Читать книгу Вакансия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая - Страница 1

Мало какой жизни охота зарождаться в зимнюю стужу, так что пик занятости астробиолога приходится на лето. Нынешнее выдалось на редкость дождливым, но сегодня, будто на заказ, чернильное небо угодливо сверкало россыпью звезд.

Местность вокруг была дикая, с дремучим нехоженным лесом, и наша база смотрелась здесь чуждо и уныло. Три жилые палатки еще как-то спасала камуфляжная расцветка, но самая крупная, белая, для мобильной лаборатории, выглядела на фоне девственной природы, как свалившийся с небес холодильник. За прошедшую с прибытия неделю мы успели собрать все запланированные образчики, с тоски расколупать пару реликтовых камней в походных условиях и возжелать вернуться к цивилизованным. И могли быть дома еще вчера, если бы Вилаину Иосифовичу не припекло искать метеориты.

«Прекрасная возможность», «уникальный шанс» – ну-ну… Из-за капризов руководства наша лаборатория прибыла на место к окончанию персеидов¹, когда другие уже урвали и свое, и наше. Так что, несмотря на громкое «район повышенной метеоритной активности», наши реальные шансы стремились к нулю. Старшие коллеги весь день пытались донести эту простую истину, но, судя по отголоскам ругани из палатки, переубедить начальника им так и не удалось.

С заходом солнца на лугу похолодало, от леса потянуло сыростью. Завыли комары, предпринимая суицидальные попытки испить из отравленных репеллентом тел. Стоило дернуть ладонью на особо яростный укус, как старенький телескоп, еще с ручной калибровкой, мгновенно сбивался. Я мучилась с ним уже полчаса, не теряя надежды все-таки поймать в объектив реактивно проносящийся метеор и подозревая, что Вилаин поручил мне это бесперспективное занятие исключительно из мести. Как же! Какая-то лаборантка – и тоже против него выступает? Не доросла еще!

Сказать по правде, не очень-то я и выступала. Просто солидарно молчала, когда Нинель высказывала свое «фи», но хватило и этого.

– Саш, ты пришельцев когда-нибудь видела? – Зиночка пока провиниться не успела, но мялась рядом за компанию, рассудив, что чем дальше от начальства, тем лучше. Еще бы молчала при этом…

Я уткнулась в окуляр, корча из себя самого занятого человека в мире. Подобные вопросы мне не задавали разве что немые. И ладно бы кто другой, но Зина-то должна понимать!

В наше время обыватель свято уверен, что астробиологи – это такие не совсем адекватные люди, которые лично знакомы с зелеными человечками и летающим макаронным монстром. Мы ведь ищем жизнь на других планетах и смеем называть себя учеными – удивительно, как нас на костре не сожгли до сих пор! Приводить аргументы, рассказывать об исследованиях и спорить о теории вероятности можно до хрипоты, толку не будет.

Посвящая жизнь этой науке, я хотела исследовать звездные карты, проводить сложнейшие опыты, вычисляя плотность атмосферы далеких планет, рассчитывать вероятность возникновения жизни в дальних уголках Вселенной… Будни лаборанта астробиологической лаборатории оказались похожи на все это примерно так же, как удав и наковальня. В общей сложности я отучилась ради этой профессии восемь лет, не считая увлеченности с детства – и что же сейчас? Мой рабочий день в основном заполнен отчетами, разномастными поручениями и изредка – ассистированием кому-то из старших коллег. Практически секретарь, всего и разницы, что вместо писем от бизнесменов у меня пробирки, а взамен бухгалтерии квартальный отчет по биоматериалу. Только летние выезды немного выбиваются из этой рутины, но к серьезным делам меня не допускают и здесь.

Но я не жалуюсь. Свою работу я люблю больше всего на свете, ведь когда-нибудь благодаря ей найду инопланетную бактерию и раз и навсегда докажу, что жизнь возможна не только на Земле. Стану настоящим астробиологом – не каким-нибудь, а первым, кому это удалось. Мое имя войдет в историю главных мировых открытий! Ради этого можно бросить на алтарь науки что угодно, и эти восемь лет – небольшая цена.

– А на орбите Сатурна новый спутник нашли, – продолжала трепаться Зиночка. Отсутствие моего участия в диалоге ее нисколечко не смущало. Кажется, она вообще не обратила на это внимания, занятая попытками поймать сеть на смартфоне. Понятия не имею, на что она рассчитывала: блага цивилизации остались в ста шестидесяти километрах к югу, за лесом, речкой и горной грядой. – Шустрый такой, планету за тридцать часов облетает! Вот бы это не спутник был, а инопланетный корабль…

Знай я Зиночку похуже, может, и поверила бы, а так лишь глаза закатила – благо в темноте не видно. Девчонка через день радовала нас очередным открытием века, почерпнутым в «вестнике необъяснимого» и прочих пестрящих сенсациями и заговорами от подагры источниках.

