Пойдем за Христом. Из писем святителя Игнатия (Брянчанинова)

Оглавление

Святитель Игнатий (Брянчанинов). Пойдем за Христом. Из писем святителя Игнатия (Брянчанинова)

Письма епископа Игнатия (Брянчанинова) к разным лицам[1]

I. К некоторому священно-иноку, находящемуся в скорбных обстоятельствах

II. К иноку, терпевшему скорби в общежитии, – думавшему, что оне препятствуют его преуспеянию, и потому пожелавшему глубокага уединения

III. К некоторой инокине, изменившей свое правило молитвенное большее на меньшее, но внимательное, и ощутившей от этого пользу душевную

IV. К той же инокине, желавшей перейти из одного монастыря в другой

V. К тому же лицу: о памяти смертной; повторение совета не переменять местожительства; взгляд – на себя, по отношению к лицам, просящим духовнаго совета; о молитвенном правиле; о молитве за еретиков; молитва и плач – о своем мертвеце

VI. К той же инокине, решительно желавшей перейти в другой монастырь, по причине усилившихся браней

VII. К той же инокине

VIII. К той же инокине, остановившейся от своего намерения перейти в другой монастырь

IX. К некоторой инокине по случаю кончины ея ближайшаго родственника

X. К терпящему скорби при помощи чтения Слова Божия: о простоте; жизнь по вере; разумение Евангельских заповедей

XI. К некоторой инокине, пожелавшей вступить под духовное руководство старца

XII. К той же инокине: делание покаяния приводит к плачу и смирению; молитва – оружие против помыслов: готовность на скорби

XIII. К ней же о покаянии

XIV. К ней же: по случаю кончины ея брата

XV. О значении духовнаго совета; дело совести при принятии его; сила Божия, совершающаяся в немощи; снисхождение к своим немощам

XVI. К ней же: в ответ на извещение о кончине другой инокини

XVII. К ней же: при встречающихся скорбях от ближних должно обвинять себя, а не другаго

XVIII. К той же инокине: о смирении и самоукорении

XIX. К ней же: от самоукорения рождается сокрушение духа. О переписывании отеческих писаний

XX. К ней же: скорби – удел каждаго последователя Христова

XXI. К ней же: не требовать от себя праведности

XXII. К ней же: об отклонении причин разслабления

XXIV. К ней же: о преподании советов и о переписке творений Святых Отцов

XXIII. К ней же: при принятии ею пострижения

XXV. К ней же

XXVI. К ней же

XXVII. К ней же

XXVIII. К ней же

XXIX. К ней же: о самоукорении

XXX. К ней же: о развлечении

XXXI. К ней же

XXXII. К ней же

XXXIII. К брату, находящемуся в послушании келаря

XXXIV. К вновь вступившему в монастырь и подвергшемуся искушениям

Отрывок из книги

Признаю себя недостойным той доверенности, которую Вы мне оказываете. Когда человек во время скорби своей обращает взоры на кого-нибудь, с доверенностию простирает к нему руки, просит помощи, это значит – предполагает в нем духовную силу. Духовной силы не имею. Я окован цепями страстей, нахожусь в порабощении у них, вижу в себе одну немощь. Но проведши всю жизнь в страданиях, почитаю сострадание страждущим священным моим долгом. Только из этого побуждения пишу к Вам; только в этом отношении сочтите письмо мое достойным внимания Вашего: примите его как отклик души, участвующей в Вас. В одиночестве, в скорби и ничтожное участие – приятно.

При нынешних обстоятельствах человеческие пути к вспоможению Вам – заграждены. Таково мнение, не только мое, но и тех, знающих Вас и помнящих, с которыми я счел полезным посоветоваться. Нельзя уклониться ни направо, ни налево: надобно, по необходимости, идти путем тесным и прискорбным, который пред Вами внезапно открылся по неисповедимым судьбам Божиим.

.....

Такое положение мне не незнакомо. Не раз я видел полное оскудение помощи человеческой: не раз был предаваем лютости тяжких обстоятельств; не раз я находился во власти врагов моих. И не подумайте, чтоб затруднительное положение продолжалось какое-нибудь краткое время. Нет! Так протекали годы; терялось телесное здоровье, изнемогали под тяжестию скорбнаго бремени душевныя силы, а бремя скорбей не облегчалось. Едва проходила одна скорбь, едва начинало проясняться для меня положение мое, как налетала с другой стороны неожиданная, новая туча, – и новая скорбь ложилась тяжело на душу, на душу, уже изможденную и утонченную, подобно паутине, предшествовавшими скорбями.

Теперь считаю себя преполовившим дни жизни моей. Уже виден Противоположный берег! Уже усилившаяся немощь, учащающиеся недуги возвещают близость преселения! Не знаю, какие бури еще предстоят мне, но оглядываюсь назад, – и чувствую в сердце невольную радость. Видя многия волны, чрез которыя преплыла душа моя, видя опасныя места, чрез которыя перенеслась ладья моя, радуюсь невольно. Сильные ветры устремлялись на нее; многие подводные камни подстерегали и наветовали спасение ея, – и я еще не погиб. По соображению человеческому погибнуть надо бы давно. – Уверяюсь, что вел меня странными и трудными стезями непостижимый Промысл Божий; уверяюсь, что Он бдит надо мною и как бы держит меня за руку Своею всемогущею десницею. Ему отдаюсь! Пусть ведет меня, куда хочет; пусть приводит меня, как хочет, к тихому пристанищу «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание». Вижу многих, называемых счастливыми – и без цены для сердца моего жребий их. Лежат мертвецы в гробах мраморных и деревянных с одинаковою безчувственностию: одинаково безчувственны они, как к великолепному памятнику, воздвигнутому тщеславием и неведением христианства, так и к смиренному деревянному кресту, который водрузили вера и бедность. Одинаково они жертвы тления. Очень похожи на мертвецов земные счастливцы, мертвые для вечности и для всего духовнаго. Мертвыми нарекло их Евангелие. Возгласим славу Божию в стране и обществе живых!

.....