Читать книгу Инверсия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая - Страница 3

С раннего утра на корабле будто племя викингов бушевало. Усиленный громкой связью глас ярла с трудом пробивался сквозь всеобщий гам.

– Коллеги! Убедительная просьба не оставлять у дверей рубки посторонние предметы! Следующий предмет, о который я споткнусь, самопроизвольно сгорит!

– Отменное терпение у нашего кэпа, скажи? – флегматично прокомментировала Хока. – Кажется, это уже восьмое предупреждение за сегодня.

В одной руке она держала список ввозимых животных, а второй не глядя настраивала в клетках требуемую среду. Я тихо завидовала: сколько уже работаю, а вот так наизусть по незнакомому зверю не смогу, придется лезть в справочники.

– Десятое, – поправила я, заканчивая наводить лоск роптеру. Когда он только прибыл, шкура вся была в лишаях и покусах, биолюминесценция только на краешках оставалась. А сейчас так и тянуло завязать дурацкий бантик и отправить за призами на выставку. – Первые два он шепнул мне на ушко.

– А, ну тогда пятнадцатое.

За дверями зверинца послышался короткий вскрик, грохот и серия невнятной брани – в общем, все звуки, сопровождающие падение куда-то бежавшего Финика. Хока с любопытством вытянула шею, хотя сквозь стену увидеть ничего не могла, а я отвлеклась, так и не выяснив, чем она прогневила капитана аж пять раз за утро.

– Ты на Линат была раньше?

Я помотала головой, не отрываясь от работы. Чаще всего мы швартовались к галактическим «середнячкам» с подходящим для «Фибрры» космопричалом. Из восьми сверхразвитых планет с момента моего появления на корабле мы были только на двух. И прекрасно! Перед стоянками на корабле всегда царила суета, но сегодня экипаж пребывал в крайней степени безумия. Объем работы напрямую зависел от количества филиалов МИК на планете, а на Линат их больше сотни – абсолютный рекорд.

– Я тоже не была, только снимки видела. Моя подружка там работает, может, успеем свидеться после всех дел… Говорит, самая красивая планета из сверхразвитых!

– Венимор тоже так считал.

– Ой, – виновато вскинулась Хока.

– Ничего, мне приятно его вспоминать.

За дверью снова зашумели, но на этот раз звуки соответствовали лингвисту, столкнувшемуся с контактером.

– Ariamir, tekh na igini!

Смысла я не поняла, но звучало это так оскорбленно, будто Рим гнался за Фиником через весь балкон, чтобы надеть на голову горящее ведро.

– Ma khait gi… То есть?! – опомнился начавший было оправдываться Рим. – Ты сам в меня врезался, это рефлекс!

– А чего ты тут встал?!

Дальнейший разговор, если это можно было так назвать, собеседники вели на смеси двух языков, постепенно повышая голос. Причем орал по большей части Финик, что парню вообще-то было не свойственно. Скорее бы уже якорь бросить, скоро совсем с ума сойдем!

Спустя минуту Рим ворвался к нам с лицом потрошителя. Огляделся горящими глазами и, не найдя на чем сорвать злость, рявкнул:

– Валим из этого дурдома, пока весь экипаж в ангар не стекся! Надо выйти первыми, иначе до вечера у шлюза толкаться будем.

– Сейчас?! – всполошилась я. – А работа?

– Нужно успеть к Шумному Времени, если повезет – покончим с конфликтологами до его окончания.

Ах да, Шумное Время…

Примерно пять поколений назад линатиане сочли, что на родной планете стало слишком шумно, и ввели запрет на «лишние» звуки, оставив для них всего два часа в сутки. Чтобы говорить, петь и даже шепотом сплетничать на Линат в иное время приходилось получать разрешение. Все дело в особой атмосфере, якобы разносящей звук на много километров вокруг. Мне пока не довелось испытать на себе всю мощь линатианского «шума», поэтому такие предосторожности казались легким маразмом. Ладно бы из флаеров гудеть запрещали или отбойным молотком стучать, но устная-то речь им чем не угодила?

Как бы то ни было, чужие законы приходилось соблюдать и нам, так что Рим прав: надо как-то уложиться в те самые «шумные» часы. Опоздаем – придется объясняться письменно, а то и жестами, понятия не имею, как там у них принято. Но мне бы хоть часик, чтоб собраться с мыслями! Или два. Или недельку…

– Удачи, Саша, – бессердечно пожелала Хока, с натугой подсаживая в клетку особо упитанную тварь. – Не волнуйся, тут все будет чики-пуки! Ох, кому-то надо пересмотреть рацион…

Не думала, что когда-нибудь с тоской вспомню о времени, когда Хока была совсем новичком и ничего без меня не могла. Теперь на нее и впрямь можно было оставить отдел, не боясь, что тот в мое отсутствие превратится в руины.

Я грустно посмотрела на Рима, надеясь хоть в нем найти поддержку, но эффективнее было бы ждать сочувствия от киммы.