Во времена моего детства лабораторий, подобных нашей, еще не было, и найти работу молодому астробилогу было труднее, чем выжать нефть из облака. Но лет десять назад появился проект с претенциозным названием «Доступная наука». Благодаря ему правительство расщедрилось на три десятка новых институтов, выделив для научных нужд кучку ветхих зданий и небольшой бюджет. Мне повезло вдвойне: НИИ имени Рябинова располагал вакантным местом и находился в моем родном городе. Сумасшедших, готовых сутками вкалывать за штатную ставку лаборанта, оказалось всего двое: я и Зиночка. К сожалению, вскоре выяснилось, что девчонка предпочитает настоящей науке фантастику, так что родственными душами нас назвать сложно. Но хоть астрономию с астрологией не путает, и то хорошо.

– Так вот где моя бактерия прячется, – задумчиво пробормотала я. От долгого молчания голос охрип – в последний раз я открывала рот еще утром. – Осталось только за ней слетать. Седлай пегаса и не забудь сказать крестной фее, чтобы не ждала нас к ужину.

– Зря ты так, – обиделась Зиночка. – Мечтать надо с размахом: чтоб космические крейсеры, межзвездные перелеты, прекрасные гуманоиды с горящим взором… Ну чего ты хохочешь?

– По-моему, – отсмеявшись, прохрипела я, – мы с тобой разные книжки читаем. Что-то не помню в справочнике Биля прекрасных гуманоидов, если не считать портрета юного Эйнштейна, конечно.

– Фу, какая ты пессимистка!

А вот это несправедливо. Чтобы часами ковыряться в пробирках, пытаясь выяснить, действительно ли клеткам позарез нужна вода, надо быть урожденным оптимистом. Утрирую, но суть не меняется: мы изучаем то, чего, возможно, вообще нет. Без неуемного любопытства и веры в чудо в нашем деле свихнуться можно. Просто, в отличие от Зиночки, я пришла в астробиологию не ради знойного пришельца со стальным бицепсом. А вот внеземные микроорганизмы после всего пережитого просто обязаны если не жениться на мне, то хотя бы даться в руки! Вот тогда и окупятся все годы учебы, нудятины с отчетами и даже сегодняшняя ночь в компании голодных комаров.

– Девочки, закругляемся! – высунулась из белой палатки Инна Ивановна, как всегда что-то жующая. Я однажды видела, как она проводила опыт, ритмично хрустя сухариками над чашкой Петри, к вящему недовольству Вилаина. Но, в отличие от нас, зеленых лаборантов, она могла игнорировать его бубнеж с достоинством сидящей на столбе вороны. Я бы прониклась к ней еще больше, если бы не периодические попытки сосватать мне сына – мол, красивой молодой девочке просто необходим мужик за спиной.

Насчет красивой спорить не очень-то хотелось, но ежеутренняя реальность утверждала, что путь на обложки глянцевых журналов мне заказан. Разве что в рубрику «трудоголик месяца», ага. Вот там серые глаза с лиловыми синяками под ними и встрепанная шевелюра невнятного пепельного оттенка пришлись бы как раз впору. Конечно, хороший отпуск дело бы поправил, но как, спрашивается, выкроить на него время? Убийственный график не позволял мне завести даже зверушку, не говоря уж о мужьях, друзья и прочей компании. Я даже телефон свой, в отличие от Зиночки, оставила дома: он мне и в городе не очень-то нужен, не то что в этой глуши. Ради мечты всей жизни приходится чем-то жертвовать. Особенно когда она такая, как у меня.

Лабораторная палатка была разделена надвое: с одной стороны, отгороженный клеенчатой ширмой, находился рабочий бокс, а другую мы креативно приспособили под склад, сгрузив туда походный скарб: аптечки, фонарики, провиант и прочую мелочовку. Здесь мирно гудел генератор, привычно пахло дезраствором, а у входа громогласно «совещались» Вилаин и Нинель. Последняя была его заместителем и потому в выражениях не стеснялась.

– Как вы не поймете, а?! – визжала она, эмоционально жестикулируя. – Пока НИИ тянуло резину, тут астероид распилить можно было! На что вы рассчитываете вообще?!

– Вы видели, сколько воронок вокруг?! – орал в ответ Вилаин, выпячивая вперед брюшко в идеально выглаженном лабораторном халате. Как ему удалось сохранить его в таком виде среди непаханой природы, оставалось лишь гадать. – Они тут веками падают! Если найдем хоть один осколок…

– У конкурентов ваш осколок! Третья лаборатория еще в июле приехала! Сто раз успели эти кратеры обыскать, если здесь что и было, оно теперь у них! А я не собираюсь бегать тут с лопатой, глаза выпучив! Не у вас из-за этой задержки нормальные исследования сгорят!

– Нинель Рустамовна, я не собираюсь упускать такой шанс из-за вашей нерасторопности!

Нинель раздулась от возмущения, зло сплюнула и выскочила из палатки, оставив начальника мрачно пыхтеть ей вслед. Обвинения, конечно, были беспочвенны, и Вилаин, кажется, сам это понял. Немного поворчав себе под нос, виновато покосился на выход и распорядился:

– Верните ее кто-нибудь, а то еще на зверя какого напорется. Все-таки дикий лес…

Идти пришлось мне, потому что Инна уже сбежала в свою палатку, а Зиночка, услышав про зверя, так вытаращилась, будто углядела за стеной стаю вурдалаков. Налобный фонарик Нинель светился у самой кромки леса, где бесстрашная дама и обнаружилась с почти догоревшей сигаретой в зубах и недостойной научной степени бранью на языке.

