Читать книгу Перекрестки - Светлана Леонова - Страница 4

Ночь была куда гостеприимнее того места, которое сейчас должно зваться домом. И пусть ледяной ветер кусал за щеки, зато он невидимой колючей рукой вытирал ее слезы, нескончаемым потоком катившиеся из глаз. Войдя в непроглядные объятия темноты, она, не разбирая дороги, бесцельно брела по улице, минуя спешащих прохожих. Люди торопятся домой. ДОМОЙ! Туда, где их ждут, где они нужны. Ее же никто не ждал. А ждал ли когда-нибудь вообще? Была ли она нужна Никите? Света вспоминала, как сразу после их свадьбы он стал рьяно убеждать и доказывать, что отныне ее дом там, где муж, что она ушла из родительского дома и он более не намерен смотреть на ее визиты к маме по выходным. В его понимании жена должна сидеть дома и ждать мужа. Может быть, раньше она не обращала на этого внимания, ища некий компромисс, но сейчас действительность с ее ужасающей правдой раскрылась в полной мере: никакого компромисса Никита не потерпит. Есть только его точка зрения, остальное его не волновало. И если прежде Света старалась не обращать на это внимания, искала какое-то оправдание поступкам мужа, то сейчас та плотина, что сдерживала ее недовольство сложившейся ситуацией, рушилась с катастрофической скоростью. Все обиды горько текли жгучими ручейками слез, разъедали собственные наивные иллюзии и меняли напрочь ее сложившийся мир.

Бесцельно скитаясь по пустеющим улицам города, Света поймала себя на мысли, что рука предательски сжимает телефон в кармане куртки. Она ждала, надеялась, что Никита позвонит. Очнется, заволнуется, захочет вернуть… Но маленький аппарат все так же хранил молчание, словно он был отключен. Она вытащила его из кармана – но нет, с телефоном все было в порядке, он исправно работал. Неисправна была только ее семейная жизнь, давшая трещину в какой-то не замеченный момент.

Редкие прохожие и усиливавшийся холодный ветер напомнили о том, что нужно решать, как провести эту ночь. Самым очевидным казалось просто приехать к маме, которая жила не так далеко, всего в 15 минутах от МКАДа, но Света сразу же отбросила эту мысль. Не хотелось сейчас ее огорчать, потому что только недавно она перенесла тяжелый сердечный приступ. Весть о том, что ее дочь ушла от мужа в ночь и что он даже не попытался ее удержать, привела бы к еще одному приступу. Остаться у кого-то из немногочисленных подруг, живущих неподалеку отчего-то даже не пришла в голову. Это потом она размышляла о такой возможности, но в тот момент мозг словно отключился, сосредоточившись только на том, как быть. В тот момент она еще ждала звонка, ждала хотя бы простого слова: «Возвращайся». В тот момент, она еще готова была простить. В тот момент она еще любила. Наивно, искренне, возможно все еще слепо, лелея какие-то надежды.

Ту ночь она провела на работе, кое-как уговорив охранника впустить ее посреди ночи, что-то придумав о сгоревшем электрощитке в квартире. Ей было абсолютно все равно, что он подумал, и абсолютно безразличен его сочувствующий взгляд. Эта ночь была мучительно долгой. Тысячи и тысячи раз прокручивая в голове брошенные ей слова, Света пыталась понять, в чем была ее вина? В том, что любила и что старалась прийтись ко двору, стать частью семьи?

Утром, ловя на себе любопытные взгляды коллег, Света поняла, что ее лицо красноречиво говорило само за себя о бессонной ночи и предательски выставляло как улики красные от слез глаза. На испуганный вопрос начальницы, что случилось, Света уклончиво ответила, что проблемы дома, и погрузилась в работу, желая хоть так забыть о своей драме.

Только к вечеру раздался звонок на ее телефон. На полном автомате, голосом, лишенным всяких эмоций, Света ответила, даже не глядя на высветившийся номер.

– Показала свой характер, а теперь возвращайся, – услышала она сердитый голос мужа.

– Да? Значит, это я, – Света сделала ударение на слове «я», – показала характер? Это я решила просто так поскандалить?