***

Космопричал Линат отличался от всех виденных ранее. Тишина там царила такая, что было слышно каждый шаг. Прибывших запускали небольшими партиями, какой-то магией ухитряясь не создать очередей. Мы прокрались к таможне в числе первых, стараясь топать потише, нашли свои имена в списке экипажа, удостоились кивка и были жестом направлены к планетарному транспорту. И все это без вопросов, без привычного пиканья сканера, объявлений о рейсах или потерявшихся пассажирах. Только яркие табло с призывами соблюдать тишину подтверждали, что местные вовсе не утратили дар речи.

Безопасно путешествовать по Линат можно было только под водой и на орбите. Все, что между, то и дело подкидывало несовместимые с жизнью сюрпризы: то вулкану извергаться приспичит, то шторм сумасшедший придет, то цунами полберега смоет. Даже из космоса планета смотрелась угрожающе: активная атмосфера тут и там закручивалась в характерные вихри.

Разумеется, линатиане давно научились предугадывать очередной каприз природы, но не каждый же день с ней бороться! Частые вмешательства в погодные процессы неблаготворно сказывались на эндемичной флоре и немногочисленной сухопутной фауне. Эволюция здесь протекала по оригинальному сценарию: отрастившие лапы и легкие рыбы выбрались на сушу, мрачно поглазели на все это погодное непотребство и залезли обратно, решив от греха подальше продолжить развитие в воде. И что самое удивительное, не прогадали, заняв в итоге почетную третью строчку в списке сверхразвитых цивилизаций.

Двоякодышащее население планеты жило и здравствовало в подводных городах, а суша отводилась под промышленную застройку, заповедники и отели для самых отчаянных туристов. Их реклама с панорамами диких мест сияла по всему космопричалу. Особенно впечатлял вид на залив: отхлынувшее от берега море, огромная волна на горизонте и стайка веселых серфингистов в центре кадра. Что случилось с ними после, реклама тактично умалчивала.

Мы загрузились в одну из капсул, что доставляли пассажиров с орбиты к подводным городам. Усевшись в кресло, Рим попытался объяснить мне что-то жестами, не преуспел и махнул рукой. Что именно он старался донести, стало понятно, как только «маршрутка» стартовала.

Интересно, почему представителей сверхразвитых планет так и тянет превратить родные миры в какой-то парк аттракционов?! Капсула не просто упала – она рухнула в пропасть, позволив гравитации самостоятельно рассчитывать допустимую скорость. Дав пассажирам сполна насладиться дивным ощущением размазывания их тушек по креслам, адское изобретение соизволило подключить систему стабилизации, когда я уже всерьез прощалась с жизнью. Рим успешно изображал хамелеона, меняя оттенок лица с белого на зеленовато-бурый и обратно.

Континенты Линат с высоты напоминали боровички с прозрачной шляпкой, похожей на мыльный пузырь. В центре каждого высились вулканы – точь-в-точь ножка гриба. Безбрежный океан, который по рассказам Веника представлялся мне привычного синего цвета, на деле оказался пестрым, как цыганская юбка. То ли дно было разноцветным, то ли сама вода – не разобрать. Весь путь от орбиты до моря занял несколько минут, в течение которых меня больше волновал вопрос, как удержать внутри рвущийся наружу завтрак.

В воду капсула грохнулась с таким всплеском, что могла бы спровоцировать очередное цунами. Оказавшись в море, она тонула до тех пор, пока в иллюминаторы не перестал просачиваться свет. Стало как-то не по себе, особенно когда мимо ряда пассажиров пробежал пилот.

Меня так и подмывало спросить, куда это он собрался, а лучше – побежать следом. Вряд ли, конечно, удалось бы выплыть с такой глубины, но и спокойно сидеть в субмарине, с которой только что смылся капитан, удавалось со скрипом. Рим приложил палец к губам и оттопырил большой палец – молчи, мол, все в порядке. Остальные пассажиры тоже в панике не метались, так что я немного успокоилась и прилипла к иллюминатору, пытаясь разглядеть что-нибудь в темной воде.

Впрочем, совсем темной та уже не была. Вдалеке мягко тлела странная извивающаяся полоса, сперва показавшаяся мне подводным змеем. По мере приближения она становилась все толще, пока не стало видно, что это только малая часть.

Бескрайнюю толщу воды рассекала темная туша существа с фосфоресцирующими полосами вдоль боков. Гигантская акула – с шаттл, не меньше – стремительно подплыла к нашей капсуле, в последний момент заложив вираж. Мелькнула голубым брюхом, огибая, и принялась наматывать круги вокруг, не нападая, но и не уплывая. Будто аппетит нагуливала… Обед не заставил себя ждать: наш пилот бесстрашно всплыл неподалеку от чудовища. Акула вильнула, разминувшись с ним, красиво развернулась неподалеку и поплыла обратно, разевая пасть.

Если бы Рим не зажал мне рот, я бы точно завизжала, наплевав на все запреты.

