Читать книгу Как убить мать - Светлана Гамаюнова - Страница 9

Новости шли своим чередом, скучные, пресные, отвратительно снятые и так же отвратительно поданные. Этот канал я бы без сожаления отдал в руки продвиженцу Джойкера, так жаждущему стать владельцем телеканала. «Досмотреть бы и не уснуть, тут еще надо с мобильником разобраться», – мелькнуло в голове. И тут запустили новую информацию.

На фоне других сюжетов этот выделялся хорошей проработкой, подготовкой материала и отличной съемкой. Сначала на экране возникла девушка, живая-живёхонькая, и запела какую-то мелодичную песню, вероятно, по-итальянски. Запела чисто и пронзительно проникновенно. Звукозапись сделана на профессиональной аппаратуре и откорректирована. Клип такого уровня стоил больших, очень больших денег. У Кононовой таких точно не было.

Марина, в белом простом платье, босая, с распущенными волосами, стояла на фоне Нотр-Дам-де-Пари. Разгорался пожар. Потом огонь поглотил всё строение, и оно начало рушится. Фигура девушки таяла в последних аккордах и грохоте рушащихся конструкций. Затем следовало видео ее смерти. То, что прислал Бэдмен.

После выступил журналист и сказал кое-что интересное.

– Невероятное творится в нашем городе. Такие чистые души покидают мир. Пока наша доблестная полиция не может разобраться, да и хочет ли, отчего и как умерла Марина Кононова, мы опросили людей, знакомых с девушкой, и вот что они рассказали:

«Она была ангелом, – вещала какая-то невзрачного вида женщина, а сбоку экрана наложенным кадром проступал силуэт Марины, тихо играла музыка и звучали слова какой-то христианской песни. Я напрягся, вслушиваясь в слова женщины. – Я знала ее хорошо, и утверждаю, что она была ангелом, и Бог забрал ее. Сначала забирают лучших, самых лучших, но он заберет и нас, скоро заберет. Только верьте и покайтесь. Покайтесь. Он грядет. Спасутся только 144000. Остальные погибнут в адском пламени, как проклятый собор».

И опять поющая Марина, одна, на церковной сцене. Далее следовало:

– Даже прогноз погоды на фоне смерти этой удивительно прекрасной и чистой души кажется предсказуемым. Завтра город ожидают дожди и грозы. Температура воздуха немного повысится, до 20⁰ выше нуля. Небо плачет, – пафосно произнес ведущий, и появилась заставка новой программы.

– Ни хрена себе пропиарили! – вырвалось у меня. – Кто слил столько денег за сюжет? Завтра нужно срочно наведаться в телестудию.

И тут меня как громом в темечко стукнуло. Стой, а про покушение на мэра, почему ничего не сказали? Я судорожно набрал телефон Наташи.

– Слушаю, Серёжа, – прозвучал нежный девичий голосок. – Думала, ты уже сегодня и не позвонишь, а я скучала.

– А как я скучал, ты просто не представляешь. Не жаль денег на такси, только чтобы увидеть тебя и пожелать спокойной ночи.

– Я тоже буду плохо спать, не увидев тебя, милый, – промурлыкала девушка. – Ты, правда, приедешь? Я ставлю чайник.

Такси прибыло сразу, и через двадцать минут я уже поднимался в квартиру Наташи. Координатами мы обменялись еще днем.

Наташа быстро впустила меня и улыбнулась обворожительно. В симпатичных спортивных штанишках и парке, с волосами, не собранными в тугой пучок, она казалась особенно милой. Но первое, что я сделал, войдя в квартиру и сказав «здрасьте» – это включил детектор радиозакладок – прибор для обнаружения любых шпионских устройств.

– Не волнуйся, чисто, – улыбнулась она, – проверяю ежедневно. Мой дом – моя крепость. Так что случилось, ты с новостями?

– С пустяками не тащился бы. Восьмой канал смотрела?