– Что, самому прийти кишка тонка? – прозорливо усмехнулась она, стоило мне подойти. – Саш, ну разве я не права? Давайте еще клад поищем, чего там! На год тут останемся, раз приехали! Тьфу!

Я неопределенно помычала, разглядывая лес. Это у Нинель в городе исследования, а меня ждет только дневник наблюдений и жаркая переписка с бухгалтерией о целесообразности покупки хроматографа. Выступать против задержки при таком раскладе невыгодно, но и торчать тут до зимы как-то глупо.

– Может, завтра новый метеорит упадет, а мы рядом, – шутки ради предположила я, задирая голову к звездам.

Когда-то я надеялась, что один из небесных камешков принесет с собой мою неуловимую бактерию, но эту мечту жестоко избила реальность. Осколки метеоритов на долю нашей лаборатории перепадали редко, причем уже изученные вдоль и поперек, в основном оседая в более крупных центральных НИИ, так что стремление Вилаина Иосифовича во что бы то ни стало найти свеженький было отчасти понятно.

– А чего не звездолет сразу? – скептически сморщилась Нинель. – Саш, тебе сколько, лет тридцать? А, двадцать шесть… Ну вот, когда я была в твоем возрасте, я тоже во все это верила. Надеялась на Первый контакт² и прочую чепуху. А в итоге у меня ревматизм от таких вот гуляний, а из пришельцев только Вилаин – будь он неладен! – Иосифович, который со звезды плашмя рухнул, вот очевидного и не понимает.

– Тогда зачем вы тут работаете? – неприятно удивилась я. Похоже, считать всех коллег оптимистами было неправильно.

– А куда деваться? – Нинель обвела луг руками, словно предлагая мне найти там свободную вакансию. – Я двадцать лет этой профессии отдала. Куда мне с ней идти, на завод? Или полы мыть? Переучиваться уже поздно, лет через десять на пенсию выйду и забуду это все как страшный сон. А тебе совет: бросай это дело, пока еще можешь. Астробиология только издали красивая, а на деле – манок для мечтателей. Иди туда, где реальные вещи изучают, а не сказки.

Она со вздохом затушила сигарету и направилась к палаткам. Я приотстала, а потом и вовсе свернула к оставленному в поле телескопу. Интересно, а я в сорок пять тоже буду такой? Когда это придет – после сотой неудачи, тысячной? Да, у нас не самая активная наука, но ведь когда-то люди считали Землю плоской, а Луну – недосягаемой. Новые открытия того стоят, что бы там ни говорила Нинель.

Думая о своем, я отвинтила и сложила окуляры в бокс, чтобы им не повредила ночная роса, накинула на телескоп чехол и уже собиралась идти спать, когда на горизонте появилась падающая звезда. Я улыбнулась ей, приветствуя, как давнего друга. Поддаться, что ли, суеверию, пока никто не видит?..

Не знаю, услышала ли звезда мое желание, но откровенный игнор с ее стороны я ощутила, едва открыв глаза. Она продолжала лететь как ни в чем не бывало, наплевательски отнесясь не только ко мне, но и к атмосферному трению, в котором давно должна была сгореть. И если первое было в порядке вещей, то второе…

Неужели метеорит?.. Нет, ну какова вероятность…

Я хищно подобралась, не отрывая взгляда от яркой точки: если удастся хоть примерно понять, куда он упадет, можно с чистой душой захапать находку себе. Только бы успеть туда раньше третьей лаборатории!

Метеорит вдруг заметался из стороны в сторону, чего порядочные небесные тела себе вообще-то не позволяли. Светящийся диск резко прибавил в объеме и, заложив широкую дугу, беззвучно канул в лесу.

– Эй, сюда! – отмерла я, бросаясь к палаткам. – Скорее!

– Что еще стряслось? – проворчал Вилаин, выглядывая из второй справа палатки. Судя по хмурому лицу, он уже забрался в спальный мешок и экстренно вылезать оттуда ему не понравилось.

– Там аномалия! Метеорит! Бежим скорее, вон за той сосной упал, я приметила!

– Саша, не выдумывай! – сердито прервала Нинель, не соизволив даже выглянуть. – Понимаю, тебе хочется утереть мне нос после нашего разговора, но поднимать всех ради…

– Но там правда что-то упало! – возмущенно перебила я, указывая направление рукой. – Близко, прямо деревья подсветились! Идемте и сами увидите!

– Александра! – грозно нахмурился Вилаин. – Включите голову! Если бы неподалеку что-то рухнуло, мы бы это услышали. Булыжники с неба бесшумно не падают, вам ли не знать? Если он и был, то очень далеко, искать смысла нет, мы просто не дойдем. Идите в палатку!

Резон в его словах был, но ведь я своими глазами видела! Почему метеорит оказался таким тихим, можно было бы и на месте разобраться.

