Читать книгу Пока играет бачата - Светлана Сбитнева - Страница 2

– Ты – Бедный Дьявол.

– Это что такое еще?

– Ну, психологический тип, если хочешь.

– А. Сама придумала?

– Наверное. Сейчас объясню. Ты представляешь собой такой тип мужчин, который притягивает девушек как магнитом. Ты умеешь выглядеть ласковым и спокойным. Или, скорее, уверенным. И на интуитивном уровне любая девушка воспринимает тебя как идеального для любого вида взаимоотношений.

– А дьявол тут при чем?

– Дьявол обладает невероятным обаянием. Он ближе к человеку, чем Бог, и не кажется недосягаемым. Образ Дьявола очень часто романтизируют. Особенно поэты любят.

– Почему он тогда бедный?

– Потому что, грубо говоря, ему до лампочки все эти жаждущие его девушки. Ему неинтересно. Он слишком умен и развит интеллектуально, чтобы его интерес ограничивался только физиологией. Короче, секс ради секса ему неинтересен. Но при этом и эмоционально его эти девушки тоже не вдохновляют: они для него слишком нормальные, обычные, даже, пожалуй, предсказуемые. Он их эмоционально перерос. Ему нужна большая сильная эмоция (можно даже назвать эту эмоцию любовью), родство душ вкупе с физическим влечением. Поэтому он очень одинок. Это самый пугающий вид одиночества, когда ты одинок в толпе.

– Почему же он не включит простой рационализм и не займется выстраиванием отношений с кем-нибудь, кто больше соответствует его критериям и требованиям? Составил бы себе список качеств и отсеивал по нему кандидаток.

– В этом вся сложность: это скучно, не дает ощущения счастья, потому что нет ключевой эмоции. Он наверняка прекрасно умеет строить отношения, особенно если задастся такой целью, но ему лень делать это ради процесса.

– Как же он такой сложный получился?

– Пытался смириться с жизнью, принять ее такой, какая она есть, пытался перестать ждать чего-то большего (наверняка после того, как пару раз разочаровался). Но в душе, глубоко-глубоко, осталась тоска по необретенному и ненайденному. Ему хочется счастья, но слишком много всего должно совпасть, чтобы это счастье получилось.

– И вот с таким угрюмым разочарованным ханжой ты меня сейчас сравниваешь?

– Не обижайся. Это же просто психотип. Я угадала? Ну хоть немного?

– Ну хоть немного угадала. Давай дожевывай свой бутерброд и пойдем уже. – И добавил тихо, чтобы она не услышала:

– Счастье мое.

Недели бежали за неделями. София была очень счастлива. Она сияла. Любовь – а это была именно она – совсем ей не мешала жить, не была в тягость. Ей просто было достаточно осознания того, что два раза в неделю на занятиях и один раз на вечеринке она может его видеть, смотреть в эти зеленые глаза, отчаянно розоветь от этих взглядов и потом несколько дней вспоминать, как восторженная школьница, всякую незначительную мелочь. С Софией это случилось впервые, и она очень удивилась новому для нее чувству, но пока что не ждала от него подвоха и просто радовалась этому необъяснимому явлению, которое происходило в ее грудной клетке и голове и делало ее такой счастливой, а ее жизнь такой наполненной. Всегда рассудительная, она не ожидала, что чувства смогут настолько основательно ею завладеть. Тем более странно, что, будучи творческой натурой, она ждала этого чувства всю свою юность, но то, что она принимала в те годы за первую настоящую любовь, не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило с ее душой сейчас.

Однажды на вечеринке он ее пригласил. Сам. У нее дрожали колени, холодели ладони и сердце трепыхалось как раненый воробей, но после этой ночи счастье ее больше не поддавалось логическому измерению – оно было абсолютным.

Она даже не мечтала об отношениях с ним. Ее не интересовало, есть ли у него девушка. Ей вообще все эти человеческие условности были неинтересны. Ее чувства принадлежали к какому-то другому запредельному миру. Но рано или поздно эта возвышенная любовь должна была спуститься на Землю и показать оборотную сторону своего радужного естества.