– То, как ты себя вела с моим отцом, просто непозволительно.

– Никита, а ты ничего не путаешь? – парировала удар Света. – Я его обвиняла? Оскорбляла? Я стала ему претензии высказывать?

– Еще бы ты посмела, – прошипел Никита на другом конце связи. – Ты должна уважать моих родителей, хотя бы просто потому, что они мои родители и ты живешь в их доме. А теперь возвращайся.

От возмущения и новой волны обиды снова защипало в глазах. Она «обязана». Почему-то в этой семье она лишь только обязана. Никаких прав – только обязанности.

– А они хоть каплю уважения имеют ко мне?

– Тебя никто не выгонял. Ты сама проявила неуважение к ним, уйдя и хлопнув дверью. А теперь я еще раз тебе повторяю: возвращайся. Твое место рядом с мужем.

– Никит, – взмолилась Света, понимая, что голос предательски дрожит от слез, а ком в горле мешает перевести дыхание, – Никит, пожалуйста, давай снимем отдельное жилье. Мы что-нибудь придумаем. Я поменяю работу, мы найдем, как приобрести что-то свое…

– Твое место рядом с мужем, – жестко оборвал он ее, – и снимать ничего мы не будем.

– Никит, я тебя умоляю, – уже рыдала Света, – прошу тебя… Ну не могу я туда вернуться.

Кого она старалась уговорить, разжалобить? Это все равно, что попытаться выжать из скалы хоть каплю воды. Никита всегда был непреклонен. Если он что-то решил, то поменять свое мнение его не сможет заставить никто и ничто.

– Ты опозорила меня перед родителями, выставила меня – меня! ты понимаешь, меня!!! – дураком в их глазах. Я еще раз повторяю: возвращайся домой. Все. Точка.

Связь отключилась, и Света уткнулась лицом в сложенные ладони, не в силах сдержаться от отчаяния и боли. Есть ли у них хоть какое-то будущее, хоть крохотная надежда на него? Или это конец?

Торопиться ей было некуда. Все сотрудники разбежались домой, косо поглядывая в ее сторону. А она делала вид, что слишком много срочной работы. Звонок мобильного как гром поразил тишину опустевшего офиса. Света вздрогнула и быстро ответила.

– Свет, давай поговорим, – голос Никиты был куда спокойнее, чем в предыдущий их разговор. – Давай встретимся возле книжного, я как раз поеду ставить машину в гараж.

Света молчала в нерешительности, боясь что-либо говорить. Почему-то слезы потекли по щекам, едва она снова услышала его голос. Что произошло за тот час или два, что прошли с момента их разговора? Он передумал или что-то осознал? Но одно только спокойствие в его голосе зажгло искру надежды.

– Давай, – нерешительно согласилась она.

Разговор вышел долгим. Они сидели в машине, оба смотрели в одну точку прямо перед собой и каждый думал о чем-то своем. Или вспоминал. Потом все же заговорили. Обо всем. Начиная от произошедшего накануне, а там уже и о прошлом. Наверное, им все же была необходима некая встряска, чтобы выплеснуть все накопившееся за время совместного быта. Рано или поздно это случилось бы, так как держать все в себе не возможно – чаша терпения имеет свойство переполняться и выплескиваться. В тот вечер Света постаралась уверить себя, что их будущее все же возможно. Никита не говорил или избегал говорить о своих чувствах, и при этом возможно Света в который раз услышала то, что хотелось услышать. Она снова возродила в себе надежду, которая, вероятнее всего, и поддерживала их отношения все время.

Они вернулись вместе. В дом Никиты. В дом его родителей. Света еще раз наступила на себя и молча терпела взгляды в спину, которые стали только острее. Она снова ломала себя. Ради кого? Того, кто воспринимал все как должное. Света тогда это не хотела понимать. Понимать и принимать. Главная ошибка молодости – это извечное стремление все идеализировать, увидеть и сделать лучше, чем есть на самом деле. И это уже не романтизм, а идиотизм, когда в сотый, тысячный раз бьешься лбом о стену непонимания, пытаясь сломать ее и открыть за ней мир прекрасного. Не думая о том, что она может ограждать от того ужасного безнравствия и эгоизма, что сокрыто по другую ее сторону.

