Читать книгу Песчинка на ветру - Светлана Щурова - Страница 2

1

Зима в этом году завораживала – весь город покрыли огромные пушистые сугробы, а снег всё падал и падал, окутывая крыши домов, мостовые, проезжающие мимо машины белой мягкой пеленой, создавая иллюзию сказки. И казалось – вот-вот из-за угла покажутся серебряные сани Снежной Королевы и умчат тебя далеко-далеко, на окраину мира, в ледяной дворец.

Шла последняя неделя декабря. На кухне обычного панельного дома сто двадцать первой серии в спальном районе города N не было той предпраздничной суеты, что присуща последним дням уходящего года. Возле окна, на диване, вытянувшись во весь рост, лежал крупный рыжий кот и громко мурлыкал. Что доставляло ему удовольствие – звуки «Вальса дождя» Фредерика Шопена, тихо доносившиеся из маленького радио на подоконнике, или аромат борща, доходившего на плите? А может, рука девушки, время от времени поглаживающая его густую шерсть? В коротеньком домашнем платьице, поджав под себя ноги, обладательница столь привлекательной для кота руки сидела за столом и что-то рисовала. Взгляд её глаз, чистый и слегка наивный, устремился чуть вверх, замер и затуманился. Зрачки расширились. Лёгкая улыбка легла на лицо. Перед вами Валерия Романцова, семнадцати лет от роду, студентка первого курса института искусств.

– Лерочка, доченька, мы ничего не забыли? Всё собрали? – худенькая маленькая женщина, несмотря на измождённый вид, была очень красива. Стоя у плиты, она добавила в кастрюлю лавровый лист и закрыла крышку.

– Мамочка, ты что-то спросила? – девушка слегка встряхнула головой и посмотрела на мать.

– Да, солнышко, я спросила, всё ли мы собрали. Ничего не забыли?

– Нет, ничего. Я проверила уже несколько раз. Всё по списку. Мам, я буду скучать! К этому невозможно привыкнуть! Без тебя так пусто в доме! – девушка, такая же хрупкая и невысокая, как и её мать, закрыла блокнот, надела тапочки и встала с дивана. Кот недовольно рыкнул, перекатился на другой бок и невозмутимо начал вылизывать лапу.

– Всего пару недель! Не волнуйся, ты уже большая девочка, к самостоятельности приучена. Будем видеться по выходным, – Нина Александровна обернулась к дочери.

Они были очень похожи: правильный овал лица, большие глаза цвета чистого изумруда. Непослушные кудряшки дочери и пучок на затылке матери – русого цвета. Лишь розовые губы Валерии создавали контраст с бледными губами Нины Александровны. Опухоль в мозге, которую обнаружили у женщины несколько лет назад, пока не увеличивалась, но временами причиняла сильную головную боль. Раз в полгода, по наставлению врачей, мама Валерии ложилась в больницу на обследование.

Учительница начальных классов Романцова Нина Александровна на протяжении вот уже пятнадцати лет была лучшим преподавателем средней школы номер тринадцать. После смерти мужа она ещё больше погрузилась в любимую работу. Ответственная и пунктуальная, она и в этот раз ложилась в больницу на время каникул, чтобы к началу второго полугодия снова быть в строю и продолжить обучение своих третьеклашек.

– По выходным? И только? – Валерия, с глазами, наполненными слезами, сильнее обняла мать и шмыгнула носом.

– Лерочка, доченька, ты же учишься! Я не хочу, чтобы ты тратила на меня своё время. Я даже настаиваю, чтобы в будни ты ко мне не приходила. Учись! Это главная твоя задача на несколько лет! – как всегда прямо держа спину, она подошла к дочке и обняла её. – И не надо грустить! Подумай о том, что ждёт тебя через пару дней!

Валерия улыбнулась, когда её взгляд устремился в глубину комнаты. Там на ручке шкафа висело длинное синее платье, декорированное вышивкой, а под ним, на высоких каблуках-шпильках, стояли бархатные туфельки цвета вечернего неба.

Уже несколько недель девушка жила в предвкушении праздника. С того самого момента, как её лучшая подруга вихрем ворвалась к ним в дом и с порога, на ходу снимая шубку, затараторила:

– Лерочка, дорогая! Ты просто не можешь мне отказать! Я так хочу, чтобы ты согласилась! Хочу, чтобы ты пошла вместе со мной к Славке! Он устраивает у себя вечеринку! В самый Новый год! Представляешь – Новый год! Новые знакомства! Новые впечатления! Это же так замечательно! Ну же, милая, скажи, что согласна!

Людмила уже подбежала к Валерии. Она была немного выше, шире в кости. Взяла Леру за руку. Наклонила голову, пытаясь заглянуть подруге в глаза.

– Ну, что скажешь?

– Милочка, пожалуйста, объясни поспокойнее, – Валерия смотрела на Людмилу. – Это тот самый Вячеслав, с которым ты встречаешься?

– Именно! Тот самый! – Люда ходила по комнате и усиленно жестикулировала. – Ты видела его не раз. Я столько про него говорила! Родители подарили ему квартиру. Теперь он живёт один, работает в милиции. Он добрый, порядочный… В общем, положительный чел! – Людмила перевела свои медово-карие миндалевидные глаза на маму Валерии. – Ниночка Александровна! Отпустите Валерию! Я обещаю – с ней ничего плохого не случится!

Мама Валерии наблюдала за происходящим, прислонившись к краю дивана.

– Людочка, я тебе верю. Доченька, – женщина посмотрела на Валерию и улыбнулась, – почему нет? Пора выходить в общество! Я не против!

– Мамочка, спасибо! – Валерия подбежала к маме, обняла её и поцеловала. – Я так счастлива! Меня пригласили! Словно Золушку на бал! – она закружилась по комнате.

– А что же Золушка наденет? Давай посмотрим, что у тебя есть! – Люда, уже успевшая сесть на диван, соскочила с него, тряхнула густыми тёмными волосами и направилась к шкафу.

Валерия перестала кружиться. Её брови удивлённо приподнялись, а затем опустились вместе с уголками губ.

– Ну что ты, доченька, – Нина Александровна подошла и погладила её по голове. – Я стану твоей феей! Платье мы сошьём, а вот туфельки… Туфельки придётся купить! Думаю, они и станут моим подарком тебе на Новый год!

Валерия оторвала взгляд от готового праздничного наряда и вернулась в настоящее. Её глаза снова стали влажными. Она посмотрела на мать.

– Мамочка, я тебя так люблю! Скажи мне, тебя вылечат?

– Ну что ты, девочка моя! Конечно, вылечат! – в голосе женщины была непоколебимая уверенность. – Вы-ле-чат! Даже не сомневайся.

Она опустила руки, обнимавшие дочь, и подошла к плите. К горлу подкатил ком. Сглотнула, прикусила нижнюю губу. Сделала глубокий вдох, выдохнула. Улыбаясь, повернулась к дочери:

– Обед готов! Прошу к столу!

2

Наступил долгожданный канун Нового года. Если ты, мой дорогой читатель, веришь в судьбу, то события, начавшиеся с этого вечера, можно назвать судьбоносными для нашей героини. Если же ты придерживаешься противоположного мнения и считаешь, что всё в собственных руках, поговорим об этом после прочтения книги.