Хладнокровию нашего пилота позавидовал бы крокодил. Не обращая внимания на угрозу, он спокойно подплыл к носу капсулы и щелкнул расположенным там рычагом. Мелькнула зарница, лодка дернулась, и прямо в пасть акуле выстрелил какой-то ремень.

Тварь будто того и ждала. Охотно поймав ремешок, она вежливо притормозила, позволяя пилоту закрепить крепеж на ее голове, и уверенно рванула вперед. Капсулу тряхнуло и потащило за ней, как телегу. Пилот все так же спокойно ухватился за корпус и быстро добрался по нему до шлюза. Когда он, мокрый и довольный, вновь протопал мимо ряда сидений, у меня чесались ладони от желания аплодировать.

Путешествовать гужевым мегалодоном оказалось куда приятнее, чем падать с орбиты. Город был заметен издалека, благодаря свечению защитного купола. Вернее, куполов: у подножия столицы обнаружилась уйма мелких строений – то ли фермы, то ли частные домики. Врытые в морское дно насосы непрерывно перекачивали воду, создавая завесы из пузырьков. Когда капсула проплывала мимо такого, иллюминатор будто кипел, и создавалось впечатление, что мы в гигантской стиральной машине.

Сам город напоминал пузырь с якорем. Стенки пузыря рябили и двигались – я сперва решила, что кажется. То ли город таким образом гасил колебания подводных течений, то ли компенсировал сносы, которые неизбежно возникали бы при таком положении, то ли воду внутрь закачивал… А может, просто рыбу ловил, кто их знает, эти инопланетные мегаполисы!

Упряжная акула привезла нас к одному из шлюзов, на ходу выпуталась из узды и снова закружила поблизости, явно чего-то ожидая. И дождалась! Откуда-то сверху плюхнулся ком желтых водорослей. Рыбина удовлетворенно его заглотила и была такова. Ну кто бы мог подумать, что мегалодон может быть такой душкой! Интересно, как их дрессируют? А верховые акулы бывают? Может, на Линат есть скачки на рыбах или даже экскурсии на них?

Рим молча дернул меня за воротник, привлекая внимание. Я неохотно отлипла от иллюминатора и последовала за ним к выходу – пока пялилась на мегалодона, капсула успела пристыковаться.

На Флиберии сверху давили светила, здесь – океан. Было странно смотреть на небо и видеть, как по нему плавают рыбки. На какой глубине находится город я не знала, но судя по свету, его верхушка была у самой поверхности. К моему удивлению, линатианский мегаполис оказался вполне обычным, шумным и суетливым. Видимо, купол как-то устранял проблему чрезмерного распространения звука. Я украдкой щелкнула пальцами, чтобы проверить, и с ужасом обнаружила на себе недовольные взгляды. Громче щелчок не стал, просто его каким-то образом слышали все вокруг.

Рим поймал мою руку и красноречиво ею затряс. Синт вывел инфокно с нецензурным мнением об укачавшем его флиберийце.

Шумное Время настигло нас уже на подлете к зданию МИК, и пропустить это событие было невозможно. Молчаливые линатиане загомонили разом со всех сторон, загудели флаеры, призывно затрещала реклама в магазинчиках. Звук обрушился на нас настоящей лавиной. Ощущение было такое, будто мы на дне железной бочки, по которой кто-то кувалдой лупит.

– Здесь еще терпимо, – проговорил слегка осипший от долгого молчания Рим, пока я в панике зажимала уши. – Вот наверху свихнуться можно.

– Как они вообще живут в таких условиях?! То молчи как рыба, то башка взрывается!

– Уже не хочешь здесь поселиться?

Мы обошли двух щебечущих линатиан, вернее, Рим обошел и заодно оттащил с пути дезориентированную меня. Те не обратили на нас внимания, спеша наговориться. Их речь мало отличалась от песен: такой же мелодичный перелив без пауз. Но когда эта «музыка» звучит отовсюду разом…

– Зато тут крутые акулы, – неуверенно заметила я. – И не жарко.

– Акулы – развлечение для туристов, местные на них не ездят. А насчет жары – ты это серьезно?

Температура и впрямь была отличная, но, конечно, не для флиберийца. Рим ежился, неприязненно поглядывая на холодное солнце. Отсюда оно казалось зеленым и размытым, а облака успешно заменяли рыбы, то и дело перекрывающие звездный диск.

Архитектура Линат мне нравилась больше флиберийской. Единого стиля здесь не было, будто все это проектировали и строили сотни разных людей с непохожими вкусами и без малейшего плана. Получилось вразнобой: тут крохотный домишко, там – монументальная махина в сто этажей. Риф напоминает: что-то непонятное, бесформенное, но яркое и занятное, с кипящей вокруг жизнью и собственным колоритом.

Растительность здесь практически отсутствовала, но воздух оставался свежим настолько, насколько это вообще возможно в упрятанном под воду мегаполисе. Такое ощущение, что город периодически проветривался. Я опасливо покосилась наверх, на мерцающий в вышине купол. Он же не откроется?..

