Читать книгу История России в лицах. Книга вторая - Светлана Игоревна Бестужева-Лада - Страница 6

Она была взята в царские палаты в возрасте семи лет, и воспитывалась там до брака. Вероятно, во дворец Ирина попала в 1571 году, когда её дядя Дмитрий Иванович был пожалован в думу в чине постельничего. До совершеннолетия Ирина воспитывалась в царских покоях вместе с братом Борисом, находившимся «при его царьских пресветлых очах всегда безотступно по тому же не в совершенном возрасте, и от премудрого его царьского разума царственным чином и достоянию навык».

Она же стала первой русской САМОДЕРЖАВНОЙ ЦАРИЦЕЙ после смерти своего супруга, царя Федора Иоанновича. И могла бы царствовать, но… «не возжелала». Номинально побыв царицей неделю, Ирина приняла постриг в Новодевичьем монастыре как инокиня Александра, и уже не покидала монастырских стен до своей смерти.

Дочь костромского помещика, не титулованного боярина Федора Годунова Ирина родилась в 1557 году. Она была младшей сестрой будущего царя Бориса Годунова. Начиная с середины XVI века дядья Бориса и Ирины занимали достаточно высокое положение при московских государях. Их дядя Дмитрий Иванович был пожалован в думу в чине постельничего.

Потому-то брат с сестрой еще в детские годы оказались при царском дворе, где воспитывались вместе с детьми Ивана IV. Этим в значительной степени объясняются крепкие связи Бориса и Ирины с царевичем Федором, унаследовавшим от отца в 1584 году русскую корону.

В 1580 году Ирина стала женой царевича Федора, а ее брат, Борис Годунов, достаточно рано, в 28 лет, получил боярство. Сватовство происходило без традиционного царского смотра невест, стараниями дядьев и самого Бориса. Просто царевич Федор не мыслил себе иной жены, кроме Ирины, к которой привязался с момента ее появления при дворе. И решительно отклонял любые другие кандидатуры, коих было предостаточно.

Брак с Фёдором совершился по воле царя [битая ссылка] Ивана IV и послужил новой ступенью для возвышения Годунова, дальнейшее влияние которого на Фёдора в значительной мере основывалось на любви последнего к Ирине. Свадьбе способствовал дядя Дмитрий Иванович, постельничий царя. На момент свадьбы Ирине было 23 года, так же как и ее мужу Федору Иоановичу.

3 июля 1583 года в царских палатах произошло одно из самых загадочных убийств не только XVI века, но и, пожалуй, всех правящих династий Европы. Иван Грозный в припадке гнева что есть сил ткнул своего сына царевича Ивана посохом в висок. Удар был сильным и точным – бедный царевич скончался на месте.

Говорили, что Иван Грозный сильно переживал о случившемся, ведь это был его старший, и самый любимый сын. Второй сын изначально не был готов к тому, чтобы править страной. «Постник и молчальник, быть бы ему монахом, а не царем», – изрек как-то государь.

Говорили также, что Борис Годунов – любимец царя – пытался заступиться за царевича и тоже был ранен. Это еще сильнее привязало к нему горько раскаивавшегося в своем поступке Грозного.

Ирина ухаживала за больным Иваном IV перед его смертью и позаботилась о том, чтобы Годунов, несмотря на жестокие нападки со стороны бояр, не впал в глазах умирающего в немилость. Карамзин же пишет, что за три дня до смерти царя Ивана IV, пришла было утешить больного, но «бежала с омерзением от его любострастного бесстыдства».

Самолюбивая, гордая и очень красивая Ирина Федоровна вышла замуж за слабого волей и здоровьем Федора Ивановича исключительно по любви. Царевич Иван пребывал тогда в добром здравии, его супруга ожидала наследника, и стать царицей Ирина рассчитывать не могла, хотя некоторые историки ее упрекали именно в этом тщеславном желании.

Ирина Федоровна стала царицей в 27 лет, когда на престол вступил ее супруг. И почти сразу стала весьма значимой фигурой в общественно-политической жизни.