* * *

Людмила и Валерия переступили порог квартиры Вячеслава Погодина. Массивная дверь закрылась, поток воздуха устремился внутрь. Стеклянные шарики на потолке коридора, висевшие на разноцветном дождике, пришли в движение. Они раскачивались из стороны в сторону, словно стрелки множества маятников. Пространство вокруг наполнилось световыми зайчиками, скачущими по всему пространству коридора. Девушки сняли верхнюю одежду. Переобулись. Людмила, услышав знакомые голоса, умчалась к ним. Валерия посмотрела в огромное, от пола до потолка, зеркало, поправила причёску и, набрав в лёгкие воздух, распахнула двери гостиной.

Она увидела, словно на картинке из праздничной открытки, большую комнату, украшенную гирляндами и мишурой. В центре – несколько пар, двигающихся в такт приятной тихой музыке. У окна, задёрнутого плотной портьерой, – праздничный стол, уже сервированный закусками. Чуть левее от него – большую пушистую ёлку. Огоньки на ней, словно тысячи светлячков, то медленно, то быстро бегали по веткам. Рядом с елью – огромный диван. На нём – компанию из трёх человек, с оживлением ведущих беседу. А в кресле, стоящем тут же, у дивана, непринуждённо сидящую девушку, с интересом листающую журнал в яркой обложке. Молодой человек лет двадцати пяти, крепкого телосложения, увидев Валерию у порога гостиной, подошёл к ней и взял за руку. Затем провёл рукой по своим густым каштановым волосам и громко проговорил:

– Минуту внимания!

Все гости посмотрели на хозяина квартиры, Вячеслава.

– Хочу представить вам эту прекрасную девушку. Знакомьтесь – Валерия!

Он немного сжал её руку, понизил голос и обратился только к ней:

– Я рад, что ты согласилась прийти. Надеюсь, тебе здесь понравится.

– Слава, спасибо, мне уже нравится! – глаза Валерии сияли.

В это время из кухни вышел и твёрдой походкой направился в зал высокий черноволосый юноша. Вячеслав, увидев юношу, улыбнулся и подвёл Валерию к нему.

– Лерочка, познакомься, это мой лучший друг Максим… – Слава посмотрел на Леру и уточнил: – Можно просто Макс. Я верно говорю, дружище? – он перевёл взгляд на юношу.

– Да, конечно, лучше просто Макс, – повторил молодой человек. – А ты – Валерия? – пронзительный взгляд его сине-голубых глаз замер в ожидании.

– Лучше просто Лера, – ответила девушка и улыбнулась.

Макс улыбнулся в ответ. «Очаровательный голос, фигурка… И никакого жеманства! Я в восторге! – он нехотя отвёл взгляд, замешкался и отправился за Славой. – Вечер становится интересным».

Лере предложили сесть на диван, чашечку кофе, и она стала впитывать в себя атмосферу праздника. Приятная медленная музыка, запах хвои, ёлка, украшенная гирляндами, переливающимися всеми цветами радуги, весёлые лица гостей – она растворялась в ощущениях. Затем достала из сумки блокнот и карандаш, сделала несколько набросков. Её ладонь накрыла чья-то рука. Девушка подняла голову. Около неё стоял синеглазый Макс.

– Можно пригласить тебя на танец?

– А если я отвечу «нет»? – девушка с любопытством посмотрела на юношу.

– А ты ответишь «нет»? – он посмотрел прямо в изумрудные глаза.

Валерия покраснела, но глаз не опустила.

– Даже если и так, – продолжил он, – я буду вынужден применить силу. Юные девушки не должны сидеть на диване, когда звучит такая красивая музыка!

– Не надо ничего применять! Я и сама люблю танцевать. Подожди, дорисую, – она опустила глаза, и карандаш быстро-быстро задвигался в проворных пальчиках.

Максим посмотрел на рисунок.

– Ух ты! Отлично получается! Ты художник?

– Пока нет, я только учусь, – улыбнувшись, сказала Лера.

– А меня можешь нарисовать? – с вызовом спросил юноша.

– Да запросто! – отпарировала Лера и перелистнула блокнот.

Лёгкие движения карандаша. Несколько взглядов на Макса. Штрих за штрихом.

– Вот, – она протянула рисунок юноше.

– Неужели я так выгляжу? Так… привлекательно? – сказал восхищённо Макс, глядя на карандашный набросок.

– Можно и более привлекательно, – девушка добавила глубину глазам, нарисовала небрежную чёлку, чуть округлила скулы.

Юноша, не в силах оторвать взгляд, следил за каждым движением карандаша.

– А можно и так, – карандаш, словно волшебная палочка, парил в руках.

Чуть больше морщин, немного щетины на щеках, глаза ещё глубже.

– А это ты лет этак через пятнадцать, – Лера протянула рисунок и посмотрела на Макса.

Он был зачарован. Только что из красивого юноши эта девушка сделала не менее красивого мужчину всего лишь несколькими набросками карандаша!

Слова застряли где-то в середине груди.

Валерия положила блокнот и карандаш на диван, взяла ошеломлённого Максима за руку:

– Ну что, теперь пойдём танцевать?

Его руки мягко легли на её талию, она положила свои на его крепкие плечи. Волнение пробежало по телу ознобом. Первые неловкие движения в такт музыке, затем уже более уверенно они закружились в медленном танце. Он что-то говорил ей на ушко, но Лера не слышала, она лишь смотрела в его глаза, в этот сине-голубой бездонный океан.

Танец закончился. Всех пригласили к столу. Наступило время новогодних тостов, весёлых и серьёзных пожеланий на следующий год. Пузырьки шампанского приятно щекотали горло.

Под бой курантов все гости встали из-за стола и подняли бокалы. Звон хрусталя, радостные возгласы: «Ура! Новый год наступил!» Максим пытался поймать взгляд Валерии. Ему это удалось, и девушка увидела, как его зрачки увеличились. Часы уже перестали бить счёт, но Лера и Макс продолжали стоять и неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Вячеслав тронул Максима за плечо:

– Дружище, всё, новый год наступил! Пошли пускать фейерверки!

Макс вздрогнул от прикосновения, тряхнул головой. Улыбнулся сам себе.

Валерию уже увлекла за собой Людмила. Она что-то говорила ей полушёпотом. Лера слушала, застёгивая пальтишко и наматывая шарфик поверх него. Так они и скрылись за дверью, одна – молча, потупив взгляд, другая – что-то непрерывно рассказывая.

Двор заполнялся людьми. На их лицах цвели улыбки, глаза светились радостью. Все поздравляли друг друга, обнимались и желали одного и того же – любви и счастья. В воздух взлетели петарды, ракеты, хлопушки, ленты серпантина и конфетти. Небо рассыпалось сотней звёзд! Они увеличивались в размерах, меняли цвет и исчезали, оставляя на небе туманные облачка. Это феерическое зрелище происходило из года в год, снова и снова, но каждый раз – подобно волшебству.

Лера скинула с себя оцепенение последних минут. Каждая новая вспышка отражалась в её глазах и дарила радость. Она восторженно кричала вместе со всеми при очередном звуке взлетающих огней, снова и снова поднимая глаза к небу. Прошло не менее получаса. Всё реже и реже небо освещалось фейерверками. Мороз крепчал.