Жизнь стала напоминать какое-то сосуществование. С этого момента любое общение прекратилось, даже вежливое приветствие и "как прошел день" стало звучать реже день ото дня. Света старалась не опускаться до уровня совершенно невоспитанного человека, но ее усилия были однобокими и не встречали ответной реакции. Казалось, что возникшее напряжение, витавшее в атмосфере этого дома, можно было потрогать рукой – настолько оно было плотным и давящим. Все делали вид, что подобное положение вещей их вполне устраивает. Но не смотря ни на что Света с упрямой настойчивостью пыталась строить свою семью. Пыталась создать будущее для них и Никиты. Тогда она все еще верила в понятие «МЫ» – она и муж как единое целое. Не было «Я» и не было «Он» – только «МЫ». Света все же искренне надеялась, что и для Никиты она были именно «МЫ» как одно целое, ведь смог же он наступить на свои принципы и попросить ее вернуться.

Все разбилось в один момент. Беспощадно, страшно, разрывая не только сердце, но и душу на миллионы маленьких кровоточащих кусочков, собрать которые воедино уже никогда нельзя было бы. Именно тогда Света и поняла, что это конец. Конец для их семьи. Они подошли к своей точке невозврата.

Никогда не знаешь, какое действие или событие может напрочь все перечеркнуть. Иногда даже самая радостная весть может оказаться тем спусковым крючком, который все изменит.

Маленькая весть, которая должна была стать радостью для двоих, обернулась самым настоящим кошмаром, перевернувшим всю ее жизнь. Просто маленькая весть…

Тот разговор Света не решалась заводить весь день. Она знала, что должна сообщить все с глазу на глаз. Никаких sms, телефонных звонков – именно наедине, чтобы увидеть радость на лице мужа. Но, как оказалось, сделать это было не так-то и легко. Она все никак не могла найти нужных слов, будто что-то мешало. Без аппетита смотрела на свою тарелку с непритронутым ужином и гоняла по ней с одного края на другой маленький кусочек хлеба.

– Ты чего не ешь? – как бы между прочим спросил Никита, не отрываясь от своего ужина. – Случилось что?

– Никита, – нерешительно начала Света. – Никит… Я, кажется, беременна.

Воцарилось гнетущее молчание. Света подняла глаза и заметила, как лицо мужа побледнело и заметно напряглось.

– Ты уверена?

– Да. Сейчас уже да. Я сегодня несколько тестов сделала. – Свету охватило отчаяние, когда она поняла, что мужу эта новость явно не пришлась по душе.

Никита снова принялся за ужин, от которого его отвлекло столь неожиданное известие. Он склонился над тарелкой и замолчал, напряженно обдумывая что-то.

– Мы сейчас не потянем ребенка, – наконец сказал он, все так же не отрываясь от еды.

– Что значит "не потянем"? – теперь настал черед Светы побледнеть. Неужели эта весть настолько неприятна, настолько нежеланна для него?

– Ребенок сейчас для нас слишком дорогая обуза. Ты сядешь в декрет на три года, а мне одному все тянуть?

Света даже сразу не нашла, что ответить. Она растеряно бросала взгляды по углам, не фокусируясь на каком-то одном предмете, а мысли в голове стали метаться, словно шарики от пинг-понга. Может ей все же померещилось его

– Ну… А как же все живут? Это же ненадолго…

– У меня большой кредит висит, – Никита в ярости швырнул вилку на стол, и та с глухим звоном ударилась о столешницу.

– Какой кредит? – едва слышно и не веря тому, что услышала, прошептала Света.

– Мы с отцом решили полностью сделать машину, чтобы она была как новая.

– А почему ты со мной не поговорил? – недоуменно спросила Света.

– Тебя это не касается.

– Никит, мы с тобой ведь семья…

Но он лишь категорично прервал ее, не желая ничего слушать.

– Завтра же утром пойдешь к врачу. Где у нас делают аборты?

Эти слова как острый клинок вонзились в разум, а затем их яд медленно засочился по венам, добираясь до сердца и души.