«Ирина Годунова, в отличие от предшествовавших цариц, играла общественную и политическую роль, которая уже расходилась с образом женщины, проводившей большую часть времени в тереме».

Она не только принимала иностранных послов, но и участвовала в заседаниях боярской Думы. Сохранился ряд документов, где рядом с подписью царя Федора есть подпись царицы Ирины. Она вела переписку с королевой Елизаветой Английской (именовавшей её «любезнейшею кровною сестрою») и патриархом Александрийским, предпринимала усилия для признания Русской православной церкви, которая тогда ещё не являлась патриархатом.

Она посылала патриарху дорогие подарки – и в ответ в июле 1591 года он прислал ей часть мощей св. Марии Магдалины («от руки перст») и «венец царской золот, с каменьем и с жемчюги».

В январе 1589 года Ирина в Золотой царицыной палате приняла Константинопольского патриарха Иеремию, прибывшего в Москву, чтобы учредить в России патриаршую кафедру и поставить на неё Иова – первого русского патриарха. Событие, о котором практически ничего не пишут историки, но которое имело для Руси колоссальное значение: отныне она становилась независимой от киевского патриарха. Роль царицы Ирины в этом трудно переоценить.

Описание этого события оставил епископ Арсений Елассонский, сопровождавший церковного иерарха в Россию:

«Тихо поднялась царица с своего престола при виде патриархов и встретила их посреди палаты, смиренно прося благословения. Вселенский святитель, осенив ее молитвенно большим крестом, воззвал:

– Радуйся благоверная и любезная в царицах Ирина, востока и запада и всея Руси, украшение северных стран и утверждение веры православной!»

Затем патриарх московский, митрополиты, архиепископы, епископы и прочие благословляли царицу (не царя!) и говорили ей подобные приветственные речи. Ирина… выступила с ответной речью. Дело для Руси неслыханное – публичное явление царской супруги, да еще с речью. Это первый случай публичного выступления русских государынь, известный по письменным источникам.

– Великий господин, святейший Иеремия цареградский и вселенский, старейший между патриарха ми! Многое благодарение приношу святыне твоей за подвиг, какой подъял на пути странствия в нашу державу, дабы и нам даровать утешение видеть священную главу твою, уважаемую паче всех в христианстве православном, от коей и мы восприяли благодать ныне, и за сие воздаем хвалу Всемогущему Богу и Пресвятой Его Матери и всем святым, молитвами коих сподобились такой неизреченной радости. Воистину ничто не могло быть честнее и достохвальнее пришествия твоего, которое принесло столь великое украшение церкви Российской, ибо отныне возвеличением достоинства ея митрополитов в сан потриарший, умножилась слава всего царства по вселенной. Сего искони усердно желали прародители наши, христолюбивые государи, великие князья и цари, и не сподобились видеть исполнения своих благочестивых желаний; и ныне на сей их вожделенный конец, чрез многие подвиги дальнаго странствия, привел во дни нашей державы твою святыню Всемогущий Бог.

После этой «прекрасной и складной» речи, по отзыву епископа Арсения, царица, отступив немного, стала между своим мужем, царем Федором, и братом Борисом.

Гостей потряс богатый наряд царицы. Арсений отмечает, что если бы у него было и десять языков, то и тогда он не смог рассказать о всех виденных им богатствах царицы:

«И все это видели мы собственными глазами. Малейшей части этого великолепия достаточно было бы для украшения десяти государей».

После обмена речами боярин Дмитрий Иванович Годунов передал обоим патриархам подарки от цapицы – кaждoмy по серебряному кубку и бархату чёрному, по две камки, по две объяри и по два атласа, по сороку соболей и по 100 рублей денег. Вручая дары, он сказал патриарху:

– Великий господин, святейший Иеремия цареградский и вселенский! Се тебе милостивое жалованье царское, да молишь усердно Господа за великую государыню царицу и великую княгиню Ирину и за многолетие великого государя и о их чадородии.