Нужный нам филиал МИК занимал здание, похожее на коралловую горку. Строгий логотип корпорации на фоне светло-желтых стен смотрелся неуместно, будто капризная роза в пустыне с кактусами. У меня вновь противно засосало под ложечкой. Рим глянул на мое стремительно бледнеющее лицо, но на этот раз смолчал. Признал случай безнадежным.

Внутри нас ожидал привычный белый интерьер и непривычная флиберийка в строгом платье и на каблуках. На вид она была младше меня, зато заметно выше. А еще у нее был маникюр! Никто из знакомых мне флибериек не отращивал гламурные ногти, и я была уверена, что эта раса вообще не приемлет подобные глупости. Впрочем, в остальном она не отличалась от соотечественниц: белые волосы, глаза цвета банановой кожуры и фигура воительницы-амазонки оказались вполне стандартными.

– Саша, добро пожаловать! А ты, должно быть, Айримир, – без проблем разобралась она, с радушной улыбкой подходя к нам. Стрижка у нее была короткая, с почти выбритым затылком и косой челкой, а экзоскелет вычурный, узорный, больше похожий на украшение. – Меня зовут Тори, рада знакомству.

– Тори? – недоуменно переспросил Рим.

Ну да, всего два слога, которые даже можно произнести с первой попытки. Для флиберийцев, с их стремлением ломать языки, и впрямь необычно.

– Все правильно, – понимающе улыбнулась та, протягивая ему ладонь тыльной стороной вверх. Рим как-то замешкался, но ненадолго. Приветствуя друг друга, флиберийцы соприкоснулись только кончиками пальцев, меж которых будто электричеством мигнуло. – Вон там ожидающим предлагают чудесный кофе, Айримир. Саша, прошу за мной.

Рим намек понял и навязываться не стал, послушно отойдя к зоне ожидания. А я потащилась на казнь.

***

Допросная прикидывалась уютным кабинетом в светлых тонах, палач – добрым соседом с хлебом-солью. Вернее, с пирожными и чаем, которые ко мне придвинули, едва я опустилась в предложенное кресло. Честь пытать меня досталась шиприанину, похожему на постаревшего Финика. Тори скромно пристроилась в уголке и уткнулась в планшет. Судя по движениям наманикюренных пальчиков, она там не рабочие записи вела, а резалась во что-то нехитрое.

Обстановка разительно отличалась от той, к которой я успела привыкнуть в полиции, хотя по сути своей конфликтологи мало чем от нее отличались. Это такая «полиция перед полицией», корпоративные следователи, местная охрана, задача которой – следить, чтобы сотрудники МИК пореже становились "клиентами" копов настоящих. Влезть в чужую голову, понять, что там варится, вовремя убавить огонь и вложить в кастрюльку полезный ингредиент – вот их главная цель. Если кто-то нарушал дисциплину, с этим разбирался конфликтолог, если произошла стычка между коллегами – выяснял, кто виноват. Практически все внутренние противоречия МИК решала с их помощью, привлекая полицию лишь в крайних случаях.

За глаза конфликтологов еще звали «ищейками» – за умение раскапывать чужие секреты. Благодаря этому, большая часть конфликтов пресекалась еще на стадии зарождения.

Посредством увольнения, например.

– Добро пожаловать, Саша! Как долетели? – издалека начал шиприанин.

«С ветерком!», – чуть не ляпнула я, но вовремя спохватилась. Ветерок в вакууме, ага! Вот и доказательство слабоумия неугодной землянки, долго мучиться не надо.

– Нормально.

– В первый раз на Линат?

– Да.

– Нравится?

– Вполне.

Конфликтолог сообразил, что на такой ерунде я не срежусь.

– Ну что же вы? Угощайтесь!

Я послушно взяла пирожное, но есть не стала, молча положила к себе на блюдце. Пахло подозрительно: лимоном, никаких следов которого не наблюдалось. Небось препаратов каких-нибудь вместо начинки подмешали, чтоб язык развязать.

– Не любите сладкое?

– Слежу за уровнем сахара.

– Тогда хотя бы чаю, – не сдавался конфликтолог. – Без сахара!

Пришлось отхлебнуть. К особому привкусу инопланетной заварки я давно привыкла, но тут все-таки не удержалась и втихаря понюхала чашку. Линатианский чай ничем не отличался от корабельного, разве что покрепче был. Немедленно выложить всю подноготную не захотелось, но второй глоток я делать не стала, незаметно сплюнула обратно и отставила чашку.

Шиприанин смекнул, что уйти пораньше ему сегодня не светит, и улыбаться перестал. Серьезный конфликтолог понравился мне еще меньше хлебосольного.

– Кайон, – запоздало представился он.

– Очень приятно, – солгала я. Тори фыркнула, не поднимая головы – непонятно, к моей реплике это относилось или к игрушкам в планшетике.

– Так что с вами случилось, Саша?

Вопрос был задан дружелюбно, даже сердечно, но мне стало еще противнее. В этом вся их суть: расположить к себе, разговорить, выпытать сокровенное, а потом хладнокровно растоптать ради собственной выгоды. Второй раз я на эту удочку не клюну.

