочку можно, но зачем? Предмет в руке приобретал всё большую загадочность и таинственность.

Девочка решила, что обязательно отгадает эту загадку, ей это нравилось.

Сверкающие золотом звенья цепочки олицетворяли собой тот мир «излишеств», который совсем не был знаком Варьке. Многие девчонки из их класса уже давно носили всевозможные украшения, некоторые были увешаны ими как рождественские витрины, сверху донизу. Серёжки, колечки и наклейки в расчёт не идут, тут тонны других цацек болтаются, висят и сверкают. «Что за любовь к украшательству? – спрашивала себя Варька. – Наверное, это наследие далёких туземных предков, падких до всяких разноцветных пуговиц и блестящих бус?»

Её мама не была такой, как большинство женщин, она не носила ничего нефункционального, возможно, потому, что не могла позволить себе ничего лишнего, после того как её муж и Варькин отец отправился в свободное плаванье по житейскому морю. Гордость Елены Георгиевны не позволяла ей принимать финансовую помощь от «моряка дальнего плавания», их жизнь с дочерью была скромной, без излишеств. В первом классе, когда дети завязывают знакомства и кладут фундамент будущей дружбы на базе общих интересов и игр, Варьке тоже очень хотелось обмениваться яркими наклейками и хвастаться на перемене игрушечным зверьём, но было нечем. Сейчас уже смешно вспоминать о своих переживаниях, но тогда было обидно.

Варька сунула цепочку в карман и позвонила по телефону:

– Мам, на улице такая прекрасная погода, можно я пойду погуляю? Нет, у Нади сегодня бассейн, ну, мам, вечером будет темно, пожалуйста… А если я позвоню тёте Гале? Очень хочется. Обещаю.

Окрылённая девочка сделала себе трёхслойный бутерброд с сыром, колбасой и огурцом, положила в карман мобильный телефон и выскочила из дома.

Во дворе было тихо и сонно и даже листья с деревьев слетали не спеша, надолго задерживаясь в свободном парении. Две молоденькие мамаши с колясками оживлённо беседовали на одной лавочке, и «дежурный» сосед читал газету на другой, вот и вся компания. Этот странный дядька почти всё время торчал на детской площадке.

Девочка присела на качели и стала медленно есть бутерброд. Вокруг стояла удивительная прозрачность воздуха, и солнечный свет беспрепятственно проникал во все клетки и атомы всего сущего, даже прикрытые веки не укрывали от него, они лишь приглушали его сияние. Если с закрытыми глазами откинуться назад и продолжать раскачиваться, то через несколько секунд перестаёшь ориентироваться в пространстве, плохо представляешь, где дом, где дорога, и где всё остальное, вокруг только океан света.

Две мамаши с колясками засобирались по домам. Варька страдала, ей хотелось пойти куда-нибудь, потом побежать, и бежать едва касаясь земли, купаясь в солнечном свете, но она была послушной девочкой и не могла себе позволить такого безрассудства, как двигаться куда глаза глядят. Зуд всё нарастал, какая-то внутренняя вибрация мешала наслаждаться бездействием. Надо было срочно что-то сделать, встать, может быть, пробежать пару кругов вокруг дома, или залезть на дерево, или…

– Эй, малая!

Девочка скосила глаза, безымянный сосед поманил её со своей лавочки. Она легко спрыгнула с качелей и небрежной походкой подошла к мужчине. Варька никогда не видела соседа вблизи, это был мелкий тщедушный мужчина с усталым сорокалетним лицом и редкой шевелюрой на крупной голове. Кожа его была бледной и измятой, но глубоко посаженные глаза синего цвета были ясными и твёрдо смотрели из-под тёмных бровей.

– Как тебя зовут?

– Варя.

– А меня Александр Сергеевич, как Пушкина. Вот мы и познакомились. Скажи-ка, Варвара, – Варька нахмурилась, она не любила, когда её так называли, получалось холодно и официально, – могу ли я попросить об одолжении? Ты ведь не очень занята сейчас?

Девочка помотала головой, сначала утвердительно, затем отрицательно. И хотя мама и бабушка талдычили без перерыва о том, что нельзя разговаривать с незнакомыми мужчинами, она решила выслушать этого плохо знакомого человека. По инструкциям мамы надо было не обращать внимания ни на разговор, ни на саму личность мужского пола. Но девочка ежедневно видела соседа во дворе и знала, что он живёт в третьем подъезде, поэтому проигнорировала инструкции. Мужчина почувствовал колебания Варьки, поэтому добавил:

– Ты ведь дочка Берестовой с третьего этажа?

Внутренняя борьба затихла, и Варя вопросительно подняла брови.

– Поднимись, пожалуйста, к моей матери, её зовут Тамара Никифоровна. Мы живём на четвёртом этаже. Передай ей, что через полчаса я поднимусь обедать. Тебе не трудно? Ну и прекрасно. Квартира пятьдесят пять – Тамара Никифоровна. Спасибо.

Мужчина тут же потерял к ней интерес и уткнулся в газету.