Читать книгу Чёрный камень - Светлана Июньская - Страница 3

Первое просветление воздуха пахнуло туманной свежестью. Сурия приоткрыла дверь и поёжилась. Накинула приготовленную с вечера шерстяную шаль и скользнула в темноту двора. Она любила эти утренние минуты, и словно ранняя птичка, мчалась на высокий берег Благословенной Реки, где Великое Солнце поднималось в мареве тяжёлого воздуха соляных озёр, лежащих к востоку от Ларсы. Дыхание её замирало, а глаза боялись моргнуть, когда первые лучи появлялись из-за далёкого горизонта и вмиг вырастали в полыхающий громадный диск. Она распевно говорила короткую песню, протягивая к Нему тонкие руки, а потом вприпрыжку возвращалась домой по вьющейся тропинке. Так начинался новый день её двенадцатилетней жизни.

Сегодня, подбегая к садовой калитке, она вдруг увидела Бена. Бен был сыном друга её отца и жил по соседству. Высокий и тонкий юноша, с нежным пушком над губой и синими глазами, он походил на стройного ирбиса, которого Сурия однажды видела в пустыне.

– Что ты тут делаешь? – было удивительно встретить его в такой час.

– Жду тебя, – Бен улыбнулся. В голосе его послышалась грусть, и Сурия вопросительно заглянула в его глаза, темневшие под бархатистыми ресницами. – Ты ведь скоро уезжаешь. Сегодня вечером родители наши собираются вместе поужинать. Ждут от нас музыки и танцев, – Бен говорил о любимых взрослыми вечерах, когда дети устраивали короткие выступления – Сурия танцевала, а Бен играл на барабанах. – Хочу показать тебе новый ритм, я сложил его вчера. Давай попробуем. Если тебе не понравится – вечером сыграю что-нибудь другое.

– Бен, ты печалишься? – Сурия подошла совсем близко. – И музыка твоя уныла?

– Да, – выдохнул он. – Мне не хочется оставаться без тебя.

В один и тот же миг они шагнули навстречу друг другу, и щека её прижалась к его сердцу. Бен гладил нежные каштановые волосы и думал о том, какая же хрупкая на самом деле его девочка. Он знал Сурию всю свою жизнь. Руки его доставали из барабана ритм, что заставлял её двигаться. Часто ему казалось, что руки откликаются на танец, и он не понимал, что первично. И вот сейчас они прощаются на долгие три года. Ведь это же целая вечность! Горло его стало горячим, а руки сжали острые плечи.

– Если я не поеду в храм и не приму предназначенное мне знание, то как же я буду жить? Ведь я не умираю. Я вернусь, – Сурия тихо разрывалась между тоской расставания и рассудком.

– Да, да, милая, конечно, – Бен проглотил комок и улыбнулся. – Идём?

Они направились вглубь тенистого сада, где перед большим шатром, накрытым прозрачным сапфировым шёлком, была устроена небольшая сцена – совершенно круглый спил гигантского кедра. Поверхность его, выглаженная искусными руками, была почти зеркальной, а когда босые ноги ступали по ней, то тепло дерева соединялось с жаром человеческого тела, и воздух наполнялся сладковатым ароматом.

Здесь было место лишь для двоих артистов. Бен уселся в самом центре и коленями обнял свой барабан. Сурия смотрела на его загорелые руки в ожидании. И вот, поначалу медленно, они стали доставать из пустоты барабана ритм. Короткие касания пальцев создавали тихие задумчивые звуки, а Сурия откликалась на них движением – так же грустно она то переступала, вторя его рукам пятками, то тягуче двигалась вокруг Бена и останавливалась, словно хотела замедлить время. Ритм незаметно изменился. Ладони Бена теперь ударяли по натянутой коже коротко и сильно, а звук стал глубоким и объёмным. Из кратких ударов складывалась беспрерывная музыка, один удар перетекал в другой. Сурия позволяла своему телу двигаться в такт ей, а рисунок танца напоминал витиеватое кружение с переступаниями и трясками. Наконец, ритм снова сменился. Лёгкий и мелкий, он застал Сурию глаза в глаза с Беном и вместе они, ощущая присутствие плотной силы, насыщенной маслянистым ореховым запахом, стали замедляться и замирать.

Их привели в чувство хлопки ладоней Мерьем – няни Сурии.

– Пойдёмте завтракать, – Мерьем обняла свою любимицу. – Что-то вы сегодня на рассвете, дня вам не хватает?

– Что же ты скажешь мне, Сурия? Что будем играть вечером? – Бен остановился у калитки, отказавшись от приглашения и ожидая вердикта.

Сурие казалось, что она всё ещё там, в восходящем кедровом потоке и глаза её были распахнуты:

– Раньше ты так не играл. И мне понравилось. Да, я хочу повторить это. До вечера! – она улыбнулась и подняла руку в прощальном жесте.

– Ах, до чего ж я голодна! И как я рада, что ты со мной! – она схватилась за мягкую Мерьем и потянула её за собою.