– Но…

– Саш, да уймись ты, ради бога! – простонала из глубин общей с Нинель палатки Инна Ивановна. – Дай поспать нормально!

– Сашенька, пожалуйста! – поддержала ее Зиночка. – Мне тут одной страшно!

Я затопталась на месте, нерешительно оглядываясь на лес. Ну как они не понимают! Крупный метеорит – это же такая редкость! Даже без жизни на нем, он уникален сам по себе! В любой лаборатории с руками оторвут, а эти идти не хотят! Даже Вилаин: искать осколочек он, видите ли, хочет, а когда тот сам в руки падает…

– Живо! – рявкнул начальник, шлепком по щеке отправляя алчно присосавшегося к ней комара в лучший мир.

Неохотно забравшись в нашу с Зиночкой палатку, я плюхнулась на спальный мешок, не потрудившись забраться внутрь, выключила фонарь и угрюмо отвернулась к стене.

– А что там было-то? – прошептала в темноте любопытная Зиночка, еще не успевшая обрасти коркой скептицизма. – Саш?

Ответа она уже привычно не дождалась, еще немного поворочалась и затихла. Я свирепо разглядывала колышущийся от ветерка тент и решала, хватит ли во мне смелости уйти в одиночку. Да, лес дикий, тут действительно водятся животные – нас предупреждали перед приездом. Но каков шанс нарваться на хищника в километре от собственной базы? Мы днем так орали, что все зверье распугали! И вообще, венец природы я или не венец?..

Если сидеть в теплой палатке, пока все самое интересное происходит снаружи, немудрено разочароваться. Но я-то не Нинель. Так пусть отравится медведь, сожравший меня на пути к открытию!

Труднее всего было дождаться, когда все уснут. Первой на весь лагерь громогласно захрапела Инна Ивановна, умудряясь аппетитно причмокивать даже во сне. Вычислить Вилаина тоже было нетрудно, да и Зина рядом сопела ощутимо. А вот понять, спит ли Нинель, было почти невозможно, разве что выползти наружу и приложить к ее палатке ухо. Пришлось выжидать, и через несколько минут я чуть не уснула сама.

С трудом продравшись сквозь дремоту и недостойное желание плотнее укутаться в мешок, я осторожно, не включая фонарь, прокралась в лабораторную палатку. Нашарить в потемках стол оказалось просто, а вот сыскать на нем пустой контейнер (не в кулак же осколки собирать!) удалось не сразу. Сперва нащупалась банка газировки, потом опять она. Беззвучно ругнувшись, я сунула настойчивый напиток в карман безрукавки, чтоб не попадался под руку, наконец нашла бокс и даже рабочие перчатки и, уже пробираясь к выходу, все-таки что-то уронила. Не дожидаясь, пока коллеги проснутся и пришьют меня к спальнику, я поспешно обогнула палатки и бросилась в лес.

***

Конец лета – коварное время года. Днем еще ярко светит солнце, но ночи уже холодные, так что в лесной сырости я быстро пожалела, что не оделась потеплее. Рабочие перчатки, надетые в первые же минуты, согревали слабо. Вдобавок откуда-то приползла туча, и по макушкам сосен зашелестел мелкий противный дождик. Хорошо хоть пока вниз не долетал.

Собственную глупость, граничащую со слабоумием, я осознала уже через сотню шагов, когда, неуверенно оглянувшись назад, обнаружила за спиной сомкнувшиеся деревья и тьму. Вторую ошибку я совершила, понадеявшись, что достаточно будет диаметрально сменить направление, чтобы выйти обратно на луг с палатками. Ни через пять, ни через двадцать минут лес редеть и не подумал, а проклятый луг словно растворился. Некоторое время я еще пыталась отыскать опушку, хаотично выхватывая из темноты деревья фонарным лучом, а когда наконец признала, что заблудилась, не помнила уже не только откуда пришла, но и откуда ушла.

В ночном лесу было жутко. Зябко ежась и оглядываясь на каждый шорох, я замерла на месте, стараясь не поддаваться панике. Спокойно, тут недалеко, меня в любом случае найдут. Хотя бы в качестве обглоданных костей в чернике…

Так, отставить меланхолию! Летняя ночь короткая, через несколько часов рассветет, и я мигом соображу, в какую сторону двигаться. Можно, конечно, начать орать, пытаясь добудиться коллег, но шуметь было откровенно боязно. Мало ли кто меня услышит – может, рядом волки бродят. Или медведи. Или маньяки! Нет, лучше развести сигнальный костер. Правда, для этого придется найти в насквозь промоченном дождями лесу сухие ветки и спички. Проще разыскать единорога и вежливо попросить подкинуть до базы…

Над головой издевательски покачивались макушки сосен, но даже не будь их, определить направление по хорошо знакомым звездам помешал бы дождь. Я нашла север по мху и веткам, но не успела обрадоваться, как с ужасом поняла, что все равно не помню, в какой стороне леса находится поляна с нашим лагерем. Летчик вертолета, который выбросил нас тут со всем нашим добром, прочел целую лекцию о том, как мы должны себя вести, чтобы вернуться домой в полном комплекте. Но кто его слушал? Нам же в голову прийти не могло, что кто-то сунется в лес ночью, без рации, да еще в одиночку!