Патриарх благословил царицу и помолился о даровании ей «царского наследия плода». Когда завершилась церемония вручения даров и другим участникам приема (в том числе и епископу Арсению), царица, «печальная о своем неплодии», вновь обратилась к патриарху и сопровождавшему его духовенству с просьбой усерднее молиться о даровании ей и царству наследника.

– О великий господин, святейший Иеремия вселенский, отец отцов, и ты, святейший Иов, патриарх московский и всея Руси, и вы все, преосвященные митрополиты, архиепископы и епископы и весь освященный собор! Бога Всемогущаго блаженные служители, сподобившиеся большой милости и благодати у Господа и Его Пречистой Матери и всех святых от века угодивших Богу, и к ним непрестанно возсылающие молитвы! Молю вас и заклинаю, из глубины души моей и с стенанием сокрушеннаго сердца, всеми силами усердно молите Господа за великого государя и за меня, меньшую из дочерей ваших, дабы благоприятно внял молитву вашу и даровал нам чадородие, и благословеннаго наследника сего великаго царства, владимирскаго и московскаго и всея России.

Трогательная речь царицы Ирины произвела впечатление. Как пишет Арсений Елассонский, все «плакали и единодушно молили об исполнении ее заветного желания».

Государь Федор Иванович и царица Ирина проводили патриархов до дверей Золотой палаты, приняли от них ещё благословение.

Царь Федор Иванович, судя по всему, очень любил и ценил свою жену. Все предпринимавшиеся попытки высшей знати развести его с Ириной Годуновой, не давшей русскому престолу наследника, ни к чему не привели. Единственный ребенок царя – дочь Феодосия жила недолго, менее двух лет.

Царь Федор долго и часто болел. Во время одной, особо тяжелой болезни, в начале 1585 года, когда медики опасались наихудшего исхода, Борис Годунов совершил серьёзный промах, направив нескольких доверенных лиц в Вену. Переговоры с венским двором были окружены строжайшей тайной.

«Не рассчитывая на то, что Ирина Годунова сохранит трон после смерти мужа, Борис тайно предложил Вене обсудить вопрос о заключении брака между нею и австрийским принцем и о последующем возведении принца на московский трон. Правитель не видел иных способов удержать власть. Но затеянное им сватовство завершилось неслыханным скандалом. Царь Федор выздоровел, а переговоры получили огласку».

Это сильно подорвало положение Бориса при царе, однако он как-то сумел выпутаться и из этой ситуации.

В том же году англичанин Джером Горсей по поручению Бориса прислал из Англии на Русь акушерку для помощи Ирине.

«Еще 15 августа 1585 г. Борис прислал к Горсею своего конюшего с запиской, в которой настоятельно просил, чтобы доктор прибыл, „запасшись всем нужным“. Через Горсея Борис обратился к лучшим английским медикам за рекомендациями относительно царицы Ирины, указывая, что время своего замужества царица часто бывала беременна (в своих записках Горсей написал эти слова русскими буквами ради сохранения тайны), но каждый раз неудачно разрешалась от бремени».

Горсей консультировался с лучшими врачами в Оксфорде, Кембридже и Лондоне. Королеве Елизавете агент Годунова объявил, что царица Ирина пять месяцев как беременна, и просил поспешить с исполнением её просьбы.

В конце марта 1586 г. Горсей получил от Елизаветы письма к царю Федору и с началом навигации отплыл в Россию. При нём были королевский медик Роберт Якоби и повивальная бабка». Акушерка была задержана в Вологде. Но дело получило преждевременную огласку и принесло много неприятностей Борису. Ему пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы не допустить обсуждения щекотливого вопроса в Боярской думе.

Обращение к «иноверцам» и «еретикам» привело в неистовство противников Бориса, ревностно заботившихся о благочестии и не допускавших мысли о том, что «еретическая дохторица» (повивальная бабка) может облегчить появление на свет православного царевича.

Могли бы вмешаться церковные иерархи, о которых столько радела царица Ирина, но, по-видимому, не сочли нужным. «Чистота веры» была для них гораздо важнее желания царской четы иметь законное потомство. А ведь история России могла сложиться совершенно иначе, сумей Ирина с помощью английской акушерки произвести на свет здорового ребенка.