Гости вернулись к новогоднему столу. Валерия сделала один глоток шампанского. Тепло разлилось по всему телу. Она ощутила невероятную лёгкость и, приняв приглашение на танец, закружилась с очередным кавалером под звуки вальса. Её лицо покрыл нежный румянец, глаза сияли, словно две звезды. В каждом её жесте, в каждой улыбке – детская радость. Она полностью отдалась своим ощущениям. Макс не вставал из-за стола, он весело что-то обсуждал со своими друзьями. Украдкой смотрел в её сторону. Девушка не замечала ни его, ни кого бы то ни было – она была счастлива.

После очередного танца Лера вышла в коридор и посмотрела в зеркало. В отражении, напротив неё, стояла принцесса в длинном платье, раскрасневшаяся, с полуоткрытым ротиком и выбившимися из причёски прядями. Она подняла руки к голове. Особа из зеркала сделала то же самое. Открыла незабудку-диадему, и волосы заструились по плечам русыми волнами. Глядя на своё отражение, собрала все пряди вместе, поднесла заколку к волосам.

В отражении появился Макс. Он приближался. Валерия резко обернулась, волосы снова разметались непослушными кудрями по лицу. Юноша притянул её к себе, обнял и страстно поцеловал.

3

В первой декаде января в маленьком городке под названием Троицк, что находится в ста пятидесяти километрах от города N, в одной из шести престижных трёхэтажных «сталинок» открылась дверь.

– Мама, папа, Максим приехал! – черноволосая девушка лет пятнадцати бросилась на шею брата. Рядом, восторженно лая, прыгала собака.

– Ленусик, ну ты и вымахала! Задушишь же! – Максим поцеловал сестру в щёку. – Сейчас разденусь – и берегись! – он дёрнул девушку за толстую косу.

Лена немного отстранилась, но не ушла. Её карие глаза светились радостью, глядя, как Макс снимает одежду.

– Нора! Собаченция моя! Соскучилась? – он потрепал большую немецкую овчарку по холке.

Подошли родители. Юноша обнял сначала отца – высокого мужчину с отличной фигурой и военной выправкой, затем мать – пышущую здоровьем женщину с большой грудью и полными бёдрами.

– Вот вам гостинцы из большого города, – протянул матери коробку и свёрток. Прошёл в комнату, сел в своё любимое кресло у окна.

Посередине комнаты, вдоль дивана, большой стол ломился от блюд. Чего тут только не было! Грибочки под маринадом, всевозможные салаты, заливные, рулеты, копчёности… Даже если у вас и не было аппетита, после взгляда на этот стол, уверяю, он тотчас бы появился!

– Братик, ну расскажи, как ты? Как встретил Новый год? Как работа? Расскажи про преступников! Про тайные заговоры! Метод дедукции! – Леночка села на диван.

– Доча, оставь брата в покое! Дай хоть передохнуть! Твой Шерлок Холмс приехал на все выходные. Будет ещё время поболтать. Иди матери помоги на кухне, – приятным глубоким баритоном проговорил отец.

Девушка нехотя встала с дивана и ушла на кухню.

На плите, заставленной кастрюлями и сковородками, что-то скворчало, кипело и пузырилось. Надежда Степановна, розовощёкая, в клетчатом серо-синем фартуке и белой косынке, виртуозно орудовала большой ложкой в правой руке и лопаткой в левой. Помешивала, переворачивала, постукивала и причмокивала.

– Мамуля, чем я могу помочь? – спросила Леночка, подойдя к кастрюле и втягивая ноздрями запах.

– А, милая, возьми вот эту тарелку, сейчас будем стол накрывать.

В это время в комнате Анатолий Иванович, высокий, с короткими, чёрными, запорошенными сединой волосами, сел рядом с сыном.

– Смотрю, всё у тебя хорошо, – глубоко посаженные голубые глаза посмотрели на Макса.

– Да, отец, всё отлично! Машина вот только стала подводить. Старенькая уже, к лету поменяю. Раз не надо на квартиру копить, можно поновее машинку взять.

– Хорошее решение. Конь у мужчины должен быть всегда крепкий, безотказный. Моя «Волга» вон уже сколько служит! Отличная машина!

В комнату зашла Надежда Степановна, жизнерадостная, сияющая. На круглом лице с тонкими бровями её большие карие глаза жили, казалось, своей жизнью. Они двигались то вправо, то влево, словно кто-то дёргал за невидимые ниточки, привязанные к глазным яблокам. Фартук и косынку она сняла. Вокруг головы желтовато-белым облаком, аккуратно завитые, расположились кудряшки. В руках дымилось жаркóе в огромной фаянсовой кастрюле. Поставив главное блюдо на середину стола, она взяла в руки большую поварёшку и уверенно разложила по тарелкам ароматное кушанье.

– Леночка, поставь графин сбоку. Ребята, компотик разбирайте! – Надежда Степановна разлила напиток по стаканам и села, расправив подол платья, крепко держащего бёдра.

– Ну что, сынок, как жизнь? Кажется, чуть похудел… Чем ты питаешься – небось, бутербродами? Когда ж ты у меня женишься? Пора, пора уже! Невесты-то, небось, косяками ходят? – мать лукаво посмотрела на сына.

– Если бы так! Я пока в процессе поиска. Знаешь же, мне самую лучшую подавай! – Максим попытался перевести всё в шутку.

– Неужели совсем-совсем никого нет на примете? – женщина не обратила внимания на попытку отшутиться.

– Мам, ты как в воду смотришь. Есть одна. Познакомился в Новый год, – глаза Максима загорелись и устремились вдаль. – Красивая! Такая вся хрупкая, сама нежность. Художницей будет. И имя у неё особенное – Валерия…

– Братик, ты что, влюбился? – Елена положила обе руки себе на грудь. – По-настоящему?

Максим многозначительно посмотрел на сестру.

– А что, можно влюбиться не по-настоящему?

– О, интересно-интересно! – глаза Надежды Степановны снова запрыгали, словно зверьки в клетке. – Привози к нам знакомиться! Всегда рады твоим друзьям. В детстве-то их у тебя практически не было – с нашими-то переездами. Сколько школ ты поменял, пока мы переезжали из города в город? – глаза остановились где-то в левом верхнем углу, у окна, рядом с тяжёлыми бордовыми шторами.

– Сейчас и не вспомню, – улыбка сошла с его лица. – Я научился ни к кому не привязываться, – Максим тяжело вздохнул.

Нора, словно почуяв настроение юноши, подошла и положила свою голову ему на колени.

– Ну вот, мать, расстроила сына! – отец укоризненно посмотрел на Надежду Степановну.

– Пусть и не было у него друзей, – оправдываясь, начала мать, – но когда родилась Леночка, вспомни, как он изменился! И пелёнки менял, и кормил из бутылочки… Только он умел успокоить её! Возьмёт на руки, она сразу замолкает и тянется к нему обниматься. И из ложечки-то он её кормил! Ленка вся увозюкается, плюётся, руками машет, а он, терпеливо: «Скушай ещё ложечку за маму, за папу!» Сказки на ночь рассказывал, вот умора! Она глазёшки раскроет, прислушивается. Я ему: «Она у тебя так сроду не заснёт. Ты ей что-нибудь спокойное рассказывай, чтоб в сон клонило». А он всё про сражения, про подвиги… А первое слово! Вспомни: не «папа», не «мама» – «б’ат!» А кто её научил читать? Максим. Кто по математике подтягивал? Максим. Мы ему деньги на школьные обеды давали, а он кукол ей покупал!

