Читать книгу Новая Зона. Хрустальная угроза - Светлана Кузнецова - Страница 6

Денис спал. Он знал об этом столь же ясно, как и о том, что солнце встает на востоке, а не на западе, вот только управлять сновидением или проснуться было выше его сил. Теоретически, конечно, можно себя ущипнуть, но для этого необходимо поднять руку.

Перед глазами стояла Москва. Она казалась непривычной. Не такой, к которой привык Денис. Могло лишь казаться, что Зона почти неизменна. На самом деле той, старой Москвы из его юности уже нет, она изменилась, повзрослела. Однако во сне все еще оставалась едва образовавшейся.

Умытый, словно после весенних дождей, чистый город. Пустынный. Красивый, словно на картинке туристического буклета. Все здания и асфальт будто вымыты с мылом. Дом сталинской постройки по правую руку выглядел игрушечным. Из распахнутого окна на втором этаже лилась тихая музыка. Денис пытался вслушаться в слова, но не мог понять их смысла. Да и мелодию вряд ли смог бы воспроизвести…

Стоп! Откуда в Зоне все это?!

Однако сон продолжался, а Денис все шел вперед по знакомой до стонущей боли под ребрами и в то же время безымянной улице. Кажется, Ворон говорил, что жил где-то на Строителей? Как бы не оказалось, что и сам Денис там жил. Впрочем, не только на Юго-Западе ведь такие дома. И шум… детский смех!

«Хозяева Зоны» не смеются – о чем о чем, а об этом Денис прекрасно знал еще с того времени, когда сам едва не стал одним из них. Но детский смех слышался отчетливо, а войдя в круглую арку и оказавшись в просторном дворе, он смог убедиться в его реальности.

На детской площадке сидели «хозяева» – как они сами себя мнили, – те, кого звало эмиониками все остальное человечество. Они смеялись и говорили, раскачиваясь на качелях, съезжая с горок, вися на турникетах.

Что за бред?! Эмионикам давно уже не требовалось разговаривать промеж собой. Они общались мысленно.

Мальчишка лет десяти вдруг отвлекся от разговора и пристально взглянул в его сторону. Разумеется, на таком расстоянии рассмотреть его не удалось бы при всем желании, но то в реальности, а сейчас Денис мог в подробностях описать черты лица, вздернутый нос, светлые волосы и темно-серые глаза.

– А ты вырос! – сказал мальчишка радостно и восхищенно оглядел Дениса с ног до головы.

– Не приближайся! – Денис опоздал с этим восклицанием, поскольку мальчишка в один миг оказался рядом.

– Поздно спохватился, – заметил тот.

Почему-то разговор получался совершенно нормальным. Раньше в подобных снах Дениса пытались напугать или подкидывали ему всякие образы, наводящие на смысл, но никогда не воспринимающиеся однозначно, а сейчас – просто беседа, ничего более. Как равный с равным.

– А мы никогда и не считали тебя изгоем, отщепенец, – проговорил мальчишка. – Ты перешел на их сторону сам, но, вероятно… – Он снова посмотрел на Дениса восторженно, взросление стоило предательства.

Почему-то при этом в голове Дениса очень ясно оформилась мысль про взросление, старение и смерть, но вестись на нее он не счел нужным. Да, люди стареют и умирают – это неизбежно. Но вот после этого у них существует масса вариантов. Никто не возвращался из-за грани, и это позволяет верить. Во многое. Кто-то отдавался в лоно религии. Ворон, например, верил в то, что люди рождаются снова и снова до той поры, пока не повзрослеют духовно. Тогда жизнь и посмертие просто перестанут для них существовать раздельно.

– Ворон… – фыркнул мальчишка. – Проводник душ и вестник смерти.

– В мифологии.

Как-то расслабился он в последнее время. А ведь происходящее не могло радовать. Если общение с эмиоником стало нормально, даже комфортно восприниматься, это могло означать одно: к нему подобрали ключи.

– Брось! – Мальчишка рассмеялся и даже схватился за живот, согнувшись пополам. – Мы развиваемся, как и ты. Общий язык – это хорошо, тем более я не против поиграть в эти игры. Сейчас ведь лучше, чем…

Картинка внезапно померкла, но не так, будто кто-то выключил свет, а словно Денис закрыл глаза. Но ведь во сне моргнуть невозможно!

– Нам можно все, – раздался знакомый и ненавистный голос, от которого все внутри буквально перевернулось.

Картинка перед глазами прояснилась, и Денис задохнулся – и в прямом смысле этого слова, и в переносном на какое-то время, словно зависнув. Он лежал на кушетке и не мог двинуться, а над ним нависал профессор Заблоцкий Николай Борисович.