Но наследника престола в этой семье так и не дождались. Активнее стали попытки боярской верхушки развести царя Федора с Ириной Годуновой: отсутствие наследника престола считалось в прошлом серьезной государственной проблемой. Бояре впрямую требовали от царя сослать «неплодную» супругу в монастырь и взять за себя кого-либо из знатных девиц. Но слабый и в общем-то безвольный царь Федор в этом вопросе был непреклонен: он любил Ирину и не желал иной жены.

Русские писатели XVII в. старались щадить имя благочестивой Ирины Годуновой. Тем не менее, в их сочинениях также можно обнаружить намеки на подготовлявшийся развод. Осведомлённый московский дьяк Иван Тимофеев в обычных для него туманных выражениях повествует о том, что Борис насильственно постригал в монастырь девиц – дочерей первых (!) после царя бояр, опасаясь возможности повторного брака Фёдора: «яко да не понудится некими царь принята едину от них второбрачием в жену неплодства ради сестры его».

Осторожный дьяк не назвал имен «неких» лиц, которые «понуждали» Фёдора ко «второбрачию». Более того, он умолчал о том, существовала ли угроза «понуждения» царя к разводу или «некие» лица привели её в исполнение. А угроза существовала и конкретные лица, заинтересованные во вторичном браке царя – были.

Хотя позиции Ирины при дворе были чрезвычайно сильны, неудачи Бориса предоставили его недоброжелателям возможность сместить его лучшую помощницу. В 1587 году против Ирины возник боярский заговор.

Во главе с Дионисием, митрополитом Московским и князем Шуйским заговорщики хотели потребовать от царя Фёдора, чтобы он разошёлся с женой, как с не произведшей до сих пор на свет наследника. Земцы явились во дворец и подали Федору прошение, «чтобы он, государь, чадородия ради второй брак принял, а первую свою царицу отпустил во иноческий чин».

«Прошение» равнозначно было соборному приговору: его подписали регент князь Иван Шуйский и другие члены Боярской думы, митрополит Дионисий, епископы и вожди посада – гости и торговые люди. Чины требовали пострижения Ирины Годуновой, а следовательно, и удаления Бориса. Выступление земщины носило внушительный характер.

Но Фёдор решительно воспротивился, чего от него никто не ожидал. 13 октября 1586 года митрополит Дионисий был лишен сана, пострижен в монахи и сослан в Хутынский монастырь в Новгороде. Его «собеседника» крутицкого архиепископа Варлаама Пушкина заточили в новгородский Антониев монастырь, Василий Шуйский был сослан в Буйгород, в Суздальский Покровский монастырь была сослана княгиня Марфа Ивановна Татева.

Бояре и духовенство притихли.

Но ситуация обострялась неприязнью к Борису Годунову, представителю рядового дворянства, занявшему первое место при царской особе и фактически правившему страной от имени Федора Иоановича. Усилились стремления во что бы то ни стало устранить его от власти. Но и тут боярские интриги столкнулись с категорическим отказом царя удалить от себя брата любимой жены.

В 1590 году, Ирина, пока её супруг воевал со шведами, находилась в Новгороде.

Наконец, 29 мая 1592 года родилась их единственная дочь Феодосия Федоровна, однако вскоре скончалась. Во время её рождения среди народа ходили слухи, что на самом деле у Фёдора родился сын, но его подменил девочкой незнатных родителей Борис Годунов. Благодаря этому во время Смуты возникло много самозванцев, выдававших себя за сына царя Фёдора.

И об этом, кстати, историки предпочитают умалчивать. Все внимание – на Самозванца и его последователей под именем Дмитрия. Совсем заслонила фигура «злодея-Годунова» его шурина-царя. Да и сестру заодно.

После смерти царя Федора в 1598 году явно обозначились уже конкретные претензии Бориса Годунова на русский трон.

