Читать книгу Зеркальный лабиринт - Светлана Константиновна Астрецова - Страница 4
Часть I
Мои герои
ОглавлениеФильм «Жюльетта, или Ключ к сновидениям» французского классика Марселя Карне[2] – едва ли не лучшая аллегория искусства. По сюжету люди, потерявшие память, охотились за чужими воспоминаниями. Чужая память, сны, мысли, поступки – излюбленная пища творцов. Мародерство, не так давно возведенное в философию постмодернизма. Теперь можно обкрадывать великих мертвецов в рамках закона и беззастенчиво строить из обломков их судеб и образов свои миры.
Интродукция
Сюжет, как феникс, вышел из пожара
(Он был хитер и дьявольски красив),
Рос, точно жемчуг, в недрах будуара
И в сердцевинах раковин морских.
Листы ложились высохшей листвою,
И образы срастались в острова.
Герои обретали жизнь, присвоив
Бесстыдно голос и мои слова.
В раскрытое окно из зарослей акаций
Слетались и кружили близ лица
Фантазии, привыкшие питаться
Горячей кровью своего творца.
Артюру Рембо
Поэту большого света
Мещанский уклад не мил,
С движением вниз кометы
Паденье свое сравнил.
Кредо
Посвящается Жану Кокто[7]
Не страшно показаться вором
В попытке Красоту настигнуть,
И виртуозно в разговоре
Менять сюжеты, как пластинки.
Оттачивая ум и жесты,
Не знать сомнений и покоя,
Едва добившись Совершенства,
Бросать и браться за другое.
Соревноваться с Сарасате[8]
В игре, владея скрипкой Энгра[9].
Обманом вырвать у заката
Кроваво-золотой оттенок.
На волю отпуская разум,
Исчезнуть в пропастях театров.
Накинуть плащ легенд и сказок,
Лицо под маской Смерти[10] спрятав.
Нотр-Дам в огне
Трагична, как греческий хор, многолика
Толпа потекла к реке.
Рождаются сплетни, разносятся крики:
«В огне Нотр-Дам! В огне!»
В дыму задыхается приговоренный
Собор, ощутив родство
С красавицей Средневековья, сожженной
За гордость и колдовство.
Над пламенеющей готикой небо
Расплавлено, как металл,
Надломленный шпиль, как подрубленный стебель,
Качнувшись, на площадь пал.
Для феникса смерть равносильна рожденью:
Века проведя во сне,
Внезапно свободу и оперенье
Обрел Нотр-Дам в огне!
«Сад наслаждений»[11] Босха
Распахнут, словно двери крипты[12],
Наполнен, как нутро граната,
Запретом (плод?) отмечен – триптих,
Изъеденный червем распада.
Ад пасторален. Рай бледнее,
Чем сад земной. Плоть пожирая,
Стада толпятся. Жизнь имеет
Конец, в отличие от рая
И ада. Лики и личины
Святых ущербны. Сонмов, скопищ
Движенье стройно. Различима
Гармония в любви чудовищ.
Людвиг[13]
Восторженный, эксцентричный,
В себе, как в покоях, замкнут.
Зачем короля обличье
Примерил строитель замков?
«Дадим торжества на зависть!
Политика – что за важность?»
Стремительно разрастались
Интриги, долги и башни.
«Вершины и сталактиты
Влекут покорить, достичь их!»
Меж тем объявила свита
Его – венценосной дичью.
Смерть Зигфрида[15]
Из серебра и золотого сплава
Сотворена по образцу монет
Луна, фигуры всадников кровавым
Окрасив, дарит телу белый цвет.
В груди героя колотая рана,
Его зрачки движений лишены,
И ни одно безумное признанье
Не растревожит раковин ушных.
Ложатся лепестки цветущей вишни
На кудри, заключенные в тиски.
На платье крест рукой невинной вышит
По слову тех, чьи руки нечисты.
Скульптор
Посвящается фильму Андрея Кончаловского «Грех»[16]
I.
За каторжный труд и за ярость азарта,
За ярды препятствий – нет равной награды.
Отрада и праздная времени трата —
Стать рядом с творцами первого ряда.
II.
Говорят, что творец Вселенной
Умер, не пережив творенья,
И смиренно шедевр нетленный
В силах высечь лишь смертный гений.
III.
Мечтают отчаянно и беспечно
Века, как часы, коротать бесконечно
Все те, кто не знает, как убить вечер.
Наш ад – это жизнь,
протяженностью в вечность.
Фрида[17]
Я надеюсь, что уход будет радостным и я никогда не вернусь.
Фрида Кало
Слышу песни и смех людей,
Надевающих маски смерти[18],
И цветами свою постель
Убираю, как холст с мольберта.
Неотступной сиделкой боль
Усмиряет огонь и трепет.