Ну уж нет!

– Что, не нравится? – голосом мальчишки спросил профессор. – А так?

Лицо сменилось. Теперь на него смотрел не кто иной, как Олег Дмитриев. Денис никогда не видел олигарха так близко. На расстоянии тот казался идеальным, а вот сейчас мимические морщины казались очень заметными, да и усталость в неопределенного цвета глазах поражала.

– Что тебе надо? Мы ведь выяснили все еще четыре года назад! Я не вернусь.

– Даже потеряв все? – Дмитриев прищурился. – Уверен?

– Да.

– Хозяину понравилось жить среди слуг, – хмыкнул мальчишка, и картинка сменилась. Они снова стояли там же, во дворе. – Или рядом с одним конкретным слугой, не похожим на остальных? Но ведь слуги недальновечны и очень хрупкие. Их очень легко сломать. Или твой не такой?

Слово «недальновечен», произнесенное эмиоником, в людском лексиконе не использовалось, но оказалось невыносимо четким и понятным.

– Максим! – окликнул их чей-то голос, и Денис оглянулся.

Женщина с обесцвеченными тонкими волосами, в мешковатом пальто неясного серо-сиреневого оттенка, с платком на голове. Выглядела она отвратительно, хотя, судя со стороны, лет ей было не много.

– Мальчик мой, нашелся… – Она смотрела на эмионика и улыбалась тепло и приветливо. По щекам текли слезы, а во взгляде сквозило такое неприкрытое счастье, что у Дениса защемило в груди.

– Бьюсь об заклад, твой Ворон на тебя так не смотрел ни разу. – Эмионик сыто улыбнулся.

– Мне и не нужно!

– Но он ведь столь же недальновечен. – Эмионик по имени Максим чуть прищурился, и женщина схватилась за сердце, а потом растаяла в воздухе, исчезла, будто и не существовало ее только что.

– Я не позволю!

– Слишком громкое заявление для «царя обезьян». Хотя ты даже не царь, так, приживалка.

Будь перед ним обычный человек, Денис приблизительно догадался бы, каких слов и продолжения беседы от него ждут. Все как в дешевом низкопробном боевичке: «Я убью твоих близких!» – «Не надо! Чего ты хочешь?» – «Твою жизнь за их». Однако перед Денисом все же стояло существо, мнящее себя на другой ступени эволюции, а людей воспринимающее так же, как ученые-биологи шимпанзе.

– Я всего лишь пытаюсь докричаться до твоего атрофированного разума, – пожал плечами мальчишка.

С площадки за его спиной ушли все дети – строем, словно по команде, как роботы или солдаты. Просто поднялись, построились в шеренгу, повернулись направо и направились прочь. Девочка в ярко-голубом платье помахала рукой им обоим и крикнула:

– Максим! Денис!

Мальчишка улыбнулся, видя, как Денис едва сдержался, чтобы не сделать шаг вперед.

– Кстати, а почему Ворон? Неужели ты не в состоянии звать его по имени хотя бы мысленно?

Денис пожал плечами. Вряд ли сталкеру понравилось бы, если бы эмионики трепали его настоящее имя.

– Забавно.

* * *

Денис проснулся, но не сумел задержаться в состоянии бодрствования, сразу же «уплыв» в другой сон.

– Стоять! – Ворон выглядел не совсем обычно. Давно Денис не видел на его лице такого выражения – недоуменного и презрительного одновременно.

Сталкер всегда тщательно следил за собой и выдавал эмоции по минимуму. Опираться на собственные ощущения с ним не выходило. Очень яркие и сильные чувства отражались на черной воронке-спирали, но только в те моменты, когда Ворон действительно выходил из себя.

Однажды Денис чуть не погиб, спасая кого-то из сопровождаемых, и, наверное, минут пять наблюдал неповторимое зрелище: черная воронка выросла раза в два и закручивалась не внутри тела, а поверх него. От синих искр голова начала кружиться, а глаза Ворона неожиданно засветились. Разумеется, метаморфоза произошла только в воображении Дениса, окружающие не заметили ничего.

Уже потом, постепенно, Денис научился понимать напарника. Тот щурился, задумываясь о чем-то, хмурился, мог вскинуть в удивлении бровь, усмехнуться. Смех напоказ в его исполнении обычно означал злость или неприятие. И при этом Ворона всегда воспринимали с симпатией. Он умел веселиться и нравиться. Когда хотел или преследовал какие-то цели, мог стать душой компании. Подобного отвращения он точно никогда не выказывал – не в отношении Дениса уж точно.