– Нет, знала, что про мэра сегодня не покажут. Только до дома добралась. На работе полный хаос. Слишком много на него лично завязано. Кто уже подлизывается вовсю к новому ВРИО, кто пытается не вляпаться и не слишком отсвечивать. СБУ со всех взяло подписку о неразглашении. Но завтра обязательно объявят, думаю, с утра. Его уже отправили в Европу, а то тут и добить бы могли. Получила вечером послание: улыбку Джойкера из последнего фильма и его «Хи-хи-хи».

– Какие-то новые распоряжения от ВРИО поступали?

– Пока нет. Ничего нового пока нет. Давай, твои дела обсудим, ты ведь за этим приехал. Выкладывай. Только без лишней воды.

Глянул на нее обижено и начал:

– Убитые, о которых сообщил Бэдмен, скорее всего прихожане эсхатологических сект, ну, верящих в скорый конец света, или разветвленной одной, хорошо замаскированной секты. Богатой, к слову.

– Рассказывай, не тяни кота за хвост. Я знаю, что такое эсхатологическая секта.

– Посмотрел репортаж по восьмому каналу. Отснято потрясающе, технчно, профессионально. Поставлено и смонтировано не тяп-ляп, выверена каждая деталь. Девушка, поющая на фоне горящего собора, в легком белом платье – постановочная профессиональная запись. Интервью с женщиной тоже показывает, что к убийству готовились. Съемка сделана утром и в более ранний срок, не вчера, не та погода. Наложить сюжет так качественно – не простая работа, не на час. Вставить в него реальную съемку смерти – тоже нужно потрудиться. Женщина, рассказывающая про ангела Марину, про то, что забирают лучших, а потом и за нами придут – неприкрытая агитка учения о спасении 144000 избранных, в число которых нужно срочно попасть. Там же угроза не покаявшимся. На нашей телестудии такого уровня ролик не сделать. Уверен, завтра, а может, даже сегодня, он всплывёт в Ютубе. Мать Кононовой и ее бывший муж говорили, что Марина рассказывала им о скором конце света и 144000 спасенных, и ненавязчиво предлагала ближним присоединиться.

– А предыдущие случаи как с этим связаны, только лишь одним звонком Бэдмена? – спросила Наташа задумчиво.

– У меня проклёвывается некоторая догадка. В одном случае на видео зафиксировано, что жертве перед смертью позвонили на сотовый. На других видео звонок не отображен, он стерт, очень профессионально, опять же. Возможно, но не представляю как, сообщен какой-то кодовый сигнал, запускающий установленную ранее программу самоуничтожение человека. Это самое странное. Это похоже на фантастику, но звонки были, я уверен. И телефон Марины особый. Это их прокол – оставить телефон. В нем, в принципе, нет функции резервного копирования, и вообще он необычный. Штучный экземпляр. Поэтому, если она и другие жертвы, по предварительной договоренности, удаляли звонок, то я отследить его не могу. У нее и парня телефоны одного типа. У девушек, кажется, тоже, проверю, но, как я помню, похожи.

Я замолчал, собирая другие воспоминания с мест происшествия.

– Зачем им эти смерти? Нелепо – малышня, не политические деятели, – выразил мысли вслух.

– До политических, как сам знаешь, тоже добрались.

– А смерть Марины – рекламный ролик движения, предрекающего конец света. Но как они связаны с покушением на мэра? К сожалению, количество светлых ангелов, умерших с улыбкой на устах, может резко возрасти после показа этого репортажа. А сам репортаж, видимо, нужен для раскачивания сознания. Ната, скажи, а как мэр? Он не препятствовал открытию ряда религиозных общин?

– Да нет, куча разных протестантских направлений открыла в городе церкви. Иеговисты на улицах как у себя по квартире разгуливают, в дома ломятся. Мэр только совсем уж мутные не разрешал открывать. Я бы сказала, не препятствовал свободе вероисповедания.

– Неважно, – прервал я. – Уже тот факт, что не разрешил кому-то, – для них повод, а значит, могут выдвинуть версию: Бог его покарал за отсутствие страха перед ним, и дело примет не политическую а, в некотором роде, религиозную окраску. Что им и нужно. Это, конечно, так, мысли вслух. И да, кстати, ВРИО верующий?

