Читать книгу Надежда Павлова - Светлана Потемкина - Страница 2

Надежда Павлова – последняя балерина в истории Советского Союза, которая по достоинству, по заслугам, без каких-либо протекций стала народной артисткой СССР и международной звездой, представлявшей российский балет во всем мире. Импресарио Соломон Юрок, который много лет возил артистов по миру, сказал точные слова: «Я первым привез в США Анну Павлову и теперь могу уходить спокойно – я показал Америке Надежду Павлову».

Как Анна Павлова в начале XX века изменила эстетику балета, привнеся хрупкость, утонченность, рафинированность, красоту тонкой кости и высоких подъемов, точно так же в конце XX века Надежда Павлова изменила эстетику своими удивительными линиями. Все большие прыжки, pas de chat и то, что весь мир называет six o’clock, когда нога поднята высоко вверх, – все началось с нее, это Надежда Павлова. Никто из русских балерин конца XX века не получил той популярности, которая выпала на ее долю. Такой успех и всенародная любовь уже не повторятся.

Первый раз я увидел ее, когда был совсем маленьким, даже не ходил в общеобразовательную школу. Моя мама считала, что ребенку лучше читать книги и не попадать под влияние средств массовой информации, поэтому, когда нужно было посмотреть «В гостях у сказки», я шел к соседям. И вот однажды я сидел перед телевизором и показывали концерт ко дню милиции. Там пели и танцевали самые знаменитые артисты СССР, тогда я и увидел впервые pas de deux из «Дон Кихота» с участием Надежды Васильевны.

Если бы не моя увлеченность Надеждой Павловой с самого детства, если бы ее так часто не показывали по телевизору и не печатали в журналах, я вряд ли увлекся бы балетом как жанром и стал артистом. Мне очень нравилась легкость ее исполнения и красота линий.

На ребенка, который ничего не понимал в тонкостях классического балета, ее танец производил огромное впечатление. Когда встал вопрос о моем поступлении в хореографическое училище и все родственники выступили против этого, я достал детскую энциклопедию, 12-й том, «Искусство», где была фотография Надежды Павловой в «Дон Кихоте», встал в ту же позу и продемонстрировал, что могу выполнять движения с такой же амплитудой, как у нее.

«Жизель», в партии Альберта Николай Цискаридзе. Большой театр, 1998 год

«Жизель». Большой театр, 1975 год

Сравнение с этой фотографией убедило маму, что меня надо отвести учиться в Тбилисское хореографическое училище, и вскоре меня туда приняли.

Когда я учился во втором классе, мне посчастливилось танцевать сегидилью в спектакле с участием Надежды Васильевны. Она приехала в Тбилиси, танцевала «Жизель» и «Дон Кихот» и имела такой успех, что к объявленным двум спектаклям добавили еще один «Дон Кихот». Есть даже фотография, где на первом плане стоит Надежда Васильевна с партнером, а дальше я и рядом Игорь Зеленский, который был учащимся второго курса и тоже танцевал в этом спектакле.

Будучи студентом Московского хореографического училища, я не пропускал ни одного ее спектакля и по окончании каждый раз подбегал и брал у нее автограф. С того момента, как меня приняли в Большой театр, я мечтал танцевать с Надеждой Васильевной, но с ней ставили артистов постарше. На одном из общих классов она обратила на меня внимание и сама со мной заговорила – так мы познакомились. И вот когда я уже повзрослел, Андрис Лиепа предложил нам вместе исполнить «Видение розы» на юбилее его отца.

«Жизель». Ленинградский театр оперы и балета, 1974 год

И для нее, и для меня это была премьера, к которой мы долго готовились.

Это был уже период, когда она репетировала с Р.К. Карельской, но я спросил: «Можно я приглашу Марину Тимофеевну Семенову, потому что именно она репетировала с Наталией Бессмертновой и Марисом Лиепа, когда этот номер впервые ставился в Большом театре?» Надежда Васильевна согласилась, и М.Т. Семенова приходила с нами репетировать.

«Видение розы», в партии Девушки.

Призрак Розы – Николай Цискаридзе.

Большой театр, 1996 год

Слева: после премьеры балета «Видение розы». Николай Цискаридзе, Марина Семенова, Надежда Павлова. Большой театр, 1996 год

Потом прошло некоторое время, она сама неожиданно подошла к Марине Тимофеевне и сказала: «Мы с вами недоделали Сильфиду…» На это Марина Тимофеевна, с которой они к тому моменту не работали (хотя много лет она была педагогом Павловой в Большом театре), ответила просто: «Возьми репетицию». И они готовили роль вместе. В это время я учился в институте на педагога, и Марина Тимофеевна погружала меня в профессию, поэтому я постоянно сидел на их репетициях. Было безумно интересно наблюдать за этим процессом, и я видел, что и та и другая очень счастливы. Когда пересматриваю записи «Сильфиды» с Надеждой Павловой, каждый раз убеждаюсь, что она бесподобна в этой роли. Надежда Васильевна понимала Семенову с полуслова. Здесь, конечно, было удивительное сочетание двух величайших мастеров – балерины и педагога.