– Думаю, вам это уже известно.

– Много слышал, но мало понял. Путанная история, одни вопросы…

– Так спрашивайте, – посоветовала я, изображая готовность всеми силами помогать ему разобраться.

Кайон помолчал, задумчиво моргая пленочками третьих век. Как и у нашего Финика, глаза у него были большие и яркие, но взгляд цепкий, неприятно пронзительный. Я думала, он спросит про Сергея или «Армаду», но конфликтолог начал с другого.

– В своем выступлении вы высказали предположение, что пропавший медик Фриам О'Рэй был родом с мифической планеты Форисцис. Что привело вас к такому выводу?

Об этом меня спрашивали не первый раз, но все-таки вопрос был не из частых. Следствие Фриам интересовал как возможный соучастник, а журналисты даже пытались раздуть из него сенсацию. К сожалению, доказательств его беспрецедентных умений у нас не было, так что интерес быстро сошел на нет.

– Он прошел сквозь межпространство без помощи портала.

– Вы это видели?

– Нет, – не стала лукавить я, – но мой друг был с ним в момент перехода.

– На одном из допросов Айримир признал, что не следил за его действиями в тот момент. О'Рэй мог быть подельником пиратов, знать координаты для настройки портала и просто открыть его через энерпульт, когда Айримир отвлекся.

Допрашивали нас порознь, но мы, разумеется, делились друг с другом подробностями. Однако всего не упомнишь, так что я не знала, действительно ли Рим об этом упоминал. Но даже если так, его можно было понять. Когда тебя расстреливает боевой крейсер, взгляд намертво прикипает к слепящему заряду в лобовом иллюминаторе. Рим действительно мог не заметить, что делал Фриам, зато очень красочно описал чувство, предшествовавшее их перемещению на «Армаду»: будто вся Вселенная на грудь плюхнулась. Нормальная телепортация такого эффекта не дает.

Конфликтолог наверняка все это знал и, раз не поверил, убеждать было бессмысленно. Я предложила другой факт, который, в отличие от первого, видела своими глазами:

– Фриам снял наручники, не расстегивая их. Прямо сквозь наши руки.

Благожелательная улыбка Кайона трансформировалась в сочувствующую.

– Если он заодно с пиратами, мог просто их открыть, – сказал он тем же тоном, каким Хока на прошлой неделе убеждала крокорога не грызть перевязочный стол. – Вы были напуганы, взбудоражены и могли вообразить это. Нет-нет, это не упрек! – Он упреждающе поднял руку. – Память – сложная штука, Саша. В стрессовой ситуации она может подвести, а заполнять пробелы чем-то надо. Так и появляются ложные воспоминания. Согласитесь, поверить в это намного проще, чем в ожившую легенду… Может, все-таки пирожное? Страховка МИК включает стандартную очистку крови от лишнего сахара и холестерина.

Я с отвращением уставилась в тарелку. Ложные, как же! Да мне бы такое в предсмертном бреду не привиделось!

– Воскрешение Фриама я тоже придумала, по-вашему? В него нож по самую рукоять всадили, а он как ни в чем не бывало к Сергею прилетел! Кто еще способен на такое?

– Если не ошибаюсь, нож признан бытовым. – Кайон прошелся пальцами по стопке чартопластика на столе, выудил какой-то документ и бегло его просмотрел. – Вот: столовый прибор с Тетра-Табукку. Им, разумеется, можно ранить, но убить… К тому же, тирейцы быстро регенерируют. Ведь именно к этой планете приписан О’Рэй?

– Какая разница, куда он приписан! – Я понимала, что начинаю распаляться, но ничего поделать не могла. Ладно бы мне просто не верили, но он же выставляет меня полной дурой! – Вы не видели, как все произошло! Нельзя с такой раной через полчаса встать!

– Не видел, тут вы правы. К сожалению, инцидент не попал на камеру.

Это тоже было правдой. Камер на «Фибрре» множество, в том числе в ангаре, вот только работают они в режиме реального времени. Записи хранят три штуки: одна снаружи, у главного шлюза, вторая в рубке и третья на входе в ангар. Инцидент с Фриамом, специально или нет, случился всего в десятке метров от зоны действия последней.

– Как вы считаете, Сэр… Сер-рг… простите, мне привычнее звать его Филби, вы не против?.. Мог ли он разыграть сцену с ранением специально, чтобы отвести подозрение от О'Рэя?

– Нет.

– Вы наблюдали издали, к тому же со спины. Уверены?

– Да!

Кайон вздохнул, смиряясь с моим упрямством, и сменил тему:

– Что было по пути к «Армаде»? Как вы убедили Филби оставить вас в живых?

– Он как-то… сам так решил.

Можно подумать, я знаю, что в голове у этого психа! Сама не раз задавалась вопросом, почему Сергей, при всей его продуманности, так просто нас отпустил. Уж явно не из альтруизма!

