Читать книгу Город счастливого меня - Светлана Викторовна Ильина - Страница 6

Утро было светлым, но Илья старательно жмурился, делая вид, что спит. Ему не хотелось собираться, пока Давид оставался дома. Тот, погремев посудой, вскоре ушёл. Лёшка убежал ещё раньше на службу. В тишине, без спешки Илья собрал вещи и вышел из квартиры.

Дойдя до метро, он остановился в раздумье – а куда, собственно, ехать? На окраине жить не хотелось. Больше нравилось гулять по старому городу, где почти в каждом доме скрывалась своя история. Что ж… так и поступим, – решил он про себя, – поедем в центр.

Странное дело, но никаких эмоций он не испытывал. Душа словно оцепенела. Илья пытался осторожно прощупать, больно ему или нет после вчерашней ссоры? Но душа молчала, как мёртвая. Внешне он шёл также бодро, как все. Также быстро сбегал по эскалатору. Ловко запрыгнул в поезд, проскользнув между закрывающимися дверями. Уверенно лавировал между другими пассажирами. Но всё это делал бездумно, механически. Глаза его смотрели, но никого не разглядывали, а уши, как и в первый день, содрогались от грохота подземного мира. Лишь на переходе, на островке относительного затишья, слух уловил нежную мелодию флейты и вытащил Илью из задумчивости.

Перед открытым футляром стояла девушка и увлечённо играла арию Орфея, спускающегося в ад за любимой. Илья застыл возле неё…

Под печальную и немного тревожную музыку мысли, словно пчёлы, загудели в его голове. Что делать дальше? Может, действительно, вернуться домой? Но внутри всё противилось этому решению. Неужели он так просто сдастся? Да и Питер ему полюбился…

Ссора с Давидом напомнила о разрыве с отцом. О первом Илья не жалел, а вот с отцом пора бы уже помириться… Недавно, листая интернет, на глаза попалась притча, которая ответила ему на невысказанный, неясный вопрос, звучащий у него в голове.

Ученик спросил Конфуция:

– Что, если кого-то любят все односельчане? Это хорошо?

– Это плохо, – ответил Учитель.

– А если его ненавидят все вокруг?

– Это тоже плохо. Будет лучше всего, если хорошие его будут любить, а плохие возненавидят, – ответил мудрый Учитель.

Так Илья и оценивал для себя эти две ссоры… Отца он причислял к стану хороших людей, и от этого было горько. В последние дни, когда он оставался один, Илья всё чаще вспоминал свою детскую дружбу с большим, сильным отцом. Тогда ему казалось, что лучше его родителей нет на свете. Мама, как в сказках и добрых фильмах, пекла вкусные пироги и бесконечно латала его одежду. Отец защищал Родину. А когда возвращался со службы, ездил с Ильёй на рыбалку, на широкую Волгу. Они сидели у костра, варили уху, и отец что-нибудь рассказывал из своего детства. Иногда они брали с собой Лёшку. Тот потом ещё месяц восхищённо вспоминал их поход…

Как же они могли так отдалиться друг от друга? Может, зря Илья был таким резким, даже если отец говорил обидные вещи? Да, да, зря… От неумолимой совести спрятаться за оправданиями было невозможно. Значит, ехать домой? Нет, повременю. Нельзя приезжать неудачником, а то получится, что отец был прав…

Мимо него текла толпа. Кто-то кидал флейтистке деньги. Илья очнулся от мыслей и тоже бросил купюру. Девушка, закончив играть, кивнула благодарно, даже не взглянув на него, и стала по-деловому убирать флейту в футляр. Для неё Илья был частью толпы. Но он ей был благодарен за этот родничок живой музыки в механическом подземелье. Он словно напился из него и снова стал прежним – полным сил и ожидающим от себя какого-то открытия. Выйдя из метро у Гостиного Двора, Илья расправил плечи и, оглядев Невский, довольно улыбнулся, – жизнь продолжалась.

Он шёл по Садовой и высматривал агентство недвижимости. Наконец попалась нужная контора. Илья потянул тяжёлую дверь в парадную и тут же очутился на прохладной лестнице с широкими ступенями. Поднявшись на второй этаж, он увидел приоткрытую дверь с нужной вывеской. При входе сидела пожилая женщина со строгим взглядом.

– Вы по какому вопросу, мужчина?

– Я хотел бы снять комнату.

На крик привратницы выскочила её молодая компаньонка и, узнав, что требуется Илье, тут же засобиралась на улицу. Чем-то она напоминала лисичку, но не рыжими волосами, а тонким, чуть заострённым носиком и хитрыми, бегающими глазками.