– Никит, как ты можешь, это же наш ребенок. Твой! – Света пыталась достучаться до мужа, воззвать к его чувствам. Она в отчаянии ухватилась за его руку и с мольбой посмотрела в глаза.

Никита лишь откинул ее руку и удивленно посмотрел.

– Как ты себе представляешь нашу жизнь с ребенком? У нас нет ни собственной квартиры, здесь у нас в комнате даже развернуться негде, не то, чтобы детскую кроватку поставить. А на какие деньги ты ему все покупать будешь? На что ты собираешься потом жить? Почти вся моя зарплата пойдет в погашение кредита. А родители не обязаны нас содержать.

Света опустила голову, стерев слезу со щеки. Она все еще никак не могла поверить в то, что слышала. Она отказывалась в это верить. Любимый мужчина не просто отказывается от своего ребенка – он хочет прервать его едва зародившуюся жизнь. Откуда, откуда в нем столько черствости и эгоизма?

– Я не хочу делать аборт. Ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь? Это же убийство.

– Сейчас ребенок для нас только обуза.

Весь вечер она пыталась переубедить мужа сохранить маленькую жизнь, дать им обоим шанс на новый шаг в их совместное будущее. Но отражение его глаз говорило само за себя: он не отступился от своего решения. И этот камень преткновения был куда больше и серьезнее, чем пустые обвинения, которые едва не разрушили их семью немногим ранее.

Ночь не смогла увлечь в объятия сна, и Света лишь сидела на подоконнике, разглядывая пустую улицу и урывками смотря на спящего мужа. Он спал спокойно, словно ничего и не случилось. Словно их разговор совершенно не затронул ни одной струны его души. А Света уже в сотый раз задавалась вопросом: неужели он и правда не рад? За то небольшое время, что они были женаты, она ни разу не слышала, чтобы он заводил темы о детях. Даже родившиеся малыши их знакомых и друзей мало его интересовали. Света как-то не обращала на это внимания: многие мужчины не испытывают сентиментальных чувств к чужим детям. Делясь с мужем радостной вестью, она ожидала чего угодно, но только не такого. Что она упустила в нем? Чего не заметила? На что закрыла глаза? Откуда в нем столько эгоизма? Или же это ее вина в том, что любимый мужчина стал таким? Может быть, ему настолько понравилось внимание к себе, что он не желает его ни с кем делить?

В ту ночь Света извела себя беспокойными мыслями. Она так и не смогла сомкнуть глаз. Настал момент, когда ей все же нужно принять верное решение, как поступить, как жить дальше. Если раньше стоял вопрос, сохранять семью или нет, то сейчас все изменилось. Сейчас нужно было решить: отставлять ребенка с отцом или становиться одинокой матерью. Она не даст никому права решать, жить ее ребенку или нет. Он будет жить. А уж в семье с родным отцом или без него – это будет зависеть от самого Никиты. Если он так же будет настаивать на избавлении (ужасное слово «аборт» резало по живому словно нож), то Света уйдет. Такое решение далось трудно. Бессонной, полной слез, тяжелых размышлений и воспоминаний ночью.

Рано утром она отправилась в женскую консультацию. Еще даже не успев выйти из подъезда, Света услышала позади себя недовольный голос мужа – что ж, этого вполне можно было ожидать.

– Куда собралась?

Она обернулась и как можно увереннее ответила:

– К врачу.

– Хорошо. Я пойду с тобой.

Света лишь пожала плечами. Спорить с ним было бесполезно, а оказаться в эпицентре нового скандала с самого утра она не горела желанием. Развернулась и направилась к выходу из подъезда, когда была резко остановлена за руку. Света с удивлением посмотрела на удерживающую ее руку Никиты, а потом перевела недовольный вопросительный взгляд на него самого.

– Отпусти, – только и проговорила она.

– Этого ребенка сейчас не должно быть, ты меня поняла? – жестко напомнил он тоном, не терпящим возражений.

– Есть сроки, на которых прерывание не делают, – уклончиво ответила Света и увернулась из захвата мужа, но тот вновь поймал ее, резко прижал к стене и ухватил пятерней за лицо, приблизившись почти вплотную, настолько близко, что его дыхание ощущалось на коже.