– Почему? Он сбежал, ничего не мешало ему избавиться от свидетеля и затеряться в космосе. Но вместо этого хладнокровный преступник везет вас в свое логово, попутно развлекая байками о прошлом. Больше похоже на обычного вора, который хочет обелить себя, а не замараться еще больше. Для убийцы странный ход, вам не кажется?

Казалось. Вплоть до знакомства с настоящим маньяком, блестяще доказавшим, что здоровая логика для таких людей неприменима.

– Поначалу он это и планировал, – припомнила я. – Но потом решил с моей помощью завлечь к себе Фриама.

– Фриам и так пришел бы к нему. Они ведь не поделили некий камень, разве нет?

– Не камень, а фрагмент терральтера.

– Саша, давайте будем объективны. Даже если допустить, что терральтер существует…

– Да существует он, существует! – подскочила я. – Сергей при мне собрал ключ! Еще немного и он получит доступ к базе данных! У него ключ, у него отмычка, у него Фриам, который все знает об этом устройстве! Может, он уже сейчас убивает целую планету, пока вы сомневаетесь!

– Саша, сядь!

Тихий голос Тори прозвучал так неожиданно, что я заозиралась, почти забыв, что она тоже здесь. Флиберийка смотрела без агрессии, но решительно. Так смотрят на капризного ребенка, устроившего истерику в людном месте. Я мигом вспомнила где нахожусь и неохотно села.

Кайон на мое выступление вообще не среагировал, разве что состроил на лице доверительное «и не такое видали». Как ни странно, от этого и впрямь стало стыдно: веду себя как настоящее хамло, а они терпеливо сносят. Я попыталась сгладить впечатление, надкусив пирожное. Получилось еще хуже: сперва наорала, теперь жру – точно сумасшедшая!

– Извините.

– Все в порядке. В вашей ситуации многие начинают чувствовать ответственность за других жертв. Но спешу заверить, волнуетесь вы напрасно. Скорее всего, Филби Ревенсон погиб вместе с кораблем. Я видел снимки изнутри – извините, что не показываю, пока они в закрытом доступе. Но могу сказать точно: выжить в этих руинах попросту невозможно.

– У него было два корабля.

– Он не успел бы настроить туннель так быстро, а готовые были перекрыты «Фибррой» и союзными кораблями. Да, я знаю вашу версию про синтетическую душу. Но, Саша, вы уверены, что она действительно была? Это мог быть примитивный синтез речи. Сами подумайте: ваша скорость, маршрут, связь, жизнеобеспечение – все окажется во власти эмоциональной личности! Даже сами техалийцы не рисковали инсталлировать «души» в энерпульты.

Я промолчала. А что тут скажешь? Кайон и сам прекрасно знает все мои доводы по этому поводу – вон как шпарит уверенно, небось то проклятое интервью раз десять пересмотрел.

– Тем более, рядом с местом крушения нашли фрагмент легкого рейдера…

– Когда?!

– Сегодня… – Кайон отметил мою бурную реакцию слегка приподнятой бровью. – В новостях было, не видели? Во-от такой кусок, – он артистично показал, какой именно, – смятый вот в такой, – на этот раз движение пальцами. – Думаю, пираты пытались сбежать, но не успели настроить прыжок. Гравитационная разница туннеля разорвала их в первую же секунду. Если Филби Ревенсон был там, он мертв.

Может, он правда просто умер?

– Как бы то ни было, вы не должны брать на себя ответственность за действия пирата. Вы не виноваты в том, на что не можете повлиять. Понимаете?

– Понимаю, – хмуро признала я.

Сейчас я и впрямь ничего не могу поделать. Но могла – тогда, на «Армаде», когда взяла его на мушку и не решилась выстрелить. У меня была возможность остановить его раз и навсегда, но я не сумела ею воспользоваться. Все, что он натворит после этого, будет и на моей совести тоже. Потому что я отпустила бешеного зверя рвать и заражать других!

А хуже всего то, что я и сейчас не уверена, что смогла бы выстрелить.

– Людям свойственна эмпатия, Саша, – весенней речкой разливался Кайон. – Кому-то больше, кому-то меньше, но все мы сочувствуем жертве и порицаем злодея. Сострадание – это хорошо, но важно соизмерять свои силы при оказании помощи. Остановить преступника – дело полиции. Вмешавшись, мы рискуем навредить себе и окружающим. Вы сделали все, что в вашей компетенции: предупредили об опасности и дали ход расследованию. Больше от вас ничего не требуется.

– И теперь надо все забыть и жить дальше? – скептически фыркнула я.

– Помнить – это нормально, – заверил конфликтолог. – Само потом сгладится, вот увидите. Я просто хочу убедиться, что вы не станете делать глупости.

– Ну, в мои планы точно не входит погоня за пиратами, если вы об этом.

– Вот и замечательно! – так обрадовался Кайон, словно именно этого и боялся. – Искать с ним встречи действительно глупо, хорошо, что вы это понимаете. Пирожное точно не хотите? В таком случае, не смею вас больше задерживать!

– Это все? – не поверила я.

– Вы еще о чем-то хотели поговорить? Что-то тревожит? Не стесняйтесь!