Официальная версия, исходившая от Годуновых, была такой:

«Как значилось в утвержденной грамоте, Федор „учинил“ после себя на троне жену Ирину, а Борису „приказал“ царство и свою душу в придачу». То есть оставлял Ирину царствовать, но не править – править должен был ее брат в качестве своего рода «премьер-министра».

Окончательная редакция той же грамоты гласила, что царь оставил «на государствах» супругу, а патриарха Иова и Бориса Годунова назначил своими душеприказчиками.

Наиболее достоверные источники повествуют, что патриарх тщетно напоминал Федору о необходимости назвать имя преемника. Царь по обыкновению отмалчивался и ссылался на волю божью. Будущее жены его тревожило больше, чем будущее трона.

По словам очевидцев, перед самой смертью Федор все-таки наказал Ирине «принять иноческий образ» и закончить жизнь в монастыре.

После смерти Фёдора бояре, опасаясь бедствий междуцарствия, решили присягнуть Ирине. Этим путем они собирались воспрепятствовать вступлению на трон Бориса Годунова.

Преданный Борису Иов разослал по всем епархиям приказ целовать крест царице. Обнародованный в церквах пространный текст присяги вызвал общее недоумение. Подданных заставили принести клятву на верность патриарху Иову и православной вере, царице Ирине, правителю Борису и его детям. Под видом присяги церкви и царице правитель фактически потребовал присяги себе и своему наследнику, создавая тем самым новую династию.

Испокон веку в православных церквах пели «многие лета царям и митрополитам». Патриарх Иов не постеснялся нарушить традицию и ввел богослужение в честь вдовы Федора. Летописцы сочли такое новшество неслыханным.

«Первое богомолие (было) за неё, государыню, – записал один из них, – а преж того ни за которых цариц и великих княгинь бога не молили ни в охтеньях, ни в многолетье».

Иов старался утвердить взгляд на Ирину как на законную носительницу самодержавной власти. Но ревнители благочестия, и среди них дьяк Иван Тимофеев, заклеймили его старания, как «бесстыдство» и «нападение на святую церковь».

Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Сначала Борис Федорович попытался закрепить бразды правления государством за своей сестрой. И до середины января 1598 года статус «государыни» подтверждает целый ряд документов, составленных от ее имени. Так «по приказу государыни царицы и великой княгини Ирины Федоровны всеа Руси» после смерти царя Федора были разосланы воеводы «по городом на Литовскую и на Немецкую Украину для укрепления Московского государствия от пограничных государств».

Но длилось самостоятельное правление царицы Ирины немногим более недели, а не заладилось уже с первых дней. Через неделю после кончины мужа она объявила о решении постричься. В день её отречения в Кремле собрался народ. Официальные источники позже писали, будто толпа, переполненная верноподданническими чувствами, слезно просила вдову остаться на царстве. Реально настроения народа внушали тревогу властям. Голландец Исаак Масса подчеркивал, что отречение Годуновой носило вынужденный характер:

«Простой народ, всегда в этой стране готовый к волнению, во множестве столпился около Кремля, шумел и вызывал царицу… Дабы избежать великого несчастья и возмущения, Ирина вышла на Красное крыльцо и объявила о намерении постричься».

Австриец Михаил Шиль пишет, что взяв слово после сестры, Борис заявил, что берет на себя управление государством, а князья и бояре будут ему помощниками.

На 9-й день после смерти мужа, 15 января, Ирина удалилась в Новодевичий монастырь и постриглась там, приняв имя инокини Александры – и таким образом освободив дорогу брату:

«…Ирина Федоровна всеа Руси после государя своего царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руси, оставя Российское царство Московское, и поехала с Москвы в Новодевичей манастырь». (Вплоть до избрания Бориса царём боярская дума издавала указы от имени «царицы Александры». )

Хотя сама она «с погребения не ходя во свои царские хоромы, повеле себя <…> отвести простым обычаем в пречестный монастырь <…> еже зовется Новый девич монастырь», где ее постригли и нарекли «во иноцех имя ей Александра, и пребываша она в келий своей от пострижения до преставления своего, окроме церкви божий нигде не хождаше».