Замурованная живой
Я в разрушенном теле – склепе —
Ощущаю свое родство
С арестантом, чья цель – свобода.
С нетерпеньем и торжеством
Я желаю и жду ухода.
Суд героев
Михаилу Булгакову
Быть вожаком и жертвой травли —
Судьба тирана и пророка.
В который раз на кон поставлю
Свое упорство против Рока.
Как казнокрад, я за растрату
Мгновений заслужил расстрела.
Как медик, допустив халатность,
Стою над распростертым телом
Надежды. Жду опустошенный,
Беспомощный – судьбы, момента.
Меж рукописей, погребенных
В столе, теснится рой сюжетов.
За то, что сны, как акты пьесы,
Интригой оживлял умело,
За то, что до полета в бездну
Был в силах сделать, но не сделал,
За то, что почитал опасность
И крепко запертые двери,
Приговорен единогласно
Судом героев к высшей мере.
На могиле Пастернака
Шагами прохожих могилы растравлены,
Спокойней и строже в июне растения.
Семью непокорными желтыми главами
К богам продирается храм Вознесения.
У самой дороги, под синими соснами,
Огромные крылья смежают два ангела;
Становится к вечеру пепельно-розовым
Простое надгробие белого мрамора.
Алхимия кино
Колдую в келье над ретортой[19]
Я методично, как алхимик.
Мой замысел, пока что мертвый,
Появится на свет. Дав имя,
Рассудок, мускулы и кожу,
Я окружу его ландшафтом.
И правда обратится ложью,
И ложь легко сойдет за правду.
Фрагменты снов, обид, желаний,
Обмана, вымысла и были…
Я, словно врач, сшиваю ткани
И оживляю тело фильма.
2
Марсель Карне (1906–1996) – кинорежиссер, представитель «поэтического реализма», флагман французского кино 30-40-х годов XX века.
3
Это название абсент получил его благодаря своему изумрудному цвету.
4
В 1880 году Артюр Рембо перестает писать и путешествует по свету. В Африке (в основном в Египте и Эфиопии), а также в Йемене он занимается торговлей кофе, пряностями, шкурами и оружием.
5
10 ноября 1891 года Рембо умирает в возрасте 37 лет.
6
«Одно лето в аду» (Une Saison en Enfer) – книга стихотворений в прозе Артюра Рембо.
7
Жан Кокто (1889–1963) – французский писатель, поэт, драматург, художник, сценарист и кинорежиссер. Одна из крупнейших фигур французской культуры XX века.
8
Пабло де Сарасате (1844–1908) – испанский скрипач и композитор, друг отца Жана Кокто.
9
В переводе с французского «скрипка Энгра» (violon d’Ingres) – слабость, любимое занятие. Французский художник Жан Огюст Доминик Энгр увлекался игрой на скрипке, поэтому во французский язык вошло выражение violon d’Ingres как «второе призвание».
10
Смерть, закрывающая лицо своей жертвы маской в виде черепа, – один из центральных образов в стихотворениях и фильмах Жана Кокто.
11
«Сад земных наслаждений» – самый известный триптих Иеронима Босха, получивший свое название по теме центральной части, посвящен греху сладострастия – Luxuria.
12
Нижняя церковь, место для погребения святых и мучеников (в средневековой западноевропейской архитектуре).
13
Людвиг II Отто Фридрих Вильгельм Баварский (1845–1886) – правитель Баварии, вошедший в историю как «сказочный король» благодаря эксцентричному поведению и построенным при нем замкам, самый знаменитый из которых Нойшванштайн.
14
В возрасте шестнадцати лет Людвиг присутствовал на представлении оперы Рихарда Вагнера «Лоэнгрин». Лоэнгрин, Рыцарь Лебедя, спустившийся из волшебного замка в мир смертных, стал его любимым героем. Одна из историй о чудачествах Людвига повествует, как он, нарядившись в костюм Лоэнгрина, плавал в лодке по озеру.
15
Зигфрид – один из главных героев германо-скандинавской мифологии и эпоса, герой «Песни о Нибелунгах».
16
«Грех» – художественный фильм режиссера Андрея Кончаловского о жизни итальянского скульптора и художника Микеланджело.
17
Фрида Кало (1907–1954) – мексиканская художница, представительница символизма и сюрреализма, наиболее известная автопортретами. В юности Фрида Кало получила тяжелые травмы в аварии, после которой перенесла 35 операций. Этот инцидент во многом определил не только ее дальнейшую жизнь, но и искусство. В картинах художницы превалируют темы хрупкости человеческого тела и смерти.
18
Маски, которые жители Мексики надевают в День мертвых – праздник, посвященный памяти умерших.
19
Сосуд, применявшийся алхимиками для перегонки жидкостей и разложения веществ нагреванием. Из-за своей красивой формы до сих пор часто изображается в качестве одной из эмблем химии.
