Читать книгу Текила-любовь - Светлана Серебрякова - Страница 4

Каким бывает счастье?

Разным. Радостным, безудержным, всепоглощающим. Но ещё оно было каким-то колючим. Таким, что пронзало тело, словно слабые разряды электрического тока, вызывая мурашки и приподнимая волоски на коже.

Оле хотелось обнять весь мир. Но, в тоже время, она, кусая уголок пластиковой папки, иной раз невольно озиралась по сторонам и боялась, что выдаст саму себя. Что все вокруг узнают, увидят эту недопустимую связь между ней и Комиссаровым. Что непременно начнут сравнивать, проводить аналогии и параллели. Она боялась выставить себя в невыгодном положении. Боялась того, что люди непременно скажут, что и она туда же, взяла пример с подруги и решила окрутить мужика, да еще и директора компании, который старше неё самой. Боялась насмешек, упрёков и непонимания.

Но, в то же время, хотела, чтобы эта связь перестала быть тайной. Чтобы Володя сам однажды встал на её защиту перед всем миром. Чтобы, если такое случится, подошёл, обнял и велел всем заткнуться. А ей пообещал, что всё будет хорошо, потому что он рядом и не даст в обиду.

Вот только на каком-то подсознательном уровне она чувствовала, что так не будет. Вообще никак не будет. Потому что это и не отношения вовсе, за которые можно было держаться и бороться. Это так, связь. Временная.

Возможно, она зря накручивала себя. Но каждый раз, сталкиваясь с Комиссаровым в коридорах «Рощи», внутренне трепетала, боясь невольно проколоться. Заикалась и лепетала что-то абсолютно нелепое и бессвязное, здороваясь с ним. Это на работе. А вот за её пределами…

У Оли голова кружилась от счастья. И восторг, и эйфория затопляли её сознание только от одних воспоминаний о тех мгновениях, которые она провела с Комиссаровым. Начиная с той ночи, когда он впервые остался у неё. Страсть, разгоревшаяся между ними, опьяняла и окрыляла; делала её раскрепощенной. Но не это было главное. А скорее то, насколько непринуждённо и свободно она чувствовала себя рядом с ним в такие минуты.

Ну, когда бы ещё, скажите на милость, смогла осуществиться её детская мечта, которая касалась обычного торта? Утомлённые любовью, они прошли на кухню. Оля поставила чайник и потянулась за тарелками и чайными ложками, когда Володя остановил её. Сказал, что они вполне взрослые люди и могут есть торт вилкой или ложкой, не важно. И Оля улыбнулась, потому что, в самом деле, давно хотела сделать именно так: не делясь ни с кем, не разрезая торт на кусочки и не раскладывая по тарелкам. А взять и отломить от целого торта тот край, который нравится. Или вообще, пальцем подцепить кремовую розочку и слизать её. И это было так по-детски и так по-взрослому одновременно. Пачкать друг друга сладким десертом, а потом слизывать его, целуя и лаская.

Но это был единственный раз, когда он ночевал у неё. В стенах «Рощи» Комиссаров держался с Ольгой нейтрально, иногда ей казалось, что даже немного холодно. Мог пройти мимо, сухо здороваясь, или просто кивнуть, не обращая внимания на её робость и смущение. А вечером звонил и ставил в известность, что сейчас заедет к ней, на пару часиков. И заезжал, ничуть не сомневаясь, что она ждёт его. Снимал напряжение, а потом, целуя, желал ей спокойной ночи и уезжал.

А на выходные забирал к себе.

Но первую половину майских каникул Оля провела с родителями и с Варей. Мужская компания «Берёзовой рощи», по традиции, устраивала мальчишник в Немчиновке – топили баню и жарили шашлыки. Первые в этом сезоне.

Но две подруги ничуть не жалели о том, что не были в числе приглашенных. Наконец-то у них получилось побыть одним и поговорить обо всём, откровенно, без утайки. Так, как это было всегда, когда они ещё учились в школе.

– Тебя что-то тревожит. Я же вижу.

Варя старалась удобнее устроиться в кресле, подложив под спину небольшую подушечку. А Ольге было не совсем привычно смотреть на то, как подруга нежно и заботливо поглаживала свой заметный живот.

– Я не знаю, – она пожала плечами. – Но мне иногда кажется, что я для него всего лишь игрушка. Никаких обещаний. Никаких обязательств.

