Читать книгу Ген мозга - Светлана Кузина - Страница 15

Ошибки возникают так. Ваш мозг изначально воспринимает большое количество мелочей, но довольно быстро их забывает. Обычно эти детали действительно неважны, поэтому мы даже не замечаем, как много информации теряем. Мозг начинает лгать, поскольку отбрасывает большую часть данных, как только решает, что они не нужны.

Помимо отбрасывания лишней информации, мозгу также приходится решать, стоит ли делать выводы «на скорую руку». Решение он принимает, отталкиваясь от того, что важнее в конкретной ситуации: скорость или точность? В большинстве случаев мозг выбирает скорость, интерпретируя события, опираясь на легкие в применении эмпирические правила (основанные на наблюдении), которые не всегда опираются на логику.

Мозг не лжет только в тех случаях, когда он неторопливо и внимательно подходит к рассмотрению имеющихся данных, как это происходит, например, при занятиях математикой или решении логических задач. Ведь они требуют большого усилия. Например, попробуйте быстро решить такую задачу: бита и мяч вместе стоят 1 доллар 10 центов. Бита стоит на 1 доллар больше, чем мяч. Сколько стоит мяч? Большинство людей ответят «10 центов», что будет интуитивным, но неверным ответом. (Бита стоит 1 доллар 5 центов, а мяч – 5 центов).

Люди обычно идут именно короткими путями, если только их не предупредили, что следует воспользоваться логическим мышлением.

В повседневной жизни нас обычно не просят решать логические задачи, но часто просят высказать суждение о людях, которых мы не очень хорошо знаем. Лауреат Нобелевской премии израильско-американский психолог Даниэль Канеман и его коллега Амос Тверски, используя интересный прием, показали, что логическими эти суждения не являются. Так, они начинали эксперимент с рассказа о Линде: «Линде 31 год. Это искренняя, незамужняя и очень яркая женщина. Специализация Линды – философия. В университете ее тревожила проблема дискриминации и социальной несправедливости, а также она участвовала в демонстрациях против использования атомной энергии». После этого участников просили выбрать фразу из тщательно составленного списка, наиболее полно описывающего Линду. Большинство людей полагало, что Линда скорее «банковский служащий, активно участвующий в феминистском движении» (ответ А), нежели «банковский служащий» (ответ Б). Выбор ответа А интуитивно кажется ближе, поскольку отражает другие черты Линды – заботу о социальной справедливости, что и дает повод полагать, что она могла активно участвовать в феминистском движении. Однако это неверный ответ, поскольку любой, кому подходит описание под пунктом А – «банковский служащий, активно участвующий в феминистском движении», также является и «банковским служащим» (ответ Б). И несомненно, группа Б включает в себя других банковских служащих – реакционеров и индифферентных.

В подобных случаях даже искушенные участники – такие как выпускники факультета статистики, совершали ошибку, делая вывод, противоречащий логике. Эта сильная тенденция – относить группу взаимосвязанных характеристик к человеку без особых на то предпосылок – и является кратким способом оценки, который обычно оказывается верным, но может стать и причиной появления многих стереотипов и предвзятого отношения, столь распространенных в обществе.

Еще хуже то, что многочисленные истории, которые мы сами себе рассказываем, вовсе не отражают действительного положения дел. Знаменитое исследование пациентов с нарушениями работы головного мозга демонстрирует это предположение. У пациентов, страдавших тяжелой формой эпилепсии, хирургическим путем разъединили правое и левое полушарие коры головного мозга для предотвращения распространения пароксизма с одного полушария на другое. В результате левое полушарие понятие не имело о том, что делает правое, и наоборот.

В одном эксперименте участвовал уникальный больной С. П. с «расщепленным мозгом». Его правому и левому полушариям одновременно предъявлялись различные картинки. Делается это так. Больной сидит перед тахистоскопом – прибором, который позволяет исследователю точно контролировать время, в течение которого изображение проецируется на экран. Изображение удерживается недолго, примерно в течение 0,1–0,2 с (100–200 мс), чтобы у больного не было времени переместить взгляд с точки фиксации, пока изображение еще на экране. Эта процедура необходима для уверенности в том, что зрительная информация изначально предъявляется только одному полушарию. Так, левому полушарию мозга С. П., где располагается центр речи, сначала проецировалось изображение куриной лапы, а потом правому, которые не отвечает за речь, – зимний дворик с неубранным снегом.

Потом перед больным раскладывали много других разных картинок и просили его отобрать левой и правой рукой те, которые ему были показаны на экране. Он решил эту задачу неожиданно. Левой рукой выбрал «цыпленка», а правой – «лопату». На вопрос «Почему он это сделал?» ответил так:

– Я видел лапу и выбрал цыпленка, а вы должны вычистить курятник лопатой.

Анализируя эти данные, ученые пришли к заключению, что вербальные (словесные) механизмы не всегда посвящены в знание источника наших действий и могут приписывать действиям причину, которой на самом деле не существует. Поэтому в большинстве случаев люди и дают интуитивные ответы, даже если они и ошибочны. Психологи называют эти проблемы отбрасывания лишней информации, принятия решений на скорую руку и выдумывания правдоподобных историй «слепотой к изменению».

Эту слепоту ярко демонстрируют два известных эксперимента.

В одном из них психолог подходит на улице к разным людям и просит объяснить ему дорогу. Пока психолог рассказывает, ради эксперимента рабочие держат между беседующими большую дверь, нарочно не давая им возможности видеть друг друга. Во время разговора за этой дверью человека, который спрашивал про направление, сменяет другой исследователь, который продолжает разговор как ни в чем не бывало. Даже если этот человек совсем не похож на первого подошедшего, дающие разъяснения заметят подмену только в 50 % случаев.

В другом опыте испытуемые смотрели фильм, в котором три студента в белых рубашках передавали по кругу баскетбольный мяч, и еще трое студентов в черных рубашках делали тоже самое со вторым мячом. Зрителей просили подсчитать количество передач, сделанных игроками в белой форме. Когда две команды смешивались, на сцену выходил человек в костюме гориллы, он проходил из одного конца поля в другой и останавливался ненадолго, повернувшись лицом к камере и колотя себя в грудь. Около половины зрителей не замечали этого события!

– Подобный эксперимент показывает, что мы воспринимаем только долю происходящего в мире, – заключают психологи Амодт и Вонг. – Выходит, что наша память о прошлом ненадежна, а наше восприятие настоящего – крайне избирательно. И даже когда мы пытаемся представить себя в будущем, наш мозг привносит частности, которые могут оказаться нереальными. Теперь, возможно, вы начнете сомневаться, можно ли доверять хоть чему-то, что говорит вам мозг. Однако за его кажущимся специфическим выбором лежат миллионы лет эволюции. Наш мозг избирательно обрабатывает ту информацию из окружающего мира, которая исторически оказывалась наиболее важной для выживания, уделяя особое внимание неожиданным событиям. Как мы смогли заметить, наш мозг редко говорит нам правду, но в большинстве случаев он все равно сообщает то, что нам необходимо знать.