– Потому что Леночку не надо было оставлять в прошлом, как других. Полюбил я её, всем сердцем полюбил! – Макс обнял сестру, которая уже сидела на подлокотнике дивана, между ним и отцом. На лицах обоих, сестры и брата, появились одинаковые блаженные улыбки.

– Давайте-ка я чаю принесу! Пирог сладкий мы с Ленусей испекли, как ты любишь – с яблоками и корицей. Леночка, достань из серванта чашки, – Надежда Степановна ушла в кухню, прихватив с собой опустошённые тарелки из-под жаркого.

Елена быстренько подошла к серванту, стоящему напротив дивана, достала четыре чайных пары, расставила на столе.

– Братик, а мы с тобой сходим в кино?

– Конечно, сходим. Сейчас чаю попьём и сразу пойдём!

– И ты мне расскажешь всё-всё про свою Валерию!

Разливая ароматный чай по кружкам, Надежда Степановна тараторила:

– Я так рада, что всё у нас налаживается! Ты приехал, сыночек. С девушкой познакомился! Лена – молодец, старается, учится. Даже отец снова стал прежним! Вспомни – как вышел в отставку, так за несколько месяцев превратился из жизнерадостного вояки в мрачного молчуна. Уж не знала, что и делать! Слава богу, нашёл работу! Я и не думала, что отдых так повлияет на него.

– Не отдых, Надюша, – безделье. Ну не могу я дома сидеть! Газету с утра прочёл, в магазин сходил. Что дальше? Стирать, гладить, щи варить? Или на диван завалиться и телик смотреть? – Анатолий Иванович отпил из чашки. – Не по мне такая жизнь! Конечно, это не армия, но я не зря небо копчу. Мужчина должен работать, до самой смерти. Иначе загнётся раньше времени, зачахнет в четырёх стенах. Нам простор нужен, поле для деятельности!

– Чем на работе занимаешься? – Максим посмотрел на отца.

– Чем занимается заместитель директора по профессиональной подготовке? Догадайся, включи дедукцию. Ну? – Анатолий Иванович посмотрел на сына, хитрые искорки пробежали по глазам.

– Судя по названию должности, готовишь молодую смену. Физподготовка, стрельба, дисциплина… Почти как в армии. Я прав?

– Абсолютно! Добавить нечего. Во, жена, видала? Метод дедукции! – с гордостью окинул взглядом всех домочадцев.

– Ты в отличной форме, отец! Чем-то ещё занимаешься?

– Бегаю по утрам. До стадиона, там несколько кружочков и обратно. Если бы не это, разнесло бы меня, вон кормят-то как! – и он показал глазами на пирог. – Ленку зову с собой, да она всё отговорки ищет: то вставать рано не хочет, то холодно, говорит. Скоро два колобка по дому будут кататься! – он посмотрел на мать и дочь.

Елена покраснела, вздохнула и отодвинула тарелку с куском пирога.

– Доченька, дорогая, папа шутит! Ты у нас самая красивая. Вовсе не толстая! – Надежда Степановна пододвинула пирог к дочке. – Кушай, детка, кушай.

– Макс, я толстая? – сестра подняла на брата влажные глаза.

– Ну что ты, милая! Совсем нет! Но можешь стать, если не будешь заниматься спортом. Что у вас есть в школе? Какие секции? – Максим взял в руки ладонь сестры.

– Я тебе по дороге расскажу. Что-то весь аппетит пропал, – сказала Лена и исподлобья посмотрела на отца.

Анатолий Иванович опустил взгляд.

Лена увлекла за собой Максима, и они скрылись в её комнате.

Надежда прижалась к Анатолию.

– Толя, ну как ты не поймёшь, нельзя девушке пятнадцати лет говорить такое! У неё потом комплексы будут. Анорексия, не дай бог! Прошу, родной, думай, что говоришь.

– Да знаю я, Надюша, глупость сморозил, – и он обнял женщину за талию. – Отличные у нас дети, правда же?

– Конечно! Не зря ты Максима в строгости и дисциплине воспитывал. Родине служить благодаря тебе захотел. Выбрал, конечно, не армию, а милицию, но всё одно – служба! Вы, Бахаревы, прирождённые вояки. Нет препятствий, так вы их создадите. Почему Макс не согласился жить со Славой, ведь он звал его? Друзьями стали, три года вместе прожили в снятой квартире… Конечно, не всем родители могут квартиры дарить, но ведь можно было жить вдвоём, как прежде, и расходы делить пополам. Всяко легче было бы обоим.

– Надюша, дорогая моя, как ты не поймёшь! Не согласился, потому что не захотел ни от кого зависеть. Он правильно решил – пора самостоятельно жить, попробовать свои силы. Не пропал же! И подработку нашёл, и учёбу закончил с отличием. Хотел стать опером – стал. Скоро и капитана дадут, вот увидишь! Машину приобрёл, какая-никакая, а личный автомобиль. На квартиру стал копить. Это ведь не один год, сама понимаешь. А теперь, когда ему достался дом, так он будет к другому стремиться. Захочет семью – будет у него семья. Захочет по службе продвинуться – снова поедет в горячие точки. Нашей он закалки, Бахаревской!

– Похоже, сыночек наш далеко пойдёт. Характер у него – кремень. Весь в деда!

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

4

Вечер опустился на город N быстро, сменив солнечный ясный день крепчающим морозом. Максим ходил вокруг памятника героям-комсомольцам уже лишних двадцать минут. Он был в недоумении. За две недели, что они встречались, Валерия ни разу не опоздала! Волнение охватило его. Он подошёл к ближайшему таксофону. Монетка быстро проскочила в щель. Он набрал знакомый номер.

– Алло, Валерия?

– Максим, прости, я тебе звонила на работу, но ты уже ушёл, – сбивающийся голос, всхлипывания.

– Что случилось? Ты в порядке? – он прижал трубку к уху.

– Извини, я сегодня не смогу прийти, – снова всхлипывания.

– Я сейчас сам приеду, скажи номер квартиры.

– Пятьдесят четыре.

* * *

Когда Максим переступил порог квартиры номер пятьдесят четыре, Валерия, без слёз на лице, но с красными глазами и потерянным видом, стояла перед ним.

Он обнял её. Она проводила его на кухню. Села на стул и начала рассказывать.

– Я тебе не говорила, моя мама вот уже две недели в больнице. У неё пару лет назад нашли опухоль в голове. Два раза в год, летом и зимой, её кладут в больницу на обследование. Маму должны были завтра выписать из больницы. Я уже оделась и собиралась выходить из дома, к тебе… – она поправила себя: – …ну, к памятнику, как позвонила завотделением и сказала, что нужно, чтобы мама осталась ещё на неделю, они не успели сделать какие-то обследования. Ещё сказала, чтобы я пришла завтра, но на выписку не рассчитывала…

Девушка замолчала. На глазах снова выступили слёзы.

– Лерочка, и что дальше?