– Пойдёмте, у меня есть подходящая комната тут недалеко… Мария Захаровна, я отведу мужчину в квартиру на Большой Конюшенной и вернусь. Хорошо?

– Иди, иди, Вера, – раздражённо махнула рукой та, – тебе лишь бы к подружке сбегать.

– Пойдёмте, молодой человек, квартира хорошая, чистая, – трещала агентша, потянув Илью к выходу.

– К какой подружке вы меня тащите? – не понял Илья, останавливаясь у двери, – мне комната нужна, а не ваша подружка.

– Да вы не беспокойтесь, просто там немного необычные условия… – Вера ловко завязывала шёлковый шарфик, – видите ли, комната принадлежит одной пожилой женщине. Она сдаёт её не всем, а только тем, кто ей понравится. Зато оплата небольшая.

– Вот те раз, – покачал головой Илья, – как же я должен ей буду понравиться? Станцевать перед ней, что ли?

– Да нет, – почему-то зашептала Вера, оглядываясь на строгую напарницу, – она бабка умная, сразу людей видит. Кстати, бывшая артистка. Сейчас болеет – ноги не ходят, поэтому может вас попросить возить её на прогулку пару раз в неделю. Вам же не трудно?

– Ничего себе условия, – удивился Илья, – никогда такого не встречал.

– Зато дёшево. Комната хорошая, а плата маленькая. Пойдёмте, не упирайтесь.

Илья покорился и пошёл за суетливой девушкой. Идти было недалеко. Вскоре показался большой серый дом, похоже, модерновой постройки, и, открыв парадную своим ключом, агентша по имени Вера решительно стала подниматься на последний этаж. Лифт был, но его двери были почему-то открыты, из чего Илья сделал вывод, что он не работал.

– И часто тут так? – спросил он, указывая на тёмный лифт.

– А… бывает, но вам-то что? – девушка окинула цепким взглядом его фигуру, – вы же не инвалид?

– Не инвалид, – усмехнулся Илья, – я просто так спросил.

– Вот мы и пришли, – чуть запыхавшись, сообщила спутница и показала на коричневую высокую дверь. Ключ был массивный, длинный, с острыми зазубринами на металлической ножке. Девушка уверенно сунула его в нужное отверстие под ручкой и ловко открыла тяжёлую дверь. Илья зашёл первый и огляделся.

– Ксанка, ты дома? – заорала из-за его спины высоким голосом агентша.

Из-за поворота в конце длинного коридора вдруг выскочил какой-то подросток и подбежал к ним.

– Ой, Вера, как хорошо, что вы пришли! Пойдёмте скорее, мужчина, поможете поднять бабу Катю.

Ничего непонимающий Илья послушно последовал за подростком. Он вошёл в большую квадратную комнату, уставленную старой мебелью, и сразу увидел лежащую на полу толстую пожилую женщину.

– Что с ней случилось? Скорая не нужна? – тревожно спросила Вера.

– Ничего страшного, просто решила походить без ходунков, – всплеснул руками подросток.

И тут, при свете заглянувшего солнца в широкое, хотя и грязное, окно, Илья разглядел, что это был не подросток, а невысокого роста девушка, худенькая и стриженая очень коротко, почти по-армейски.

Илья подошёл к лежавшей, словно квашня, женщине и прихватил её подмышки.

– А ну-ка, мадам, поднимайтесь…

Бабка оказалась тяжёлой, рыхлой, и из-за этого поднимать её было очень неудобно. Под руками она растекалась словно тесто, выскальзывая то с одной стороны, то с другой. Однако на помощь опять подбежала девчушка и затараторила, схватив больную за руки.

– Ну-ка, баба Катя, напрягай ножки и вставай, вставай сама…

– Да встаю я, встаю, не трещи, – заругалась неожиданно низким, прокуренным голосом бабка, – не тащите меня к кровати, не хочу я туда, давай на моё место, на кресло…

Сзади кто-то хрипло откашлялся и странно-сдавленным голосом завопил в тон бабке:

– Положь на место! На место, кому говор-рят!..

Илья испуганно заозирался, не понимая, кого он ещё не увидел в этой странной квартире, и тут за его спиной кто-то захлопал крыльями, а потом сел ему на голову.

– Это ещё кто? – рявкнул он от неожиданности.

Крылатое создание зашевелилось, впиваясь острыми коготками в голову, и зашипело:

– Это я, Шуля, Шуля… Душка Шуля.

– Ой, не пугайтесь, – прыснула девушка, – это наш какаду. Он разговаривать умеет.

Наконец, бабка была втиснута в старое кресло, и Илья, выпрямившись, увидел в зеркало белого попугая, удобно сидящего у него на стриженой голове.