– Он своеобразной веры или учения придерживается. Сам знаешь, Яцинский, а особенно его сестра – значимые фигуры в организации дианетиков и саентологов. Сейчас загуглю, чем они дышат.

Она быстро набрала запрос на айфоне.

– Вот, нашла. Википедия пишет: «Учение, методики которого, согласно автору Рону Хаббарту, могут помочь снизить влияние прошлых нежелательных ощущений и эмоций, нерациональных страхов и психосаматических заболеваний. Имеет дело якобы с человеческим духом. Дианетика является предшественницей и разделом Саентологии. Используя Саентологию, человек может повысить свой уровень духовного осознания и способностей и осознать своё бессмертие. Эрик Фромм, обращаясь к ее почитателям, написал так: «Дианетика: искателям сфабрикованного счастья».

Учение дианетику во многих странах относят к сектантским и деструктивным психокультам».

Наташа покрутила телефон и положила на стол.

– Серёжа, нам, кроме секты эсхатологии, еще секты с деструктивным психокультом не хватает, – произнесла расстроено. – Думаю, теперь Петренко даст еще большую свободу разным сектантам. Вот, что они понесут людям? Кто тут у кого помощник – вопрос. Предположим, взаимовыгодное сотрудничество. Но и желание получить канал, и сведение политических счетов нельзя отметать.

Она помолчала, налила мне нового горячего чаю, предыдущий совсем остыл за разговорами. Мы пили и думали. Эклеры были замечательно вкусные. Я даже не заметил, как мы перешли на легкий, необременительный тон общения, и произнес:

– Вера верой, но ведь материальную заинтересованность в прихожанах еще никто не отменял. Давай оставим покушение на мэра и вернемся к улыбчивым трупам. Две девушки из обеспеченных семей, могли жертвовать. Они, кстати, порвали с родителями, ушли жить на съемные квартиры с подругами. У парня-художника в семье, по слухам, хранится неплохая коллекция картин художников советского реализма. Такое на стенку не вешают, а за рубежом на них спрос. Надо узнать, что с ней.

– Как и то, что стало с Марининой квартирой, – добавила Наташа. – Вот только зачем такое крохоборство – небольшая квартирка, пожертвования, картины? Если это богатая организация, а исходя из реалий, на хакерство, ролики и съемки требуются немалые деньги, и они имеются, зачем крохоборничать?

– Везде работают люди. Их надо подкармливать, имею в виду среднее звено, чуть-чуть причастное к великому. Верхушка – та всегда живет хорошо, а среднее звено, вербовщики, трудятся, и им хочется кушать, на их содержание нужны деньги: на книги, музыку, съем помещений, на просвирки или что там едят и пьют. Да и афишировать наличие больших денег не стоит. Обленятся. Лучше пусть зарабатывают сами и чувствуют себя значимыми.

Наташа слизывала крем с очередного эклера, задумчиво крутя в другой руке ложку.

– Твои выводы логичны, но опять эти 144000, – сказала и посмотрела на меня странным взглядом.

– Почему опять?

– Иеговисты так считают, и ты помнишь жуткое дело с Белым Братством, кажется, 1993 год, у них тоже фигурировало 144000 спасенных. Я не очень с этим знакома, до моего рождения дело происходило.

– Да и я знаю не много, хотя уже жил в те года. Только то, что проходили в академии, но не подробно, или мимо меня как-то прошло.

– Провожу тебя и почитаю, – сказала Наташа с явным намеком, что пора выметаться, наговорились. – Там тоже зомбировали и как-то очень круто. Нам рассказывали о методах подчинения людей, но этот был из ряда вон выходящий случай. Не буду ничего говорить, пока не прочитаю досконально.

Повисла тишина, все было обговорено. Может, и не все, но очевидное.

– У тебя симпатичная кухонька, – сказал просто так, – да и квартирка ничего так. Твоя или съемная?

– Моя, – усмехнулась Наташа. – Не начинай из себя изображать героя-любовника, спальню показывать не поведу, а вот поработать воздыхателем придется.

– Когда? – сделал я удивленные и невинные глаза – хотелось немного расслабиться от этого мозголомного марафона.