– Это всё. Я испугалась, хотела сразу ехать в больницу. Но я бы не успела – через весь город добираться никак не меньше двух часов. Прости, мне совсем не до свиданий сейчас!

– Успокойся, пожалуйста. Расскажи мне, чего ты испугалась? Ну не успели они сделать несколько анализов – что в этом страшного?

– Ты не понимаешь! Я потеряла папу три года назад, а теперь мама больна. И они не хотят её отпускать. Всё это – не просто так! Они не хотят мне говорить правду. Знаешь же, какие они гуманные: всё время говорят, что всё хорошо, всё образуется… Как я буду жить без мамы? Я не хочу её терять! Она – всё, что у меня есть, мой единственный близкий человек!

Она опустила голову на руки, лежащие на столе. Её тело содрогалось в молчаливых рыданиях.

Максим подошёл к ней.

– Малыш мой, иди ко мне, – он поднял её, развернул лицом к себе.

Она обняла его и уткнулась в его грудь, продолжая бесшумно плакать.

Он прижимал её к себе одной рукой, другой гладил по волосам. Не сразу, но она успокоилась. Всхлипывания прекратились, и, обмякнув, она опустилась на стул. Он заварил чай, разлил по чашкам.

– Знаешь что, я останусь у тебя в эту ночь. Тебе не следует быть одной сегодня. Вот я вижу диван, я лягу здесь. А завтра, с самого утра, отвезу тебя в больницу. Заодно и познакомлюсь с твоей мамой. Как тебе план?

– Максим, не нужно оставаться. Езжай домой. Со мной всё будет хорошо, – бесцветным голосом, не поднимая глаз, проговорила девушка.

– Нет, я тебя в таком состоянии не оставлю. Ты будешь накручивать себя, представлять в воображении страшные картины, затем плакать беспрерывно до самого утра, а весь следующий день, из-за бессонной ночи и мрачных мыслей, вид у тебя будет не ахти какой. Я знаю, вы, девушки, в этом плане похожи. Моя сестра такая же. Воображение у вас – ой-ё-ёй! Давай посмотрим что-нибудь по телику, а потом ляжем спать. Тебе нужно отдохнуть, чтобы завтра твоя мама не обнаружила никаких следов слёз. Ты же не хочешь её огорчать, верно?

– Да, я не хочу её огорчать. Но тебе не следует оставаться здесь. Я две недели не звала тебя в гости, потому что одна в квартире, без мамы. Это неприлично, когда парень ночует у девушки, понимаешь?

– Малыш ты мой! Нет и не будет ничего неприличного. Одну я тебя не оставлю, об этом и речи быть не может!

По телевидению показывали какой-то очередной сериал. Он нисколечко не занимал Леру, и Максим это видел. Серия закончилась, он выключил телевизор, расстелил сначала кровать, затем диван. Потушил свет. Валерия, как была в домашнем платье, так и легла в нём. Он подошёл, поцеловал её в лоб и укутал в одеяло. Она закрыла глаза, но сквозь полуприкрытые ресницы видела, как он снял сначала рубашку, затем брюки и носки. Лунный свет, проникающий снаружи сквозь прозрачную тюль, осветил атлетическую фигуру – мускулистые руки, мощный торс. Девушка не могла оторвать взгляд. Он, казалось, не замечал, что глаза Валерии уже не были полуприкрыты, она с любопытством осматривала его тело. Он лёг, укрылся.

– Ты читала Харлана Эллисона «Парень и его пёс»? – полушёпотом спросил он.

– Нет, а о чём это?

– Я тебе расскажу.

И он начал повествование тихим, неспешным голосом.

Она слушала заинтересованно, закрыв глаза. Постепенно голос Макса становился всё тише и тише. Она то проваливалась в сон, то снова выныривала, улавливая отдельные слова. Спустя полчаса пропали и они.

И она увидела огромного пса, весело бегущего ей навстречу. Его уши разметались в разные стороны, а пасть, немного разинутая, казалось, улыбалась ей.

* * *

Валерия проснулась от запаха.

«М-м-м! Жареная колбаска!» – сразу определила она, широко открыв глаза.

Быстро прошмыгнула в ванную, за несколько минут привела себя в порядок, сменила домашнее платье на халатик, заглянула в кухню.

– Доброе утро, малыш! Ты вовремя, завтрак готов.

Максим стоял у плиты. Щекочущий ноздри аромат пьянил голову.

Валерия подошла поближе. На сковороде скворчала яичница с колбасой.

– Доброе утро! – она чмокнула его в щёку и быстро села за стол.

«Какая гладкая щека! Он что, побрился?»

Он поставил перед ней тарелку с едой.

– А откуда взялась колбаса? Я не помню, чтоб её покупала.

– Вчера я заметил магазин рядом с домом, вот и сходил с утра. Купил не только продукты, но и средства гигиены. Заметила в ванной?

– О, нет! А что там?

– Зубная щётка, бритва – всё то, что необходимо мужчине.

– Это надо убрать! Мама очень огорчится, если увидит.

– Я заберу в машину, не переживай. Никто не узнает о моём присутствии. Вкусно? – он с любопытством посмотрел на Леру.

– Очень! – она раскраснелась и уминала завтрак за обе щёки. – А молока тоже купил?

– Конечно! Я же знаю, что кофе ты пьёшь только с молоком. Нашёл турку, сейчас заварю кофе, попробуешь. Ты такой никогда не пила!

– Да ты ещё и кофе умеешь варить?

– Я много чего умею делать, – он посмотрел на Валерию.

Она опустила глаза.

После ароматного кофе Валерия и Максим сели в старенькую белую жигулёвскую «шестёрку» и поехали через весь город в больницу номер один.

* * *

Больничная палата представляла собой образчик чистоты и стерильности. Белые стены. Белый потолок. Белое постельное бельё. Шесть железных кроватей стояли, образуя букву «П». Все они были заняты. Слева, у окошка Лерина мама в очках, полулёжа, читала книгу. Медсестра у противоположной стены готовила капельницы. Дверь палаты приоткрылась, появилась голова Леры. Она окинула взглядом белое пространство, увидела знакомое лицо. Шире открыла дверь.

– Мамочка, здравствуй! – подбежала к женщине.

Следом зашёл молодой человек.

– Познакомься, это Максим.

Взору Максима предстала красивая моложавая женщина, немного бледноватая, но имевшая изумительное сходство с Валерией, словно старшая сестра.

– Здравствуйте, Максим, очень приятно познакомиться! Лерочка мне о вас рассказывала, – она отложила книгу, сняла очки.

– Добрый день, Нина Александровна! Рад знакомству! – Макс улыбнулся. – Это вам! – протянул букет цветов. – Куда можно поставить?

Мама Валерии опустила ноги с кровати, открыла тумбочку и достала пустую банку.

– Вот, я сейчас налью воды.

– Давайте я сам, – Максим взял банку, подошёл к умывальнику, расположенному сразу у входа в палату, такому же белоснежному, как и всё вокруг, набрал воды и поставил букет в банку. Отнёс на тумбочку у кровати Нины Александровны.

Женщина опустила руку, и Максим заметил на сгибе вену. Вокруг неё словно пролили чернильницу – сквозь кожу просвечивало синим.