Отведя взгляд в сторону, Варя тихо вздохнула:

– Плохой из меня в этом вопросе советчик.

– Это точно. Игрушкой себя чувствую.

Глупо было сравнивать, казалось бы, на первый взгляд, две похожие ситуации. Оля усмехнулась, но опустила глаза и продолжала нервно теребить в пальцах уголок пледа. Она могла услышать довольно веские и основательные упреки от Вари, что знала, с кем связывается. Репутация Комиссарова была известна всем. Два брака за плечами, и каждый раз он уходил из семьи навстречу новому счастью. А сколько у него было романов и интрижек? В том числе и с сотрудницами «Рощи». Вот только Олю он, как будто, держал в тени.

– Знаешь, а может, стоит показать ему, что ты не игрушка, а?..

Может и стоит, но вот как это сделать, Оля не знала.

Не устраивать же скандал? Тем более, что и повода для него не было. Но когда вечером в разгар майских каникул экран её телефона, стоящий на беззвучном режиме, высветил фотографию Комиссарова, она улыбнулась. Но, кусала нижнюю губу, не спеша брать трубку.

Но как же трудно было сдержать улыбку, когда она услышала:

– Олюшка, я соскучился. Я сейчас приеду к тебе.

Ни тебе: привет, как дела? Ни: давай встретимся. Он просто ставил её перед фактом, что приедет. Как будто она должна, да нет, просто обязана сидеть и ждать его. Кусая щёку, Оля нахмурила брови, может вот как раз сейчас самое время показать, что она не игрушка, не кукла, а живой человек. Ну и к тому же ей показалось, что как-то странно и непривычно звучал его голос. Точнее так, как в ту, их первую ночь.

– И я рада слышать тебя, Володя, но, ты мог позвонить вчера. Прости, у меня планы на этот вечер.

– Планы? Какие к чёрту планы? Оля…

– Очень срочные и неотложные.

– Оля, я…

– Пока.

Она прервала звонок, но стояла, задумчиво постукивая телефоном по подбородку. Не игрушка. Но поразвлечься она бы хотела. Вот только на своих условиях.

Беспечно пожав плечами и соглашаясь с тем решением, которое приняла, Оля подошла к комоду и выдвинула верхний ящик. Главное, не дать себе передумать.

Через час она наклонилась вперёд, выкрутила яркую красную помаду и уверенно нанесла её на губы. Да, вызывающе, но это того стоило. Обула туфли в тон помаде на непомерно-греховном каблуке и отошла на шаг назад. Еще раз придирчиво осмотрев себя в отражении, потянулась за черным платьем, что лежало на кровати, быстро облачилась в него и, завязывая на талии поясок, улыбнулась самой себе:

– Наверное, зимой это бы выглядело эффектнее. Я медленно приспускаю с плеча шубку, потом она падает на пол, но… – подмигнув, она послала девушке в зеркале воздушный поцелуй: – ты справишься. Я в тебя верю.

Проверив свою сумочку и убедившись, что она взяла всё, что ей нужно, Оля зажала в кулачке ключи от машины и решительным шагом направилась к двери.

Но чем ближе она подъезжала к дому Комиссарова, тем стремительнее падала её уверенность в себе и в том, что у неё что-то получится. А что, если Володи дома не будет? Или будет, но не один? Хотя, если не один, то… То это будет отличным поводом поставить точку в этих недоотношениях.

Через двадцать минут она подъехала к одному из самых престижных жилых комплексов Москвы – Сити Парку. На удивление без труда нашла парковочное место недалеко от подъезда дома, в котором жил Комиссаров и, набрав полную грудь воздуха, вышла из машины. Ей повезло что как раз в тот момент, когда она набиралась решимости нажать на кнопку домофона, дверь открылась, выпуская жильцов, и она сумела, мило улыбаясь, юркнуть внутрь. Приплясывала в лифте от волнения и, уже, давя на кнопку дверного звонка, достала из сумочки одну весьма забавную вещицу.

Через несколько секунд дверь открылась и на пороге, обнимая большого черного кота и лаская его, показался хозяин квартиры. Удивление, что было написано на его лице, стоило того внутреннего тремора, что не покидал Ольгу. Владимир в изумлении выгнул бровь, прислонился плечом к дверному косяку и, окидывая девушку голодным и жадным взглядом с головы до ног, лениво спросил:

– Кажется, у тебя были планы?