Хорошо додумывать идеал, когда он лишь провоцирует твои домыслы и не дает никаких опровергающих его идеальность фактов. София не знала Максима-человека обычного, со своими слабостями и недостатками. В ее сердце он был обладателем только тех качеств, которые покорили ее в первые секунды: добрый ласковый взгляд и немного снисходительная улыбка. Но пару раз им пришлось разговаривать, и София отметила, что он иногда рассуждает как подросток и бывает резок в своих суждениях. Но тут же объяснила это тем, что она ему симпатична, и поэтому он так себя ведет – это всего лишь позерство, и снова стала счастливой, теперь уже от мысли, что между ними что-то может быть.

Постепенно Максим из Сониных мыслей и фантазий обрастал в ее глазах человеческой плотью, и чем больше мелочей, которые обычно могли раздражать ее в любом другом мужчине, она замечала, тем больше она пугалась собственного чувства, которое не только не становилось слабее, а наоборот, казалось, крепло с каждой новой обнаруженной в Максиме человеческой чертой. Дело приобретало серьезный оборот, и София запаниковала.

А Максим ничего не замечал. Он был слишком увлечен отношениями (чисто деловыми и на худой конец дружескими) со своей тогдашней партнершей, потом с еще одной, и еще. Ни с одной из них он не встречался, но от сцен ревности и претензий его отсутствие интереса не спасало.

Партнеры в танце – это почти то же самое, что партнеры в жизни. Танец – это история, и будет ли это история любви или обычная бытовая рутина, решать танцующим. Многие партнеры становятся парой не только на сцене, но и в жизни. Здесь не обходится без эмоций и драм. Есть споры и разногласия, моменты искренней радости и удовлетворенности. И с каждым партнером у тебя разные отношения. Вы можете чувствовать друг друга и дополнять, можете соперничать и сражаться, можете любить друг друга или ненавидеть. Танец – это история, и чтобы ее рассказать, ее нужно прожить.

У Максима были тяжелые полгода. Он чувствовал себя неудачником, ему казалось, что его решение бросить работу и профессию и стать преподавателем и танцором было ошибочным. Как София узнала в последствии, именно так он стал преподавателем танцев: не совсем случайно, но шел он к этому не всю свою сознательную жизнь. С несколькими партнершами у него ничего серьезного не сложилось: готовили номера, тренировались, но ни разу не выступали и, соответственно, не представали перед миром как пара. Максиму хотелось высот. Он чувствовал, что способен на многое, но ему чего-то не хватало, какой-то искры, вдохновения, чтобы двигаться по этому пути. Это ощущение неудовлетворенности давало о себе знать. Он становился угрюм и искал свободы от удручающих мыслей в вечеринках и выпивке. Алкоголь делал его смелее, а истории, которые он протанцовывал с девушками, откровеннее. Эта суета заменяла для него реальные отношения. В действительности нужно было прилагать усилия, брать на себя ответственность, что-то делать, думать о том, как тебя воспринимают, а здесь всего этого не нужно. Это всего лишь танец. И в этом танце проживаешь маленькую жизнь. Знакомство. Свидание. Влюбленность. Секс. Финал. Расставание. И никаких сожалений, только легкость, изящество и красота в переплетении двух тел.

Девушки часто видели в этом что-то большее, чем просто танец, и позволяли себе лишние мысли. Некоторые, наоборот, тешились минутным самообманом, беззастенчиво флиртовали и ускользали, удовлетворенные, в объятия своих мужчин и законных супругов.

Максим чувствовал, что застрял. Ему хотелось двигаться дальше, но эти истории лишь на время заглушали ощущение одиночества, и утром он опять чувствовал пустоту. Девушек вокруг него всегда было много. Почти все они были не прочь отношений, притом самых разных: кому-то Максим был нужен на одну ночь, а кому-то, может быть, и на всю жизнь, но все они не вызывали никакой реакции в его сердце.