– Я сказал, этого ребенка не должно быть. Любыми методами. Пока еще за тобой осталось право выбора метода.

От его равнодушного и ледяного взгляда стало страшно и зябко. Света почувствовала, как по спине пробежал озноб. Да что же с ним такое случилось, какой дьявол в него вселился? Она совершенно не узнавала того мужчину, за которого выходила замуж. Тот Никита все же был более человечным, сопереживающим, он интересовался ее мнением, желанием. Они строили свои планы на общее будущее. Тот, что предстал перед ней сейчас, был самым настоящим монстром, у которого напрочь отсутствует чувство милосердия и жалости.

– Я опаздываю, – только и произнесла она.

Оттолкнув от себя Никиту и не найдя препятствий с его стороны, Света направилась в консультацию. Мужчина следовал рядом с ней, не отставая ни на шаг. Весь путь они проделали в тягостном молчании, каждый в своих мыслях. Перед самыми дверями Никита снова остановил ее, ухватившись за локоть и, больно впившись пальцами в кожу, развернул к себе лицом, предупреждающе взглянув. Света совершенно не удивилась тому, что он вошел в кабинет следом за ней. Судя по тому, что доктор его не выгнал из кабинета, можно было понять, что такие посещения врача парой были в норме. Ей оставалось только надеяться, что Никита, с его патологической неприязнью к выражению чувств и эмоций на публике, не устроит здесь сцен. С огромным стеснением и под неодобрительный взгляд врача она отвечала на все вопросы, а потом направилась на УЗИ.

– Один плод, размер соответствует семи неделям… Сердце прослушивается… – врач водил датчик по животу и вглядывался в экран дисплея, немного хмурясь.

– Доктор, мы не будем сохранять этого ребенка, – вмешался совершенно спокойный голос Никиты. – У вас делают подобные операции?

Кровь ударила в виски, а сердце бешено забилось о ребра. Как все же может быть человек настолько черств и жесток, чтобы избавиться от собственного ребенка? Если ему он не нужен, то для нее малыш станет желанным. Он сделал выбор за нее: пусть растить его придется одной, все ж лучше, чем с таким отцом, который абсолютно не хочет его появления на свет и готов на любые ухищрения, чтобы этого не произошло.

– Я буду сохранять беременность, – твердо ответила Света, поднимаясь с кушетки.

– Мы все обговорили с тобой еще вчера… – тихим вкрадчивым голосом, не предвещающим ничего хорошего начал Никита.

– Я не стану делать аборт. Если тебе не нужен ребенок, тогда я сама буду растить его.

В глазах мужа Света уловила блеск ярости. А это означало, что ничего хорошего ждать ей уже не приходится.

– Извините, – подал голос доктор, – такие операции делаются только с личного согласия женщины. И вас, мужчина, я попрошу выйти из кабинета. Вы мешаете вести прием. – Видя, что он даже не обратил никакого внимания на сказанное, доктор повторил строже. – Покиньте кабинет.

После того, как Никита с неохотой вышел и закрыл за собой дверь, доктор принялся заполнять карту, давая Свете возможность чуть успокоиться. Ее всю трясло, и бросало то в жар, то в холод, а в висках громко и неприятно застучал пульс. Что-то подсказывало, что Никита так просто не простит ее неповиновение.

В довершение ко всему началось сильное головокружение. Доктор что-то расспрашивал о стрессах, еще о чем-то, но его слова растворялись в непонятном шуме, звучавшем в голове. Последнее, что Света смогла запомнить, это приближающийся пол и громкий голос доктора, зовущего медсестру.

Белые стены и резкий запах медикаментов. Это было первое, что увидела и почувствовала она, когда открыла глаза. Тело как-то слабо реагировало на желание хоть немного пошевелиться. И очень хотелось пить. Света едва удерживалась в сознании, с трудом держала тяжелые веки открытыми и все пыталась понять, где она находится. В какой-то бесформенной сорочке, укрытая теплым одеялом, натянутым почти до плеч, девушка понимала, что скорей всего она находится в больнице, но что произошло?