– Завтра, мой милый друг, завтра. У близкой подруги день рождения, и мне строго-настрого приказали явить публике кавалера, о котором я беззастенчиво вру вторую неделю. Что скажешь?

– Хорошо, что завтра, а то послезавтра у меня дежурство, и это никак не изменить. Расскажи хоть что-то про нее. А то здрасьте, мы с такими рожами возьмем, да и припремся. Извини, точнее, я припрусь.

Наташа легко и весело рассмеялась. Уже что-то, а то сидим, как на совещании в главке. Устал сегодня.

– Она подруга детства. С первого класса знаем друг друга. Симпатичная. Зовут Милка. Фармацевт. Увлекается детективами. Еще будет человек десять. Ее подруги по институту, возможно, с бой-френдами, ее брат. Про тебя сказала, что ты программист.

– Да? И почему?

– Ну, не скажу же, что ты мент, прости, понт. Сейчас все крутые парни или программисты, или бизнесмены. На бизнесмена ты не похож, у них любой разговор сразу к бизнес-идее сводится, да и фирму надо будет засветить, а программисты, да еще фрилансеры, могут быть любыми, часто даже немного ушибленными на голову.

– Так я ушибленный, – сделал обиженное лицо.

– Нет, ты нормальный, но заработавшийся и усталый. Это на всякий случай, чтобы к тебе не особо приставали с излишними разговорами.

– То есть, ты действительно боишься, что я глубоко асоциальный тип, ничего не знаю о действительности и ни с кем, кроме трупов и компьютера, не общаюсь.

– Прости, – засмущалась Наташа. – В досье сказано только о твоем не слишком активном социальном образе жизни последние два года, а также, данные об образовании. Даже фотографию представили какую-то невыразительную.

Я не выдержал и расхохотался.

– Невыразительная – это фотка из личного дела из ментовки, что ли?

– Нет, ты стоишь на улице и куда-то смотришь. Не скажу, что ты на том фото симпатичный.

– А в натуре? – прищурился лукаво.

– Ничего так, мордашка приятная. Из нас получится хорошая пара – в меру симпатичный программист и девочка-колокольчик – офисный клерк.

Я невольно вспомнил сказку про девочку-колокольчик. Там было что-то типа: «Чтобы спасти цветочную страну, тебе, девочка, нужно только смеяться. И как бы грустно и больно тебе ни было, ни в коем случае ты не должна плакать. Твой смех уничтожит врага». Может, Натка и колокольчик, только я давным-давно не симпатичный интеллигентный мальчик.

«Вот надо еще маме не забыть позвонить», – прозвучало на подсознательном уровне. Как примерный сын, звонил ей регулярно.

Мама, мама, она так старалась сделать меня милым и приятным во всех отношениях мальчиком. Водила на плавание и рок-н-ролл, заставила учиться игре на гитаре, даже вокалу пыталась научить у одной своей знакомой. Ой, чуть не забыл: ещё учился рисованию три года в художественной школе, учил языки и… Нет, на борьбу я записался уже сам в осознанном возрасте. Кружок по программированию посещал тайком от нее, прогуливая уроки. Всесторонне образованная личность – и что? Работаю в ментовке.

«Ну и что? Зато с девушкой интересной познакомился», – утешила моя романтическая половина, или, скорее, четвертина. Скептические три четверти возразили: «С умной и по делу».

– Тогда до завтра, и озвучь, во сколько мероприятие и что дарим.

– Подарок есть, с тебя цветы, лучше герберы, она розы не любит, а лилии сильно воняют. В семь в метро, площадь Возрождения, ближе к голове поезда на Победу.

Я встал, ноги немного затекли от долгого сидения. Покинув уютную квартиру, направился к метро. Не хотелось на такси. Вдруг бомбила попадётся говорливый, а я сегодня и наговорился, и наслушался. Устал, а еще нужно подумать.

Пришел домой усталый, усталый и еще раз усталый, но не изменил своему правилу и проработал за компом до глубокой ночи. Утром побудка, душ и опять путь в дурдом.