София ему нравилась, но как-то абстрактно. Он даже не отдавал себе в этом отчета. Они виделись нечасто, почти не разговаривали друг с другом. Но ему нравилось наблюдать, как она без всякой задней мысли флиртует с мужчинами и как те таят от ее взгляда, от этого жизнерадостного огня в карих глазах. Как она не обидно и кокетливо отказывается пить с ними кофе и кататься по ночной Москве. Его удивляла ее беззаботная, немного детская легкость. И иногда, пожалуй, хотелось ее отчитать за эту стрекозиную беззаботность. Но она была такая естественная, искренняя, настоящая, что язык не поворачивался, а губы сами расплывались в снисходительной улыбке.

ГЛАВА 4.

София начала замечать в своем сердце первые признаки страдания, которое может принести неразделенная любовь. Она часто вздыхала, в ее жестах стала проскальзывать напряженная суетливость, под глазами стали проступать синяки от бессонных ночей и угрюмых мыслей. Каждый приветливый взгляд Максима, обращенный не на нее, отдавался в душе болезненной ревностью. Каждый танец Максима с другой девушкой, который она наблюдала, превращал ее жизнь в невыносимую муку. Во время редких встреч, по коротким репликам Максима она пыталась угадать, как он к ней относится. И то ей казалось, что ее любовь взаимна и она ему нравится, и тогда ее сердце бешено колотилось от счастья, то она придумывала себе за Максима причины, по которым он может ее чуть ли не презирать, и тогда сердце с размаху ударялось о ребра, заставляя Софию морщиться от боли.

Долго выдерживать такое напряжение София не могла. Нужно было срочно что-то сделать и закончить с этой историей. Почему-то она не думала, что между ними что-то может быть, или, скорее, прогоняла от себя эти мысли. Она так испугалась своего чувства, что даже подумать не решалась о том, что оно может стать началом каких-то близких отношений. Скорее она воспринимала это как что-то неправильное, лишнее. Если раньше любовь была для нее источником вдохновения и силы, теперь она превратилась в настоящий яд, который отравлял ее существование и беспощадно ее изматывал. Ей хотелось как можно скорее сбросить со своей души это бремя.

Решение пришло само собой. Она должна рассказать Максиму о своих чувствах. И не так, чтобы он подумал, что она чего-то ждет, а именно по-другому: неправильно, глупо, чтобы после этого признания он не вздумал ее жалеть. София знала свою гордость. Если она ему признается, то будет злиться на себя и тогда уж точно выкинет его из головы. Подумаешь, пропустит пару занятий. А потом вернется в группу. И он сделает вид, что этого не было. Признание должно будет польстить его самолюбию, и вряд ли оно как-то еще отразится на его жизни. А для Софии это будет освобождение. К тому же он не сможет на нее злиться, потому что невозможно злиться на человека, который признался тебе в любви. Ну, по крайней мере, София очень на это надеялась.

Она пару дней придумывала текст сообщения. Даже способ признания она выбрала нелепый. Сама возмущалась сколько раз, когда мужчины рассказывали ей в сообщениях (иногда очень длинных) о своих чувствах, и даже звали замуж (два раза), и вот теперь она сама прибегает к этому дурацкому средству. В результате получилось следующее:

«Привет) Я сейчас тебя, наверное, удивлю, но я больше не буду ходить к тебе на занятия, потому что я в тебя влюбиласьВот сообщаю тебе об этом из вредности, потому что не буду ходить пару недель, а потом вернусь. И очень надеюсь, что к тому времени ты забудешь об этом сообщении и пустишь меня обратно».

София несколько раз редактировала послание, но, в конце концов, махнула рукой и отправила так. Ведь она это сообщение не для того написала, чтобы намекнуть Максиму, что, если вдруг он бросится к ее ногам с цветами и заверениями во взаимности, она не будет сильно ломаться. А для того, чтобы ее гордая натура взбунтовалась против подобного глупого поведения, разозлилась и поспешила выкинуть Максима из головы.

Вопреки ожиданиям, Максим ответил.

«Вот ужас».

София невольно улыбнулась. Но потом испугалась: если эта попытка окажется провальной и она не сможет разлюбить Максима, у нее больше нет идей, как перестать о нем думать. Придется бросить танцы. Но от этой мысли ей стало еще страшнее. Она удалила всю их переписку из чата и накрылась с головой одеялом. У нее есть две недели, чтобы разлюбить его и жить дальше нормальной жизнью.