Вскоре заглянула медсестра. Заметив, что пациентка пришла в себя, она торопливо вышла, и пару минут спустя пришел доктор. Он присел на стул напротив и деликатно, выжидающе посмотрел на нее.

"Что?" – пронесся тогда вопрос в сознании. Было отчего-то страшно. Последовавшие слова доктора лишь подтвердили ее опасения.

– Как вы себя чувствуете? Головокружение, жажда?

– Что со мной случилось? – пересохшие губы едва шевелились. Ее очень тревожило такое состояние. Малыш… Как это сказалось на ее малыше? Не причинило ли ему вреда?

Доктор взял ее руку и накрыл сверху ладонью, успокаивающе похлопывая и поглаживая. Его сочувствующий взгляд только усугублял тревогу. По телу пробежал нервный озноб.

– К сожалению, у Вас случился выкидыш.

Света неверяще впилась взглядом в глаза доктора. Внутри что-то ухнула и громко с болью оборвалось. Как будто кто-то наотмашь ударил по больному острым лезвием. Она отказывалась верить в услышанное. Нет. Только не с ней. Только не с ее малышом. Пусть это будет неправда. Пусть это будет ошибка, досадная оплошность врача… Да что угодно, лишь бы только малыш был жив.

– Отслоение плаценты более, чем на три четверти, – доктор развел руками, – вы не смогли бы сохранить эту беременность.

Глаза заволокло едкими слезами, все вокруг стало расплываться и терять очертания. Так же, как и жизнь стала терять всякие краски. У ее малыша не было ни единого шанса? Ни одного? Совсем даже крошечного?

– Доктор, неужели нельзя было…? – завершить фразу она так и не смогла, не было сил.

Тот виновато покачал головой.

– К сожалению. Вы пришли в консультацию в сильнейшем стрессе. Скажите, может еще в последнее время были какие-то большие физические нагрузки? Аэробика, иные интенсивные занятия или тяжелые предметы переноси, сумки? Это все могло сказаться на вашей неудавшейся беременности.

Занятий уже давно никаких не было – Света не решалась потратить лишнюю копейку на себя, так как не хотела выслушивать осуждение Никиты. А вот тяжелые предметы… В последний месяц ей и правда пришлось одной носить очень тяжелые пакеты, возвращаясь из магазина домой. Никита задерживался на работе допоздна, и рассчитывать на его помощь не приходилось. Она замечала появившуюся сонливость и слабость в организме, но списывала все на накопившуюся усталость. Отчего-то даже в голову прийти не могло, что это может быть беременность. Внезапное осознание забилось, словно раненая птица, ломая и раздирая крыльями душу: она убила своего ребенка. Неосознанно. Но это ее вина. Она сама. Сама. Убила. И теперь словно сама умерла вместе с ним. Чего ради жить? Чего ради бороться? Та маленькая жизнь, которая в один момент стала всем смыслом, так же в одночасье оборвалась, утянув ее саму вместе с собой.

– Я не вижу смысла Вас оставлять в больнице надолго, – продолжил доктор, – поэтому, если Вас ничего не беспокоит, сегодня можете возвращаться домой. Ваш муж ожидает в приемном покое.

Упоминание о Никите сейчас отчего-то не вызвало ни одной эмоции. Совершенно ни одной.

Доктор ушел, оставив ее одну и давая время прийти в себя. По щекам текли слезы: так плакало сердце – горячими, горькими слезами. Света положила руки на живот, и ее всю затрясло. Там, внутри, стало пусто. Словно кто-то надул шарик и поместил туда, забыв добавить самое главное – жизнь. Ей казалось, что там совершенно ничего не осталось. Она теперь стала словно манекен: есть оболочка, но внутри абсолютная ужасная пустота…

Никита встретил ее внизу, протянул ее вещи. Нужно отдать ему должное – он выглядел очень встревоженным.

– Как ты? – спросил он.

Света лишь взглянула на него, приняла из его рук куртку и больше не обернулась в его сторону. Не удостоила даже ответа. Сейчас ей нечего было ему сказать. А он и не настаивал на разговоре.

