Читать книгу Я бы осталась - Светлана Иост - Страница 5

– Так, пеленки лежат на второй полке. Смесь развела с запасом на всякий случай. Не забудь покормить, как проснется, – Кристиана показала Марку бутылочку с молоком, – Обязательно подогрей, но перед этим проверь, а то, не дай бог, Бен обожжется. Соска лежит на столе. Если вдруг понадо…

– Кристи, – прервал ее Марк, – ты уезжаешь не в другую страну, а всего лишь в другую часть города.

– Бен еще такой кроха, я просто переживаю и…

– И что может случится, пока тебя не будет максимум два часа?

«Вдруг Бен проснется и начнет кричать, а ты его станешь качать так сильно и так усердно, что наш сынок замолчит, но уже навсегда.

Либо Бен самостоятельно перевернется в своей люльке, и через минуту задохнется от того, что у него будут перекрыты рот и носик, которыми он случайно упрется в стенку.

Либо те лекарства, за которыми я езжу в Западный Берлин каждое воскресенье вдруг перестанут ему помогать».

Но вместо этого Кристиана говорит:

– Да все, что угодно, Марк.

– Поезжай, дорогая. Всё, как и в прошлые разы, будет хорошо, – Марк ободряюще улыбнулся и проводил ее до двери, – Я надеюсь, мне скоро выдадут пропуск и я вместо тебя буду ездить за лекарствами. Но ходят слухи, что мы, как и раньше, будет ездить в западную часть без препятствий.

– Тоже надеюсь на это, поскорее бы, – Кристиана попрощалась с мужем, поцеловав его в щеку и выскочила за дверь.

В местной газете «Нойес Дойчланд» после случившегося инцидента (ведь именно так назвал этот случай главный акушер роддома, где оперировали Кристиану) мелькала статья. Она гласила о том, что естественные роды самые благоприятные, как для матери, так и ее новорожденного ребенка. А к искусственным, таким как кесарево сечение, согласно автору статьи, прибегают ленивые женщины. «Это дело рискованное, а они не желают самостоятельно приложить усилия для того, чтобы их чадо вдохнуло свой первый в жизни воздух, который не станет для него последним». Для наглядности ставили в пример случай Кристианы, обвиняя нерадивую мать в том, что «за здоровьем не следила и подвергла ребенка опасности», потому что в результате искусственных родов была разорвана диафрагма у малыша. «В течение двух месяцев профессиональные хирурги Восточной столицы Германии спасали жизнь мальчика, совершив сложнейшую операцию по остановке внутреннего кровотечения в брюшной полости. В последующем, его состояние наблюдалось под пристальным и зорким взглядом врачей». О том, что ошибку во время экстренной операции совершил именно врач, задев хирургическими ножницами живот малыша, и о том, что родители отвозили ребенка оперировать в больницу именно Западного Берлина, и что все необходимые лекарства они могут получить только там, в газете не сообщалось.

Кристиана села в электричку возле окна и стала смотреть на прохожих. Один мужчина возле прилавка что-то кричал тому, кто стоял в фартуке с пачкой сигарет в руках, и рьяно размахивал перед ним купюрой. Постепенно в городе стали пропадать Bückware (западные товары, продаваемые из-под прилавка), которые жители Восточной Германии могли с легкостью купить раньше, а те, что все-таки находили в редких случаях у перекупщиков – стояли в два раза дороже. Вдруг Кристиана зажмурила глаза, когда недовольный мужчина размахнулся в воздухе рукой над лицом продавца, намереваясь его ударить. Но электричка тронулась и скрылась за домами, а Кристиане оставалось только гадать, чем закончилась эта перепалка. Она невольно вспомнила тот момент, когда Марк вернулся из роддома, в котором покалечили его сына.

– Ты ударил его?! – спросила она мужа, который спустя час появился на пороге, – Ты же знаешь, это сыну не поможет, а врач может заявить на тебя в полицию!

– Нет, – прикрывая левую руку, ответил Марк, – я просто хотел посмотреть ему в глаза и понять, есть ли у этого доктора совесть. Только и всего.

Но Кристиана сразу заметила неглубокие ранки на костяшках пальцев его руки, но ничего мужу про это не сказала. Она сама была бы не прочь лично поквитаться с врачом, но понимала, лучшее, что она может сделать, так это направить всю энергию на уход за сыном.