– В чем дело?

Вакуум. Пустота. Денис однозначно понял только одно – они в Москве. Потом картинки вокруг принялись меняться. Парк культуры имени Горького с остовами замерших каруселей, огромным колесом обозрения, шпилем «Кондора», «летучего голландца» и космического корабля тотчас приобрел черты ВДНХ, затем Коломенского, Сокольников и еще какого-то парка, название которого не сохранилось в памяти, – с прудами и желто-красным трехэтажным особняком.

– Просто замри. – Под кожей заиграли желваки. Лицо почему-то показалось очень бледным, практически серым и лишенным красок. Только глаза выделялись: почти черные от расширившихся зрачков.

Ворон выглядел нетипично. Как правило, в Зону он не носил ничего лишнего. Камуфляж – серый, специально разработанный для городских спецслужб. «Одежонка с хитринкой, – говорил сталкер несколько лет назад, видя недоумение Дениса. – Один умелец, известный еще по старой Зоне, промышлял. Знал, зараза, какой-то секрет, а может, артефакт какой использовал. От стандартного не отличишь, а материал приобрел свойства неплохого такого бронежилета. От «Грозы» убережет навряд ли, от пули – не всякой, а вот от ножа – вполне». У Дениса был такой же, и пару раз он здорово его выручил. Из оружия обрез – атипичный, нестандартный и явно самодельный. С заметно более сильно укороченным стволом, чем у подобного вида оружия, и прикладом. Легкий и компактный. Неминуемая потеря мощности компенсировалась умением стрелка. Ворон стрелял с ювелирной точностью. Однажды у выводимого из Зоны ученого случилась истерика, и тот, отказавшись подчиняться приказам, помчался прямо к «Соловью». Денис не успевал его остановить, Ворон же вскинул свой обрез и прострелил ученому ногу – очень аккуратно: после накачки обезболивающим тот даже самостоятельно доковылял до КПП.

Сейчас же место обреза занял арбалет со стрелами, вместо острия содержащими небольшие желтые шарики. В набедренной кобуре висел «Удав» – восемнадцатизарядный пистолет с патроном калибра девять на двадцать один. Даже с навешенным на него лазерным прицелом, фонариком, коллиматором оружие все равно выглядело изящным. При этом технические характеристики были на высоте. Прицельная дальность стрельбы составляла двести метров. Специальная бронебойная пуля, выпущенная из этого пистолета, пробивала бронежилеты третьего класса на дальностях до сотни метров. Денису этот пистолет всегда нравился, а вот Ворону – нет. Странно, он никогда не отправился бы в Периметр с оружием, которому не доверял.

Еще сильнее удивили ножны из черного лоснящегося материала, со стороны смотрящегося как змеиная кожа, но явно ею не являющегося. «Витринка» разрезала бы кожу, как нечего делать, а то, что именно из нее сделан клинок, Денис даже не сомневался. Это оружие язык не позволял назвать ножом, кинжалом или даже мачете. Самый настоящий меч! Длиной, наверное, в метр. Витая гарда защищала кисть руки, в навершии сиял какой-то камень. Конечно, Денис помнил, что спал, но более всего хотелось поинтересоваться: не сошел ли Ворон с ума.

– Ты, случайно, не на дуэль собрался?

Вместо этого сталкер приложил указательный палец к губам и нарочито мягким тоном попросил:

– Не надо.

Он быстро преодолел разделяющее их расстояние и, ухватив Дениса за запястье, потянул на себя.

– Без резких движений. Осторожно, – попросил, а не приказал он и чуть отступил в сторону. – За меня, Дэн. Зайди за спину.

В их паре Денис всегда был ведомым. Тело беспрекословно подчинилось, прежде чем разум успел понять, надо ли это делать. Он шагнул вправо, обогнул Ворона и только после этого оглянулся, на несколько томительных секунд перестав дышать. Золотой шар висел всего в полуметре от них.

– Случайно на дуэль, – произнес Ворон хрипло и скинул руку Дениса со своего плеча, в которое тот вцепился совершенно неосознанно. – Ты остаешься.

Нет! Это было неправильно, но тело, до этого вполне послушное, отказалось повиноваться наотрез. Денис мог только наблюдать за тем, как Ворон делает шаг, другой, третий, пока не останавливается вплотную к шару. Вдыхает, словно перед прыжком в воду, а затем делает последний шаг вперед – за светящуюся грань. Та даже не вспыхивает, поглощая его, а Дениса снова окутывают темнота и тишина, которая наконец выкидывает его в реальность, разрывая оковы сна.