Спохватившись, я заверила его в своей полной несостоятельности в качестве собеседника. Тревожило меня все и капельку больше, но рассказывать об этом Кайону я точно не собиралась.

Конфликтолог рассыпался в комплиментах и проводил до двери, сунув на прощанье полный пакет пирожных. Надеть этот пакет ему на голову, как нестерпимо хотелось, мне помешало только то, что тогда наверняка пришлось бы здесь задержаться.

Тори вышла вместе со мной, тихонько притворив дверь. Я так и не поняла, почему она практически не участвовала во всем этом, но была капельку ей благодарна. Не то чтобы резко проклюнулось доверие, но все-таки идти за цокающими каблучками на сей раз было приятнее.

– Интересное дело, – как бы невзначай прокомментировала она. – Столько диковинок сплелось.

– Тоже думаешь, что я все выдумала?

– Что ты, наоборот! Я тебе верю и даже чуточку завидую. Это же целое приключение!

– Вот это лишнее, – передернулась я. – Поверь, ты не захотела бы такое пережить.

– Ты права, и все же… Вдруг удалось бы отбить терральтер? Риск того стоит.

– Наверное…

Проблем было бы куда меньше, если бы древнее устройство не оказалось у маньяка.

– А что бы ты с ним сделала?

– С кем?

– С терральтером! – Тори обернулась на ходу, удивленно вскинув бровку.

– Сдала бы в МИК.

Что еще с ним делать-то? Нажмешь не ту кнопку – и полпланеты нет! Живи потом с этим.

– Ты же астробиолог! Разве не хочется собственный мир?

– Обойдусь имеющимися, – фыркнула я, представляя бесконечный фронт работ на «Фибрре». Вот только новых миров нам не хватало, ага. Тут со старыми бы разобраться!

– Тот, кто активирует терральтер, войдет в историю, весь космос будет знать его имя. Представь, какие это открыло бы перспективы! Особенно для твоей Земли.

– Земля-то при чем?

– Ну как же! «Землянка Саша активировала устройство, которое тщетно искала вся Вселенная! Что-то в этих землянах есть, раз обошли сверхразвитые расы!» В Земной сектор все билеты бы раскупили! Сразу бы началась застройка: причалы, рынки, отели… контакты и поставка технологий. Развитие Земли пошло бы намного быстрее, чем сейчас. Думаю, через полпоколения ты была бы далеко не единственной землянкой в космосе. Смогла бы летать домой, когда захочется…

Специально или нет, она попала по больному месту. Не то чтобы я только и грезила о возвращении домой, но перед глазами после этих слов само собой встало видение, как я прилетаю на Землю героем. Я бы не только открыла родной планете путь в дальний космос, но и вписала бы ее в историю. Землянам больше не пришлось бы доказывать, что они на что-то годны. За нас бы дрались академии, брали в экспедиции, охотно поручали ответственную работу. Тщеславно? Да, черт возьми! Но как заманчиво…

А ведь терральтер можно использовать во благо! Создать неприхотливые растения и отвезти их на Техалию. Год, два – и воздух на загрязненной планете очищен! Навсегда решить проблему исчезновения видов, просто просканировав их однажды, и пожалуйста, штампуй сколько надо! Можно возродить уже вымершие, наверняка в древней базе их полно. Сколько пользы могло бы принести это устройство, попади оно в добрые руки!

Тори понимающе улыбнулась и перестала расспрашивать. А я про себя поклялась: если терральтер каким-то невероятным образом окажется у меня, я найду ему подходящее применение.

***

Пирожные слопал Рим. Шумное Время еще не кончилось, но рассказать обо всем я решилась только на «Фибрре». Учитывая особенность Линат разносить звуки, у нашего разговора было бы больше свидетелей, чем тайн в деле о Филби Ревенсоне. Рим это положение вещей целиком поддерживал, с таким аппетитом набивая рот, что Аглаю хватил бы удар.

Не верилось, что все позади. Столько нервов сгорело в ожидании приговора, но все хорошо! Можно возвращаться к любимой работе и просто… жить?

– Ты права, они настоящие садисты! – Рим продемонстрировал мне сиротливое пирожное на дне пакета. – Только раздразнили…

– Зато ты успел их съесть, пока наш веганианский цербер не сделал из тебя тефтельку.

– А куда девалось «все конфликтологи – пираты, я видела такое один раз»?

– Утрируешь, – мягко упрекнула я. – Но признаю, все действительно было не так страшно.

– И ты наконец-то все это забудешь?

– Нет.

Рим подавился и так на меня посмотрел, что захотелось раздобыть где-нибудь огнетушитель.

– Слушай, даже этот Кайон уверен, что помнить – нормально! – попыталась предотвратить собственное сожжение я. – Он сказал, что со временем все сгладится само собой.

– И долго оно еще будет сглаживаться? Ты же все разговоры сводишь к этому пирату! Кто он, куда он, зачем он! Вдруг он кого-то убьет! Почему ты все время о нем думаешь?