Чтобы попасть из Восточного Берлина в Западный, где находится клиника, снабжающая маму Бена всеми необходимыми лекарствами и специальной пищей для ребенка, сначала Кристиане нужно добраться до вокзала – здания выстроенного в готическом стиле с вычурной мозаикой и стоящими по краям крыши декоративными башенками, похожими на короткие копья. Из вокзала на электричке проехать мимо городского парка, где величественно красуются густые липы, дубы, ели, пихты и каштаны, и среди которых выглядывает колонна Победы. Из окон электрички можно разглядеть, как на верху колонны позолоченная богиня простирает вверх тонкую пальмовую ветвь. Далее пересечь границу, останавливаясь перед этим для пограничного и паспортного контроля, проезжая при этом мимо Бранденбургских ворот с их изящными опорами, арками, колесницей лошадей и развевающимся как парус флагом ГДР. И уже по Западному Берлину миновать многолюдный рынок до станции «Ботанический сад», к которому среди пышных соцветий роз, камелий и орхидей примыкает небольшой старенький музей. И уже пересев на автобус, добраться до района Лихтерфельде, в котором расположена больница. Для проезда в ФРГ Кристиана выдали специальное разрешение, а Марку свободный проезд еще не одобрили. Благодаря этому разрешению Кристиана раз в неделю чувствовала себя как птица, которую выпустили из клетки на прогулку, чтобы она смогла полетать в пределах территории дома, который, по сравнению с Восточном Берлином, для нее казался огромным и необъятным миром.

«Марк, наверное, был прав, когда сказал, что перемещение станет свободным», – подумала Кристиана, когда электричка остановилась на привычном контрольно-пропускном пункте, но ни один пограничник в поезд не зашел и по вагонам никто не расхаживал, чтобы как обычно вглядываться со строгим и проницательным видом в лица и документы пассажиров.

Отъехав на несколько километров от станции Фридрихштрассе, электричка сбавила ход и остановилась. «Уважаемые пассажиры, просьба покинуть свои вагоны. Электропоезд дальше не едет» – снежный ком сказанных машинистом слов обрушился из информатора на пассажиров, и сбил с ног все их планы. Именно так ощутили себя люди, которые в это утро поехали в Западный Берлин на работу, учебу, к своим родственникам, или как Кристиана – в больницу за спасательным пакетом для сына.

– Пополам, вот так! – прорубил рукой в воздухе невидимую границу один из прохожих. Выйдя из вагона Кристиана пошла вдоль железнодорожных путей, которые уперлись в длинную и высокую стену. Рядом со стеной стояли молодые люди в военной форме, держа наготове автоматы, точно зеленые колосья пшеницы, тянущиеся к солнцу.

– Когда ее успели отстроить? – вслух произнесла Кристиана, не веря своим глазам.

– Сегодня ночью, – ответил пожилой мужчина, укоризненно покачивая головой в сторону солдат.

– Но мне срочно нужно туда, – Кристиана побежала вдоль стены, словно хотела найти в ней прореху, через которую смогла бы пробраться в Западный Берлин. Казалось, стене нет конца, будто, если попробовать обежать ее, то можно прийти к той самой точке, откуда начался бег. Кристиана увидела как стена упирается в двухэтажное здание, одни окна которого выходят на Восточный Берлин, а другие – на Западный. С виду приличный жилой дом, фасад которого выкрашен в дубовый цвет, Кристиана стал казаться небольшой крепостью, вобравшей внутрь себя ни в чем не повинных людей. Они выглядывали из всех окон, кроме тех, которые располагались на первом этаже и были заколочены, махая прохожим руками. Кто-то умудрялся передавать сумки, личные вещи и даже еду, кидая все это из окон. Одна девушка выбросила так букет ярко-оранжевых тюльпанов с радостным криком «С днем рождения, бабуль!», а женщина, стоящая внизу, подняла цветы и трясущимися от старости руками помахала внучке в знак благодарности.

Кристиана поднялась по ступеням вверх, когда увидела в окне знакомое лицо. Она повернула ручку, чтобы войти в квартиру. и дверь, отягощенная теплым и внезапным сквозняком, с легкостью распахнулась. За стеной, как в старом радио, стали слышны гулкие возгласы людей.

В это время некоторые жители города, проходившие мимо, обступили дом, наблюдая за людьми из окон, как за животными в зоопарке. Кто-то примчался сюда, чтобы услышать последние новости из Западного Берлина, а кто-то за новостями из Восточного.

– Говорят, обрезали телефонную связь, – сообщил своей девушке молодой человек. Остальные жители, стараясь ничего не пропустить, внимали каждому сказанному кем-то слову.

– Да что там телефоны, у нас электричества нет с самой ночи, – подхватил другой, высунувшись из окна, – Эти провода тоже поотрубали?

– Не может быть, ерунда какая-то, – недоверчиво ответил проходящий мимо дома прохожий.

– А по-твоему, эта стена просто так выросла за ночь?

– Не вешай все на один гвоздь, товарищ.

Но вдруг суматоха прекратилась, люди замолчали. Затаив дыхание, они уставились на женщину, которая вылезла из окна наружу и свесив ноги, села на подоконник.

– Высоко нынче! – крикнул ей кто-то и после этого все сразу ахнули от ужаса, прикрыв рты руками, потому что женщина в эту же секунду сиганула вниз и упала плашмя на асфальт.