«Уколы или капельницы? И как неаккуратно! Что за персонал в этой больнице?» – подумал он и взглянул на медсестру.

Она стояла у кровати пациентки, держа в руках иглу. Женщина средних лет. Круглое лицо с узкими губами и добрыми, но потухшими глазами. Шапочка с красным крестом аккуратно закреплена шпильками на коротких седеющих волосах. На белом халате – ни одного пятнышка. Полноватые ноги в чулках обуты в лёгкие туфли с низким каблуком. Она что-то тихо говорила. Мелодия её голоса успокаивала, и больная не заметила, что в вене появилась игла, сквозь которую из прозрачной трубочки закапало лекарство. Медсестра улыбнулась, погладила её по волосам и настроила капельницу на более медленный режим. Оглянулась и, заметив, что посетители до сих пор у кровати Нины Александровны, молча направилась к другой пациентке.

«Нет, это не может быть она. Или студенты, или другая медсестра», – решил он.

– Доченька, ты расстроена? Волнуешься из-за меня?

– Да, мамочка, я была очень-очень огорчена, когда позвонили и сказали, что тебя не выпишут! – Валерия взяла в руки руку матери.

– Солнышко моё, не расстраивайся, для этого нет причин. Не пришли кое-какие результаты обследования, обещают в середине недели. Завотделением – милейшая женщина! Говорит, что нет причин для беспокойства. Понаблюдают меня ещё недельку, время быстро пролетит. Жаль только, что я не увижу своих третьеклашек ещё неделю. За прошедшие две я так по ним соскучилась! Но ничего, главное, чтобы ты не волновалась, – она обняла дочь. – Максим, пожалуйста, не давайте Лерочке грустить! – женщина посмотрела на юношу.

– Об этом не переживайте, я обо всём позабочусь, – твёрдым голосом сказал Максим.

– Как учёба, как Стёпа?

– Рисуем, рисуем и рисуем. Некоторые лекции очень интересные. Кот живёт лучше всех – никаких забот! А я скучаю по тебе, – Валерия отпустила руку матери и прильнула к её маленькой груди.

– Ну, девочка моя, полно!

Максим видел, как Нина Александровна улыбнулась, но её глаза наполнились слезами. Она сглотнула, не дав ни одной слезинке вырваться на волю, немного отстранила дочь от себя, нежно взяла её за подбородок и приподняла его так, чтобы глаза девушки были на уровне её глаз.

– Валерия! – голос строгой и требовательной учительницы заполнил палату.

Медсестра и несколько пациентов застыли, словно нашкодившие ученики.

– Да, мамочка, я всё поняла! Я никак не могу привыкнуть к тому, что тебя нет дома. Я постараюсь не волноваться.

Больные вздохнули с облегчением. Медсестра опустила взгляд к иглам и лекарствам.

– Милые мои, спасибо, что навестили, привезли всё необходимое, – голос Нины Александровны смягчился. – Ещё раз, Максим, – я очень рада познакомиться. Лерочка – учёба, учёба и ещё раз учёба! Всё, поезжайте, сейчас мне нужно на процедуры.

Она поцеловала и дочку, и юношу. Снова легла на кровать. К ней подошла медсестра.

– До свидания, – Лера слегка качнула головой, обращаясь ко всем в палате.

– Будьте здоровы! – Максим вышел следом, тихо закрыл за собой дверь.

Про себя он отметил, что визит к матери не развеселил девушку, скорее, наоборот, она выглядела расстроенной.

5

Безветрие. Снежинки медленно кружат в воздухе. По заснеженной улице вдоль домов, магазинов и кафе идут две девушки.

– Мила, пожалуйста, помедленнее, я не успеваю за тобой! Мы же просто гуляем! Ты словно опаздываешь куда-то, – Валерия догнала девушку, взяла её под руку.

– Лерок, прости, прости, пошли помедленнее. Как у вас с Максом, расскажи? – Люда поудобнее обхватила руку подруги.

– О, дорогая, я влюблена! Его синие глаза… Я потерялась в них ещё в тот новогодний вечер. Его голос, интонация… Он такой сильный, такой мужественный! Я именно так и представляла себе идеального мужчину. Ты знала его раньше? Он же вместе со Славой работает, да?

– Да, они оба лейтенанты, оперá, я его видела несколько раз. Для меня он обычный парень. Слава меня привлекает куда больше всех остальных.

– По гороскопу – Стрелец, в декабре родился, из семьи военных. Представляешь, четыре поколения, и все – военные! И даже имя у него – не просто так. Он рассказывал, что отец его так назвал, чтобы не забывалось военное прошлое предков. Оружие такое есть, старинный пулемёт, мощный, тяжёлый, известный во всём мире, – «максим». Когда я в первый раз увидела его в форме, по мне аж волна пробежала. Горячая волна, – девушка прижалась к подруге. – Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю! Мне ли тебя не понять? – Люда лукаво улыбнулась. – А про родителей спрашивала? Это очень важно – кто родители. Вот, к примеру, если кошечку на вязку выбирают или кобелька для случки, обязательно родословную смотрят. А люди? Как выбирают себе пару? Просто по любви? Почему в нашем обществе так много больных детей? Больных не просто простудой, а с отклонениями на уровне генетики, психики… Да потому что надо было смотреть на родителей! Узнать вначале родословную человека, с которым хочешь связать жизнь.

– Ну, он чуть-чуть рассказывал. Отец – военный, подполковник в отставке, работает в частной охранной фирме. Дед тоже военным был. Мама Макса на данный момент домохозяйка, раньше работала секретарём. Они часто переезжали, отцу давали то одно назначение, то другое. Дедушка и бабушка, родители его мамы, они из простых крестьян, живут вроде бы в Перми, если я правильно всё запомнила. Ещё есть сестра Лена, на десять лет младше Макса. Он с такой нежностью о ней говорит! Видимо, у них хорошие отношения. А про заболевания я не спрашивала.

– Ну, ты, подруга, даёшь! Это очень важно! Какое потомство будет?

– Люд, ну какое потомство! Я ведь пока не собираюсь замуж, – сказала, оправдываясь, Валерия.

– А я считаю – зачем развивать отношения, если не устраивает что-то? К примеру, диабет, который передаётся по наследству, или, не дай бог, шизофрения! Лучше уж и не влюбляться совсем! – заключила Людмила.

– А ты, поди, можешь контролировать, влюбляться тебе или нет? Это же само происходит, вне твоего желания!

– Само-то само, но можно остановиться, пока ещё есть возможность. Какая же ты наивная, Лерка! Совсем не знаешь жизнь.

– Ладно тебе! Знаешь, а маме он понравился. Они сразу нашли общий язык.

– Милая моя, твоя мама с любым найдёт общий язык.

– Но Макс! Про него я не знаю, найдёт ли он с любым общий язык. А тут такое впечатление, что они – старые знакомые.

– Просто твоя мама умеет расположить к себе человека, она необыкновенная. Я же училась у неё! Сколько бы ни было у меня учителей, она – самая лучшая, была и осталась. Как она? Подлечили? Сколько она пробыла в больнице? Месяц?