Дом, где жила Сурия, был большой усадьбой, раскинувшейся на обширном холме. С востока его огибала широкая петля могучей Пэрат, что несла свои синие воды с северных гор Кашиари через всю землю и там, далеко на юге, вливалась в море Парс. А с запада располагались угодья и дома богатых жителей Ларсы. Щедрая земля, нарезанная до крошечки ровными полосами и старательно возделанная, рождала по два урожая в год, а в это весеннее время была залита солнцем и радовала глаз безудержными цветами и ароматами. Горожане любили строить просторные дома с плоскими крышами и окружать их прохладными садами с родниками и фонтанами.

Хозяин усадьбы, отец Сурии Ахикар хранил свою родословную на плоском камне, торчащем из земли и окружённом розовыми кустами. На нём высечено было пятнадцать строк с именами предков по мужской линии. И в каждой строке рядом с мужским стояло имя женщины. Так было изначально заведено в этом роду – только одна жена. Он построил этот дом ещё в юности, до женитьбы, вокруг прекрасной магнолии. Он не знал, откуда взялось здесь редкостное дерево и сделал его сердцем дома, вечно цветущим в благодатном воздухе. Магнолия раздавалась вширь с годами, и Ахикар давал ей место, время от времени перестраивая и меняя планировку дома.

Тогда же, вместе с домом, Ахикар заложил вокруг него и сад, который бережно укрывал от палящего солнца и чужих глаз его семейный мир. Толстые липы, что окружали сад, сейчас, тёплой весной, были усыпаны нежно-жёлтым своим цветом и благоухали под лучами утреннего солнца. Пройдёт лишь несколько недель, и тёмная их листва будет изнывать от зноя и истекать своим соком.

В одном из уголков сада бил из-под земли прохладный ключ, давая начало ручью и насыщая воздух влагой. Стоит ли говорить, что место это было любовно обустроено и окружено нежными садовыми цветами, а дно ручья выложено цветными камешками. Здесь вечно кружили пчёлы и стрекозы, встречались маленькие птички, что жили в липовых ветвях. Сюда приходила напиться и обитавшая в саду старая ежиха, часто со своим колючим выводком. Иногда, ночью, здесь можно было увидеть и кого-нибудь из степных странников, забежавших в сад – зайца или лисицу. Садовые дорожки, выложенные осколками глиняной посуды, вились между цветочными клумбами и ухоженными ягодными кустами и давали случай отдохновенно прохаживаться в этом душистом месте.

Завтрак приготовлен был на веранде, и родители уже ждали Сурию. Асма, стройная женщина с тонкими улыбчивыми морщинками вокруг глаз и светлой кожей, скорее была похожа на старшую подругу дочери, чем на уважаемую хозяйку большого поместья.

– Готовитесь к сегодняшнему вечеру? – она протянула руку и тронула Сурию за локоток.

– Да, мама. Бен показывал новую музыку, – они обнялись.

– О боги! Я уже жду, как затрепещет моя кожа, – Асма давно знала своё отношение к барабану Бена. Всякий раз он заставлял вибрировать каждую клеточку её тела. Бесконечное множество этих мелких вибраций не было беспорядочным, они составляли собою волны, что щекотливо накрывали всё существо.

Асма смотрела на танец дочери, а видела мистичное действо. Что было хоть на долю мгновения первым – звук или движение – она не могла различить разумом. Воспринимать то, что происходило, можно было только нутром, и ей оставалось лишь ощущать, как всякий раз раскрывается сердце навстречу чарующим всполохам.

– Доброе утро, папа! – Сурия подошла к отцу и поцеловала его в круглую мягкую щёку.

– Чувствую, за ужином нас ждёт что-то особенное? – Ахикар улыбнулся в ответ.

– Хочу сохранить сюрприз. Но думаю, да. Мне кажется, я до сих пор в этом ритме. Для меня он точно особый… новый… Пока не знаю, что такое эта музыка, – Сурия задумчиво пожала плечами. – Но давайте же завтракать!

– Милая, а ведь завтра в путь, – Асма посмотрела на дочь, возвращая её на землю. – Как ты, настроилась, сердце твоё в покое? Надеюсь, ты будешь не очень скучать без нас. Думаю, времени на тоску у тебя не будет точно. Мерьем поможет тебе собраться. А вечером мы все будем напутствовать тебя, – Асма прикоснулась ладонью к по-детски нежной щёчке Сурии.

В голосе Асмы слышалась тихая радость за дочь. Она вспоминала день, когда её саму, такую же двенадцатилетнюю девочку, мать провожала в Урук, в храм Великой Инанны. Лишь один раз в три года храм принимал двенадцать девочек, чтобы сделать их образованными женщинами, знающими устройство мира, целительство, литературу и музыку. Их имена навсегда оставались вписанными в хроники храма, а предложить замужество такой девушке решался только уважаемый и состоятельный мужчина. Конечно, жизнь под крылом Богини не была простой. Там не было ни мамы, ни няни. Нужно было заботиться о себе самой, много учиться и всё запоминать наизусть. Однако, девочки помогали друг другу как могли, и потому ни одна не уходила из храма не доучившись.