– Ну, их никогда не поздно поменять, – Оля, как можно беспечнее, повела плечами. – Я не вовремя?

Профессор нехотя повернул морду в её сторону и поняв, что на этом всё своё внимание хозяин переключит на гостью, недовольно ворча спрыгнул с рук Комиссарова, потерся о ноги Ольги, а потом скрылся в квартире.

– Ну, почему же, – Владимир отступил на шаг назад и сделал рукой широкий жест, – проходи. Кстати, чудесно выглядишь. И эта прическа, и помада тебе весьма… к лицу. Хочется верить, что это всё для меня.

– Для тебя, – Ольга обольстительно улыбнулась и, перенося вес тела на левую ногу, продемонстрировала ту вещицу, что до этого времени прятала за спиной.

– Ого, – изумление в тёмных глазах затопило радужки, делая их невероятно насыщенными. Комиссаров смотрел на металлические наручники на длинной цепочке, что болтались на указательном пальчике согнутой в локте руки его чаровницы. – А моя девочка захотела поиграть? Ну, что ж…

Одного беглого взгляда хватило чтобы понять, что он и сам рисует в воображении довольно пикантные и откровенные сцены их «игры». Но вот только в планы Ольги это не совсем вписывалось. Прищурившись и наклонив голову к плечу, она приподняла уголки губ, обворожительно улыбаясь и строя глазки:

– Захотела. Но только, – острый ноготок, надавливая, царапал горячую кожу, скрытую тканью рубашки. А томный шепот пробуждал желание, – я сверху.

И несильно отталкивая его, Ольга вошла. Она намеренно долго, плавно и медленно переступала с ноги на ногу, покачивая бедрами, прекрасно зная, что владелец квартиры в прямом смысле пускает слюну, провожая её своим плотоядным взглядом. Ей не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать и увидеть это. Было достаточно и одной фразы, брошенной невольно:

– Японский ты барабан…

Тёмный взгляд медленно поднимался вверх по стройным ножкам. От кончика каблуков красных туфель до аппетитной округлой попки. И теперь Владимир понимал, за что такие туфли называли «киллерами» – они убивали его, ранили в самое сердце, заставляя кровь кипеть и наполняя разум только одним желанием – завладеть этой девушкой немедленно; почувствовать, как невероятно длинные ножки переплетаются на его талии, в этих самых каблуках, а он сам там, глубоко внутри неё…

Комисаров прислонился спиной к дверному полотну и закрыл глаза. Оля сводила его с ума. Нет, он не был влюблён в неё, боже упаси, но эта страсть, которую он испытывал всякий раз, когда видел её, подталкивала его к краю бездны. Ему с трудом удавалось держать себя в руках и не наброситься на неё; не затащить в какой-нибудь тихий и укромный уголок «Рощи» и трахнуть прямо там. И плевать на всех и вся. Её сегодняшний отказ не просто уязвил, ранил. Но ему и в голову не пришло взять телефон и среди многочисленного списка контактов выбрать какое-нибудь первое попавшееся женское имя. Он хотел только Олю.

И, как всегда, в такие минуты вся кровь в его организме устремилась вниз, делая джинсы невероятно тесными и неудобными в районе паха. Сделав глубокий вдох, он приоткрыл глаза и понял, что остался в прихожей один. А приглушенный стук каблучков был слышен в гостиной.

– Она доконает меня.

Оттолкнувшись от двери, Володя последовал вслед за гостьей. А она, казалось, и не спешила вовсе. Медленно поворачиваясь вокруг себя, так, что наручники плавно покачивались в её руке, осматривала гостиную. А потом прошла в кухню и, видимо, именно там нашла то, что ей было нужно. Развернулась к нему и, прищуриваясь и улыбаясь, спросила, приподнимая игрушку:

– Так ты согласен?

Да почему бы и нет? Ну хочет девочка поиграть, пусть поиграет. Правда, недолго.

– При условии, что потом придёт моя очередь.

– Ну, я не уверена, – металлический браслет защелкнулся на левом запястье Володи, – у меня есть пару часов, не больше. Так что…

Она подвела его к кухонному островку, сбоку которого проходила вертикальная хромированная стойка. Пропустила через неё металлическую цепочку, скрепляющую наручники, и зафиксировала второй браслет так, что руки Комиссарова оказались за его спиной.