– Три недели. Какими они мне показались долгими! Прихожу домой, а там пусто так… – Лера крепче схватила подругу за рукав. Через несколько секунд продолжила: – Выглядеть она стала намного лучше. Лицо посвежело, появился румянец. Я так рада! Теперь домой бегу, стараюсь насладиться каждой минутой рядом с мамой. Страшно мне, Мила! Никто толком не говорит, что с ней, отчего эта опухоль возникла. Случилось-то всё тогда, когда папы не стало. Думаю, это нервное. Что-то сдвинулось в иммунитете, клетки неправильно заработали, вот и болезнь. Как ты считаешь?

– Давай не будем пытаться найти причину, и тем более не будем пытаться ставить диагноз. Оставим это врачам. Давай лучше о нашем, о женском. Макс уже признался тебе в любви?

Валерия тяжело вздохнула.

– Прямо чтоб «я люблю тебя» – нет, не говорил. Но, мне кажется, я ему нравлюсь. Он так смотрит на меня! И его прикосновения, они такие обжигающие… А после его поцелуев мне хочется спрятаться куда-нибудь от стыда и перевести дух. И ещё одно. Когда мы наедине, он зовёт меня «малыш»! Забавно, не правда ли?

– Как точно подмечено! Ты и вправду – малыш! Слишком наивна, прям – ребёнок! Стыд от поцелуев? Близость была?

– Люда! – девушка уткнулась лицом в рукав подруги. – Я ещё не готова к этому, – поднимая голову, проговорила Лера. – Меня всё устраивает и так.

– Ты боишься? Признайся, боишься таких отношений? – Люда остановилась и посмотрела подруге в глаза.

– Я просто не готова. Мне слишком мало лет, и я не хочу до свадьбы, – красная, как рябина зимой, Лера опустила глаза. – Пойдём дальше, а то замёрзнем.

– Что? Ты так и будешь девственницей до свадьбы? В наше время это нонсенс! Он знает? – взяв девушку за руку, Люда опять прибавила шаг.

– Знает о чём? – Валерия семенила и не попадала в шаг подруги.

– О том, что ты невинна?

– Мы об этом не говорили.

– Так скажи ему!

– Зачем? Он не спрашивал, – Лера одёрнула подругу. – Помедленнее, прошу! Милочка, дорогая, не мучь меня такими вопросами! Я чувствую, что я влюблена в него, и чувствую, что он тоже ко мне неравнодушен. Разве может что-то быть лучше?

– О, малыш мой, ещё как может! – Люда была на полгода старше Леры и искушённее в таких делах ещё на пару годочков.

Валерии от этих разговоров стало совсем жарко. Она отпустила руку подруги, повернулась спиной к сугробу и, раскрыв руки, словно крылья, медленно стала наклоняться назад, пока не оказалась в снегу. Люда посмотрела на подругу, рассмеялась и сделала то же самое.

6

В кабинете начальника оперотдела заканчивалась планёрка.

– Всем понятно задание? Вопросы есть?

Невысокий мужчина лет пятидесяти, с редкими седыми волосами, в серых брюках и лёгком свитере, обтягивающем мускулистые руки, окинул оперативников взглядом из-под светлых, едва видимых бровей. Этот взгляд маленьких глаз, серо-голубоватых и, как казалось, невзрачных, за считанные минуты мог ввергнуть человека в глубокое отчаяние или совершить противоположное. Двадцать с лишним лет опыта и практики сделали из этого человека непревзойдённого детектива. Каждый его взгляд, жест или улыбка несли в себе такой заряд энергии, что ты или впитывал её в себя, как впитывает растение влагу дождя, или, наоборот, непроизвольно отшатывался, чувствуя, насколько его сила превосходит твою.

– Сергей Александрович, к операции будем привлекать ОМОН? – спросил кто-то из сотрудников.

– Нет, Саша, пока не будем. Попробуем план «А».

– Когда приступим? – Бахарев, стоя рядом с Погодиным, переминался с ноги на ногу.

– Прямо сейчас приступайте. Всё, разойтись!

Бахарев резко развернулся и быстро вышел из кабинета. Погодин догнал его в коридоре.

– Макс, едем на твоей?

– Конечно!

Они вышли во двор. Бахарев одним движением смахнул рукой снег с лобового стекла, сел за руль, вставил ключ в зажигание.

– Славка, что ты там возишься? Садись уже!

Погодин, наматывая на ходу шарф, влез в машину.

– Трогай!

Они проехали сквозь промзону и оказались в районе хрущёвок. Серые дома, узкие проезды.

– Вот он, сто пятьдесят девятый. Встанем напротив третьего подъезда, вон там, – Макс махнул рукой через островок между двумя домами.

– А что не у самого дома? – Славе стало жарко, он расстегнулся, снял шарф.

– Зачем так светиться-то? Забыл, чему учили? – и Бахарев медленно вывернул из накатанной колеи, встал на намеченное место.

Погодин глубоко вздохнул.

– Я в последнее время думаю совсем не о работе.

Прошло не менее получаса в тишине. Окна в машине запотели, и Макс снова включил зажигание. Погодин, расцепив руки на груди, чуть приглушил радио.

– Макс, дружище, мне нужен твой совет. Я замучился уже, не знаю, как быть. Людка меня очень волнует, мы с ней уже больше года встречаемся. Думаю, пора предложение делать, а то бросит она меня, – Слава нахмурился, посмотрел в окно.

– С чего ты взял, что бросит? – Макс посмотрел на друга, отодвинул сидение максимально назад, вытянул ноги.

– Сам знаешь, какая у нас работа, времени ни на что не остаётся, а она девка видная, ей семья нужна. Пока я по командировкам разъезжаю, найдёт себе другого – и адьё! – он махнул рукой. – Да и мне пора жизнь устраивать, двадцать шесть уже стукнуло. Как думаешь?

– Ты всё продумал? Хочешь всю жизнь с ней прожить? Мать её видел? Знаешь, как говорят: хочешь увидеть, какой станет твоя невеста через двадцать лет, посмотри на её мать.

– Ну, видел несколько раз, нормальная женщина. Ты про характер или внешность? – глаза засветились любопытством.

– Да про всё. Если уверен – женись! Знаешь, мы с тобой одновременно подумали об одном и том же. Я решил сделать предложение Валерии. Конечно, мы встречаемся всего ничего – пару месяцев, но я знаю: она – то, что мне надо! Ты прав, тянуть в этом деле не нужно, вон сколько парней вокруг. Упустишь – и всё, считай, пропало!

– Ого! Я и не ожидал от тебя. Неужели влюбился? А? – Слава лукаво улыбнулся. – Ты же у нас разборчивый! Помню, как в общаге ты девок водил, но ни с одной так и не стал жить. Всё было не то? Не любовь?

– Слава, какая любовь? Куклы накрашенные! Ржут, как лошади, пьют, курят! Разве от девушки должно пахнуть как из пепельницы? Сексуальный опыт – да, и то не ахти какой. Гормоны сыграли свою роль, и всё. Я не вспоминаю общагу. Даже говорить о ней неприятно. Мы с тобой приняли правильное решение – сняли квартиру. Иначе бы закончили кое-как институт, да ещё и подхватили какую-нибудь гонорею!

– Да уж! Ты так вообще с отличием закончил. Ну, так что с Валерией? У тебя всё серьёзно?