Ну я и влипла. И о чем только думала? Что тут в потемках найти можно, кроме приключений на нижние девяносто?

Приключения не заставили себя ждать. Стоило мне вынырнуть из тяжких раздумий и в сердцах пнуть какую-то кочку, как кустик за ней отчетливо хрустнул, закачался и выстрелил мне в ноги серым комком.

Взаимно не представившись, мы с комком шарахнулись в разные стороны. Я с перепугу даже завизжать не смогла, только прицельно метнула в неведомую тварь контейнер, а дальше мое тело драпануло без участия разума, на чистых инстинктах. Во всяком случае, ни понять, кто это был, ни запомнить направление позорного бегства от дикой природы я и не подумала.

Обгоняя собственную душу, я бежала вглубь леса, не разбирая дороги. Легкие разрывались от непривычной нагрузки, адреналин горячил кровь. Изнеженный организм задохнулся уже на первых секундах гонки, но страх гнал вперед, пока какая-то благословенная коряга не попалась под ноги. Я споткнулась и кубарем скатилась в овраг. Сбитый с головы фонарь пикирующей чайкой нырнул в грязь и пропал с концами.

На дне было воды по щиколотку, так что ботинки мигом промокли насквозь, и холодная жижа, попавшая на ноги, слегка меня отрезвила. Стоя на четвереньках, я с минуту пыталась нормально вдохнуть, но воздуха каждый раз было слишком мало. Пахло хвоей, плесенью и влажной землей, а еще ни зги не было видно. Фонарь сквозь грязь даже не просвечивал, а непривыкшие к полной тьме глаза казались ослепшими.

Что это, черт возьми, было? Вроде небольшое, на волка не похоже. Заяц? Или куница какая-нибудь? Ладно, главное, что за мной не побежало.

Немного успокоившись, я попыталась нащупать фонарь, но ничего не нашла. Должно быть, электронная начинка не пережила купание в этой луже. Он рассчитан на работу при тумане и дожде, но не под водой же целиком! Длительное пребывание в этом овраге грозило бронхитом, циститом и острым кишечным расстройством, так что пришлось плюнуть и карабкаться наверх вслепую. Это оказалось не так-то просто: бережок был глинистым, раскис под затяжными летними дождями и представлял собой веселенькую горку – хоть на саночках катайся. Осклизлая глина скользила, не давая достаточной опоры.

Кое-как выбравшись, я уселась прямо на землю, шумно переводя дух. Чего теперь терять-то, все равно уже изгваздалась по уши! Перчатки вообще порвались надвое, пришлось их выбросить. Испачканные брюки противно липли к икрам, ноги наотрез отказывались куда-то идти, а мозг уныло ворочал непривычно мрачные мыслишки. Сходила за мечтой!

Соображалка в таких условиях работала с натужным скрипом. Остаться здесь, чтобы не заплутать окончательно, или все же попытаться самостоятельно отыскать опушку? В следующий раз можно свалиться вместо оврага в чью-нибудь берлогу, но и сидеть тут в качестве шведского стола для полуночной тусовки хищников как-то не хочется. И вообще, вдруг повезет споткнуться о метеорит? В месте падения должно было остаться зарево, которое можно увидеть издали. Если бы удалось влезть повыше, я бы наверняка приметила.

Кстати, а почему бы и нет? Надо только выбрать ствол покорявее, чтобы была опора ногам. Высоко мое избалованное городской жизнью тело не поднимется, но попробовать стоит. Может, и базу свою разгляжу!

Приободрившись, я неуверенно приблизилась к ближайшей сосне. Дерево насмешливо покачивало нижними ветками на уровне моей макушки, намекая, что до венца природы мне, как лопуху до баобаба. Лихо хекнув, я взмахнула ногой, пытаясь достать до них, и с шипением свалилась к корням, зажимая старчески хрупнувшее бедро. Кажется, дикая природа что-то против меня имеет…

К счастью, боль вскоре отступила, а нога осталась при мне и даже работала. Желания состязаться в гибкости с проклятущим деревом поубавилось, и я ограничилась тем, что подпрыгнула и, кое-как уцепившись за ветку, повисла на ней сарделькой. Высота прибавилась, видимость – наоборот. Со всех сторон нависали ветки – пушистые, разлапистые, между голых стволов местность и то лучше просматривалась. Я повисела еще немного, пытаясь затылком отвести от лица назойливую хвойную лапу, и уже хотела спрыгнуть, когда наконец-то заметила вдалеке переливчатые огоньки. Не какие-нибудь там мифические, манящие путников в болото, а нормальные, яркие, явно электрические огоньки! Наверняка это коллеги фонари зажгли, больше некому. Хотя где-то поблизости до сих пор базируется третья лаборатория… А, без разницы, главное нашлась, а там уж как-нибудь разберусь.

Снисходительно фыркнув на несговорчивую сосну, я спрыгнула и побежала на свет.