Вернулись домой все в том же тягостном молчании, каждый погруженный в свои мысли. О чем думал муж, Света даже и догадываться не хотела. А вот ее мысли совершенно были пустыми. Лишь только раз она задалась вопросом: кто это был – мальчик или девочка. Отчего-то она была уверена, что это была девочка. Какое-то внутреннее чутье подсказывало.

Дома ее словно никто не замечал. Чему, собственно, она была нескончаемо рада. Тихо ушла в свою комнату, легла на постель, отвернулась к стене и, прижав колени к груди, обхватив себя руками, просто лежала. Не хотелось ни с кем разговаривать, что-либо объяснять. Где-то в сумке разрывался телефон. Судя по мелодии, звонила мама. Она потом ей перезвонит. Может вечером, а может только завтра. Света лежала и уже не обращала внимания на беспрерывно катившиеся по щекам слезы. Куда тяжелее было не обращать внимания на образовавшуюся внутри пустоту.

К вечеру Никите, видимо, надоел ее жалкий вид. Он сел рядом с ней и попытался завести разговор.

– Так и будешь весь день тут лежать. Пошла бы поела чего.

– Не хочу ничего, – едва слышно ответила она.

– Кончай уже ныть, – холодно произнес Никита, – хватит. Все уже свершилось.

Света резко села на постели и непонимающе посмотрела на мужа. Он произнес все это таким тоном, будто она не ребенка потеряла, а всего лишь носовой платок. Совершенно безразлично.

– Я не ною, – отчеканила она каждое слово. – Как ты можешь быть таким?

– Каким?

– Таким бесчувственным и жестоким? Неужели тебе все равно?

– Что жалеть, когда уже ничего не исправишь? – с легким удивлением ответил Никита. – Тебе станет легче от этого?

–Ты кого-нибудь любишь еще, кроме самого себя? – задала вслух вопрос Света, хотя нужен ли ей был его ответ?

Ответ она получила через неделю. Совершенно нечаянно. Решив вечером проверить электронную почту, она стала искать нужное ей письмо с контрактом, которое нужно было ей по работе. Не глядя на адресата, она открыла письмо с пометкой «Срочно!» и сначала не поняла ничего. А потом она сверила адрес электронного ящика и поняла, что это Никита забыл закрыть свою почту. В том письме какая-то девушка сообщала, что она была у врача и ее подозрения о беременности подтвердились, а ее муж отвечал, что рад этому. Света открыла историю переписки и с удивлением обнаружила, насколько та обширна.

Никиты еще не было дома. Да это было и к лучшему. Она оставила компьютер включенным с открытой перепиской мужа и незнакомки, затем просто покидала вещи в сумки, забрала все свои документы и решительно вышла в коридор. Родители мужа недоуменно посмотрели на нее. Конечно же они были в курсе неудавшейся беременности, но благоразумно молчали об этом, не задавая лишних вопросов. Хотя, может быть, они так же, как и их сын, были рады этому.

– Ты куда-то уходишь? – спросил свекор.

– Да, – решительно, но все же чувствую неуверенность и некую вину за собой, ответила Света. – Я думаю, так будет лучше. Тем более, что Никита уже завел новую семью. Надеюсь, что другого его ребенка не постигнет та же участь, что и моего. Спасибо вам за все.

– Куда же ты на ночь? – развела руками мать Никиты.

– Я переберусь к маме. А там видно будет.

За спиной захлопнулась дверь подъезда. Темно. Так же, как и в тот первый раз, когда она думала уйти от мужа. Так же холодно, даже снег начал идти. Света подняла лицо к черному небу, с которого сыпались маленькие снежинки, и зажмурила глаза, ощущая прикосновение холодных замерзших капелек к коже. В этот раз не было ощущения, тянущего назад. Наоборот, пришло понимание, что все сделано правильно. Это был конец. Жирная точка в их отношениях. После всего того, что сделал Никита, она больше не могла ему ни верить, ни доверять. Маленькая искорка любви к нему, что теплилась после возвращения, навсегда погасла в ее душе.

Забросила вещи в машину и без сожалений уехала прочь.