Читать книгу Смерть и Воскресение. Семь слов о заупокойной молитве - Священник Максим Вараев - Страница 3

Заупокойная молитва является древнейшей неотъемлемой частью Предания Церкви. Существуют свидетельства о поминовении усопших уже в первые века христианства. Это вполне закономерно – ведь в основе практики молитвы за умерших лежит евангельская вера в то, что смерть как таковая не есть последнее слово жизни, что Бог Авраама, Исаака и Иакова – Бог живых, а не мертвых (см.: Мф. 22: 32). Более того, сама по себе молитва о ближнем – насущная потребность любого верующего человека, и православному христианину естественно молиться об отошедших в иной мир дорогих его сердцу людях, так же как и о тех, кто находится рядом с ним здесь и сейчас, в этой земной жизни. Поэтому заупокойное поминовение в молитвенной жизни человека свидетельствует о его здоровом, этически выверенном религиозном чувстве, в основе которого лежат такие константы христианской духовности, как доверие Богу, любовь к ближнему и вера в жизнь вечную.

Поминовение усопших в современной обиходной практике имеет различные формы. Большинство христиан хоронят своих родственников согласно церковным традициям, отпевая усопшего в храме. Заупокойные литии, панихиды и конечно же наиболее важное – евхаристическое – поминовение совершаются на наших приходах регулярно и для большинства являются чем-то само собой разумеющимся. Помимо того, в церковном году имеется несколько дней особого поминовения усопших. Также существует и практика домашней заупокойной молитвы, в частности чтение Псалтири по усопшему.

Но несмотря на столь широкую распространенность всех перечисленных форм поминовения, нужно признать, что для многих верующих молитва об умерших, в большинстве случаев являясь частью повседневности, принимает рутинный характер, становится некой формальностью. Острое переживание заупокойной молитвы обычно связано лишь с личной трагедией – потерей кого-либо из близких людей. Подобного рода потрясения в жизни человека случаются не часто, и, как показывает опыт, не всегда даже давно пребывающий в Церкви христианин имеет в себе мужество смиренно принять такую утрату, что искажает его восприятие смерти ближнего и, соответственно, делает для него затруднительным полноценное участие в церковной молитве об упокоении усопшего.

Мало кто отдает себе отчет в том, что смерть отдельного человека – это частный случай общечеловеческой драмы, отпадения творения от своего Творца как Источника Жизни. Серьезная мысль о смерти вызывает у современного человека чувство душевного беспокойства, а многие из наших прихожан ищут в Церкви лишь поверхностного психологического комфорта. Кстати говоря, этим и объясняется популярность среди православных всевозможных ритуальных инструкций, содержащих лишь подробный алгоритм внешних действий и лишающих верующего возможности в действительности молитвенно преодолеть скорбь, разделив свою боль со Христом. Поэтому многие из нас зачастую вовсе гонят мысль о случившейся утрате, ища утешения в забвении, полагая, что время – лучший из докторов. Здесь молитва об упокоении ближнего, если она вообще присутствует, принимает форму выполнения религиозного долга перед усопшим и предельно механизирована, лишена всяческой глубины и трепета.

Смерть близкого – это всегда намек на конечность собственного земного пути, это всегда встреча с собственной смертью. Возможно, прав был Паскаль, когда говорил, что нам «легче перенести смерть, не думая о ней, чем мысль о смерти, даже не угрожающую нам». Заметим, что человек всегда старался отмахнуться от смерти, сделать ее как бы несуществующей. Так, еще античные философы-эпикурейцы говорили, что смерть – это не причина для беспокойства и не должно ее бояться: «пока мы существуем, нет смерти; когда есть смерть, нас более нет», но такая позиция несовместима с христианским мировоззрением.

Позицию эту, вероятно, следует признать неудовлетворительной еще и по следующей причине: страх перед смертью и рожденная этим страхом тревога зачастую составляют самую суть религиозного поиска человека, отправную его точку. Ведь вера в Бога без веры в вечную жизнь – нелепость, возможно, пригодная лишь для построения теоретической картины мира, и не более того. Недаром великий немецкий философ Иммануил Кант рассматривал вопрос о существовании Бога вкупе с вопросами о существовании свободы и бессмертия души. Неужели Всеблагой и Всемогущий Бог сотворил человека лишь для этой временной, полной скорбей и невзгод жизни?

Стоит признать, что на определенной глубине своего существа каждый из нас имеет уверенность в своем бессмертии, и лишь наш жизненный опыт заставляет усомниться в этом. Поэтому в восприятии смерти есть элемент неожиданности, она всегда для нас внезапна. Бывает так, что человек обреченно болен, когда он сам и его близкие почти смирились с предстоящей его кончиной, но где-то глубоко в сердце таится надежда и неверие в то, что это произойдет именно с ними. В таких обстоятельствах при наступлении смерти неизбежно, в той или иной степени, вскрывается наша неготовность принять это испытание как часть благого Промысла Бога Творца. Хотя, говоря по правде, модели поведения в таких случаях бывают разные.

Очевидно одно: в современном мире, пока человек непосредственным образом не столкнется со смертью, он не задумывается о ней всерьез. Для большинства людей на земном шаре типично жить так, как будто никакой смерти вовсе не существует, и при соприкосновении с ней в человеческом сознании образуется некий разрыв между его интуитивным знанием жизни и эмпирическим фактом случившейся потери ближнего или мыслью о неизбежности своей собственной смерти. Можно сказать, что каждый человек естественным образом пребывает в состоянии внутренней убежденности, что он бессмертен, поэтому и смерть ближнего переживается нами как трагедия, как зло, как то, чего не должно было быть.

Самое интересное, что такая, хотя бы и интуитивная, вера в собственное бессмертие характерна не только для людей, живущих в современном христианском или, как сейчас говорят, постхристианском мире, но была присуща человеку с самых ранних времен. Известно, что некоторые древнейшие археологические культуры подтверждают наличие отрефлексированной веры человека эпохи неолита не только в свое бессмертие, но и, вероятно, в телесное воскресение. Вне всякого сомнения, можно утверждать, что человек всегда искал для себя вечности и преодоления своей природной биологической ограниченности.

Сколько бы мы ни говорили о смерти, она остается для нас неразгаданной тайной. Недаром эта тема привлекала столь пристальное внимание художников разных стран и эпох. Нам известны выдающиеся образцы высокого искусства, которые по форме своей являются заупокойной молитвой, среди них – стихиры Иоанна Дамаскина, «Реквием» Моцарта, «Траурная ода» Баха и многие другие произведения, давно уже вошедшие в сокровищницу мировой культуры. Объяснить это можно тем, что заупокойная молитва, в конечном счете, представляет собой для нас не что иное, как первый шаг к преодолению смерти, и дальнейший наш разговор будет строиться вокруг того скромного опыта в этом вопросе, коим обладает автор этих строк и которым он хочет поделиться со своим читателем.