С Мариной Семеновойв гримерной Большого театра.1978 год

Могу поклясться на Библии, что Павлова была самой любимой ученицей Марины Тимофеевны. Ни о ком другом она никогда не говорила с таким трепетом и любовью и все время повторяла: «Надя – это отдельное существо, особая субстанция в балете, у нее настолько трепетный внутренний мир, что его не надо беспокоить, потому что все происходящее она воспринимает по-своему». У них были какие-то свои отношения, которые были известны только им двоим. При своем твердом характере и остром языке Марина Тимофеевна могла высказывать критические замечания о партнере Надежды Васильевны, но никогда не говорила ничего подобного о ней.

У меня есть записи их ранних репетиций «Жизели», когда Надежда Васильевна только начинала свой путь в Большом театре. Именно вкус и умение Марины Тимофеевны придали этому образу романтическую возвышенность, превратив Жизель Надежды Павловой в настоящее произведение искусства.

Есть «неперебиваемые» впечатления. Для меня это первая улыбка и поза Майи Плисецкой в «Кармен» и выход из домика Нади Павловой в «Жизели». Я видел очень много хороших Жизелей, хотя и не застал Уланову. Для меня Жизель Павловой всегда была равнозначна чему-то великому. То, какой простой и естественной, без наигрыша, она была в первом акте, настолько же недосягаемо возвышенной она была во втором.

«Жизель». Альберт – Николай Цискаридзе. Большой театр, 1998 год

«Жизель». Альберт – Николай Цискаридзе. Большой театр, 1998 год

Обычно балеринам удается либо первый акт, а второй похуже, либо наоборот. А у нее равнозначны и убедительны оба акта.

Павлова была настоящим бестелесным существом, у которого каждый сход с пальцев, каждый арабеск, каждый поворот руки становились необыкновенными.

У нее феноменально музыкальное тело, поэтому рядом с ней партнеру сложно быть на том же уровне. Хочу отметить, что очень много лет наблюдая ее выступления, я никогда не замечал партнера. Вообще не понимал, что рядом стоит кто-то.

«Жизель». Большой театр, 1975 год

Меня никогда не интересовал этот человек, и я не обращал внимание на то, что происходит рядом.

Когда пришел возраст танцевать «Жизель», я подошел к Надежде Васильевне и попросил, чтобы она стала моей первой Жизелью. За всю свою карьеру она только дважды вводила партнеров в спектакли: Сергея Филина в «Спящую красавицу» и меня в «Жизель».

Она ходила на репетиции по три часа каждый день, учила со мной поддержки, повторяя их бесчисленное количество раз, что было очень-очень тяжело.

С Илларией Лентовской на репетиции балета «Жизель» Ленинградского театра оперы и балета, 1974 год

В репетиционном зале Ленинградского театра оперы и балета Надежда Павлова и артист театра Юрий Соловьев на репетиции балета «Жизель», 1974 год

Она уделила мне гигантское количество времени. Перед моей премьерой Римма Карельская спросила: «Надя, когда ты последний раз так долго репетировала “Жизель”?» Надежда Васильевна рассмеялась и ответила: «25 лет назад, когда сама ее готовила».

Я так мечтал об этой «Жизели», так стремился ее станцевать, что для меня в этом спектакле все выглядело сверхъестественным. Расскажу про один забавный момент. Перед самым выходом Жизели, когда она должна была подниматься из могилы, я стоял уже в кулисе, готовился к своему выходу, как вдруг на сцене полностью погас свет – и несколько секунд его не было вообще.

Это добавило мистики происходящему и впоследствии каждый раз в этом месте я вспоминал свой первый спектакль. В тот вечер у меня было ощущение, что происходит что-то невероятное еще и потому, что мы танцевали 22 мая, в день святого Николая, что стало для меня двойным праздником.

«Жизель». Пермский театр оперы и балета, 1974 год.

Вообще всю жизнь я не был обделен цветами, но в тот день мне принесли какое-то фантастическое количество букетов и когда их вынесли, возникло ощущение, что сцена завалена цветами. Есть фотографии, где я бросаю их к ногам Надежды Васильевны – это было проявлением моей любви к ней.