***

Первая моя мысль была глубоко нецензурной. Я собиралась экспрессивно высказать ее вслух, да так и застыла с широко распахнутым ртом.

На противоположном краю небольшой полянки, мерцая разноцветными огоньками и вся лучась светом, стояла штуковина, навевавшая мысль о космической фантастике. Вытянутой формы, абсолютно обтекаемая, вся какая-то скругленная и даже на вид очень быстрая, больше всего она напоминала высокотехнологичный… истребитель? Скорее, вертолет: по бокам виднелись два цилиндрических изгиба, в которых, должно быть, располагались лопасти.

Не на шутку раздухарившийся дождь щедро поливал все вокруг, затекая мне за шиворот, а на поверхности «вертолета» моментально испарялся, создавая впечатление, что эта штука дымится. На фоне переливчатых огоньков это смотрелось довольно таинственно… если не сказать, зловеще.

У подножия странной машинки обнаружились трое людей. Свет, исходивший от странного аппарата, качественно освещал полянку, давая возможность их рассмотреть, в то время как они меня заметить не могли. И хотя расстояние мешало разглядеть лица подробно, двое из этой странной компании показались мне похожими, как близнецы. Лысые, широкоплечие и тощие – точь-в-точь вешалки, они синхронно вышагивали по поляне, как два зеркальных отражения друг друга. Оба держали в руках по приборчику, которые направляли на лес, раскачивая ими туда-сюда.

Третий был повыше ростом и не спеша осматривался, делая заметки в… планшете, судя по всему. На руках что-то металлически поблескивало: украшения или даже перчатки. Бестолковые какие-то: только суставы пальцев прикрывают и немного – тыльную сторону ладони. Кроме того, подозрительный тип отличался такой жгучей блондинистостью, будто его сахарной пудрой припорошили. Альбинос, что ли?.. М-да, и лысые двойняшки. В странном месте нынче слет любителей альтернативной внешности проходит…

Затаившись в кустах, я лихорадочно соображала. Кто эти люди? Уж точно не третья лаборатория! Но почему нас не предупредили, что в районе работает кто-то еще? Стоит ли выйти к ним и напроситься в попутчики? А вдруг это военные, у которых приказ стрелять на поражение по заблудившимся в лесу девицам?

Нет, все-таки ученые… наверное. Оружия у них вроде бы не было. На всех троих одинаковые темные комбинезоны со светлыми нашивками на плечах и груди. Похоже, серьезная контора, раз даже корпоративная форма есть. Мы вот просто надеваем халаты поверх обычной одежды, и то не всегда. Чем же они тут занимаются в такое время? Может, в этом лесу аномальная зона сейсмической активности и правительство отрядило группу перспективных геологов на проверку? Или здесь водится редкий вид бобров, и какой-нибудь НИИ вскладчину нанял вертолет для их изучения…

«Вертолет» с этими версиями сочетался плохо. Ничего себе техника для бобров! Впрочем, не все НИИ такие нищие, как наш. Я как-то участвовала в приемке техники и видела чужие накладные: некоторые крупные лаборатории укомплектованы по самое не могу. Их, наверное, лесной «вертолет» и не удивил бы.

Я же не могла отвести взгляд. Где еще такое увидишь? Наша провинциальная лаборатория довольствовалась присланными данными, из серьезной техники у нас был разве что металлоискатель. А тут такое футуристичное чудо, будто всамделишный корабль инопланетян! С ума сойду, если не рассмотрю поближе!

Оглянувшись на геологов-военных, или кто они там, я перебежала на другой край поляны и с любопытством высунулась из кустов.

Лопастей в окружностях не было, и я даже усомнилась насчет вертолетной классификации. Но если бывают вентиляторы без лопастей, то и вертолеты, наверное, тоже могут быть? В том, что эта штука летает, сомнений не было, иначе как бы она проехала по такому глухому лесу!

Легкий ветерок, гуляющий по поляне, насквозь промокшей мне казался ледяным ураганом; от «вертолета» же шло ровное, убаюкивающее тепло, которое ощущалось даже с расстояния. Подкравшись поближе, я осторожно протянула руки к чуду техники и почувствовала, как медленно отогреваются озябшие пальцы.

Будто дразнясь, «вертолет» зиял открытым в брюхе шлюзом, от которого до самой земли спускались ровные белые ступенечки. Они заворожили меня, как ворону из басни – нежный голосок лисицы. Мысли в голове роились, как взбешенные дымарем пчелы.

Что случится, если я незаметненько заглянуть внутрь? Всего-то одним глазком, все равно те трое отошли на другой конец поляны. Даже обувь сниму, чтобы не оставлять на белом пластике ступенек грязные следы. Погреюсь буквально минутку – и быстро назад! Никто и не заметит, что я там была.

«А вдруг это все-таки военные? Вдруг это секретный объект, и ты совершишь преступление, войдя внутрь?».

Ну не убьют же меня, в самом деле! Зато будет, что коллегам рассказать. Метеорит не нашла, но все равно не зря прогулялась…

Согреться хотелось так сильно, что все сомнения отошли на второй план. Убедившись, что «геологи» пока не собираются возвращаться, я под барабанную дробь сердца поставила разутую и наскоро оттертую от грязи ногу на теплую, будто прогретую солнцем ступеньку и замерла, ожидая чего-то страшного.

