Читать книгу Смена - СветЛана Павлова - Страница 7

Это случилось на пятый, кажется, день. Для новеньких, может, и пятый. А для нас уже почти пятидесятый. Что ощущалось как семьсот тысяч триста пятьдесят восьмой. В общем, к тому моменту мы порядком заколебались. Не сколько от детей, сколько от того, что за последние два месяца забыли, как звучит тишина. В лагере все время что-то звенело, тарахтело, шуршало, грохало. Мат рабочих, перекрикивающих агонизирующий перфоратор, рыдание сигнализаций, неприятно взрослый хохот девиц, бесконечные дергания. И вопросы, вопросы, миллионы вопросов. От постоянного шума хотелось сбежать, спрятаться под подушкой, залезть в шкаф, исчезнуть, раствориться в воздухе. Но казалось, что, даже пойди утопись, все равно услышишь: «Я упал, потерял, разбил, спасите, помогите, дайте, скажите, смотрите, послушайте».

И тогда Люся придумала гениальное:

– Слушай, а давай проведем випассану?

– Ты сдурела, что ли? Нас же православные родители посадят за оскорбление чувств верующих. Или там, не знаю, экстремизм.

– Да при чем тут верующие? Мы просто предложим им всем помолчать денек. С утра и до обеда.

– А почему випассана-то? Почему не просто молчанка? Типа ехали цыгане, кошку потеряли, кошка сдохла, все такое.

– Ой, Ви, ну ты чего как из деревни? Потому же, почему уборщица называется специалистом по клинингу, а секс без обязательств – friends with benefits.

– Ну допустим. Детям-то это зачем?

– Ты мемаешь, да? Дети любят хавать на дармовщину. Сделаем призы. Типа… отряд, который справился с молчанием лучше всех, получает… м-м-м… ящик мороженого.

– Ага. Ты бы сама заткнулась на день за мороженое?

– Хуёженое, – передразнила Люся в своей любимой манере.

Обиделась, и это понятно. Вопрос бил не в бровь, а в глаз. Заткнуться для Люси было чем-то недосягаемым. Слишком много событий происходило вокруг и внутри этой женщины, и событиями этими Люся никак не могла не делиться. Поэтому ее выгнали с ретрита в Подмосковье, куда она протащила телефон и, заскучав в первый же вечер, решила обзвонить всех подружек. Со второго – под Екатом – за то, что решила писать дневник. А третий, в Грузии, так и не начался: оказавшись на святой земле, наполнению духовному Люся предпочла наполнение гастрономическое. (Если бы дамы из соцопеки, у которых мы ходили клянчить повышенную матпомощь, знали, куда уходят семестровые выплаты, если бы они только знали…)

Видимо, сделать випассану в лагере для нее было шансом, как это модно говорить, закрыть гештальт. Модно вообще много чего говорить: уметь в медитацию, быть не в ресурсе, услышать себя, чтобы откликалось, гиперкомпенсировать. Люська этими словечкамиоперировала мастерски – тому ее научили сотни марафонов, где дышат маткой, выпускают негатив и впускают в себя внутреннюю богиню (кажется, в таком порядке). В мире цифрового буддизма, астрологии, натальных карт и прочей эзотерики она была своей, а потому довольно легко убедила директрису Кубышку на эксперимент. Воспиталка Гильза, правда, выразила сомнения: отрекомендовавшись человеком предметным, с тремя высшими образованиями и бесчисленными курсами повышения квалификации («у меня 62 диплома!»), она долго изводила нас вопросами о преследуемых целях мероприятия. В итоге осторожно согласилась. Сказала: давайте попробуем, только без глупостей. Сама-то небось подумала: «Господи помилуй, неужели полдня хоть поживем как люди? Молодцы, девчонки, молодцы».

Детям все было объявлено на дискотеке. Так и сказали: завтра практикуем випассану – особую практику молчания – с утра и до обеда. Охотников фрондировать Люсину идею не нашлось – видимо, сделала свое награда в виде просмотра «Евротура» и лишнего часа купания. Пока Люська все это восторженно рассказывала в микрофон, я смотрела на нее и все пыталась заново ее полюбить. Это было непросто. Зато было так просто в первый раз.