– Представь себе! Думаю о ней постоянно. Хочу её постоянно. Меня возбуждает в ней всё: и фигура, и улыбка… Куда б ни посмотрел – всё нравится! Она как будто сделана для меня. А голос! Звоню, слышу её голос, и… – он осёкся и вздохнул.

– И что? Обязательно жениться? Это не тот случай. Ты же не сучку выбираешь, а жену!

– Она будет отличной женой! Готовить умеет, неконфликтная, добрая. Посмотрит так на меня, аж дух захватывает! Я готов горы перевернуть! Вдохновляет она меня, понимаешь? – румянец покрыл щёки Макса.

– Ну, дружище, это серьёзно! А что, если нам свадьбы сделать вместе? Где-нибудь в августе, двойная свадьба? Что думаешь? Я вот хотел показать тебе… Кольцо вот уже купил для Людки, зацени! – он потянулся во внутренний карман стёганой куртки.

* * *

За несколько секунд до этого из подъезда вышли, в модных коротких пальто, двое парней. Расстёгнутые, без шапок. Первый – бритый наголо, второй – с короткой стрижкой. Огромные, раскачанные, уверенные в том, что могут делать всё что угодно. Они быстро, воровато оглянулись – скорее, по привычке, чем по необходимости, – и решительно двинулись к машине. К единственной машине в этом дворе. К белым «жигулям». Шедший первым сделал над собой усилие – стряхнул с лица обычное презрительно-вальяжное выражение и придал ему злую решимость. Он явно был намерен выяснить, какого чёрта эти двое вот уже битый час сидят в машине напротив их подъезда. Его глаза с жёлтыми белками и красными прожилками видели руку водителя на руле. Стойка закрывала обзор.

«Сидение отодвинуто, и спинка разложена», – подумал лысый.

Сидящий рядом с водителем просматривался чётко. Он совершенно не обращал на них внимания, что-то говорил водителю. Сунул руку за пазуху. Лысый резко остановился и дал знак второму. Оба замерли на месте. Первый шире распахнул полу пальто и вытащил из специально пришитого внутри кармана обрез охотничьей двустволки. Оружие ближнего боя, страшное, не оставляющее ни малейших шансов жертве, попади заряд в голову или корпус. При попадании в конечность – инвалидность обеспечена. Вскинув тяжёлый обрез одной рукой, лысый выстрелил. В машине разлетелось, взорвавшись осколками, боковое стекло со стороны водителя. Стрелок понял, что поторопился. Промах! Большая часть картечин, тяжёлых, как пули из пистолета, ударила по стойке лобового стекла, оставив на ней вмятины цвета чистого металла. Лысый быстро перехватил обрез второй рукой, прицелился.

В это время в машине, оглохший от выстрела, ошалевший от неожиданности, Погодин заорал:

– …, жми! Жми!!!

Машина закрутила колёсами по слежавшемуся снегу. Казалось, она никогда не тронется, буксуя и буксуя, пока бандиты спокойно будут расстреливать их в упор.

Бахарев взял себя в руки, чуть сбросил газ, колёса зацепились за снег. Машина тронулась. Лысый выловил прицельной планкой бывшей горизонталки голову водителя и нажал на второй спусковой крючок. Ничего! Он не услышал даже сухого щелчка. Не осечка, просто старая двустволка отжила свой долгий век. Вопя матом на весь двор от досады, выплёскивая в этом вопле нахлынувший адреналин, лысый начал хлопать себя по карманам в поисках патронов. Когда он переломил ружьё, всего лишь несколько секунд, перезаряд, – машина уже была слишком далеко, неуязвимая для дробовика.

– Всё, Толстый, валим, валим! Спалили нас, суки!

Стрелок оглянулся на говорившего невидящими глазами, руки у него ходили ходуном. Говоривший опасливо поглядывал на пляшущий перед ним обрез. Вдалеке ещё ревел на первой передаче двигатель машины, в которой – теперь они точно это знали – ушли от них местные опера.

* * *

– Макс, всё, тормози! Мы ушли! У тебя кровь!

Бахарев, уловив слово «кровь», резко завернул руль. Машину понесло. Дорога была пуста, и машина, покрутившись, упёрлась носом в сугроб.

– С такой работой надо быстрее жить! Помрёшь – и всё, всему конец, – Погодин ошалело смотрел вдаль.

Бахарев сидел, закрыв глаза и переводя дыхание.

– Решено! Свадьбы в августе! – он стукнул кулаком по передней панели.

Погодин нервно захихикал, затем серьёзно посмотрел на друга.

– Покажи руку.

Бахарев осторожно снял куртку. В левой руке, чуть выше локтя, торчал осколок стекла. Он крепко обхватил его двумя пальцами и резко вырвал из плоти. Хлынула кровь. Стекло звякнуло о переключатель скоростей. Макс быстро зажал рану.

– Аптечку! Живей!

* * *

В кабинете начальника Погодин и Бахарев стояли потупив головы.

– Что мне с вами делать? – Сергей Александрович переводил взгляд своих пронзительных глаз с одного на другого. – И выговор-то вам ни к чему! Подвигов захотелось? Тогда летом, вместо отпуска, поедете в командировку! В самую что ни на есть горячую точку! Ума-разума набираться!

– Да мы не… – начал Погодин

– Молчать! Задание помнишь? Сидеть тихо, себя не обнаруживать. При малейшем движении со стороны подозреваемых – немедленно скрыться. Всё! Разговор окончен. Свободны!

7

Вечер субботы принёс с собой не только темноту, но и вьюгу. В кухне только что потушили свет, и стало видно, как за окном вихрем кружатся многочисленные снежинки, налипая комьями на стекло. Рыжий кот, сидящий на подоконнике, пытался ловить их лапой, не понимая, почему лапа остаётся пустой. Валерия только что закрыла двери за Максом. Сразу бросилась к телефону.

– Милочка, дорогая! Привет, ты мне нужна! Приходи скорей!

– Лерок, что случилось? Время видела? Девять уже!

– Приходи! Пожалуйста! Можешь у нас переночевать, мама уехала к подруге на выходные. Ну, пожалуйста! Пожалуйста!

Через полчаса подруги сидели на диване и пили чай с малиновым вареньем. На коленях у Людмилы развалился рыжий кот. Валерия, не сказавшая подруге до сих пор ни слова, наконец выпалила:

– Макс пригласил меня в ресторан! Завтра! – её глаза широко раскрылись. Она вытянулась, как струнка.

– И что? – Мила гладила кота. Ни один мускул на её лице не дрогнул.

– И то, что это в первый раз! Мы никогда никуда не ходили, только гуляли да у меня дома сидели, – Валерия привстала. Рот приоткрылся, дыхание участилось.

– Ну, ты и малыш! Правильно он тебя прозвал! И в чём суть? – спокойно проговорила Люда.

– Милочка, как же ты не понимаешь!

Девушка заходила по комнате, жестикулируя.

– Он пригласил меня! Как в кино! Разве это ничего не значит? Это же новый виток в отношениях!

Она повернулась к подруге.

– Это что-то значит!

– О! – Люда закатила глаза. – Детский сад, да и только! Просто ты влюблена, и тебе всё кажется необычным. Ищешь в любой мелочи тайный смысл. Что тут такого – пригласил на ужин? Вполне стандартная ситуация. Он же тебя не на Луну пригласил! А что наденешь, подумала?