Но ничего не случилось. Не взвыла сирена, разрывая ночную тишину, из открытого шлюза не высунулись стволы пулеметов, а люди даже не посмотрели в мою сторону, продолжая разгуливать по полянке как ни в чем не бывало. Осмелев, я вскарабкалась наверх, тщательно проверяя, не оставляю ли следов, но белый пластик будто впитывал влагу, мгновенно высушивая мокрые пятна. Внутри «вертолета» было изумительно тепло, светло и… пусто.

Совсем пусто. Никаких приборов, рычагов, тумблеров и даже кресел для экипажа. Только белый полукруг стен со световым контуром по краю. Иллюминаторов тоже не было, хотя, готова поклясться, что снаружи видела затемненное стекло. Вот тебе и чудо техники! Обыкновенный муляж: снаружи красиво, а внутри полая коробка. Сплошной обман, а я-то думала…

Что ж, зато теперь все более-менее встало на свои места: должно быть, тут просто снимают кино. Будь здесь еще одна группа ученых, мы бы наверняка о ней знали: все новые НИИ общаются между собой и ведут общую базу. А вот кино нас никоим образом не касается, и предупреждать о выборе места для съемок никто бы не стал. Правда, не совсем понятно, куда делись операторы, режиссер и прочие необходимые этому действу люди. Может, еще не приехали или ушли на перерыв? А актеры внизу бродят, съемочную площадку осматривают. Интересно, про что фильм? Вот бы про космос, как раз декорации соответствующие. Или про какую-нибудь дождливую планету и далекое будущее. Здорово!

Продолжая осматриваться, а заодно и отогреваться, я на цыпочках двинулась вдоль стены. К кино я относилась равнодушно, но побывать на настоящей съемочной площадке все равно было интересно. На стене была едва заметная щелочка, и я протянула к ней руку.

Кусок стены так неожиданно отъехал в сторону, что я едва не выронила облепленную грязью обувку на безупречно чистый пол. Я сунула нос в открывшуюся нишу, заранее состроив виновато-извиняющуюся мину на случай, если там будет кто-то из съемочной группы, но это оказался обыкновенный шкаф. Причем бардак, который там царил, не поддавался описанию.

Прямо на полу, игнорируя три пустые полки, валялась гора трухлявого тряпья. Над этим безобразием немым укором располагалась вешалка с целым набором разномастных плечиков с чехлами, надежно закрепленных на перекладине. Брезгливо приподнятый мною платок выглядел так, будто его пережевал и выплюнул огромный мазутный монстр. Ну у них и гримерка! Прибраться не могли, что ли?

И тут за стеной что-то бухнуло.

Присев со страху, я быстро огляделась, но в кабине пока никого не было. Зато за белыми панелями кто-то громко охнул, что-то сердито пробормотал и затопал вдоль стены.

В голову запоздало пришло, что за вторжение на съемочную площадку и нахальный осмотр декораций могут и штраф впаять, а прихватить деньги в лес я как-то не догадалась. Еще не хватало, чтоб меня арестовали! Решать, что делать, нужно было быстро, и я юркнула в захламленную гримерку, остервенело дергая заклинившую дверцу. Несколько драгоценных секунд понадобилось на то, чтобы понять, что из этого ничего не выйдет, и броситься в гору тряпок, зарываясь в них с головой.

Словно издеваясь, дверка с тихим шорохом закрылась сама, и в тот же миг кто-то вошел в кабину, бурча и постанывая. Голос был не слишком довольным: слов не разобрать, но судя по тону, его обладатель явно чему-то не рад. Лишь бы не моему наглому проникновению.

В шкафу пахло мылом, плесенью и луком, но было на удивление уютно. Даже свет был: узкая полоска непонятного материала, который мягко тлел, разгоняя темноту. Я пригрелась под тряпками и жалела только, что нельзя переодеться во что-нибудь сухое, не привлекая внимания шумной возней.

Вошедший тем временем вальяжно прошелся по кабине, на миг задержавшись возле шкафа (мое сердце пропустило удар), с кряхтением опустился на что-то скрипнувшее, защелкал тумблерами и запиликал кнопочками, каждая из которых отзывалась мелодичным писком. Пока я пыталась понять, откуда в пустой кабине взялись тумблеры и кресло, где-то глубоко в недрах декоративного вертолета начало зарождаться мерное гудение. С каждой нажатой кнопкой оно крепчало, и вскоре пол шкафчика ощутимо завибрировал.

Черт возьми, если это аудиозапись, то она на редкость натуральная! Но не может же эта штука и впрямь сейчас взлететь? Я убедила себя, что это всего лишь декорация, и к тому, что «вертолет» может оказаться настоящим, оказалась не готова. Времени думать не оставалось, придется вылезать и сдаваться, пока не увезли за тридевять земель. Кто знает, откуда прилетела эта машинка? Может, с какой-нибудь сверхсекретной базы, где моему внезапному появлению совершенно не обрадуются. Явно же непростая техника – вон, даже кнопки в ней откуда ни возьмись появляются.