Солнце, находясь в зените, небрежно и жадно опрокидывало на улицы города свои лучи, словно Восточный Берлин в этот день находился на дне моря, в холодной и непроницаемой для чужих глаз пучине. Дома, люди, деревья, машины – расплывались перед взором Кристиана, которая кое-как добрела до своего дома, моля всю дорогу заговорческим шепотом, чтобы все произошедшее сегодня утром, оказалось сном.

– Крис, наконец-то, я уже начал волноваться, – обеспокоенно проговорил Марк, увидя как жена почти бесшумно вошла домой, – Тебя так долго не было. Возникли какие-то неприятности?

– Я… Марк… – Кристиана бросилась в объятия мужа и только сейчас дала себе возможность разрыдаться на его плече, приложив правую ладонь к своим губам, чтобы не разбудить Бена.

– Тише-тише, дорогая, расскажи, что случилось? Что-то стряслось в больнице?

Кристиана только отрицательно покачала головой, стремясь смахнуть события прожитого дня. Тогда Марк провел Кристиана до кухни и усадил возле стола, на который падал витиеватый и мерцающий свет от узоров занавески. Спустя время комната наполнилась пряным ароматом чабреца.

– Держи, выпей немного.

Кристиана сделала маленький глоток горячего чая, ее щеки обдало теплом от пара, медленно тянущегося тонкой струйкой в высь. Марк все это время выжидающе смотрел на Кристиану, боясь произнести хотя бы слово.

– Бен в порядке? – наконец спросила она.

– Да, недавно уснул, – Марк вздохнул, – Крис, что произошло?

Кристиана рассказала мужу про железную дорогу, про стену, про дом и про женщину, выбросившуюся со второго этажа.

– Там был дом, помнишь, на той улице, неподалеку от сквера? Так вот, я увидела нашу соседку по даче Анну на втором этаже. Она сидела на подоконнике снаружи. Я поднялась наверх, чтобы разузнать, что именно произошло, но ее в квартире уже не было.

– Как это, не было? – Марк озадаченно нахмурил брови.

– Ей видимо нужно было в Западный Берлин, потому что она выпрыгнула прямо со второго этажа, – голос Кристианы дрогнул, – Ты же знаешь, как там высоко, тем более она уже совсем не молода. Я подошла к окну, чтобы посмотреть, а …, – Кристиана снова заплакала и дрожащим голосом выдавила из себя, – А она была там внизу, Марк. Анна разбилась! Врачи даже не стали ее спасать, а просто увезли.

– Боже! – Марк подвинул жену к себе, и стал гладить по спине.

– Это все похоже на страшную сказку, Марк! Как нам теперь ездить за лекарствами, я не понимаю ничего!

– Это и правда похоже на какой-то кошмар, – Марк пошел к вешалке и достал свой пиджак. Кристиана бросила на него недоумевающий взгляд.

– Я постараюсь разобраться с этим. Либо нам выдадут особые разрешения, либо эта стена долго не простоит, и уже завтра наши власти снесут ее, будто ничего и не было, – заверил ее Марк, но его поникший и блуждающий взгляд выдал это противоречие, – Тебе нужно отдохнуть, Крис, а я скоро вернусь. В правительстве не допустят, чтобы из-за Запада вот так погибали наши люди.

– Но куда ты пойдешь? Там стена, прохода нет.

– В администрацию, в нашу больницу, куда угодно. Не могу сидеть сложа руки, пока, – Марк запнулся, – пока все не станет как прежде.

Желая искренне поверить в слова мужа, Кристиана обняла его, но почувствовала, что сердце Марка бьется, как стук колес несущегося на всех парах поезда, – Марк, только будь осторожен.

Вот, – достав из своей сумки пачку бумаг, она передала их мужу, – Может, это их убедит.

Они попрощались, и Марк вышел на улицу, крепко держа в руке справки о диагнозе Бена, рекомендации врача, анализы, рецепты на лекарства, и пропуск Кристианы.

Осторожно отворив дверь в комнату, где спит Бен, Кристиана на цыпочках подошла к кроватке и взглянула на сына. Жидкие волосы соломенного цвета, доставшиеся ему от матери, покрывали его головку маленькими вьющимися змейками. Розовые щечки и носик колебались в такт еле слышимому сопению. Когда Кристиана впервые увидела сына в реанимации в стеклянном кювезе, его тело было обрамлено многочисленными трубками и перевязочным материалом. Сейчас под грудью Бена под хлопковым комбинезоном наложена марлевая повязка, но Кристиана была рада, что ее ребенок рядом с ней дома, и может теперь самостоятельно дышать и пить из бутылочки.

Переодевшись в летний халат, Кристиана легла на кровать и стала прислушиваться к дыханию Бена, тихому и глубокому. Постепенно ее веки сомкнулись, и тяжелый вихрь мыслей хотя бы на какое-то время перестал беспокоить Кристиану.