– Эй, постой, – он не то, чтобы беспокоился, просто чувствовал себя загнанным в ловушку. К тому же слова об ограниченном времени, они что-то напомнили ему. – А ключи? Где ключи от этой хрени?

– Вот.

Он проследил взглядом за её рукой и немного расслабился, когда услышал, как с характерным звуком металл соприкасается с мраморной поверхностью столешницы.

– И что будет дальше?

Комиссаров усмехнулся и переступил с ноги на ногу, принимая более удобное положение и не переставая наблюдать за Ольгой.

– Дальше? – она отошла от него на шаг и медленно, не отводя глаз, потянула поясок на платье, – дальше вот.

Полы платья распахнулись. Карие радужки мужских глаз слились со зрачком. Она видела это даже с расстояния в несколько шагов. Владимир дёрнулся к ней, но заскрежетал зубами, когда понял, что цепочка удерживает его на месте.

Она точно доведёт его до инфаркта. Сначала эти туфли и платье. И макияж, делающий её глаза огромными, а губы такими манящими. А теперь ещё и весь вид целиком. Его Оля, хитрый добродушный человечек с лисьими глазами, стояла всего в шаге от него в умопомрачительном корсете, приподнимающим её небольшую грудь так, что его эрекция могла вырвать с корнем молнию на джинсах. А талия? Он мог поклясться, что обхватит её своими ладонями. И эти ножки в чёрных чулках… Нет, сейчас она не была лисёнком. Она была грациозной хищной пантерой, которую ему, во чтобы то ни стало, следовало уложить на лопатки, и желательно прямо сейчас. И в её жилах текла не кровь, нет, текила. Крепкая, жгучая, сбивающая с ног.

– Оля, – он рычал, как дикий зверь, по дурости угодивший в капкан, – отпусти меня. Немедленно! Я хочу!..

– Нет, – она подошла к нему почти вплотную. Обжигала своим дыханием его губы. – Это моя игра.

Он ждал поцелуя. Горячего, страстного. Но поймал губами лишь пустоту. Открыл глаза и увидел, как Оля, отстранившись, с усмешкой наблюдала за ним. Поцокала язычком, погрозила пальчиком и снова повторила, как не усвоившему урок школяру:

– Моя игра.

Да какая на хер игра? Когда он, взрослый мужик, стоит прикованный наручниками к трубе у барной стойки и не может сделать ничего, чтобы освободиться? Только стонет, как кисейная барышня от того, как короткие ноготки царапают ткань рубашки. Специально. Намеренно. Он закрыл глаза, коснулся затылком холодного металла и чуть шире расставил ноги. Проворные пальчики нарочито медленно справлялись с пуговицами, заставляя его кровь бурлить. Ему отчаянно хотелось коснуться Ольги; провести кончиком носа по верхней кромке чертового корсета, наполняя лёгкие её запахом. Ощутить на губах вкус её кожи в ложбинке груди. Сжать ладонями округлые ягодицы и прижать к себе, к силе эрекции, что съедала его, не находя выхода.

Но приходилось довольствоваться тем, как мягкие губы легко и невесомо касались его кожи в распахнутых полах рубашки. Он знал, что Оля нарочно прислонялась к нему, давая ощутить гладкость корсета и шероховатость кружевных оборок. И это имело свой эффект: он дышал глубже, чаще, возбуждаясь всё больше.

– Твою мать, лисёнок… Твою мать! Еще мгновение, и если ты… если не освободишь… я не хочу оконфузиться перед тобой.

Озорные смешинки искрились в её глазах. Оля нарочно накрыла своей ладошкой внушительную выпуклость на его джинсах и несильно сжала. Ох, да. Ей не просто нравилось видеть Владимира таким, ей это доставляло какое-то извращённое удовольствие. Пожалуй, он был самым продвинутым и самым креативным директором «Рощи». Во многом благодаря тому, что работал с молодыми людьми, полными кипучей энергии, бурной фантазии и непреодолимым желанием двигаться вперёд. Он говорил с ними на одном языке, не чураясь модных у молодёжи словечек и современного сленга. Но при этом всегда, до мозга костей, оставался потомственным московским интеллигентом. Вот как сейчас. Он боялся не кончить, как подросток, в штаны. Он боялся оконфузиться.