С сожалением выкарабкавшись из горы теплых тряпок, я присела на нее сверху, набираясь смелости. Всегда побаивалась говорить с незнакомыми людьми, а сейчас и вовсе покрылась холодным потом. Но идти надо. Так, сейчас встану и пойду! Вот прямо сейчас! Уже почти иду…

Отчаянные попытки собраться с духом как-то растянулись. Тем более, что вернулись трое «геологов» с поляны и затараторили, рассаживаясь по местам и щелкая какими-то застежками.

Удивляться еще трем креслам, из ниоткуда появившимся в недавно совсем пустой кабине, я уже не стала. Куда больше меня заботило то, что говорили они на совершенно незнакомом языке. Это что, иностранные шпионы? Или вообще террористы! Вдруг они устанавливали в лесу взрывное устройство, а теперь спешат покинуть место преступления?!

«Решили устроить геноцид местных белок?» – усомнился внутренний голос.

Даже если нет, как с ними договариваться? Мы же друг друга вообще не поймем! Тут на родном-то не всегда слова правильно подбираешь! Речь была певучая, но абсолютно непонятная. Кажется, какой-то африканский диалект. Или французский? А вот эти отрывистые звуки больше похожи на немецкие… да что же это?! Ни одного знакомого слова, фразы, обрывка предложения! Точно шпионы. Но что они делали в лесу?

«Тестировали биооружие, – шепнуло сознание. – И ты теперь заразилась чем-то страшным».

По телу немедленно распространился нестерпимый зуд. Общее самочувствие тоже пугало: болело все, включая ресницы и прочие лишенные нервов части несчастного организма, ощутимо познабливало, а в довершение кошмара свербело в носу.

Со слезами выскочить из шкафа с воплем «где противоядие, мерзавцы» мне не дал взвывший басом двигатель. Я скрючилась и заткнула уши, а в следующую секунду «вертолет» словно подпрыгнул и вдруг резко рванул вперед.

Я с размаху хлопнулась затылком в пол, отнюдь не по своей воле перейдя из сидячего положения в лежачее. Костюмы вместе со мной по инерции проскользили к краю шкафа и с силой впечатались в стену. Меня спасли замызганные тряпки: не попадись они под голову, одной шишкой я бы не отделалась. И так звезды из глаз посыпались!

Быть неучтенным пассажиром сверхзвукового истребителя – а теперь я почти не сомневалась, что это он – оказалось ох как несладко. Меня придавило к месту так, что даже руку поднять было трудно. Какая-то пуговица впивалась в бок, как разъяренный крот, а перед глазами мелькали черные мушки.

Продолжалось все это недолго, но впечатлений подарило массу. Едва давление ослабло, как пол накренился, увлекая меня к противоположной стенке. Я чуть не свернула шею, хорошо хоть руки выставить успела. Все тряпки комом перелетели за мной, похоронив измученное тело под лавиной грязной одежды. Вешалка осталась на месте, удивительным образом выровнявшись вместе с потолком. Я еще долго лежала, приходя в себя, прежде чем рискнула сесть, на всякий случай придерживаясь за стену дрожащей рукой. Теперь понятно, почему здесь такой бардак! Если они каждый раз так взлетают, удивительно, что тут вообще что-то уцелело.

Судя по ровному гулу двигателя, мы продолжали куда-то лететь, но тряска закончилась вместе с перегрузкой. Все это навевало заточенному на астрономию мозгу один навязчивый вывод: мы словно вышли за пределы атмосферы. Я бы даже поверила, если бы не знала, что такого просто не может быть. Мы не могли выйти в космос всего за пару минут – не бывает так! А если бы и было, перегрузка была бы намного, намного сильнее. У меня не было бы шансов пережить ее без скафандра и анатомического кресла, а ведь я даже не потеряла сознание.

Несмотря на разумные доводы, эта версия никак не желала покидать голову. Она прочно укоренилась где-то на подкорке и потихоньку сводила меня с ума, не желая отступать ни перед какими фактами.

Что теперь делать, тоже было непонятно. Даже если я сейчас выйду с повинной, вряд ли экипаж посадит истребитель ради меня. Еще вниз сбросят и хорошо, если парашют дадут… Нет уж, подождем-ка с признаниями до приземления.

Съежившись на горе тряпок, я закрыла глаза и попыталась отрешиться от странных звуков, незнакомых запахов и мыслей о том, во что же меня угораздило вляпаться.

Лететь пришлось долго – пожалуй, несколько часов. Я раз триста успела передумать и решиться выйти, но каждый раз в последний момент находила повод остаться на месте. Приступы паники сменялись каким-то отупением и снова возвращались, чтобы замкнуть круг. В конце концов я почти успокоилась и даже чуть не задремала, когда сильный толчок подбросил меня на месте. «Вертолет» тряхнуло, потом внизу что-то грохнуло, и гудение двигателя быстро пошло на спад. Дремоту с меня как ветром сдуло.

Похоже, мы прибыли.