– Ты слезешь с меня или нет? – уже спокойнее спросил он, обращаясь к назойливой птице и не решаясь смахнуть её с головы, – иди к своей хозяйке.

Бабка тем временем одёрнула юбку, пригладила кофту на пухлом животе и протянула руку к попугаю.

– Шулечка, лети сюда. Будем знакомиться, молодой человек. Вы наш новый жилец?

– Д-да, собирался поселиться у вас. Правда, я ещё комнату не успел посмотреть.

– Екатерина Афанасьевна, примите жильца? – выступила вперёд Вера, про которую все забыли.

– Такого красавца как не принять? Ты сообщила ему мои условия? – усмехнулась бабка. И, когда Вера закивала головой, милостиво разрешила: – тогда заселяй.

– Пойдёмте, пойдёмте, – засуетилась агентша, – вот ваша комната.

Она открыла дверь напротив бабкиных апартаментов, и Илья быстро оглядел скромное жилище, с односпальной кроватью, столом, одиноким стулом и шкафом в углу.

– Нравится? – со скрытым волнением спросила девушка.

– Сойдёт, – буркнул Илья, мечтая уже хоть куда-нибудь спрятаться от женщин и животных, – сколько с меня?

Они быстро рассчитались, и агентша ушла. Однако спрятаться от соседки не удалось.

– Молодой человек, идите знакомиться! – властным голосом позвала бабка.

Вздохнув, Илья вернулся.

– Значит, вы Илья. Так? Меня зовут Катерина Афанасьевна. А это Оксана. Она учится на медсестру и на мне практикуется.

Девушка прибирала бабкину кровать и, коротко взглянув на Илью, кивнула.

Он оглядел юную соседку: то, что он принял за армейскую стрижку оказалось модной причёской с рваными прядями на лбу. Серые глаза на бледном лице смотрелись двумя плошками. Нос был маленьким, в весёлых веснушках, которые её совсем не портили, а, наоборот, смягчали строгий взгляд. Девчонка как девчонка. Может, излишне серьёзная. Но это даже лучше – не будет глупо кокетничать.

Сама бабка оказалась не такой уж и старой. Седые волосы были аккуратно убраны в пучок на затылке. Одета она была опрятно. На кофте сверкал белизной кружевной воротник, который почти сливался цветом с белоснежным какаду.

– Шуля, познакомься, это Илья. Будет в нашей квартире кавалер.

Попугай заходил по плечу бабки и закивал, как будто кланялся. В его глотке что-то зашипело, заклокотало, как в старой пластинке.

– Повтори: Илья, Илюша… – учила бабка.

Илья застыл, не веря, что птица произнесёт его имя, но та вдруг заговорила:

– Кавалер-р, кавалер-р… Илюха, Илюха…

Оксана засмеялась.

– Вот молодец, Шулечка.

Шуля повернулся к девушке и хрипло выдал новую фразу:

– Илюха любит Ксюху…

Оксана от неожиданности села на кровать.

– Это кто ж тебя такому научил?

– Не удивляйся, Ксаночка, Шуля в нашей гримёрке жил. Мы ещё долго будем узнавать пикантные подробности из жизни артистов, – со смешком объяснила баба Катя.

Илья ничего больше не хотел знать. В это утро произошло слишком много событий, и захотелось остаться одному. Он молча прошёл в свою комнату и стал раскладывать вещи. Комнату он нашёл, хоть соседи оказались странноватыми… Он подошёл к окну, выходившему в унылый и тёмный двор-колодец. Хорошо, что пятый этаж – кусочек голубого неба делал вид из окна повеселее…

Его будущая жизнь вдруг представилась плёнкой из старого материнского фотоаппарата. Когда-то он увлекался печатаньем фотографий и каждый раз с замиранием сердца ждал, что же проявится на плёнке? Такое же чувство появилось и сейчас.

В дверь кто-то настойчиво и неприятно поскрёбся.

– Кто там? – недовольно спросил Илья.

– Это я, Шуля, душка Шуля…

– Я занят, – крикнул Илья. Настроения общаться с попугаем у него не было.

Однако птица не унималась и продолжала скрестись.

– Шуля, иди на фиг, – Илья не желал уступать назойливому соседу. Поскрёбывание прекратилось, но хлопанье крыльев указывало на то, что попугай никуда не улетел. Илья поднял голову – настырная птица тёмным глазом заглядывала в маленькое окно над дверью. Разъярённый Илья выскочил из комнаты.

– А ну, кыш оттуда, нечего подглядывать за мной!

Какаду послушно слетел вниз и направился к бабке в комнату. Напоследок Илья разобрал хриплые обидные слова:

– Не Иван, а болван…