– А может, Владимир Игоревич, вам сейчас стоит понять, что не всё находится в вашей власти? Может стоит отпустить себя и ситуацию?

Тонкие пальчики оттянули вперед пояс джинсов, справляясь с тугими пуговицами. Одна, вторая…

– Что ты делаешь?

Тёмный взгляд его глаз следил за тем, как Оля, опустившись перед ним на колени и смотря в глаза, очень осторожно раздевала его, выпуская из тесной хлопковой ткани нехилый стояк. Спустила брюки вниз по его икрам и слегка похлопала по ноге давая понять, что она хочет снять их.

– Вот так более понятно? – тяжёлая ткань отлетела в сторону.

– Детка, ты?..

Да, чёрт побери, всё и так было очевидно. Но глупый вопрос с шумным выдохом опустошил его лёгкие, когда короткие ноготки, несильно царапая кожу, прочертили неровную дорожку от щиколоток, вверх, до бедер, пробуждая все его нервные окончания и вынуждая член невольно дёрнуться. Кареглазая чертовка довольно усмехнулась. Обхватила его пальчиками, в другой руке сжимая и приятно массажируя яички, и, обольстительно улыбаясь, провела кончиком языка по нижней губе.

– Пожалуй, это самый красивый член, который я когда-либо видела.

– А ты много их видела?

– Нет, – теперь смутилась она, отводя взгляд в сторону. – Но это не имеет значения. То, что я хочу сделать… Я хочу заставить тебя почувствовать.

Не прерывая дуэль двух взглядов, она чуть сильнее сжала его, обрисовала подушечкой большого пальца контуры набухшей головки, размазывая капельку вязкой жидкости по ней. А затем, лишь на мгновение легко касаясь горячей кожи невесомым поцелуем, взяла его в плен своего рта.

– Оля!

Его громкий и протяжный стон заполнил всё пространство, вибрацией отражаясь от стен. То, что она творила с ним, он не мог описать словами. Все чувства и эмоции могли быть выражены только крепким матом. Таким, от которого у его родителей уши бы свернулись в трубочку. Но сейчас ему было плевать на всё. Проворный язычок, горячие губы, ловкие пальчики – всё это делало его речь бессмысленной и бессвязной. Он сжимал кулаки, представляя, что захватывает волосы чертовки и тянет их, сам управляя ситуацией и процессом в целом.

– Блядь, да… Возьми глубже… Вот так, так… – он сам подавался к ней, моля о большем. – Смотри на меня.

Но изящные ладони упёрлись в его бедра. С характерным звуком его член покинул сладкий плен её рта.

– Кажется, ты забыл, кто сегодня сверху?

Досадно усмехаясь, Комиссаров откинул голову назад, упираясь затылком в хромированную трубу. Вот же плутовка. Он перевёл взгляд на окно, затем на саму стойку и тут заметил ключи, что лежали совсем рядом с ним.

– Нет, нет, малыш, прости. Я помню. Пожалуйста, продолжай.

Победный блеск ореховых глаз согрел его теплом. Поёрзав на коленях и принимая более удобное положение, Оля снова сомкнула свои губы на нём. Но вот только сейчас действовала медленно, неспешно, наслаждаясь и самим процессом, и своей властью над ним. И это, увы, лишало его возможности сосредоточиться на своей цели. Длинная цепочка, скрепляющая наручники, позволила ему изловчиться и приподнять руки, дотягиваясь до ключа. Но он едва не выронил его, когда Ольга втянула его глубже, выписывая на тонкой коже замысловатые узоры своим язычком.

– Твою ж… ты убьёшь меня, лисёнок. Я так долго не протяну. Еще немного и кончу. В тебя и…

Как у него получилось, он и сам понять не мог. Но в следующее мгновение его широко раскрытая ладонь опустилась на её затылок, разрушая красивую причёску и сгребая волосы в кулак. Оля опешила. Её удивлённый и одновременно испуганный взгляд метнулся к нему. Она замерла всего лишь на миг:

– Как? Как ты смог?

– Не будем об этом сейчас, – довольная ухмылка преобразила черты его лица. А звук щелчка, зафиксировавший металлические браслеты на её запястьях, заставил Олю вздрогнуть. – Теперь это моя игра, и я – сверху.