«Жизель». Ленинградский театр оперы и балета, 1974 год

Я полюбил эту балерину в пять лет, и вот в 23 года моя мечта сбылась, первой Жизелью стала моя любимая Жизель – балерина, из-за которой я выбрал эту профессию. Помню, что прикасался к ней с таким ощущением, как будто это бабочка, которая в любой момент может упорхнуть. Она была совершенно бестелесной, а когда мы станцевали, пошутила: если ты со мной выдержал спектакль, сможешь теперь танцевать со всеми – я самая тяжелая.

Спустя какое-то время мы станцевали «Шопениану». Для меня она – одна из лучших исполнительниц этого балета в мире. Марина Тимофеевна говорила, что в «Прелюде» «она опускается на землю как облачко» и что после Улановой ее никто не убеждал так, как это делала Павлова.

Через несколько дней кто-то заболел, поставили замену, и мы повторили спектакль даже без репетиции. В тот вечер мне подарили невероятно огромный букет гигантских желтых роз. Вообще все цветы после каждого спектакля я отдавал Надежде Васильевне, но когда дарил этот букет, она прямо на сцене вдруг спросила: «Прощаешься что ли?»

Я не знал, что она не любит желтых роз, и так получилось, что это был ее последний спектакль в Большом театре. Несмотря на то что и руководство, и коллеги делали ей комплименты, восхищаясь ее великолепной формой, у судьбы был свой расчет. Как и многим артистам Большого театра, Павловой не позволили сказать сцене последнее прости, и только через 16 лет она появилась в театре уже в качестве педагога-репетитора.

«Шопениана». Юноша – Николай Цискаридзе. Большой театр, 1998 год

У нее удивительно яркая судьба, но в ней постоянно звучат нотки преодоления необыкновенных трудностей. Надежду Павлову как будто преследовал рок: в истории Большого театра того времени было несколько забастовок, и все они приходились на спектакли с ее участием. Так случилось и во время гастролей театра в Бразилии, и в Большом театре 10 марта 1995 года, когда артисты отказались танцевать спектакль «Ромео и Джульетта» из-за ухода Юрия Григоровича.

С Валерием Анисимовым в pas de deux из балета «Корсар», 1986 год

Мне особенно жаль, что Надежда Васильевна так никогда и не станцевала целиком «Корсар». Видел, как она репетировала, знаю, что она долго к нему готовилась, но за день до спектакля партнер отказался выйти на сцену и премьера отменилась.

Конечно же, по своему амплуа она романтическая балерина, но у нее было удивительное сочетание возможностей. Она очень интересная Ширин. Я обожал ее Принцессу Аврору.

На верхнем фото «Жизель». Пермский театр оперы и балета, 1974 год

На нижнем фото – с Николаем Цискаридзе после спектакля «Жизель» на сцене Большого театра, 1998 год

Конечно, Павлова была одной из величайших исполнительниц роли Маши в «Щелкунчике» – я видел этот спектакль много раз и мечтал станцевать его с ней, но, к сожалению, не сложилось.

Могу долго перечислять роли, которые оставили в моей душе неизгладимый след, но классика в ее исполнении всегда была бесподобна и, главное, самобытна. Только очень большому артисту удается найти свое лицо в классическом репертуаре, а ее стиль никогда ни с кем не перепутаешь. Недаром именно Надежду Павлову выбрали на роль Синей птицы, птицы будущего, в советско-американском фильме по сказке Мориса Метерлинка. Эстетика, которую Павлова явила миру, стала будущим и по сей день является эталоном.

После того как она завершила исполнительскую карьеру, я ни разу не встретился с ней как с педагогом. Честно говоря, я этому рад, потому что Надежда Васильевна для меня все равно остается любимой балериной. Другого образа просто нет. Везде, где находилась в юношестве моя кровать – в Москве, в Тбилиси, на стене у меня всегда висела фотография Надежды Павловой. Для меня она – идеал в балете и чудо, которое я видел единственный раз в своей жизни.

Мало кто знает Надежду Васильевну близко. В отличие от многих артистов моего поколения, я с ней много общался, но, несмотря на это, не могу сказать, что я ее знаю. Просто я ее безумно люблю. И каждый раз, когда у нее день рождения, стараюсь всегда, где бы я ни находился, позвонить и сказать ей об этом. И всегда 31 декабря, в день моего рождения, рано утром раздается звонок от Надежды Васильевны.

«Легенда о любви», в партии Ширин. Большой театр, 1978 год

Эти чарующие звуки». Кавалер – Вячеслав Гордеев. Большой театр, 1978 год

С Николаем Цискаридзе после спектакля «Видение розы». Большой театр, 1996 год

Артистов, которые олицетворяют Большой театр и составляют его славу, очень немного – много тех, кто там числится, десятилетиями борется за известность и разными ухищрениями и интригами добивается ставки. Но история стирает их имена, превращая в знаки препинания и междометия.

Надежда Павлова – это Большой театр.

«Щелкунчик». Принц – Владимир Васильев. Большой театр, 1977 год