– Потому что боюсь. Если он все-таки жив, в чем я не сомневаюсь…

– Он, часом, не прячется у тебя под кроватью? Могу шугануть.

– Он нас обоих чуть не убил!

– Чуть! – многозначительно кивнул Рим.

– Но мог… даже больше – должен был! А он отпустил, будто мы не представляем угрозы. Будто заранее знал, что мы ничего не сможем сделать…

– О-о, ma khart na Eidirni, – простонал Рим, сделал жест «ой, все» и ушел.

Я только вздохнула, глядя ему в спину. Конечно, он прав, я действительно зациклилась на прошлом. И все-таки было немного обидно, что даже самый близкий человек не может меня понять.

***

Одним из немногих занятий, которые радовали и одновременно приносили мне адские муки, были тренировки с Аглаей Ростной. Подписалась я на них с подачи Синта, который на что-то обиделся и в отместку от моего имени накатал веганианке такое сообщение, что та даже не стала дожидаться утра и явилась ко мне среди ночи «спасать от петли».

Первая тренировка прошла на удивление неплохо, и, хотя потом болела каждая клеточка тела, я вдруг поняла, каким прекрасным антидепрессантом бывает возможность выпустить пар. На два-три часа мысли о пиратах, конфликтологах и прочих бедах напрочь вылетали из головы, притуплялось и острое чувство беспомощности. Разумеется, даже Аглае не по силам сделать из меня мастера боевых искусств, но освоить простейшие приемы самообороны ведь может каждый? Мало ли, от кого еще придется отбиваться! В следующий раз я буду готова… ну-у, хотя бы чуть более готова, чем обычно.

Шмяк!

– Вот сейчас было неплохо, – похвалила Аглая, нависая надо мной. – Как ощущения?

Я простонала что-то одобрительно-нецензурное и кое-как перекатилась на четвереньки. Амортизационный пол спортзала был почти мягким на ощупь, но только если ходить по нему, а не с размаху бухаться. Падение с подсечкой мы отрабатывали уже неделю все с тем же результатом: падение на пять с плюсом, подсечка на кол с минусом.

– Может, предупреждать будешь или на счет три? – прохрипела я, с трудом отдирая себя от пола. Веганианка двигалась так быстро, что мне не хватало времени вспомнить нужную последовательность действий.

– А пираты предупреждали?

Я вздрогнула, успев отвлечься от своих демонов. Аглая внимательно проследила за моей реакцией.

– Не надо пытаться предусмотреть все неприятности, Саша. Просто стремись стать чуточку лучше каждый день, и они сами разбегаться начнут. Ха!

Этот удар был еще неожиданнее предыдущего. Я увернулась на чистых инстинктах, не успев не только что-то обдумать, но даже испугаться.

– Вот видишь! У тебя неплохая реакция, но ты слишком забиваешь голову. Просто действуй!

– Предлагаешь атаковать Сергея в лоб?

– Ни в коем случае! – Точеные бровки Аглаи ошарашенно взлетели вверх. – Ты что, всерьез собралась с ним драться?! Для этого много лет учиться надо, Саша!

– Да ничего я не собралась! – рыкнула я, стараясь хоть немного выровнять дыхание, пока стоим. – Как будто меня спрашивают хочу ли, готова ли, предлагают обождать, если устала! Дерьмо в моей жизни всегда случается незапланированно!

– Я могу научить, как выиграть пару секунд перед боем, небольшой шанс сбежать. Но в настоящей схватке тебе не выстоять! Надеюсь, ты это понимаешь.

– Весьма отчетливо, – ворчливо отозвалась я. – Но небольшой шанс лучше, чем никакого.

– В таком случае, – она плавно перетекла в боевую стойку. – Еще раз!

Спустя час я приковыляла в каюту с намерением рухнуть навзничь, если повезет – то на койку. Все-таки заставила себя принять душ, уже зная, что иначе назавтра размять мышцы будет сложнее. Картинка в иллюминаторе привлекла мое внимание уже после, когда я с блаженным вздохом растянулась в постели. Звезды были какими-то слишком яркими.

Я недовольно приоткрыла один глаз, сощурилась и сообразила: это не звезды, а Линат! Щедрая россыпь света на островках поверхности и впрямь слегка напоминала космос, но, чтобы их спутать, прямо скажем, надо было очень устать.

Странно, что мы тут делаем до сих пор? По плану должны были сняться с якоря еще днем, а сейчас и вовсе быть в другой галактике. За время разбирательств «Фибрра» перестояла в доках, и теперь МИК старательно наверстывала упущенное, закидывая нас заданиями. На днях Рим сетовал на такой плотный график высадок, что группа чувствовала себя швейцарами в лифте, который весь день катается вверх-вниз. Допускать в таких условиях простой в космопричале – непозволительная роскошь.

Я постучала по корпусу Синта, выводя его из спящего режима. Коммуникатор пробурчал что-то и укоризненно показал текущее время. Рим, пожалуй, уже спит, да и мне пора бы. Будь вопрос срочным, можно было бы и разбудить, а праздное любопытство подождет до утра.