Так что перед избранием нового царя шествие просителей от населения отправилось не в Кремль, а к Новодевичьему монастырю, где находился Борис, сопровождавший Ирину; там толпа убеждала его принять корону, он же отказывался.

Зато Ирина перед выборами немало сделала для воцарения брата: вела задушевные беседы с духовенством, боярами, купечеством, простолюдинами. Царицу-монахиню любили и к ее словам охотно прислушивались, но…

Есть свидетельства о том, что Годуновы нередко прибегали к подкупу. Так, Ирина хорошо понимала, что куда подается большинство, туда потянутся и остальные… Большими подарками она тайно склонила полковников и капитанов, чтобы они уговорили подчиненных себе воинов подавать голоса в пользу брата.

Ирина благословила брата на царство 21 февраля 1598 г. Земский собор 27 февраля 1598 года избрал Бориса царем. Гениальная сцена из пьесы Пушкина – почти полный вымысел, все было гораздо сложнее. Хотя бы потому, что простой народ не любил Годунова за то же, за что не любили бояре – недостаточную древность и знатность рода.

В монастыре вдовствующая царица прожила пять лет и скончалась 29 октября 1603 года. Похоронили Ирину Годунову как и всех цариц, в Вознесенском монастыре московского Кремля.

В 1929—1931 гг. захоронения были разорены при его уничтожении, силами сотрудников перенесены в Архангельский собор, а затем в подземную палату рядом с ним.

«На старых планах Вознесенского собора и его некрополя погребение царицы Ирины отмечено номером 16 в юго-западном углу храма. Над её могилой размещался памятник, аналогичный тем, что и сегодня можно увидеть в мужском храме-усыпальнице, в Архангельском соборе Кремля – некрополе русских великих князей и царей. Ирину Федоровну похоронили в белокаменном, изготовленном из монолита саркофаге, имеющем антропоморфную форму – полукруглое оголовье и плечики. Надписи-эпитафии на крышке гроба не было в чём, возможно, проявился акт смирения и уничижения, свойственный монашеству.

Вскрытие захоронения Ирины Годуновой было проведено в 2001 году. В нём участвовала большая группа исследователей.

«Состояние скелета царицы – одного из важнейших объектов исследования – оказалось удовлетворительным. Его изучение показало, что какое-то заболевание, которым страдала Ирина, возможно наследственное, привело к значительной патологии костных тканей, что сказалось на опорно-двигательном аппарате этой ещё не старой женщины. В последние годы жизни ей, вероятно, было трудно ходить. Обострению болезни, возможно, способствовали и тяжелые условия жизни в монастыре – холодные каменные палаты, аскетизм монашеского бытия. Патология в области таза повлияла на способность вынашивать детей».

Удалось провести и специальный анализ кусочка мозга, обнаруженного в черепе царицы. Анализ установил повышенное содержание некоторых металлов – железа, меди, свинца и минералов – ртути и мышьяка. Из наиболее вредных веществ особенно повышено содержание свинца (в 80 раз), ртути (в 10 раз) и мышьяка (в 4 раза).

Объяснить это можно, скорее всего, тем, что Ирине Годуновой приходилось длительно лечиться мазями – ртутными, свинцовыми и другими. Такой вывод подтверждает и анализ костной ткани из погребения царицы Ирины.

P.S. Известны богатые вклады, сделанные в Троице-Сергиев монастырь по царской дочери Феодосии, по самой царице Ирине (Александре). Так, в 1593 году «сентября в 26 день государь же царь и великий князь Федор Иванович всея Руси пожаловал по своей царевне и великой княжне Феодосье вкладу 500 рублев». В 1603 году «октября в 31 день блаженные памяти по государыне царице и великой княгине Ирине, во иноцех Александре, пожаловал прислал вкладу государь царь и великий князь Борис Федорович всея Руси денег 1000 рублев». Зафиксировали документы и вклад самой царицы Ирины от 1598 года: «Преставися <…> государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Руси и по нем <…> пожаловала его благоверная царица и великая княгиня инока Александра прислала на сорокоусты и на церковное строение денег 3000 рублев».

И все равно – забыта.